– Маруся, ты что же, сама ходишь по этим ужасным детдомам? – напустилась на нее Мухина. – Но это же неправильно. Нужно было послать ребят, они бы сделали фотографии. Ты же знаешь, я хочу добиться внешнего сходства. А ты бы не рвала себе душу, выбирала по снимкам. По фотографиям же не так тяжело? Как ты вообще туда попадаешь, с твоим-то умением давать взятки?
– А меня без взяток пускают, – чуть утихая, невесело улыбнулась Маруся. – Наверное, у меня на лице написано, что я готова стать мамой хоть жучку, хоть паучку. Ты прости меня, Эля. Я немного соберусь с силами, проявлю снимки и приду к тебе с докладом.
В дверь постучали. Маруся метнулась к окну, спрятала в занавеску зареванное лицо. Дверь приоткрылась, в щель просунулась Колина голова.
– Эльвира Ивановна, – выдал он скороговоркой. – Я знаю, что у вас Маруся, но вы велели с самолета сразу к вам, так что я…
– Говори, говори, Коля! – приказала Эля.
– Эльвира Ивановна, ну и повезло же нам! – с улыбкой от уха до уха выдал Коля. И тут же поправился: – То есть нам и должно было обязательно повезти. В общем, оказалось, что у этого Смайлза дедушка и бабушка – белоэмигранты. Бежали из Крыма с последним пароходом. Жили в Китае, в Париже, в общем, везде понемногу отметились. По виду этот Смайлз – типичный американский профессор, а поговоришь с ним – и сразу русским духом пахнет. То есть тараканы у него в голове. Живет один, все время отдает клинике, а в свободное время пишет роман-исследование о своем роде. В общем, в Китае и в Париже он уже побывал, а вот в России еще не был. И очень переживал из-за этого.
– Что же не приехал? – поинтересовалась Эльвира.
– А потому что у него тараканы в голове. Профессор страдает различными фобиями. Одна из них – в России его похитят мафиози. Через два дня у Смайлза начинается отпуск. Он сказал так: если богатая русская дама готова обеспечить его надежной охраной, которая будет сопровождать в различные регионы России, он готов приехать и проконсультировать ее отца.
– И какие регионы он желает осмотреть?
– Ну, Питер в первую очередь, – прикрыв глаза, начал загибать пальцы Коля. – Потом Москву, Самару, Ставрополье, Кавказ…
– Ну ничего себе! – пискнула от окна Маруся. – Фобии у него! На Кавказ и без фобий не каждый теперь сунется!
Коля энергично развернулся к девушке, воскликнул:
– Маруся! Ну я в третий раз повторяю, что у него тараканы в голове. На Кавказе его прадед занимался просветительской деятельностью, и теперь он не может закончить труд, пока не осмотрит там каждый аул.
– Так, не важно все это! – повысила голос Эльвира. – Когда Смайлз готов прилететь в Питер?
– Послезавтра, если вы согласны на его условия, Эльвира Ивановна. Ждет звонка.
– Так звони ему, Коля, что ты тут разбазариваешь?! Снимай номер, подбирай группу сопровождения. Потом подумаем, как нам в случае чего выкупать профессора из плена. Все равно, пока не вылечит папу, Кавказа ему не видать!
Такая железная уверенность прозвучала в ее голосе, что Коля с Марусей перекинулись взволнованными взглядами. Лукьянов припустил к выходу. Маруся осталась.
– Так, теперь с тобой, – уже не расслабляясь и не веселясь, громко и сухо продолжила Эльвира. – Вариант твой требуется отсмотреть. Приводи его ко мне домой завтра часиков в десять. Как, кстати, зовут субъекта?
– Володя, – пробормотала сбитая с толку Маруся. – Владимир Малышев.
– Ну и отличненько. И ребенком занимайся, слышишь, Марусь? Я понимаю твои тонкие чувства. Но нельзя нам с этим затягивать.
