Было бы преступлением закрывать усами такой восхитительный изгиб верхней губы, но Холли, конечно, не сказала об этом Рику. От него и так хлопот не оберешься. А попробуй польсти ему, совсем зарвется.
Холли могла судить об этом по блеску в его глазах. В них светились и дерзость, и вызов - дуэль на рассвете, секс на восходе. По той же самой причине она не стала делиться с ним своими мыслями. С Риком и так трудно иметь дело. Ей надо сохранить преимущества, какие у нее есть. Холли чувствовала, что они могут ей понадобиться.
- Можете идти, - сказал Рик. - Вы свободны. Да, наконец свободна. Холли надеялась и дальше оставаться свободной.
- Спасибо. - Она быстро вскочила, сверкнув босыми ступнями. - Терпеть не могу попадаться в ловушки, как сейчас.
- Почему? Вас в детстве запирали в клозете или что-то в таком роде? - спросил Рик будто мимоходом, в шутку.
- Меня запирали во многих местах и множеством способов, - объяснила Холли, и на лицо ей набежала тень. - Наверно, у меня не было способа защиты от властных людей.
- И поэтому вы не живете со своим отцом?
- Может быть.
- Но ведь он мог измениться. Смягчиться. Вы подумали об этом?
- Нет.
- А может, надо подумать? Может быть, он теперь стал совсем другим.
- Искренне сомневаюсь, - возразила она и, нахмурившись, взглянула на Рика. - Кстати, почему вы так заинтересованы в том, чтобы я помирилась с отцом? Вы второй раз заводите разговор на эту тему.
- Потому что, как я уже говорил, знаю, как себя чувствуешь, когда вот у тебя был родитель, а потом он умирает. И много чего осталось несказанным. Незаконченным.
- Я это понимаю. Но положение с моим отцом возникло не случайно.
Великолепно, подумал Рик. Наконец-то он нашел нужное место. Теперь нажимаем на соответствующие кнопки.
- Не случайно? Холли покачала головой.
- Если бы что-то изменилось к лучшему, я бы, наверно, вернулась к нему. Но, учитывая, какой он сейчас, не думаю, что улучшения возможны.
- Но как вы узнаете, если даже не попытаетесь?
- Поверьте, для меня вредно быть даже в одном помещении с отцом. - Мысленно Холли шла в своем неприятии еще дальше и была убеждена, что ей вредно жить с ним даже в одном штате. Долгие годы она держалась далеко от этой части страны. Но потом, когда все стало складываться с "Внутренним взглядом" и это место оказалось самым подходящим, она поняла, что наступило время вернуться. Не может же она позволить отцу держать ее в стороне от любимого дела. Она не хотела давать волю своему внутреннему страху, подсказывавшему, что отец начнет осаждать ее, пытаясь силой вернуть домой.
- Не говорите мне, что вы боитесь его, - сказал Рик, не веря в искренность промелькнувших по ее лицу эмоций.
- Как ни смешно, но, по-моему, я боюсь его, - нехотя призналась Холли. - Я боролась изо всех сил, чтобы вырваться из-под его влияния. Поверьте, для меня несвойственно порывать таким способом семейные узы. Мне нелегко причинить кому-то вред. Но что бы я ни сделала, отец вреда бы не почувствовал, - добавила она. - Для этого нужен такой эмоциональный уровень, каким он не обладает. Уверена, мое поведение его может возмутить, но не огорчить.
Насколько Рику было известно, старик Редмонд все еще был возмущен.
- Он не любит терять, понимаете, - продолжала Холли. - И он чувствует, что меня потерял… как мог бы потерять свою собственность. И это заставляет его злиться. А когда отец злится, совсем не забавно быть рядом. Это и вообще-то не забава - быть с ним рядом, - заметила она с едкой улыбкой, - но когда он злой… - Улыбка у нее моментально исчезла и глаза еще больше потемнели от тяжелых воспоминаний. - Скажем так, это не пикник.
- Он бил вас?
