– Жуть какая-то, – прошептала я, потирая лицо руками и пытаясь сообразить, где я. Из-за того, что я заснула на коротеньком диванчике, для сна не предназначенном, ныло всё тело и болезненно выкручивало мышцы.
– Спи ещё, – прохрипела откуда-то из темноты Полина Ивановна.
Я повернулась на голос и увидела, что хозяйка вагончика лежит в постели и, подсвечивая себе фонариком, читает одну из своих ужасных книг.
– Нет, я пойду, – неуверенно пробормотала я, со скрежетом спуская ноги на пол и потягиваясь. – Завтра тяжёлый день… Вы страшный человек, тётя Поля… я впервые в жизни нанюхалась коньяку до полубредовых красочных снов.
Женщина посмотрела на меня задумчивым долгим взглядом, словно собиралась как-то прокомментировать моё заявление о сне, но в последний момент передумала:
– Ну-ну, – криво усмехнулась она и вернулась к чтению, бросив напоследок: – Иди. И глупостей, смотри, не делай.
– Ага, спасибо за всё.
Какие глупости, о чём вы?
По внутренним ощущениям сейчас немного перевалило за полночь. Самое время для того, чтобы ополоснуться в душе и доспать оставшиеся часы до Колеса Фортуны. Я потрясла головой, отгоняя остатки сна, явно навеянного страхами по поводу предстоящего дня.
В комнате я обнаружила спящую Лёшку, поправила сползшее на пол одеяло, схватила полотенце, переоделась в хлипкий халат психоделической расцветки и поспешила в подвал общежития, где располагался общественный душ.
Миновав три лестничных пролёта и длинный, пахнущий крысами коридор, я свернула в тесный предбанник. Он почти пустовал из-за позднего времени, повесила на крючок свой одинокий халатик и проскользнула в дремлющую душевую.
На сегодняшний день самым сложным для меня в Корпусе было привыкнуть к неутешительной мысли о том, что отныне у меня нет своей собственной ванной, которой я могу воспользоваться, когда мне заблагорассудится. Отныне и до неопределённого времени мне придется делить двенадцать открытых душевых ячеек со всеми остальными жителями общежития. И чёрт! Только по чётным числам!
Я шагнула в крайнюю кабинку – хотя какая она кабинка, если дверей нет? – и раздражённо крутанула вентиль, подняла голову, подставляя слегка помятое коньячным ароматом лицо тугим струям живительной, почти обжигающей кожу воды, и наконец, расслаблено выдохнула.
Счастье есть. Даже без ароматной пены, без любимого цветочного мыла и без махровых простыней, греющихся на тёплых сушилках. Есть, несмотря ни на что и вопреки всему, оно струится по телу горячей водой, взбивается в тугую мыльную пену на мочалке и…
– Ух-ты, – выдохнули сзади неожиданно мужским голосом. – Сюрприз…
Я испуганно дёрнулась, поскользнувшись на плитке. Левая нога предательски уехала вперёд, и я приложилась бы затылком о кафель, если бы меня не подхватили чьи-то руки. Вода хлестнула по запрокинутому лицу, заливая глаза и нос, я закашлялась, одновременно пытаясь вырваться и встать на собственные ноги.
– Не дёргайся, – негромко произнесли у меня над ухом, и я узнала голос.
Конечно же, ночным посетителем душевой не мог стать кто-то другой. Не с моим везением. Хотя, наверное, мог. Хуже того, кто только что избавил мой череп от знакомства с полом, мог быть только мой несостоявшийся партнер.
– Какого чёрта, Север! Пошёл вон отсюда! Сегодня женский день.
– Не-а… – он помог мне принять вертикальное положение и продемонстрировал водонепроницаемые часы. – Уже мужской…
Зелёные циферки подмигнули, сообщая мне, что сейчас ровно без одной минуты час. Я скрипнула зубами, не в силах посмотреть Северову в лицо. Я вообще не хотела куда-либо смотреть.
– И если тебя интересует мое мнение, то я не против, – заверил он, обволакивая моё тело взглядом. Ни одного сантиметра точно не пропустил.