Ровно в десять вечера позвонили в дверь. Эля, которая никогда не держала прислуги, оторвалась от просматривания очередного договора и пошла отпирать.
Сперва в квартиру скользнула Маруся с улыбкой от уха до уха. За ней в дверном проеме показался мужчина.
"Хорош, – сразу оценила Эля, в упор разглядывая несколько надменное лицо. – Чертовски хорош, хотя мне и не по вкусу такие красавчики. И рост хороший, и лицо. Сейчас начнет строить из себя супермена".
В ней закипело раздражение. Она сухо кивнула в сторону гостиной, сама пошла вперед. Шла и слышала, как нашептывает что-то за спиной Маруся. Наверное, дает соискателю последние указания.
В гостиной Эльвира села за стол, потому что это было самое привычное для нее место в квартире. Гости рядком уселись на диван. Разговор не начинался. Эля разглядывала претендента. Заодно следила за реакцией: смутится, разозлится? Гость сидел с непроницаемым лицом.
– Вам известно, что от вас требуется? – спросила Мухина.
Мужчина кивнул и ответил суховато:
– Да, ваша помощница мне очень хорошо все объяснила.
Эльвира совсем не была уверена в том, что Маруся с ее романтической душой и чуждым расчета разумом верно донесла до мужчины его задачу. Наверняка накрутила каких-нибудь романтических бредней. Впрочем, какая разница.
– Прежде чем вы приступите к выполнению работы, нам с вами предстоит немного пообщаться. Я хотела бы знать, что вы собой представляете, ваши взгляды, убеждения…
– Зачем вам это? – почти перебил мужчина. – Внешне я вам подхожу, это ясно. А все остальное, на мой взгляд, совершенно несущественно.
Маруся пискнула и прикрыла глаза от ужаса. Она уже представила, как претендент с треском вылетит за дверь.
А уж как ей достанется! И неожиданно услыхала почти доброжелательный голос своей подруги и начальницы:
– Вы, полагаю, не совсем уловили суть предлагаемой вам работы. Вы думаете, мне нужен мужчина для сопровождения, чтобы появляться с ним в обществе? Этот этап, к сожалению, тоже неизбежен, но суть совсем в другом. Вы будете представлены моим родителям в качестве моего жениха. А мои родители – люди, воспитанные при советской власти, то есть порядочные, образованные, далекие от всякого цинизма. Любят детей и животных, способны пожалеть самого ужасного и вонючего бомжа. Им едва ли будет приятно видеть со мной рядом тупого красавца без ума и сердца. И пока я не обнаружу, что у вас хоть что-нибудь есть за душой, контракт не будет заключен. Это понятно?
– Понятно, – кивнул мужчина. – И как мне доказать вам, что я не тупой?
– Ну, например, что вы думаете о проблемах окружающей среды?
Претендент пожал могучими плечами:
– Честно говоря, на эту тему я в последний раз думал лет в девять. Летом, у бабушки. Тогда я прочитал в одной книжке, что каждый раздавленный жучок делает наш мир хуже и беднее. И, сам того не зная, стал последователем буддийских монахов: целую неделю ползал на карачках, чтобы не навредить ничему живому.
– А потом? – усмехнулась Эля.
– После надоело. А еще позже понял, что, даже убивая пачками мерзавцев, мы не в состоянии сделать этот мир лучше. И успокоился.
– Чудесно. Повторите этот пассаж при моих родителях. Им понравится.
– Я принят на работу? – равнодушно поинтересовался мужчина.