- Не кулаками. Словами. А словесное оскорбление может так же оставлять шрамы, как и физическое. Я все время говорю себе: здесь ты в безопасности, все хорошо. И большую часть времени верю в это. Фактически девяносто девять и девять десятых процента времени я спокойна за себя.
- А в остальное время?
- У меня начинаются кошмары, - просто сказала она и вздрогнула, вспомнив навязчивое сходство кошмарных своих сновидений. Сюжеты бывают разные, но все сводится к одному. На нее надевают смирительную рубашку и запирают в комнате без окон в клетку. Потом приходит отец и набрасывает на нее черное одеяло. Она задыхается. Холли всегда после такого сна со стоном просыпалась и жадно хватала ртом воздух.
Рик увидел, как изменилось выражение ее лица, и мысленно сказал себе "стоп" - незачем ему знать ее внутренние страхи, связанные с отцом. Такие сведения ему не понадобятся.
Вероятно, она преувеличивает реальные обстоятельства. У нее живое воображение. Черт возьми, ведь творчество - это ее специальность. Чувствительные особы вроде Холли чересчур близко все принимают к сердцу, чересчур лично. Женщины все такие.
Но старая мужская риторика почему-то не подействовала на него с обычной безотказностью. У него вскипала кровь при одной только мысли, что кто-то может быть умышленно жесток с Холли. Знакомое чувство, он испытал его, когда был мальчишкой и хулиганы в соседнем дворе мучили животных. Кончилось тем, что он провел полдня в полицейском участке, а отец выпорол его ремнем. Беда разразилась после того, как Рик избил парня, пытавшегося бросить собаку в костер.
Но жизнь вытрясла из Рика всякое, как он говорил себе, слюнтяйство. Он повзрослел. Узнал, что человек не может драться во всех битвах на свете. От этого ничего не изменится. В конце концов, надо присматривать за собой… Потому что, кроме тебя самого, больше за тобой присматривать некому.
Присматривать за Холли - не его работа. Его работа - вернуть ее отцу. Надо бы почаще напоминать себе об этом.
Глава шестая
- Вы придете в гости сегодня вечером? - спросил Рика на следующий день за ленчем Байрон.
- В какие гости?
- Может быть, мне не надо было говорить, - вдруг смутился Байрон.
- Слишком поздно. Вы уже сказали. Как насчет того, чтобы включить меня в компанию?
- Сегодня день рождения Холли. Мы готовим для нее сюрприз и всей компанией заявимся к ней.
- День рождения Холли? - удивился Рик. - Вы уверены?
- Конечно, уверен. Странный вопрос.
Вовсе не странный, если вспомнить тот факт, что Рик знал - день рождения Холли на Рождество. Он видел ее свидетельство о рождении. Оно лежало в папке, которую он завел на нее.
Естественно, он не мог сказать об этом Байрону. Значит, надо применить обходной маневр. Рику всегда удавались обходные маневры, так же как и мошеннические проделки.
- Просто мы только что говорили о днях рождения, и она не упомянула ни словом о своем, - использовал Рик пришедшую на ум уловку.
- Она бы никогда и не сказала. Она не любит заставлять других суетиться. И ничего страшного, если мы празднуем не в тот день, - продолжал Байрон. - Мы всегда отмечаем день рождения Холли двадцать второго июля.
Не желая вызывать у Байрона подозрений, Рик весело сказал:
- Эх-хех, праздник сюрпризом - это здорово. Могу я чем-нибудь помочь?
- Действительно можете. Подумайте, чем бы развлечь ее сегодня после обеда.
- Обязательно. - Развлекать Холли - это такое дело, которым Рик готов был заниматься с великим удовольствием.
- Спасибо. Займите ее чем-нибудь.
Занять ее любовью в своей постели - вот чего бы ему больше всего хотелось. Рик с недовольством поймал себя на такой мысли. Черт возьми, нечего забивать себе голову глупостями! Совсем не похоже на него - тешиться эротическими фантазиями по отношению к дочери клиента.