Я набрала в грудь побольше воздуха, чтобы высказать всё, что думаю. О нём, о его наглости, о том, что здесь ещё полно свободных кабинок, а сюда его никто не приглашал… Но Север внезапно закатил раздражённо глаза, оглянулся через плечо и, вместо того, чтобы убраться, шагнул вперёд, оттесняя меня к дальней стене и полностью загораживая собой выход.
– Ты… Ты что!? – возмущённо прошипела я.
– Тихо, – парень раздражённо дёрнул бровью. – Нам же не нужны зрители, правда?
Нам? Я задохнулась от бессильного гнева, судорожно сжимая в руке мочалку. А ты кто, если не зритель?
– Север, кого ты там прячешь? – хохотнул кто-то, кого мне не было видно из-за парня.
– Иди мимо, Кощей, – Северов скрипнул зубами и взглядом велел мне молчать. Словно я собиралась что-то говорить. Мне только лишней популярности и сплетен не хватало.
Невидимый мне Кощей начал насвистывать какой-то мотивчик и прошёл к дальней кабинке, но не успела я выдохнуть, как услышала ещё один голос:
– Север! Неужели нельзя другого места найти? Каждый раз одно и то же!
"У них тут что, общий сбор назначен?"
– Проваливай, Светофор!
– У тебя что там, новая птичка? – Светофор не внял грозным ноткам в голосе друга и продолжил допытываться. – Да?
И уже обращаясь ко мне:
– Эй, колибри, подай голос. Любопытно, кого Север так прячет.
– Еще одно слово, Стас, и тебе придётся искать новый логин для аккаунта, – пообещал Северов, не отводя от меня взгляда. – Потому что одноглазых светофоров не бывает.
Приятель на угрозу не обратил внимания, весело рассмеявшись, но и говорить что-либо ещё не рискнул. Спустя мгновение из соседней кабины раздался шум воды, сопровождаемый веселенькой песенкой.
– Пусти, – прошипела я, пряча от Севера глаза. Всё остальное он же рассмотрел уже.
– Подожди, – пальцем подцепил мой подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо. – Шесть дней прошло. Говори.
Он не собирался все упрощать.
– Выбора у меня всё равно нет, – я пожала плечами, рассматривая его взволнованное лицо, и мысленно дала себе установку не опускать глаза ниже его груди.
– А если бы был? – пальцы с подбородка осторожно спустились на шею, погладили ухо и пробрались на затылок, распутывая собранные в узел волосы. – Что бы ты сказала, если бы выбор был?
Он склонился к моему лицу, а я вдруг по-настоящему испугалась. Только сейчас. Хотя пугаться надо было тогда, когда Север только появился. Или хотя бы, когда вслед за ним в душевую пришли ещё два парня. Ситуация всё-таки была весьма и весьма неоднозначная. А я всю двусмысленность своего положения осознала только сейчас, испугавшись того, как Север на меня смотрит.
Воздух стал густым, наполнившись нашим дыханием и шорохом падающей воды.
– Скажешь что-нибудь?
– Колибри, подпевай, – позвал из-за стены Светофор и затянул припев из популярной песни.
Север мягко улыбнулся и медленно опустил голову, скользя по моему телу до внутренностей прожигающим чёрным взглядом. Я не сразу сообразила, что меня трясёт. А когда сообразила, втянула в себя воздух с тихим стоном, злорадно отметив, как приоткрылся в удивлении рот парня. А после этого ударила мочалкой по его лицу.
Никто не смеет так на меня смотреть.
– Мыло! – взвыл Север, схватившись руками за лицо.
Воспользовавшись его временной недееспособностью, проскользнула под поднятым локтем и ринулась к выходу. Надеясь, что никто не пялится мне в спину. Мечтая о том, чтобы сегодня ночью общежитие вымерло полностью.
– Стой! – раздалось за спиной, а следом короткий вскрик, звук падения и несдержанная ругань. На скользком кафеле надо быть очень и очень осторожным.
Путь от подвала до комнаты я преодолела в рекордно короткие сроки. И только захлопнув дверь и запершись на все замки, я выдохнула и рассмеялась. Поняла, что удрала, схватив чужой халат – чёрный, махровый, приятно пахнущий.
