К сожалению, длилось это недолго. Киллер - а мы ни одной секунды не сомневались, что в джипе находится именно он, - довольно быстро сообразив, что мы от него удираем, тоже вдарил по газам! Совершенно уже не скрывая своих намерений… Теперь наши машины, наверное, смотрелись на шоссе как связанные невидимой нитью: умница Татьяна все же не давала проклятому джипу сократить расстояние между нами до пристрельного, а подлые служители правопорядка и безопасности движения словно сквозь землю провалились! Даже на въезде в город, у главного поста, нас встретило полное безлюдье. Но город, наш трижды благословенный город, если учесть Танькино виртуозное мастерство, был сам по себе спасением.
Татьяна не поехала к центральной улице, недавно переименованной из Советской в Демократическую, наиболее короткой дорогой, а при первой же возможности свернула к переулкам. Скорость пришлось сбросить, но минут через двадцать это уже не имело значения! Ни один киллер на свете не мог сравниться с Танькой в знании проходных, то есть проездных, дворов и прочих неожиданных мест нашего города.
К тому моменту, как взмокшая от напряжения Танька притормозила в каком-то тупичке, на всякий случай не заглушив мотор, мы уже минут десять как потеряли свой хвост из виду. Вернее, это он нас потерял. И впервые в жизни я наблюдала, как после быстрой езды у Татьяны дрожат руки.
- А вдруг, - с трудом разжала она губы, - у твоего дома какая-нибудь засада? Господи, что же делать?!
- Не вздумай рыдать! Или, чего доброго, грохаться в обморок! - Надеюсь, мой голос был достаточно суров. - Лучше скажи, есть какая-нибудь не слишком… э-э-э… откровенная дорога к ментовке, где сидит тот капитан? Ну, белобрысый, который на наш труп приезжал?
- Есть, - отозвалась Танька бесцветным голосом и, не задав больше ни одного вопроса, тронула машину с места по направлению к совершенно глухой на вид стене какого-то здания. Только когда мы подъехали к этому тупику почти вплотную, я углядела очередной проезд между домами - свидетельство того, что на самом деле Татьяна хоть в чем-то человек уникальный, если ее память в таком состоянии удерживает подобные вещи!
Глава 8
В отделении милиции
В первый раз в отделении милиции я была в шестнадцать лет, когда получала паспорт. Во второй и одновременно в последний - три года назад, когда собиралась на отдых в Крым и выяснилось, что без специального вкладыша, выдаваемого в упомянутом месте, меня туда не пропустят.
Однако, когда мы с Танькой вошли в отделение, мне показалось, что я была здесь только вчера или позавчера - до такой степени тут ничего не переменилось. Новую форму, максимально приближенную к полицейской, с легкостью можно было не брать в расчет. Поэтому, с равнодушным видом прошествовав мимо зарешеченного угла с навесным замком, где храпела прямо на полу какая-то куча тряпья, я, абсолютно позабыв про собственный внешний вид, самоуверенно двинула к дежурке. Еще с первого раза я запомнила, что именно так называется крохотное помещеньице с застекленными стенами и окошком, за которым отбывают очередную вахту милиционеры.
К счастью, на мою юбку поначалу никто не обратил внимания, к тому же тащившаяся за мной Танька преданно заслонила мои тылы собственным задом.
За окошечком просматривалось сразу двое служивых: пожилой со звездочками на погонах и молодой с глупой ухмылкой, которую я однажды уже видела: передо мной вновь была та самая физиономия, которая приводила меня в чувство после первого в жизни обморока. "Тем лучше!" - подумала я, но обратилась к пожилому:
- Будьте добры, нам нужен следователь, занимающийся неопознанным трупом!
Не знаю, что уж такого смешного они нашли в моих словах, но всю следующую минуту ответом мне было глупое ржание. Как ни странно, особенно отличился пожилой, сразу потерявший в моих глазах все преимущества.
- Что в этом смешного? - От возмущения Танька, наконец, ожила и включилась в происходящее.