Его попросили чем-нибудь ее занять. И ничего больше. Ничего. Он на посту, выслеживает беглянку. Это она взбалмошная особа - не он. Черт возьми, он-то так крепко стоит на земле, что ноги у него уже пустили корни!
- Ну, какие планы? Они возложили на вас обязанность развлекать меня? - спросила Холли, когда Рик перехватил ее у выхода из обеденного зала.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - состроил он удивленную мину.
- Вы плохой лжец, - улыбнулась Холли.
Если бы только она знала, насмешливо подумал Рик. Он был невероятно хороший лжец. И только тогда бывал плохим лжецом, когда сам хотел таким быть.
А Холли, истолковав выражение его лица как чувство неловкости, успокаивающе похлопала Рика по руке.
- Если от этого вам станет легче, могу признаться: я уже знаю, что они готовят сюрприз - собираются сегодня вечером отмечать мой день рождения. Фактически минут через двадцать.
- Почему вы так думаете?
- Потому что каждый год двадцать второго июля они сюрпризом устраивают мне день рождения.
Рик с недоумением подумал, зачем ей это надо… Праздновать день рождения на шесть месяцев позже. Неужели ей хочется быть на шесть месяцев моложе? Черт возьми, ведь она женщина. В этом нет сомнения. Рик готов был держать пари, что она убавит себе годы.
- Сколько вам лет?
- Что за странный вопрос? - вместо ответа спросила она.
- Вполне уместный в день рождения.
- Как вы думаете, сколько мне лет? - продолжала увиливать Холли.
Рик знал, что ей двадцать восемь, но убавил на два года.
- Почти угадали. - Она с улыбкой покосилась на него.
- Угадал? В каком смысле?
- В том смысле, что мне примерно двадцать шесть.
- Так сколько же? Вы так чувствительны к своему возрасту?
- Нисколько.
- Тогда к чему темнить?
- Сколько вам лет? - перешла в атаку Холли.
- Тридцать четыре, - моментально ответил он. - А вам?
- Не скажу. Вам тридцать четыре? Правда? А я думала, что вы старше.
- Понимаю, мстите мне за то, что я задал вам бестактный вопрос?
- Вовсе нет. Скажите, когда вы были мальчишкой, кем вы хотели быть, когда повзрослеете?
- Ужасно богатым.
- И вы богаты?
- Нет. Но мне нравится то, что я делаю.
- Немаловажное обстоятельство в жизни.
- Хотя и не гарантирует еду на столе, - заметил Рик.
- Вы не похожи на голодающего. - Холли окинула его взглядом с головы до ног.
- Это зависит от того, какого рода голод вы имеете в виду, - проурчал он. Не голос, а воплощение соблазна. - Еще одна ночь перед дверью вашего коттеджа - и голодная смерть обеспечена. Во всяком случае, полное изнурение.
- Знаете, можно как-то уберечься от изнурения. - Она сочувственно наклонилась к нему. - Советую почаще плавать в озере, очень помогает. Возьмите это на заметку.
- Дайте другой совет. Озеро чертовски холодное!
- Совершенно верно, - усмехнулась Холли. - Ничего нет лучше плавания, да еще в холодной воде, это отвлечет вас от мыслей о голоде.
- Глупости. Есть масса всяких других способов, лично мною придуманных, которые в сто раз лучше способны излечить такой голод.
- Не сомневаюсь. Видите, творчество, в конце концов, не такое уж трудное дело, разве не так? Что же касается моего дня рождения…
- Про который, предполагается, вы не знаете. Почувствовав в его реплике долю сарказма, Холли стала защищаться:
- Вспомните, вчера в коттедже… Как по-вашему, почему я воспользовалась новым пылесосом для уборки?
- Понятия не имею.
- Готовилась к приходу гостей.
- И почти что совершили харакири - не мечом, так пылесосом.
- Я даже подобрала музыку. - Холли не обратила внимания на его иронию.
- Удивительно, как вы справились. Только один вопрос.
- Валяйте.