Минут пятнадцать спустя, когда я уже успела успокоиться и устроиться под тонким одеялом, в дверь тихонько поскребли и зашептали с той стороны:
– Эй, бойцовая колибри, не спишь?
Сплю.
– Слышишь?
Молчу.
– Если тебе это интересно, то тебя никто не успел узнать. Они были слишком заняты тем, что ржали надо мной.
Мило, но не настолько, чтобы подать голос.
– У тебя изумительный халатик. Маленький, короткий и… в цветочек. Мне идёт. Не хочешь глянуть?
Очень хочу. Но, пожалуй, не стоит. Тяжёлый вздох и разочарованное:
– Оля…
Тихий шелест шагов и, наконец тишина, разбиваемая моим шёпотом:
– Я согласна… Увидимся в Решальном зале.
Не стоит и говорить, что той ночью заснуть мне не удалось.
Глава 4
Войнушка
Играть можно даже вдвоём, в качестве оружия можно использовать что угодно, даже ветку от дерева, напоминающую пистолет или автомат. Если противника заметил первым, то после выстрела кричишь: "Ты убит!", вот и всё. Просто, но интересно.
Размазывая слёзы по окровавленному лицу, я всё ещё пыталась остановить кровь. Наверное, в тот момент я уже понимала, что парень молчит не потому, что впал в забытьё и не потому, что рана вдруг перестала болеть. Но думать о том, почему он вдруг замолчал, я себе запрещала.
– Пожалуйста, пожалуйста… – бормотала я.
Я уговаривала своего товарища по несчастью потерпеть. Просила его не умирать. Умоляла мальчишку не бросать меня здесь одну, совсем одну посреди снежной пустыни. На много километров вокруг, если верить карте, не было ни одного населённого пункта… Какой там населённый пункт? Визор не выдавал ни одного тёмного пятна отсюда и до горизонта. В единственном пятне находились мы: измятый снег, три мёртвых тела, я и…
– Пожалуйста, не умирай! Я что-нибудь придумаю, обязательно что-нибудь придумаю. Нас найдут. У меня маячок всё ещё работает… По-жа-луй-ста!..
Не знаю, сколько я ещё плакала. Не помню, в какой момент кровь под моими руками загустела и перестала быть тёплой. Наверное, я замёрзла настолько, что заснула прямо там. А может, потеряла сознание, но в себя я пришла только тогда, когда кто-то начал трясти меня, выбивая из лёгких остатки воздуха. И требовательным тоном приказал очнуться и не бросать его одного.
– Дежавю, – прохрипела я пересохшим горлом. – Это мои слова. Это я просила меня не бросать.
– И не надейся… Иди сюда, колибри, будем тебя в сознание приводить.
И только после этих слов я поняла, что наши нас всё-таки нашли. Поняла и расплакалась.
– Север! Мы так тебя ждали, а ты всё не приходил…
– Прости, ну прости… Нас задержала метель…
– Что вы там возитесь? – проскрипели откуда-то из Северовского кармана. – Холод нечеловеческий, идите скорее. Платформа ждать не будет.
– Я же обещала ему! Обещала! – рыдала я, цепляясь ледяными пальцами за горячую шею. – Это ты виноват, эгоист чёртов!
– Я. Только я, – покорно соглашался Северов, держа меня на руках и куда-то шагая. – Покажи мне свои пальчики, Оленька. Давай посмотрим, нет ли обморожения.
Под его ногами скрипел снег, звёзды бриллиантами подмигивали мне с неба.
– Ненавижу тебя! – рыдала я, не находя в себе сил, чтобы отодрать руки от твёрдых плеч.
– Я знаю… Прости меня, пожалуйста, прости. Больше ни шага, клянусь… Оля, ну не плачь так!
– Староста требует, чтобы ты с ним связался, – снова протрещало из кармана.
– Пусть идёт к черту, – рявкнул Север, а едва слышное шипение открывшейся двери и поток тепла сообщили мне о том, что мы куда-то вошли. – Так и передай ему, слышишь? Дословно.
– Да не проблема, – раздалось ворчливое и знакомое до слёз. – Я даже счастлив… Эй, ты зачем дверь блокируешь? А, Соратник? Я не понял, где Соратник?