- Милые дамы, - пожилой в последний раз всхлипнул от смеха, - да как же я, по-вашему, должен вычислить того, кто вам нужен, если у нас тут восемь инспекторов дознания, и на каждого - по три-четыре неопознанных трупа?!
- Так им и надо! - разъярилась я в мгновение ока. - Не трупам, а этим вашим инспекторам! Может, соизволите все же дослушать?
- Весь внимание! - Пожилой и правда посерьезнел, хотя смешинки в глазах еще прыгали.
- Наконец-то, - съязвила я. - Мы проходим свидетелями по делу Голубева, известного пропавшего бизнесмена, а нужен нам белобр… белокурый такой капитан с красным лицом…
Молодой мент снова заржал, но второй его, видимо, незаметно ткнул в бок, и он захлебнулся. И даже пришел нам на помощь:
- Товарищ старший лейтенант, я знаю, кого они ищут, Широков им нужен… Они этому Голубеву жены!
- Бывшие! - хором заявили мы с Танькой, и я изумилась тому, как быстро Татьяна смирилась с потерей возлюбленного мужа.
- Вот как? - Пожилой окончательно посерьезнел. - Второй этаж, пятнадцатый кабинет… Впрочем, я вас провожу.
К сожалению, именно в этот момент Танька потеряла бдительность и, вместо того чтобы по-прежнему прикрывать меня сзади, двинула вперед раньше меня. Старший лейтенант издал за моей спиной какой-то не поддающийся определению звук, поскольку уже успел выйти из дежурки и вся моя фигура попала в поле его обозрения.
Круто развернувшись, я брякнула первое, что пришло в голову:
- На нас совершено нападение!.. Сами видите…
Поскольку в последнем никаких сомнений быть не могло и он действительно видел, реакция пожилого могла быть признана самой что ни на есть достойной.
Крякнув, старший лейтенант нагнулся к окошку дежурки:
- Саша, дай сюда мою ветровку, она за селектором висит… Как вас, говорите, зовут? - Вопрос, естественно, был обращен ко мне.
- Елизавета Петровна Голубева, - ответила я с достоинством.
- Вот что, Елизавета Петровна, прежде чем подыматься наверх, вам придется накинуть это на… э-э-э…
- Давайте! - Я с благодарностью вырвала из его рук синюю, пропахшую табаком куртку подозрительного вида.
- У нас, понимаете ли, - счел нужным пояснить он, - в силу специфики большинство сотрудников - мужчины… Негоже отвлекать людей от дела! Так, говорите, на вас напали?
Профессионально подозрительный мент, видимо, решил, что напали не просто, а с изнасилованием. Что ж, я не могла его за это обвинять! К тому же мы уже достигли не только второго этажа, но и кабинета с номером "15", прибитым над табличкой "Широков В. Е.".
- Я вам отдам вашу куртку внизу, - пообещала я вместо ответа. - Мы на машине вообще-то приехали…
Нельзя сказать, что белобрысый капитан при виде нас с Татьяной расцвел от счастья! Но это свидетельствовало о том, что он нас, по крайней мере, узнал, хотя и сделал вид, что видит впервые. Во всяком случае, бросив преисполненный горячей укоризны взгляд на нашего провожатого, сухо бросил:
- Чем могу быть полезен?
- Нас хотят убить! - Танька заорала это на весь кабинет, даже не дав мне открыть рот. - Вы нас что, не узнали?! Мы же жены Голубева!..
- Узнал-узнал, - замахал руками капитан, но Танька сочла нужным добавить: "Бывшие!.." - Как, уже обе бывшие? - удивился Широков. - Еще вчера…
- То было вчера, а то - сегодня, - решительно вступила я в разговор, сообразив, что пора вмешиваться, иначе они до сути доберутся разве что к вечеру. - Татьяна говорит правду: нас хотели убить, и только чудом нам удалось ускользнуть от погони киллера… или киллеров!
К моему возмущению, капитан никакой заинтересованности в ответ на столь вопиющее заявление не проявил! Вместо этого, оглядев нас молча с явным злорадством, он ядовито улыбнулся:
- К вашему сведению, уважаемые бывшие жены, я этим делом больше не занимаюсь!