- Почему ваши друзья продолжают устраивать вам сюрпризом день рождения, если очевидно, что для вас это уже не сюрприз?
- Все просто. Они не знают, что я знаю.
- Не знают?
- Конечно. Это бы разрушило весь праздник. Им нравится устраивать для меня сюрпризом день рождения, и мне это тоже приятно.
- Но это же не сюрприз. - В тоне Рика звучало такое сверхтерпение, будто он объяснялся с двухлетней девочкой.
- Вы правы, я разыгрываю удивление.
Уже не в первый раз Рик гадал, какую часть ее поведения и в остальное время составляет игра.
- Почему вы так вцепились в эту тему? - спросила Холли.
- Потому что не вижу смысла устраивать сюрприз, если он уже не сюрприз. Это не логично.
- Поэтому мне и нравится.
- Вот как.
- А теперь пойдемте. - Она взяла его за руку. - Уже пора.
Веселье началось вполне соответствующе, с песни "Битлз" "День рождения". Холли подобрала музыку такую же разнообразную, как и ее вкусы: пластинки фирм "Мотаун" и "Нью Эйдж", диск группы "Темптейшн" и песни Энъи вперемешку со случайными классическими пьесами Бо Уильямса и Клода Дебюсси. Рик заметил эклектический подбор музыки, хотя и не знал каждого из композиторов.
Прошлый раз, когда он был в коттедже Холли, все его внимание поглотила она сама. Сегодня он наконец огляделся вокруг. Подбор мебели тоже отражал творческую оригинальность, которую он теперь связывал с Холли.
Мебели было немного, и ни одна вещь не походила на те, что выставляют в витринах мебельных салонов. Но каждая была сделана специально и в личной манере. Покрывало в форме звезды в темно-розовых и голубых тонах украшало спинку кушетки. На чудовищно раздутом сиденье стула лежали вышитые подушки всех очертаний и размеров. На секунду Рик даже удивился: неужели Холли делала их сама? Он как-то не мог представить, что она способна так долго высидеть на месте, чтобы вышить подушку.
Над камином, выложенным из природного камня, висел плакат, изображающий восход солнца над горами, из-за ярких цветных мазков небо пылало, будто охваченное пожаром. В плакате не было ничего утонченного. Страстный и прямой, он походил на женщину, которой принадлежал.
В каждом углу виднелись какие-то причудливые безделушки. Странные корзины, наполненные плюшевыми мишками. Оловянный чайник с засохшим цветком, вставленным в него. Потрепанная кукла опиралась на викторианскую клетку для птиц, увитую английским плющом. Большой деревянный лебедь с потертыми крыльями и с боа из перьев, накинутым ему на шею, служил упором для двери.
- Чарити, последние дни ты какая-то ужасно тихая, - сказала Холли. - С малышкой ведь уже все в порядке, правда? Ты же говорила, что доктор считает ее совершенно здоровой. И она прекрасно выглядит.
Пока Чарити помогала Холли, Гвидо возился с девочкой, развлекая ее.
- Нет, малышка меня не беспокоит, - ответила Чарити.
- Тогда что же?
- Байрон, - вздохнула Чарити.
- А что такое?
- Он опять перестал меня замечать. Разве ты не видишь, он всегда и везде старается держаться подальше от меня? Вот как сейчас - пристроился в противоположном конце комнаты.
- Нет, не могу сказать, чтобы мне это бросилось в глаза.
- Но это правда.
- Ты в самом деле думаешь о нем? - Холли увидела в глазах подруги безмолвное страдание.
- Можно и так сказать. Что-то вроде того, как ты думаешь о Рике.
- О Рике? - ошарашено повторила Холли. - Постой секунду…
- Холли, ты целый вечер глаз с него не спускаешь. Это каждый видит. Я угадала симптомы.
- Просто он все время болтается на глазах, вот и все.
- Конечно. - Тон Чарити ясно показывал, что она нисколько не поверила этому объяснению.
- Давай вернемся к тебе и Байрону…
- Лучше не будем. Мне ясно, что я его не интересую. Тут ничего не поделаешь.