– Еще нет. Сперва попрошу вас усвоить некоторые правила. Самое первое: в вашем случае инициатива наказуема. Вам предстоит делать только то, о чем вас попросят. Даже говорить вам придется те речи, которые заранее одобрит мой штатный психолог. В этом нет ничего для вас обидного или унизительного. Точно так же работает любой актер. Вы хотя бы можете импровизировать. Но упаси господь, если эта импровизация коснется вашего отношения ко мне. Возможно, в какой-то момент вы слишком заиграетесь и попытаетесь изобразить какие-то романтические чувства. Или просто поухаживать. Так вот, договор будет немедленно расторгнут, даже если в тот момент мы с вами будем стоять под венцом. Свадьбы вам опасаться не надо. Все будет заранее и в вашем присутствии оговорено с юристом, без подвоха. Кстати, в ближайшее время вам предстоит стать владельцем небольшой фирмы и банковского счета. Но и на этот счет обольщаться не стоит. Это такая же иллюзия, как и наш с вами брак. До него, кстати, может не дойти. А вот отцом вам стать придется – и очень скоро…
Эльвира замолчала, выжидательно глянула на мужчину. На мгновение его маска каменного гостя распалась, он с любопытством покосился на Эльвиру. Однако стол скрывал ее фигуру, гость поспешно отвел глаза и снова превратился в каменное изваяние.
Еще с минуту Эля насмешливо разглядывала гостя. Она хорошо понимала его игру. Идя сюда, он, наверное, долго раздумывал, как не попасть в дурацкую ситуацию. А не попасть в нее было почти невозможно, потому что эта ситуация была создана самой целью прихода. Наконец, кандидат в мужья решил полностью отстраниться, вести себя так, будто происходящее очень мало его касается. Может, он сейчас воображает, что это вообще происходит не с ним, он – лишь сторонний наблюдатель. И больше всего его волнует, чтобы не дрогнул ни единый мускул на лице. Поэтому наверняка усваивает минимум информации. И страшно тормозит, когда приходит время ответной реплики. С ним еще придется работать…
Но Эльвиру это совсем не смущало. Чего не понял – объяснит Маруся. Сделает ошибку – что ж, еще есть время найти другого кандидата. Ведь не новый ресторан она приобретает. И даже не кафе.
– Что скажете? – спросила она, почти не стараясь скрыть насмешку.
– Мне все ясно, – деревянным голосом ответил Владимир. – Приударять за вами я не собираюсь, я ведь не клинический идиот. Все остальное – на ваше усмотрение. И предлагаю наконец поговорить о моем гонораре.
На следующий день в Пулкове небольшая делегация дожидалась прилета прославленного профессора. Возглавляла эту делегацию сама Эльвира. Днем она совещалась с психологом фирмы. Было решено, что профессору будет приятно, если сама "богатая русская дама" встретит его едва ли не у трапа. По бокам от Мухиной стояли Николай и переводчик, позади – два охранника. Маруся в это время водила Владимира по магазинам и паковала его рельефное тело в фирменные шмотки.
Первым в зале ожидания появился странный человечек, длинными конечностями очень напоминающий богомола. Он так энергично махал руками и подпрыгивал, что прочие прилетевшие предпочли немного приотстать, дабы не нахватать синяков и шишек. Трудно было заподозрить в прыгуне почтенного профессора, но Эльвира заранее рассмотрела его фотографию в Интернете. Поэтому уверенно шагнула навстречу и произнесла по-английски:
– Рада приветствовать вас в Санкт-Петербурге, мистер Смайлз. Надеюсь, вы хорошо долетели?
– По-русски, по-русски, только по-русски! – завопил и замахал руками профессор. – Ни слова по-английски в России.
– Хорошо, – кивнула Эля.
– Я счастлив видеть вас, мисс Му-хи-на. – Профессор с необыкновенной ловкостью поцеловал ей ручку. – Очень надеюсь быть вам полезен. Когда я увижу вашего папу?
– О, не сегодня! – воскликнула Эля. – Вы столько времени были в воздухе. Сегодня мы дадим вам отдохнуть. Единственное, на что вы нас сможете уговорить, – небольшая экскурсия по Питеру.
Эля полагала, что формальности улажены, но профессор начал энергично возражать, размахивать руками, твердить, что работа – прежде всего. Пришлось объяснить, что больной ждет его в другом городе и попасть к нему можно не в любой момент. Профессор успокоился, согласился поехать в гостиницу. В этот момент зазвонил Элин мобильный. Звонила Маруся.