- Как?! - это мы спросили, конечно, хором. То есть дуэтом, к которому лично я уже начала привыкать, словно и не отвыкала никогда в жизни.
- Очень просто! - с удовольствием пояснил Широков. - Дело у нас забрали.
- Прокуратура?! - Танька даже подпрыгнула от возбуждения, очевидно представив, как сама теперь, через своего папашку, будет руководить расследованием.
- Черта с два! - Злорадство белобрысого наконец прорвалось наружу. - Вашей прокуратуре, уважаемые, до тех, кто забрал дело, и близко не доплюнуть…
"Значит, ФСБ", - сообразила я, а Танька с тупым видом открыла рот и уставилась на Широкова так, словно он ей снится.
- Могу ответить тем же, черта с два! - заявила я. - Черта с два вам удастся от нас избавиться… Танька, бери ручку, вон у него на столе две ручки и куча бумаги, и пиши заявление, у тебя почерк лучше! От заявления вы уж точно не отбояритесь!
- Это еще почему?! - завопил белобрысый капитан, на всякий случай пытаясь прикрыть от Таньки стопку бумаги собственным телом.
- Да потому, что, во-первых, нет доказательств, что нас убивали не из-за Вильки, а во-вторых, если не примете заявление от потерпевших, мы на вас пожалуемся все в ту же прокуратуру! И - немедленно!..
Все-таки до чего полезно в наше время читать детективы! Никакого юридического образования не надо, чтобы правильно вести себя с представителями исполнительной власти.
Пока Татьяна с торжествующим видом писала заявление, милиционер Широков с бессильной злобой сверлил меня своими глазами. И примерно на пятой минуте нашел-таки, к чему придраться!
Все это время Варька находилась у меня на руках, в самом миролюбивом, можно сказать, сонном настроении. Тем не менее капитан сообразил, каким образом меня можно ущемить.
- Та-а-ак, - сказал он радостно. - А кто ж это вам позволил войти в помещение отделения милиции с собакой? Немедленно выведите ее вон! А не желаете - будете оштрафованы!
Понимал, гад, что одну Варьку я никуда не отпущу, следовательно, придется и мне вместе с ней покинуть кабинет… Вероятно, мент поганый рассчитывал, что поодиночке с нами будет гораздо легче справиться. И совершенно напрасно! Зная Таньку, я и не сомневалась, что она теперь не только всучит ему заявление, но еще и заставит Широкова выделить сопровождение, а может, и настоящую охрану минимум на сутки, а максимум - пока не наступит хоть какая-то ясность в этом проклятом деле.
Поэтому я спокойно спустила Варьку на пол и, придерживая старлеевскую куртку, направилась к выходу. Какой-то странный всхлип остановил меня уже на пороге. Я обернулась и - возликовала. Нет, на столь изощренную месть наглому капитану я даже в самых смелых своих фантазиях не рассчитывала!
Моя замечательная собачка, которую мы как-то совершенно забыли выгулять, с самым невинным видом сидела посреди широковского кабинета, а вокруг нее все шире и шире растекалась сверкающая лужа!
Ожидать дальнейшей реакции онемевшего с выпученными глазами капитана я не стала. И, подхватив завершившую процесс Варьку, пулей вылетела из оскверненного широковского кабинета.
Спустя полчаса, когда Танька появилась в дверях отделения в сопровождении прыщавого Саши, который потерял всю свою веселость и выглядел, наоборот, унылым, она продолжала меня удивлять.
Хотя прыщавый и вызывал глубокие сомнения в качестве сопровождающего, способного противостоять настоящему киллеру, все-таки ментовская форма свое дело сделала: я почувствовала себя несколько спокойнее. И даже предложила Таньке, пока мы не одни, заехать на их с Вилькой квартиру: а вдруг мы все-таки суетимся понапрасну и он давно объявился? Но хуже всего, если экс-супруг, что было бы вполне естественно, названивает домой, а к телефону никто не подходит!
