- Она нервничает, только и всего. Вы с ней обязательно подружитесь, особенно после того, как вы морально поддержите ее во время визита к врачу.
- Я - ее?
- У нее свой врач, разумеется. И еще ей надо в салон красоты. Да, моя девоська? Нам надо коготоськи наши подлезать! Уски наши почистить! Укладоську сделать!
- Но я не уверена…
- Евгения? У меня в пять часов презентация на Таганке. Потом фотосессия для журнала "Дрюч" и ужин в "Савое". Я физически не успеваю, понимаете вы это? А если мы пропустим прием в салоне, нас занесут в черный список! Короче, вот вам адрес - отправляйтесь!
- Но я не могу! У меня аллергия на собак!
- Это не собака, а ангел. И я только вам могу ее доверить.
- Вадим Альбертыч!
- Ну что!?
В этот момент меня осенило. Я свирепо уставилась на босса и выпалила:
- Тогда можно я в следующую пятницу уйду пораньше?
Вадик пожевал губами, сделавшись похожим на богомола, который уже кого-то поймал и сожрал. Потом, судя по всему, осенило и его. До пятницы ведь еще целая неделя…
- Мы это обсудим.
- Вадим Альбертыч…
- Хорошо, хорошо, хорошо! Вы уже опаздываете!
Визит в салон красоты для собак я запомнила плохо. Еще в машине, кажется, я пыталась придушить эту лохматую заразу, а она удрала от меня на заднее сиденье и заливисто тявкала всю дорогу. К тому времени, когда на горизонте замаячил салон "Мое Сокровище", у меня из глаз текли слезы, из носа - сопли, все тело чесалось, а в горле першило. Сами понимаете, мужики тут были ни при чем. Под занавес Матильда вцепилась мне в палец, но тут я уже пришла в окончательное неистовство, набросила ей на голову атласное одеяльце и влетела в вестибюль салона, держа эту швабру королевских кровей кверху задницей.
Ангельского вида девушка в белом укоризненно посмотрела на меня, приняла у меня из окровавленных рук визжащий и кусающийся сверток - и за пару секунд успокоила Матильду. Более того, Матильда завиляла хвостом! Я с восхищением смотрела на прекрасную девушку - братья Запашные ей и в подметки не годились.
Потом мне выдали таблетку антигистамина, налили кофе и усадили передохнуть, а Матильду унесли куда-то наверх. Два часа я провела в относительном комфорте и успела понаблюдать за другими посетителями салона, не уставая удивляться, как хозяева похожи на своих собак.
Толстый и щекастый дядька в твидовом пиджаке, пыхтя и отдуваясь, привел такого же одышливого и щекастого бульдога. Пожилая дама с длинным носом и прической каре произвивалась вслед за такой же длинноносой таксой. Симпатичный молодой папаша с двумя очаровательными пацанятами проскакали вдогонку за своим развеселым лабрадором…
Я загрустила, потому что при взгляде на последнее семейство мне ужасно захотелось и того, и другого, и третьего. В смысле, и детей, и собаку, и мужа. И чтобы дом в деревне, санки зимой, походы в лес летом…
Я честно попыталась вспомнить, когда последний раз надолго выезжала за город. Выходило - в детстве. Весной меня увозили от цветущих тополей в поселок Монино, где я безвылазно сидела на участке, сплошь покрытом огуречными грядками и помидорными парниками. Прелесть этой дачи состояла в том, что по периметру она была окружена последовательно железной дорогой, бетонным заводиком, свалкой и оживленной автотрассой, так что свежим тот воздух мог назвать только заядлый токсикоман…
Потом я вспомнила, как однажды, лет шесть назад нас всех вытащила к себе на дачу Ольга. Было это в ноябре, шел дождь, и деревья вдоль дороги в наступающих сумерках отчетливо напоминали скелеты. Из-за пробок - и еще из-за того, что за рулем была Маринка - мы добрались до нужного поворота только в темноте, после чего намертво застряли на проселочной дороге. Подвыпившие селяне честно попытались вытолкнуть Маринкину "Ниву", но у них ничего не вышло, и мы еще сорок минут перли на себе все привезенные запасы.
