Согласиться с тем, что новости из столицы – это тоска, я не могла. В конце концов я не в том положении, чтобы отказываться от информации. Я проследила за тем, как моя новая знакомая в сопровождении Стаса и Лёшки скрылась из виду. Перевела взгляд на флагшток, возле которого как раз едва заметно задрожал воздух, намекая на то, что с минуты на минуту начнётся прямая трансляция из Кирса.
– Удивительное дело, – пробормотал Данила, решивший остаться вместе со мной.
– Что именно? – отстранённо спросила я, заметив Севера, стоявшего с другой стороны Облезлой площади и кого-то высматривавшего в толпе.
– Транслировать голограмму на Корпус довольно хлопотно, да и дорого, – пояснил парень. – Вот я и думаю, что там такого могло случиться, что руководство решило раскошелиться…
У меня немедленно появилось очень нехорошее предчувствие и я, заранее предполагая самое плохое, нахмурилась. Голограмма тем временем пискнула противным звуком, мелькнула на мгновение трёхголовым оскалившимся псом – гербом Яхона – и наконец мы увидели Цезаря. Он стоял на своём любимом балконе. За левым его плечом мелькал рассеянный Тоськин взгляд, а за правым – сосредоточенный и серьёзный – Палача.
– Народ Яхона, – провозгласил Сашка, поднимая вверх левую руку, демонстрируя всем траурно-чёрный наладонник. – Сегодня ночью нас покинул глава Гильдии Мастеров. Это тяжёлый удар. Это страшная потеря для всего государства, для его учеников и для меня лично. Он был со мной рядом с самого детства, поддерживал меня в трудные минуты жизни, был моим соратником в Корпусе. Он стоял у истоков нашего движения, мы вместе прошли войну… а теперь его не стало.
Цезарь опёрся двумя руками о перила и опустил голову, всем своим видом изображая глубокую скорбь и тоску. Я же постаралась не думать о том, что в смерти Мастера Ти была виновата исключительно я.
– Тяжёлый недуг подрубил корни этого могучего духом человека, – продолжил Сашка и вдруг послал острый взгляд в камеру. Я непроизвольно поднесла руку ко рту, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, потому что на миг показалось, что он смотрит прямо на меня. – Я был рядом с ним до самого конца.
От этих слов мне стало совсем нехорошо. Хочется верить, что Могилевского не постигла судьба Клифа. И что Сашка очень сильно преувеличивал, когда грозил Мастеру каст рацией.
– И последними его словами было: "Я не хотел".
Цезарь всё-таки изумительная садист. Не то чтобы я не знала об этом раньше, но теперь, когда он напрямую давил на мою излишне чувствительную совесть, я просто взбесилась.
– Он не хотел покидать нас, – продолжил Сашка, по-прежнему глядя мне прямо в глаза. – Но болезнь не спрашивает о ваших желаниях, ей наплевать на ваши надежды, она просто приходит, и вы умираете.
Мерзавец обнял Тоську за талию и нежно поцеловал её в щеку.
– Мне остаётся только надеяться, что этот внезапный… вирус не затронет других близких мне людей. Что… лекарство найдётся вовремя.
Я почувствовала, как желчь разлилась по моей крови, затуманила взгляд и наполнила горечью слюну. Ненавижу. Как же я его ненавижу.
Тень улыбалась рассеянно, счастливо и по-доброму так, как только она умеет. Я, например, не смогла бы изобразить на своём лице эту вселенскую любовь и абсолютное всепрощение. Как бы я ни старалась и сколько бы ни репетировала перед зеркалом.
Она улыбалась. А наш брат, ласково поглаживая сильными пальцами её талию, только что в прямом эфире, глядя в лицо всем людям Яхона, угрожал, что убьёт её, если я не вернусь. Я не могла глаз оторвать от его руки, забыв обо всём и вмиг разучившись дышать. Я пыталась разобраться в себе и решить, достаточно ли во мне жертвенности для того, чтобы отказаться от своей жизни во имя Тоськиной.