- Широков принял заявление, - сказала Танька вместо ответа, - при условии, что в дальнейшем будет общаться исключительно со мной. А чтобы твоей ноги в его кабинете и близко больше не было!.. Думаю, он имел в виду Варьку. Ты, Лиз, насчет телефона не волнуйся. Я оставила для Вильки на автоответчике твой телефон… Ну и записку в дверях… И соседке сказала…
Вот это да! Выходит, нахальная подружка ни секунды не сомневалась, что я не стану возражать против нашего сожительства?! И вот так легко и сразу прощу ей украденное счастье и свою молодую разбитую жизнь?!
Даже не знаю, что бы я ей ответила, но Татьяна не дала мне и рта раскрыть.
- Ты ничего не понимаешь! - На ее глазах в мгновение ока появились слезы, а голос предательски задрожал: знает, подлая, что ее рыданий я не переношу с детства! - Ничего!.. - повторила Танька с детской обидой. - Вильям на самом деле не любил меня никогда! Ни одной секундочки!..
Спорить с этим утверждением было трудно. Чувствовала же я сама, вопреки случившемуся, что с Вилькой у меня не все потеряно!
Однако вывод, который напрашивался сам, хорошего настроения мне не прибавил: если Танька говорит искренне - а в этом я почему-то не сомневалась, - получается, что в характере нашего мужа обнаружилась новая, во всяком случае для меня, и весьма неприятная черта. Ведь в таком случае Вилька действительно женился на Татьяне по расчету, чтобы в случае чего папаша-прокурор прикрыл его "Пипсу" от исполнительных властей… Такой фирмы, которой подобное прикрытие не требовалось, в нашем многострадальном отечестве пока что не существует - это и ребенку ясно! Но самым неприятным, опять же для меня, был следующий вывод. О том, что ради своих корыстных расчетов он оказался способным пожертвовать нашей с ним любовью…
Вероятно, все эти размышления очень ясно отразились на моей физиономии.
- Лизочка, как ты не понимаешь, что нам с тобой просто необходимо как-нибудь довести до сведения этого убийцы, что мы ничего не знаем! Мы же и вправду ничего не знаем!
- А… что мы, по-твоему, должны знать? - обалдела я.
С заднего сиденья машины послышалось покашливание милиционера Саши, про которого мы с Танькой совершенно забыли. А теперь вспомнили и одновременно обернулись к нему, едва не стукнувшись лбами. Прыщавый сидел развалившись, предательница Варька сладко посапывала у него на коленях. А на Сашиной физиономии читалась заинтересованность нашими откровениями.
- Так вы не шведская семья? - спросил этот идиот и глупо хихикнул.
Из нас двоих завидное присутствие духа проявила снова Татьяна.
- И таких держат в органах? - спросила она. - Знаешь, Лиз, а ведь у Вильки в последнее время были какие-то непонятные, тайные дела, скорее всего личные! Потому что ему все время звонила какая-то баба… Так что вполне возможно, что киллера нанял чей-то оскорбленный муж.
- И ты так спокойно об этом говоришь?! - Я была потрясена. Вот уж в чем в чем, а в цинизме Таньку я бы заподозрила в последнюю очередь.
- Сейчас уже спокойно. Вначале, конечно, рыдала и всякое такое. Хотя всегда ведь есть надежда, что твой осведомитель врет из собственных корыстных интересов…
- Хорошая же у Вильки секретарша! - возмутилась я. - А на вид - вполне нормальная баба!
- Она и есть нормальная! - удивилась Танька. - Раньше в райкоме работала, инструктором. А за деньги любой человек такую незначительную Услугу окажет…
- Ничего себе незначительную - шпионить за собственным шефом!.. Так ты ей еще и платила за это?!
- А что тут особенного? - продолжала удивляться Татьяна. - Любой труд подлежит оплате!
- Прямо Иуда в юбке какая-то! Агент ЦРУ! - Моему возмущению не было предела. Бедный Вилька!
На заднем сиденье заерзал наш охранник, про которого мы снова забыли, а теперь опять вспомнили и, переглянувшись, молча решили продолжить разговор дома.
- Ты его надолго вытребовала? - поинтересовалась я, кивнув на заднее сиденье.