На самой даче выяснилось, что электричества нет, дрова растащены уже упоминавшимися селянами, а крыша протекает. К полуночи мы смогли затопить печку и даже согреться - пока пытались распилить маленькой и тупой ножовкой здоровенное бревно. Ночь мы провели, прижавшись друг к другу и вздрагивая от страха, а Ольга шепотом - чтобы не услышали подвыпившие селяне, шлявшиеся вдоль по улице - рассказывала, какие чудные здесь места и сколько в лесу грибов и ягод… летом, ясное дело.
Утром - если можно назвать утром серую и дождливую хмарь - выяснилось, что с "Нивы" за ночь сняли колеса, и спас нас только ангел Божий в лице местного участкового, который безошибочно определил, что колеса - работа неведомого Сереги Семенова, который вообще-то "мужик золотой, но когда напьется - лютый зверь". Колеса мы у "лютого зверя" изъяли, благо, он крепко спал, при помощи все тех же селян, по-прежнему подвыпивших, поставили на место и свалили в Москву. Вымывшись и согревшись, вечером мы отправились в кафе и тактично успокоили расстроенную Ольгу обещанием приехать к ней летом…
Мои пасторальные воспоминания были прерваны возвращением преображенной Матильды. На руках у медсестры сидел белоснежный ангел, благоухающий лавандой, и челочку ей собрали в аккуратный хвостик, так что обнаружились и глаза, и нос, и рот. Кстати, мордаха у Матильды оказалась довольно симпатичная, только вот передние зубы слишком выдавались вперед, придавая ей нахальное и склочное выражение.
Уповая на то, что действие таблетки еще продолжается, я загрузила Матильду в машину и повезла ее обратно в редакцию. Здесь меня и ждал первый удар судьбы, который я тогда еще таковым не считала…
ЧЕЛОВЕК СОБАКЕ ДРУГ…
К офису редакции Женя Семицветова подъехала уже затемно. Пробки, знаете ли. Даже неугомонная Матильда ухайдокалась до последней степени и теперь мирно спала на заднем сиденье. До этого ее два раза стошнило, а потом закончилось действие таблетки, поэтому из машины Женя вылезла в отвратительном настроении, чихая и кашляя, но и с приятным ощущением, что через каких-то десять минут кошмар закончится и начнутся выходные.
Дверь офиса была закрыта. Пораскинув мозгами, Женя решила, что в этом ничего необычного нет. Все же вечер пятницы… С четверть часа она названивала в звонок, а Матильда разнообразила шумовой фон окрестностей пронзительным тявканьем в унисон звонку. Когда же слегка заспанный охранник соизволил открыть дверь, Матильда решила, что пора вспомнить боевое королевское прошлое. Как-никак, мальтийские болонки в Средние века охраняли своих хозяев наряду с волкодавами, ну а генетически Матильда вообще была практически волк… Короче говоря, белоснежное чудовище с грозным рыком метнулось к подозрительному с ее точки зрения охраннику и вцепилось ему в ногу. Дюжий парень ойкнул и укоризненно уставился на Женю, а та мстительно сообщила:
- Это собачка Вадим Альбертыча. Если б вы знали, Григорий, как я вас понимаю.
- Не понимаете…
- Прекрасно понимаю. Фу, зараза!
Подхватив беснующуюся швабру за шиворот, Женя Семицветова направилась к лифту, и тут ее догнал прихрамывающий охранник Григорий.
- Евгения Васильевна, а все ушли.
- Как это?
- Ну, верстальщики остались и дежурный корректор, а больше никого нет, и этаж начальства опечатан.
- А Вадим Альбертыч?
- А Вадим Альбертыч звонили и оставили вам сообщение.
- Какое еще сообщение?
Нехорошее предчувствие радостно приподняло свою змеиную головку. Григорий напряг все свои умственные способности, для чего страшно выпучил глаза, и выпалил:
- Вам велено забрать собаку домой и подержать до понедельника! У Вадим Альбертыча деловая встреча на пароходе.