И я зарыдала, проклиная тот день, когда вступила вместе с Северовым в Решальный зал почти две недели назад.
Почти две недели. Мне казалось, что полжизни прошло, а не несколько дней…
Неужели всего несколько дней назад я стояла в сердце Детского корпуса, оглядывалась по сторонам и сравнивала реальную комнату с той, которую мне навеяли коньячные пары в вагончике Полины Ивановны. Зал был меньше, чем мне приснилось, но гораздо мрачнее. Голые каменные стены, узкие окна, больше напоминающие бойницы. Пол, выложенный чёрно-белой мозаикой, и круг в центре комнаты. Тоже чёрно-белый. Все это нагоняло тоску и ужас.
– Хочешь о чем-то спросить? – поинтересовался Север, заметив, как мой взгляд блуждает по залу.
Мы столкнулись в холле общежития. Подозреваю, после нашего совместного посещения душа он боялся, что я могу наплевать на его требование стоять рядом с ним у колеса. Поэтому решил подстраховаться, подкарауливая меня внизу. Когда мы с Лёшкой спустились, он первым делом поймал меня за руку и всмотрелся в моё лицо подозрительным взглядом.
– То, что я согласилась стать частью твоей Фамилии, – решила расставить акценты я, – Не означает, что я стану играть в ваши рискованные игры. Понятно?
– А ты согласилась? – он изогнул губы в полунасмешливой улыбке и слегка приподнял левую бровь. – Я как-то упустил этот момент…
– Никаких авантюр, связанных с тем, что я таким удивительным образом похожа на цесаревну. Ясно?
Я храбрилась. Думаю, Север прекрасно понимал, что стоит ему сказать одно слово и мне, по местным законам, нечем будет крыть его карту. Понимал но, кажется, решил играть по моим правилам.
– Слушаюсь и повинуюсь, моя королева, – хмыкнул он весело, и я не нашла следов злого умысла в его глазах, утративших за ночь свою обжигающую черноту.
Сейчас мы стояли в круге, ожидая начала распределения, и я немного нервничала.
Все места тут занимались строго по регламенту: члены Фамилий рядом со своими лидерами у колеса и группа молчаливых подростков в стороне. Одиночки. О них мне Полина Ивановна тоже рассказывала, но я не думала, что их так много. Человек тридцать, если не больше. Кто из них не доживёт до конца недели?
– Хочешь о чём-то спросить?
Я посмотрела на парня и небрежно пожала плечами:
– Мне уже обо всём рассказали, спасибо.
– Кто?
– Один хороший человек, – отмахнулась я от Севера, не желая выдавать свой источник информации. – Я себе это немного иначе представляла, не так театрально, что ли… Но, в общем и целом, мне всё описали точно.
Театральность в Решальном зале действительно присутствовала.
Колесо Фортуны было разделено на двенадцать секторов, как и говорила Полина Ивановна. Шесть белых – цивильных, так сказать. И шесть чёрных – военных. На чёрных секторах было написано белыми буквами: "Север", "Юг", "Запад", "Восток", "Экзекутор" и "Цезарь". На белых – чёрными: "Институт", "Управление", "Дом", "Полигон", "Мастер-класс" и "Корпус".
– Единственное, что меня тревожит, – призналась я, не сводя взгляда с коротенького слова из шести букв, – Что будет, если…
Звук гонга не позволил мне закончить предложение. Внезапно наступившая темнота заставила вздрогнуть.
– Ч-ш-ш, – прошептал Север, который оказался за моей спиной. – Не дергайся.
Колесо задрожало и с легким скрипом сдвинулось с места, набирая обороты. И одновременно с этим моей талии коснулась мужская рука и, немного переместившись вперёд, легла на живот. Легонько надавила, заставив прижаться спиной к парню, стоявшему за мной.
– Чего ты боишься, а? – шепнул он, едва касаясь губами моего уха. – Какого сектора?
Я возмутилась. Кто дал ему право совать свой нос в мои дела?
– Не твоё дело.
– Скажи мне, – настойчиво потребовал Север, передвинув руку вверх. Теперь его пальцы точно чувствовали, с какой скоростью колотится моё сердце. – Который?