- Только до дома. У тебя же дверь железная, потом, эта твоя зверюга. К тому же ведь сдохнуть можно, если его физиономия будет отсвечивать целый день, да еще ночь в придачу!
Возразить, особенно по поводу последнего аргумента, мне было нечего. Зато у Саши наконец прорезался голос.
- Будете умничать - одни поедете, - сказал он сердито. - Между прочим, я при исполнении, а оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей…
- Ты что, на юрфаке, что ли, учишься? - перебила его Танька, тормозя машину возле моего дома.
- В Высшей школе милиции! - гордо ответил прыщавый.
- Вот и приступай к исполнению своих обязанностей, - вмешалась я. - Двигай в подъезд и проверяй, кто там нас поджидает!
Саша возмущенно засопел, но приказ начальства есть приказ, и он нехотя покинул машину. Уж не знаю, по рассеянности или сознательно, но Варьку он с рук так и не сбыл, а хвостатая предательница и не протестовала.
Глава 9
Новый знакомый
Через десять минут, поверив прыщавому слушателю Высшей школы милиции, что подъезд наш чист и путь свободен, мы с Танькой были дома. Конечно, вместе с Варькой, которую Саша вернул с некоторым сожалением в обмен на куртку старлея, все еще красовавшуюся на моей заднице.
- Жрать хочу! - сообщила Танька, убедившись, что мы и впрямь вне опасности. - А ты?
И, не дожидаясь ответа, направилась к холодильнику. Возглас, донесшийся вслед за этим с кухни, свидетельствовал о глубине Танькиного разочарования.
- Ты… ты что, вообще, что ли, не жрешь?!
- Вообще! - подтвердила я Танькину догадку. - Как все нормальные люди, я периодически ем. А жрать - это по твоей части.
- Ли-изочка, - взмолилась прирожденная урманка Татьяна, - ми-и-ленькая, если в подъезде никого не было, значит, твою квартиру еще не вычислили… И вообще тебе безопаснее появиться на улице, чем мне! Они наверняка знают, что ты - бывшая, а меня считают пока настоящей!.. Я имею в виду - женой…
- Ты, собственно, на что намекаешь? - вылупилась я на Таньку. - Уж не посылаешь ли ты меня в универсам?
- Лизочка, мы же не можем сидеть тут сто лет голодными? Рано или поздно…
- Тьфу! - разозлилась я. И, разумеется, сдалась, потому что всегда отступаю перед ее величеством Логикой. Использовать мою квартиру в качестве крепости вечно мы действительно не могли. Во-первых, этого бы не допустила Варька, которая тоже не могла ни обходиться без возлюбленного "Педдигри", ни, как в младенчестве, справлять свои естественные нужды в помещении. Во-вторых, приближался понедельник и, так или иначе, на работу идти надо. Что ж, похоже, такова уж моя судьба - всегда идти сдавать экзамен в числе первых!
Таким образом, я махнула рукой и, прихватив с кухни два пакета, с врученной мне Татьяной пачкой денег, выглядевшей раза в два толще моей зарплаты у Эфроимчика, отправилась в универсам, не подозревая, что тем самым провоцирую свою судьбу на новый крутой поворот, а ненадолго затихшим событиям, связанным с Вилькиной пропажей и трупом, даю следующий толчок.
Первая моя ошибка, если считать все последовавшие события ошибкой, заключалась в том, что я прихватила с собой только два пакета, а не четыре, как следовало бы, если учесть, что возможности потратить на продукты подобную сумму мне в последние полтора года не предоставлялось. После жалкого существования на Эфроимово пособие естественно было ожидать, что даже такая серьезная, выдержанная и привыкшая к ударам судьбы леди, как я, потеряет над собой контроль. Поняла я это лишь тогда, когда, появившись у кассы с двумя перегруженными корзинами на колесиках, обнаружила, что единственный товар, закончившийся перед моим носом, - продуктовые фирменные пакеты… "И что теперь?" - подумала я, поскольку вся провизия была уже оплачена и Танькина пачка денег потощала наполовину. А сзади на несколько голосов шипели покупатели, успевшие отвыкнуть за последние годы от очередей - во всяком случае, в таком дорогом магазине, как наш.