- Каком, к дьяволу, пароходе?!
- "Академик Велиховский". Они поплывут до Киржача и обратно.
- Кто они-то?
- Так Вадим Альбертыч! Презентация у них.
Тут мы вынуждены с прискорбием признать, что Евгения Семицветова употребила несколько выражений, которые приличная женщина не должна не только употреблять, но и знать в принципе. Григорий понимающе хмыкнул.
- Во-во, Евгень Васильна. Они будут водку жрать до воскресенья, а вам с этой… скотиной сиди.
- Да что ж это такое! Матильда, заткнись!
Рассеянно простившись с Григорием, Женька побрела к машине, сжимая в объятиях грозно рычавшую болонку. Перспектива провести выходные наедине с наиболее сильным аллергеном ее совершенно не радовала, но альтернативы не было, и Женька поехала домой.
Жила Семицветова в не очень спальном, но и не совсем центральном районе, в девятиэтажке на седьмом этаже. В принципе, свободного места у нее было завались, особенно для такой маленькой собачки, но проблемы были налицо. Первая и главная из них звалась Леонард, сокращенно Лесик.
Лесик был рыжим, пушистым, огромным и потрясающе ленивым котом. Происхождение он имел самое что ни на есть пролетарское, характер - незлобивый, жизненного же опыта не приобрел в силу уже упоминавшейся лени. К Женьке он попал совершенно случайно - его еще котенком привезла и оставила "на пару дней" их пятая общая подружка Танька, собиравшаяся в тот вечер на свидание. Свидание затянулось, в результате через месяц Танька позвонила из Штутгарта и слезно умоляла Женечку простить ее, Танькино, нахальство и не оставить котика на произвол судьбы.
Выяснилось, что за это время Танька ухитрилась выскочить замуж за настоящего немца. Женька к тому времени уже привыкла к Лесику, очарованная его характером и дивной привычкой спать двадцать два с половиной часа в сутки - оставшиеся полтора Лесик посвящал еде. Так он и остался с Женькой. Кстати, аллергии на котов у нее не было, по непонятной причине.
Со временем Леонард-Лесик вырос до ужасающих размеров, но характер не поменял. Добродушным пуховым валиком он валялся на всех подходящих по размеру плоскостях в квартире, возвращавшуюся в ночи Женьку приветствовал ленивым взмахом роскошного хвоста, никогда не орал, в неположенных местах не писал, а самым захватывающим эпизодом в своей жизни по праву мог считать тот день, когда на узкий карниз окна (с ТОЙ стороны) случайно присел ободранный и тощий одноногий голубь. Лесик в это время изволил почивать на подоконнике (с ЭТОЙ стороны), поэтому, проснувшись и увидев непонятное чудовище за стеклом, несколько встревожился, удрал с подоконника и с тех пор больше там не спал.
Хотя нет, было в жизни Лесика и еще одно потрясение… Женька вспомнила об этом, заруливая в собственный двор, и недовольно скривилась.
Два года назад к ней переселился Сашок. Прекрасное создание - с точки зрения поклонников бодибилдинга. Окружающие женщины заведовали Женьке черной завистью, впрочем, ровно до того момента, как Сашок открывал рот. Разговаривал он, во-первых, писклявым дискантом, а во-вторых, его словарный запас не дотягивал даже до Эллочки-людоедки.
С появлением в доме Женькиного любимого на тот момент мужчины Лесик забеспокоился, а потом и вовсе исчез. То есть он, конечно, никуда не ушел, но переселился под ванну, где и просидел безвылазно все два месяца пребывания в доме Сашка…
Женя Семицветова выключила зажигание и немножко посидела в машине просто так. Матильда перелезла с заднего сиденья и вопросительно уставилась на Женьку. Особого расположения на ее мордахе не читалось, но и явной агрессии тоже. Ладно, идти все равно придется…
Лесик, тихий ангел, ничего не почувствовал. Лежал себе на диване, дремал, свесив лапы. На звук открывшейся двери лишь слегка вильнул самым кончиком рыжего пушистого хвоста.