Внутри меня вдруг что-то зазвенело и потянулось навстречу парню. "Расскажи ему, расскажи", – шептал внутренний голос. "Ему можно верить", – уговаривала интуиция. "Не смей раскрывать рта, дура", – мозг был как всегда категоричен.
– Оленька, – подкупляюще ласково прошептал коварный Север.
Я открыла рот, чтобы ответить на его вопрос. Не знаю, собиралась ли я тогда сказать правду или посоветовать Северову прогуляться в гости к чёртовой бабушке. Не знаю, как бы поступила, задай Север свой вопрос на несколько секунд раньше, но тогда я ничего не успела сказать. Колесо, издав протяжный стон, дёрнулось и остановилось. И сразу же под потолком вспыхнули десятки ярких лампочек, освещая сотни взволнованных хмурых лиц.
– Выбор сделан, – объявил Мастер Ти, стоявший за пультом управления. Я приклеилась взглядом к своей судьбе на ближайшую неделю. К белым буквам, которые снежинками легли на чёрное небо войны.
– Главы Фамилий, отметьтесь в управлении и получите пропуска.
Про пропуска и остальное я слушала вполуха, размышляя о степени своего везения или, правильнее будет сказать, невезения. Ситуация могла бы быть более пугающей, если бы колесо вздумало остановиться на секторе "Цезарь". Забавно было бы послужить одним из охранников во дворце. Сашка бы порадовался, увидев меня в тёмно-синей форме с золотыми эполетами. Однако и нынешнее положение вещей совсем не радовало.
– Север, – произнесли у меня над ухом и усмехнулись.
Либо Северов сошёл с ума, либо он извращенец. Чему здесь усмехаться? Тому, что нас отправляют на северные границы? Это словно попасть между молотом и наковальней: с одной стороны вечно огрызающиеся сикры, готовые вцепиться в горло любому, кто осмелится хотя бы глянуть в их сторону. С другой – Дикие земли с их безумной фауной, смертельными болезнями и жестокими кочевниками. А посередине мы.
Мы все умрём – это совершенно ясно.
Я слабовольно подумала о возвращении во дворец, а потом паника окончательно захлестнула меня, потому что я наткнулась взглядом на безмятежные Лёшкины кудряшки.
– Мы не можем взять её с собой, – сказала я испуганно и схватилась руками за голову.
– Отставить истерику! – велел мне Север. – Она никуда и не поедет.
– Лёка? – Лёшка почувствовала неладное и вцепилась в мою правую руку десятью пальцами. – Я с тобой. Я не останусь тут одна!
– Не нервируй меня, – тихим голосом предупредил Север, и моя капризная сестрёнка встала по стойке смирно. – Мы с тобой, кажется, договорились.
– Когда это вы договаривались, о чём? – вспылила я.
– Не паникуй, – Север небрежно опустил руку мне на плечи, игнорируя моё возмущение. – Всё нормально. Для таких моментов и существуют одиночки. Ими затыкают дыры.
И ещё до того, как я осмыслила услышанное, отдал приказ:
– Зверь, возьми там кого-нибудь на замену.
Мой испуганный взгляд метнулся к кучке одиночек, обречённо жавшихся у стены.
– Это неправильно… – прошептала я, но меня никто не услышал.
– Крыска вчера ногу на тренировке повредила сильно, – сообщил Зверь, яростно тыкая в наладонник.
– Значит, двоих возьми, – бросил Север, не позволяя мне вырваться из его объятий. – А лучше четверых. Всё-таки северные границы. И пошевеливайтесь. Платформа ждать не будет. Нюня, беги к Берёзе. Скажи, чтобы выдала тебе задание на всю неделю. Оль, у тебя тёплые вещи есть?
– Тёплые вещи? – переспросила я, рассеянно глядя на Лёшкину спину и вспоминая накануне довязанное пончо. – Какие тёплые вещи, Север? Ты только что велел выбрать из одиночек четверых смертников, чтобы затыкать ими дыры. Так нельзя.
Парень тяжело вздохнул и подтолкнул меня к выходу.
– Нельзя, – согласился беззлобно и равнодушно. – Но я так делаю. Светофор так делает. Карась так делает… Впрочем, если хочешь, я скажу Нюне, чтобы она вернулась.