– Что? – сердито зашипела в трубку Мухина.
– Элечка, он не хочет, – услыхала она расстроенный голос подруги. – Я уже вся измучилась его уговаривать.
– Кто и чего не хочет?
– Ну кто, Володя! Он не хочет мерить костюм от Гуччи. В полоску. Говорит, что будет похож в нем на клоуна.
– Черт, Маруся, ну найди ему одноцветный костюм! – разозлилась Эльвира.
– Но, Эля, я хотела создать ретро-стиль, чтобы твоим родителям вспомнилась их молодость! – пробормотала Маруся.
– Маруся, опомнись, во времена их молодости не существовало костюмов от Гуччи. И передай телефон этому типу.
– Здравствуйте, Эльвира Ивановна, – услышала она невозмутимый мужской голос. Сказала сердито:
– Владимир, вы, вероятно, не слишком хорошо запомнили наш вчерашний разговор. Прошу вас делать то, что вам предлагает моя помощница. А костюм на свой вкус вы приобретете с первых гонораров.
– Я понял, Эльвира Ивановна, – по-военному четко проговорил мужчина. – Мы можем с вами сегодня встретиться?
– Нет, вы определенно не поняли…
– Эльвира Ивановна, мы говорили вчера о слишком серьезных вещах, и, кажется, я упустил нечто важное. В частности то, что касается вашего, точнее, нашего ребенка.
– Так надо было спрашивать, а не сидеть пнем! – рявкнула Эльвира так, что даже Смайлз поперхнулся на полуслове и флюгером развернулся в ее сторону. Эля заговорила тише: – Ладно, скажите Марусе, пусть приведет вас часикам к двенадцати. Но учтите, это наша последняя незапланированная встреча. Если вас что-то пугает, мы с вами сегодня же расстанемся. Если наше сотрудничество продолжится, в следующий раз не надо травмировать моих служащих. Просто скажите, что вам надо связаться со мной, а не валяйте дурака.
На банкете в его честь профессор Ричард Смайлз веселился как ребенок. Однако ровно в десять заявил, что хочет вернуться в номер и лечь в постель: завтра у него рабочий день. Эльвира по русской привычке уговаривала его задержаться, но в глубине души была рада, что профессор, хоть и имел русские корни, в отношении работы был истинным американцем. Она чувствовала себя совершенно измотанной, а сердце каждые пять минут болезненно обрывалось от страха. Ведь уже завтра вынесет свой вердикт. А впереди – еще встреча с Владимиром, с которым, скорее всего, ей придется расстаться. Уж слишком он ее грузит. Наверняка начнет требовать доплаты за свое призрачное отцовство, выставлять себя жертвой женского произвола. Заранее противно!
Что-то томило, беспокоило ее уже второй день. Как будто она что-то проморгала, не вспомнила вовремя. Упустила важнейшую деталь. И потому совершила ошибку. Но что? Кажется, за последние дни она не заключала никаких важных договоров.
Дома Эльвира едва успела постоять под холодным душем, чтобы успокоить раздрай в душе и в голове, как заявились Маруся и Владимир. Мужчина без особых церемоний прошел в комнату, Маруся замешкалась в прихожей, произнесла тоненьким просительным голосом:
– Эль, можно я сразу пойду домой? Устала я что-то…
Эльвира наклонилась и заглянула подруге в лицо. Та и впрямь выглядела неважно: запали глаза, побелели обычно румяные щеки.
– Ты не заболела? – слегка взволновалась Мухина.
– Не-е, – замотала головой Маруся. – Просто мне давно пора выспаться. А потом, я считаю, вам с Володей нужно поговорить наедине.
Эльвира в ответ только повела плечами. Реплика Маруси ей не понравилась, но не хотелось упрекать помощницу сейчас. Она молча заперла за Марусей дверь и вернулась в гостиную. Владимир смиренно сидел на стуле, ожидал. Сегодня он уже не выглядел истуканом.