- Конечно, - передразнила подругу Холли, потому что теперь пришла ее очередь не поверить.
Их разговор прервало появление торта, огромного немецкого шоколадного торта с горящими свечами, который Уит собственноручно испек по такому случаю. Кто-то выключил свет, и все стали петь: "Счастливого дня рождения! "
Для человека, который так много переезжал, она ухитрилась собрать много безделушек, отметил Рик. А Холли в этот момент занималась тем, что увеличивала свою коллекцию, открывая подарки.
С равным удовольствием Холли рассматривала и простые рисунки, подаренные детьми ее класса, и очевидно дорогие украшения американских индейцев, раздобытые для нее Шарон и Чарити. Какую бы женщину детские каракули порадовали так же, как красивые украшения? Рик такой не встречал.
Определенно Холли принадлежала к женщинам незнакомого ему типа, из чего следует, что ее труднее обработать - не более того. И Рик был абсолютно уверен, что в конце концов добьется успеха. Холли почувствовала на себе его взгляд. Это выражение сосредоточенной задумчивости было ей уже хорошо знакомо, даже чересчур. Она поддернула вверх рукава длинного черного свитера и разгладила фалды на развевающейся юбке с черно-белым рисунком. Одна из немногих черно-белых вещей, которые Холли иногда надевала. Она считала, что белые носки с черным далматинским узором и туфли по моде бабушек помогут сделать эти два цвета не такими скучными.
Почему все-таки Рик так напряженно разглядывает ее? Считает, что она слишком эксцентрична? Неужели ее беспокоит, что он о ней думает?
- А теперь открой мой подарок, - прервал Гвидо неуместные ее мысли.
Холли развернула бумагу и обнаружила великолепную акварель - луг с полевыми цветами, - вставленную в необычную плетеную раму.
- Очень красиво, Гвидо. Просто потрясающе. - Холли крепко обняла его. - Спасибо большое.
- И говорить не о чем, девочка, - покраснев, пробормотал Гвидо.
Разглядывание подарков продолжалось. Вязаная шапочка - от Скай, новый чайник - от Байрона, набор разных сортов чая и импортное печенье - от Уита.
Когда все подарки были развернуты, Чарити принялась помогать Холли собирать бумагу.
Пели все, кроме Рика. Он стоял в стороне и наблюдал, как друзья Холли суетились возле нее, когда она задумывала желание и задувала свечи. От этой сцены что-то екнуло у него в груди. Первый раз, насколько он помнил, Рик почувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что оказался посторонним.
Обычно он предпочитал и с удовольствием играл именно роль постороннего. Иногда даже настаивал на ней. А тут на один краткий миг попытался представить, как бы он себя чувствовал, если бы входил в круг близких друзей и Холли смотрела бы на него с такой же теплотой.
Стареешь, Данбар, тут же одернул себя Рик. Размяк. Надо чем-нибудь развлечься, решил он.
- А не сыграть ли нам попозже в покер? - через несколько минут спросил он Байрона.
- Я все еще чувствую себя сопляком, когда играю с жонглером цифрами. - Гвидо, стоявший рядом, услышал предложение Рика и вставил свое слово.
- Ты ведь играешь со мной, а я играю на бирже, - напомнил ему Байрон.
- Ты же не жонглер цифрами, а только игрок, - возразил Гвидо.
- Игрок? Не при моем уровне возврата вложенного, - запротестовал Байрон. - Просто у меня есть система.
- Вы и правда играете на бирже? - спросил Рик.
- Конечно, а как иначе я мог бы себе позволить эти симпатичные колеса, которые всегда при мне, специальную машину…
- Вы водите машину? - удивленно воскликнул Рик.
- Угу.
- Но вы…
- … в инвалидной коляске. Ха-ха, знаю. Я тоже это заметил, - усмехнулся Байрон. - Хорошая штука - автомобиль с ручным управлением, верно?
- Не понимаю… - Рик почувствовал себя идиотом.