Я честно искала в себе силы, чтобы прямо сейчас пойти к себе в комнату, взять в руки таблетку и отправить Цезарю прямое сообщение: "Прости меня. Я в Детском корпусе. Забери меня домой. Я виновата. Я больше не буду". Ну, или что-то в этом роде, над текстом можно было бы поработать в процессе. Беда в том, что я не находила в себе этих сил. Я в своём эгоизме, видимо, была слишком сильно похожа на Цезаря. Наверное, пришло время признаться в этом самой себе.
– В эти тяжёлые для нас дни, – продолжил Цезарь и сделал приглашающий жест левой рукой, вызывая из тени королеву Кло и его высочество Леопольда, – рядом с нами самые близкие. Семья, – кивок на Тоську, – друзья, – короткий взгляд на Палача, – и соратники.
Её величество гордо расправила плечи но, прежде чем начать говорить, бросила неуверенный взгляд на Цезаря. Со стороны казалось, что она смотрит на него с благоговением, но я-то знала – это не благоговение, а тихий ужас.
– Двенадцать лет назад, – голос королевы был по-молодому звонок, а обновлённая кожа сияла юностью, но взгляд выдавал состарившуюся женщину, – войска Детского корпуса под предводительством Цезаря вошли в Кирс и свергли тирана вместе с завравшимися жрецами и…
Да, мы все прекрасно помним и в обязательном порядке учим Новейшую историю. Чтобы, упасите запрещённые, не забыть про Цезаря-освободителя, про жадных жрецов и про богов, которым больше нет места в нашем мире. Хотя о последних как раз лучше забыть. А ещё мы помним о том, что упомянутый тиран был твоим мужем, глупая ты королева Кло.
– Двенадцать лет назад юный правитель одарил мою семью своим доверием, поручив управление северными территориями. Сегодня… – королева сглотнула и несколько раз моргнула, пытаясь избавиться от слёз. – Сегодня моя благодарность не… – Она снова запнулась и судорожно вдохнула, боясь бросить взгляд на Сашку.
Я видела, что она боялась. Видела, как расширились её зрачки, как побледнели губы и задрожал подбородок. Это видела я. Остальные, несомненно, наблюдали до слёз растроганную женщину.
– Я не знаю, как выразить свою благодарность, – её Величество всё-таки собралась с силами и продолжила выступление. – Потому что Цезарь своим указом и южные земли тоже доверил заботам моей семьи.
Его высочество Леопольд встал рядом с матерью и, вскинув вверх правую руку, выкрикнул:
– Слава Цезарю!!
И площадь по ту сторону экрана взорвалась многоголосым:
– Слава! Слава! Слава!
Небо над Кирсом расцвело многочисленными воздушными шариками и лазерными проекциями, тысячи перепуганных воробьёв метнулись навстречу многочисленным камерам под улюлюканье и свист… Там, по ту сторону экрана. Здесь же было довольно тихо.
С десяток хлопков сиротливо всколыхнули воздух на Облезлой площади, кто-то присоединился к восхвалениям. Однако большинство хранило зловещее молчание, размышляя, чем смена соправителя обернётся в плане военных действий для нас, Корпуса самоубийц, который всегда стоит в авангарде.
Я вдруг почувствовала на себе посторонний взгляд и, подняв голову, увидела Севера. Он стоял всё там же, с противоположной стороны площади, и смотрел на меня внимательно, пожалуй даже оценивающе. И я в этот миг как никогда была благодарна Сашке за то, что он вытащил Тоську на балкон. Считать Северова слепым дураком нельзя ни в коем случае. Наглость, несомненно, второе счастье. И самое ценное лучше прятать на виду… Но не нравится мне его пристальный взгляд.
– Что? – произнесла я одними губами и приподняла вопросительно брови.
Север дёрнул уголком рта, а затем поднял вверх левую руку, показывая мне большой палец. Я растерялась, не понимая, что он имеет в виду, а он ухмыльнулся и поднял правую руку с растопыренной пятернёй, шевельнув губами:
– Шесть дней.
Шесть дней до того, как я смиренно прибегу к нему, соглашаясь на их авантюру. По его версии, не по моей. У меня на себя были совсем другие планы.