Матильда даже не залаяла. Она заворожено смотрела на свою ни о чем не подозревающую жертву и медленно шла вперед. Белоснежные локоны на загривке поднялись дыбом. Розовый бантик напряженно вздрагивал в такт осторожным шажкам. Из прихожей так же завороженно следила за происходящим Женя Семицветова.
Подвела аллергия. Женька неожиданно громко чихнула, морок спал, Матильда с душераздирающим ревом ринулась на хвост Лесика, а тот успел только перевернуться на живот и совершить первый рывок.
После этого Женька села на корточки и начала истерически хохотать, а квартира превратилась в некоторое подобие космического велотрека. По периметру наворачивал круги обезумевший от ужаса Лесик, на хвосте которого в прямом смысле этого слова повисла счастливая Матильда. Кот не собирался тратить силы на мяуканье, у собачки был занят рот, поэтому все происходило практически в полной тишине, если не считать звона бьющихся вазочек и падающих рамочек с фотографиями.
Отсмеявшись, Женька изловчилась и подхватила Лесика, стряхнула Матильду и развела участников гонки по комнатам. Остаток ночи она посвятила уборке разгромленной квартиры и размышлениям на тему: чем лучше дать по башке Вадику?
В субботу выяснилось, что Мать-Природа в неизмеримой мудрости своей предусмотрела самые разные возможности сосуществования котов и собак в малогабаритной квартире.
С утра Матильда захотела кушать и поскакала на запах - то есть на кухню. Лесик после треволнений ночи немного запоздал и вошел на ту же кухню в тот самый момент, когда белобрысая швабра с урчаньем и чавканьем зарылась в ЕГО миску с "Вискас". И если предками Матильды были волки (ну, скорее всего… вроде бы… а кто ж еще?), то Лесиковой непосредственной родней являлись ныне живущие львы, тигры и прочие ягуары. Что Лесик немедленно и продемонстрировал. Женька только и успела поджать ноги под табуретку.
Леонард проволок нахалку с бантиком через всю кухню и наподдал ей лапой под лохматый зад. Матильда взвыла, завизжала и позорно бежала с поля боя, укрывшись под диваном в гостиной. Когда же Лесик, сытый и гордый своей победой, вылизывался на ковре, из-под дивана трепетно выполз сначала розовый бантик с брюликом, а потом и вся Матильда, похожая на совершенно раскаявшийся прикроватный коврик. Она униженно подползла к Лесику и заскулила. Лев и тигр благосклонно и снисходительно посмотрел на поверженного врага - и развалился на ковре. Матильда села возле него столбиком, оглядываясь по сторонам с независимым видом.
Еще через десять минут умиленная Женька наблюдала совершенно идиллическую картину - Матильда и Лесик, привалившись друг к другу, мирно посапывали на ковре. Во Вселенной воцарился мир и покой.
Честно говоря, в понедельник утром Женька даже затосковала, собирая Матильду в дорогу. Эти выходные впервые за несколько месяцев стали для нее настоящим отдыхом. Следить за тем, как Матильда подлизывается к Лесику, как Лесик с веселым недоумением впервые в жизни пробует играть, как они вместе спят, вместе едят и вместе, пардон, писают в Лесиков кошачий туалет, оказалось увлекательно и чертовски приятно.
Леонард проявил несвойственное ему волнение, все терся у Женьки в ногах и тревожно мяукал, а Матильда жалостно скулила. Короче говоря, у Жени Семицветовой глаза были на мокром месте, когда она взялась за ручку двери кабинета своего начальника.
Вадик вылетел из-за стола, заломив ручки и морщась - явно от головной боли, которая всегда почему-то появляется у всех участников различных презентаций, проходящих на борту "Академика Велиховского". Матильде хозяин не понравился, и она зарычала, после чего Вадик отпрыгнул от нее и заворковал на расстоянии:
- А кто у нас такая клясивая собаська? Папа плохой, папа бяка, папа бросил свою собаську! Евгения, я ваш должник до гроба… моя мумусичка! Сто мы кусали на завтрак?