Отвернулась, разрывая зрительный контакт, и немедленно наткнулась на злой взгляд Данилы.
– Что ему от тебя надо? – прямо спросил он.
– Неважно.
– Важно, – не согласился мой новый друг. – Правда, Ёлка, ты здесь новенькая и во многих вещах не ориентируешься. С Северовым лучше не связываться, можешь мне поверить.
– Спасибо за предупреждение, – вяло поблагодарила я.
– Это не предупреждение! – Котик вдруг довольно больно схватил меня за руку чуть выше локтя. – Это не предупреждение, а констатация факта. И если ты поведёшься на его заигрывания и красивые глазки, то в лучшем случае кончишь на Доске почёта, а в худшем – в Лесу Самоубийц.
– Миленько у вас здесь, – проворчала я, освобождаясь из его захвата. – Облезлая площадь, Лес Самоубийц… Правда, Дань, спасибо за предупреждение, но мне надо идти.
В фиолетовых глазах на мгновение появилось какое-то странное, голодное выражение. Затем Котик моргнул и посмотрел на меня уже нормальным, немного грустным взглядом, в мягкой улыбке приподнял и без того короткую верхнюю губу и немного смущённо выдохнул:
– Прости. Не хотел тебя разозлить.
– Я не злюсь, честно.
– И пугать не хотел.
– Даня, все в порядке, – поспешила заверить я.
– Тогда пойдёшь со мной в пятницу на вечеринку?
Он изловчился и снова поймал мою руку.
С вечеринками мне не приходилось сталкиваться раньше. Но в моей ситуации, исправить это упущение просто невозможно.
– Даня! – простонала я. – Давай в другой раз… Мне…
Что ему сказать? Что в пятницу меня здесь уже может не быть, что я пока ещё не договорилась со своей совестью, что я ещё не взвесила всё окончательно перед тем, как стать предателем и совершить подлость?
– Пойдём, – он умоляюще заглянул мне в глаза и легко сжал пальцами мою ладонь. – Ну, пожалуйста… Это единственный свободный вечер в неделю. В субботу с утра Колесо Фортуны, и неизвестно, может, мы вообще на следующей неделе не увидимся…
Я вздохнула, капитулируя перед его настойчивостью, но всё ещё пытаясь возражать, пояснила:
– Мне надеть нечего…
– Ерунда, – он отмахнулся от этой вечной женской проблемы, как от надоедливой мухи. – Я что-нибудь придумаю… И это… Я тебе пришлю запрос, можно? Подтвердишь?
– Ладно, – проворчала я, рассчитывая на то, что до пятницы ещё много воды утечёт. В конце концов, я всегда могу сказать, что передумала.
Настроения ходить по вечеринкам у меня не было никакого. Не сейчас, когда с одной стороны на меня давит Цезарь, а с другой – Север. Умереть можно от такой жизни.
Я в детстве читала книги и мечтала о приключениях. Осуждала малодушие героев, когда они смели задуматься над тем, стоит ли расстаться с жизнью во имя светлой цели. Мне всегда больше нравились персонажи, которые не раздумывая шли на смерть – во имя любви, во славу Родины… Или для того, чтобы спасти от смерти свою глупую ласковую Тень… Без разницы. Они совершали это красиво, решительно и гордо, восходя на окровавленный эшафот славы.
Я так не могла.
Я хотела жить и, желательно, счастливо. Но о каком счастье может идти речь, если твоя кровь отравлена ядом предательства?
Простившись с Данилой и отказавшись от его предложения проводить меня до общежития, я, едва переставляя ноги, брела к себе в комнату. Я была занята саморефлексией и ненавистью к себе, когда наладонник вдруг мигнул зелёным. Я не сразу сообразила, что это Книга лиц реагирует на личное сообщение. После случая с Пончиком личных сообщений мне не присылали.
Указательным пальцем ткнула в клавишу приёма и чуть не упала, прочитав в некотором роде анонимное послание. Нет, писавший представился Севочкой, но это был чёрный ник. И это сильно напугало меня, потому что людей, умеющих обойти декодер, в Яхоне было не так уж и много. Кроме того, если верить Цезарю и официальной статистике, все они были на учете у СБ.
Севочка решил прыгнуть сразу с места в карьер, без предисловий и вступлений. Он просто написал: "Не думаю, что ОН станет рисковать ЕЁ здоровьем. Представляешь, какой вой поднимется, если с Лялечкой что-то случится?"
В горле пересохло, а в голове раздался сигнал тревоги. Бежать. Срочно бежать, куда угодно. Подальше от Детского корпуса и от того, кто меня раскусил.
Но как? Ведь Тень стояла за Сашкиным плечом, он обнимал её на глазах у всех, она не произнесла ни звука, а когда она молчит, отличить нас практически невозможно… Да и Светлана вон вчера говорила, что не так уж я нынешняя на себя официальную и похожа… Это понятно – без макияжа, без укладки, без парадных платьев…
Проклятье, только этого "Севочки" мне сейчас не хватало! Он словно следил за мной со стороны, потому что наладонник мигнул еще одним сообщением: "Будь хорошей девочкой и не дёргайся".
Я с ненавистью посмотрела на наладонник, экран которого вдруг посинел, сообщая, что в Книге появился запрос. Скрипя зубами, я открыла гостевую и увидела улыбающуюся фотографию Котика, и окончательно взбесилась из-за его безмятежного вида.
Я зло сощурилась и, недолго думая, выбила прямо в эфир: "Когда тебе советуют быть хорошей девочкой, больше всего на свете хочется послать подальше и поступить в точности наоборот".
Не самый плохой вариант для первой записи в Книге лиц. Денег с неё вряд ли будет много и точно не на нал. Кому может понравиться такая злобная, не насыщенная особым смыслом фраза? Но зато будет чем перед Мастером оправдаться, если она вдруг заявит о моей социальной неактивности. Ну и ещё я надеялась, что мне полегчает.
Не помогло. Я вздохнула и спрятала левую руку поглубже в карман, решив что глупо было отказываться от старых привычек и брать наладонник с собой. В конце концов, во Дворце я прекрасно жила и без него. Додумать мысль о том, что наладонники и таблетки привязывают нас поводками друг другу, мне не позволил безрадостно взвывший желудок. Он грустно напоминал, что я не во Дворце, и окончательно испортил и без того плохое настроение. Есть хотелось просто от слова "жрать", до болезненных спазмов. Настолько сильно, что я едва не забыла про таинственного "Севочку", который, судя по всему, был прав.
Все указывало на то, что Цезарь блефовал. Не станет он сейчас пренебрегать спокойствием в государстве. Если подумать, то сейчас Тоська находилась в большей безопасности, чем тогда, когда я была рядом с ней. А все потому, что народ Яхона и жители Кирса, в первую очередь нежно и беспричинно любят свою цесаревну, называя её ласково Лялечкой. Сашка слишком хитрый и жестокий, чтобы рисковать… как они её называли? Суррогатом? Не станет он рисковать Тоськой, пока не получит меня обратно. Это и есть, видимо, тот самый запасной вариант, о котором они тогда говорили. Непонятно было, правда, как они поступят, когда придется давать торжественный обед или произносить речь в честь открытия очередной платформы и ещё какой-нибудь ерунды, где Цезарь неизменно появлялся в моем присутствии.
Тень была моей точной копией исключительно до того момента, когда приходило время открыть рот и что-то сказать. Ртом Тоська пользовалась в основном для еды.
Я горько улыбнулась, мысленно прося прощения у своей глупой сестры. Она ведь даже не поймёт, что мой поступок очень сильно похож на предательство. Ведь я её бросила там одну…
"Не думать, не думать, не думать об этом сейчас!" – прошептала мысленно я. И попробовала спрятать лицо в ладонях, но вздрогнула от неожиданно грозного рычания, которое раздалось где-то в районе моего пупка.
Несколько секунд понадобилось на то, чтобы осознать: рычит не страшный хищник, а мой собственный оголодавший желудок.
И с этим надо было что-то делать.