Женька подала голос, в котором явственно проглядывали ледяные торосы и снежные пустоши Крайнего Севера.
- Мы кушали "Вискас" и овощной суп. Потому что нас никто не предупредил, что нам придется два дня жить в чужом доме, где собак отродясь не было.
- Евгения, не будьте занудой, я же сказал - должник до гроба.
- Мне не надо до гроба, мне надо в пятницу.
- Шантажистка! Ну хорошо, хорошо, хорошо! В пятницу можете уйти, хотя это будет кошмар и ужас, я без вас замучаюсь.
- Я оставлю все материалы на столе.
- Естественно! Иначе я вас вызвоню хоть из Рио-де-Жанейро. Кстати, а куда это вы собрались?
- У меня, Вадим Альбертыч, день рождения.
- Фу, какие предрассудки. После тридцати это уже не праздник. Вам ведь уже… сколько? Тридцать шесть? Тридцать семь? Юбилей ваш мы, помню, справляли…
Женька уже не слушала. Она боролась с постыдным и неспортивным желанием стукнуть Вадика по голове бронзовым пресс-папье. Настроение даже не испортилось - оно просто пропало.
- Если я вам в ближайшее время не понадоблюсь, чтобы выгулять собачку или покормить рыбок, то я пойду поработаю, ладно? И не забудьте про пятницу.
- Ох, да не кричите вы. Кстати, принесите аспирин.
Женька украдкой помахала Матильде и вышла из кабинета Вадика. Первым делом требовалось составить план реанимации собственного внешнего вида, иначе в пятницу она просто никуда не пойдет…
ЖЕНЬКА
Мы сидели в ряд, как четыре дурочки, но нам на это было совершенно наплевать, потому что коктейли в "Авокадо Клубе" смешивают совершенно потрясающие и еще потому, что с меня наконец-то спало напряжение трудовых будней, и даже тридцатиоднолетие перестало представляться длинной унылой дорогой с одиноким верстовым столбом с отметкой "31", а стало все же напоминать веселенький тортик с кучей беспорядочно воткнутых в него свечей. Или надо говорить - тридцатиодногодие?
Я до последнего не верила, что все получится и Вадик меня отпустит, как договорились. Уж больно тих и ласков он был всю неделю. Точнее, со вторника по сегодняшнее утро - в понедельник его мучило жестокое похмелье. Но нет, обошлось, и мне даже подарили огромный букет роз - от всего нашего дружного коллектива. Наверняка Катерина его и покупала…
Маринка с удовольствием глотнула свой "Текила Санрайз" и промурлыкала:
- Как это ты ухитрилась уговорить своего Вадика отпустить тебя пораньше? И когда, скажи на милость, ты успела привести себя в относительный порядок?
Да-да, вы не ошиблись, это моя подруга!
Я пригубила свою четвертую "Маргариту" - в какой-то момент мы с девочками решили, что возраст позволяет нам переходить на текилосодержащие напитки - и независимо помахала рукой.
- Вадик прекрасно понимает, что и рабочую лошадь надо иногда кормить. Кроме того, он мне задолжал.
- Много?
- Как мерить. Если в граммах - то где-то три кило, если же в потраченных килокалориях…
Про Матильду я девчонкам не рассказывала. Во-первых, мы с Лесиком по ней скучали. Это правда. Во-вторых… Во время нашего прошлого совместного обеденного перерывчика я успела намекнуть им - с весьма загадочным видом - что Вадик обещал мне продвижение по карьерной лестнице и ужас какое важное задание… Ну, и зачем уточнять, что это задание заключалось в визите к собачьему парикмахеру?
И вообще, у меня в кои веки есть возможность расслабиться, ну ее, эту работу! Я воинственно - немножечко, из-за текилы - оглядела волнующееся море голов, рук и прочих частей тела. "Авокадо Клуб" не был заведением, в котором исключительно едят и пьют. Здесь много музыки, столики расставлены так, чтобы не мешать танцующим, но при этом ходят сюда не подростки, а люди вполне приличного, в том смысле что НАШЕГО, возраста…