Индикатор на запястье снова подмигнул синим, сообщая мне о том, что Берёза просит доступа в мою Книгу. Я сегодня популярна, как никогда. Движением пальца одобрила запрос и вздрогнула, когда за спиной раздалось радостное и бес печное:
– Ну что, Старуха, готова стать плохой девочкой?
– Что простите? – Зверь сиял, как мой первый выменянный на пэп золотой, и потряхивал бутылкой с мутной жидкостью. – Это что такое?
– Ну, ты сама сказала, что достало тебя быть правильной и ты готова хоть сейчас предаться разврату!
– Я такое сказала?!
– Ну да, – Зверь недовольно ткнул в собственный наладонник и прочитал:
– Вот же… "Когда тебе советуют быть хорошей девочкой, больше всего на свете хочется послать всех нахер и поступить в точности наоборот".
Я покосилась на наладонник, не зная, как реагировать.
– Ну, так что? – Зверь подмигнул и призывно тряхнул бутылкой. – Развращаться будем или как?
– Или как, – бездумно ответила я, с ужасом глядя на то, как мой наладонник подмигивает мне всеми цветами радуги. – Что означает фиолетовый индикатор?
Я испуганно глянула на хохочущего мальчишку.
– Чего ты ржёшь? Я в панике…
Именно, в панике. Десяти минут не прошло после того, как отправила в Книгу свое необдуманное послание.
– Как такое возможно вообще?
Зверь хохотнул и, приобняв меня за талию, подтолкнул в сторону общежития.
– Старуха, ты иногда ведёшь себя как ребёнок, – менторским тоном проговорил он. – Такое впечатление, что тебя к нам прямо из Диких земель перебросило.
Не из Диких, но предположение в чём-то близко к правде. Я точно чувствовала себя дикарём в этой новой для меня жизни.
– Объясняю малышам. Зелёный – личное сообщение, синий – запрос на добавление, красный – новый эл, жёлтый – пэп, фиолетовый, моя радость… фиолетовый означает приглашение на встречу в реале. Это я тебе послал.
Словно нехотя я ткнула в экран и в шоке уставилась на мигающую тремя пэпами статистику. Ничего себе!
А я ещё думала, что в вопросе пропитания Книга лиц мне не поможет. Как глупо с моей стороны. Весь детский социум она же как-то кормит…
Её придумал не Сашка, но пользовался он ею весьма охотно. Но не менее охотно переписывал историю, рассказывая о том, как ему в голову пришла гениальная идея "правильной социализации подростков", и почему Книгу должны контролировать Мастера Ти.
Он говорил о том, как Книга учит детей жить в социуме, но недовольно кривился, если заставал меня с наладонником. Он уверял, что нет ничего более правильного, чем научить ребёнка отвечать за свои слова и поступки с самого раннего детства, но я не могла отправить в эфир ни одного предложения без предварительной братской цензуры.
Официальный источник гласил: Книга лиц – это лучшая школа жизни, она научит будущего члена общества правильно выбирать друзей, научит немногословию и внимательному отношению к близким, корректности, грамотности…
В теории.
А на практике получалось примерно как с законом о сексуальном образовании.
При помощи Книги Цезарь следил за каждым юным членом своего прекрасного и сильного государства. Поощрял и наказывал. Манипулировал, влюблял, разводил и даже убивал. Цезарь и Мастера Ти, конечно. Первые помощники подростков на тяжёлом пути к взрослению.
На практике никто и не думал взвешивать слова и заботиться о близких. Все мечтали только о том, чтобы заработать побольше виртуальных элов, которые начислялись за каждый просмотр твоего сообщения.
Моей первой записью в Книге стало предложение: "Мне брат на день рождения подарил розовую таблетку".
Сашка пришёл к нам в Башню через полтора часа и, раздражённо хмурясь, велел:
– Ольга, сотри эту запись.
– Почему? – расстроилась я. И было из-за чего расстраиваться: за полтора часа я на одном предложении заработала больше ста элов.
– Потому что это глупость. Тебе вчера исполнилось десять. Конечно же, тебе подарили твою первую таблетку. Её всем дарят на десятилетие. Наше положение не позволяет нам быть предсказуемыми.
– Неправда! – возмутилась я. – Видел, сколько у меня элов?