– Так, слушаю вас, – прямо с порога резко заговорила Эльвира. – Время позднее, встреча у нас незапланированная, поэтому постараемся свести ее к минимуму. Что вас не устраивает?
– Извините, Эльвира Ивановна, но я хотел бы прояснить вопрос с ребенком, – набычившись, заговорил мужчина. – Вчера мы как-то вскользь коснулись этого…
– Вы были слишком озабочены своим гонораром, – уколола его Эльвира.
– Да, я помню. Уже дома я подумал, что ребенок – это слишком серьезно. Этого вопроса нельзя лишь коснуться…
Видно было, что мужчина с трудом подбирает слова. Скулы его побелели от внутреннего напряжения. Эльвира немного понаслаждалась его растерянностью, а потом решительно перебила:
– Так, я поняла. Хоть и с опозданием, но до вас дошла серьезность вопроса. Но вы исходите из ложной предпосылки. Вы решили, что мне нужен номинальный муж, чтобы прикрыть грех. Это не так. Ребенка у меня нет и не предвидится, своего по крайней мере. Для простоты дела объясню вам все более подробно. Мой отец тяжело болен, по сути, приговорен. Я не собираюсь сдаваться, к нему уже приглашен лучший в мире специалист. Но нужно предусмотреть все варианты. Мои родители очень хотят, чтобы у меня была семья. И я собираюсь их порадовать. Вы наняты в качестве жениха. В ближайшее время я планирую взять из детского дома ребенка. Есть одна тонкость: я собираюсь сказать родителям, что это мой родной ребенок. Потерянный восемь лет назад при туманных обстоятельствах.
Живейшее изумление отразилось на лице мужчины. Не отрывая от Эли взгляда, он несколько раз открывал рот, и только на третий раз произнес:
– Да зачем все это?
– Умоляю вас, – скривилась Эльвира. – Только не надо говорить мне, что я еще молода и способна иметь собственных детей. Я слишком устала, чтобы выслушивать этакую хрень.
– Даже не собирался! – решительно мотнул головой Владимир. – Я удивлен такими сложностями. Вчера вы описали мне своих родителей. Мне кажется, такие люди, как они, с радостью примут в семью и будут любить брошенного ребенка.
– А почему бы им с таким же успехом не любить собственную кровиночку?
– То есть зачем говорить правду, если можно соврать, – понимающе кивнул Владимир. – Но мне кажется, тут есть некоторые сложности. Ведь ребенку придется принять ту же версию, что и родителям, так?
– Естественно, – насторожилась Эльвира.
– Вот тут проблема. Одно дело, если ребенок будет знать, что его усыновили. Тогда он легко примет предлагаемые обстоятельства. В вашей семье он найдет достаточно любви и не будет страдать от того, что вы к нему холодны. Совсем другое, если он станет считать вас настоящей матерью. Во-первых, у него возникнет вопрос, почему вы так долго не находились. Во-вторых, почему, найдя его через столько лет, вы ведете себя так отстраненно. Он станет думать, что не понравился, не угодил вам. И его маленькая жизнь превратится в кошмар.
Эльвира высоко подняла брови:
– Почему вы так уверены, что я буду к нему холодна?
– Потому что вижу, как вы к этому делу подходите, – последовал короткий ответ.
– Слушайте, Владимир, а вы, случайно, не вступили в сговор с моей помощницей? – саркастически усмехнулась Эльвира. – Если нет, советую вам приглядеться к этой девушке. Вы с ней поете в унисон.
– Маруся очень славная, – серьезно проговорил Владимир. – Я даже догадываюсь, кто больше всех станет заниматься этим ребенком. Но это несправедливо. У Маруси должна быть собственная семья.
– Слушайте, хватит меня учить! – рявкнула Мухина. – Вас все это вообще не касается. Лучше скажите, зачем вы пришли. Хотите увеличить гонорар или испугались, что на вас могут навесить какого-то ребенка? Так вот, вы к нему не будете иметь вообще никакого отношения! Усыновлять или удочерять его вас никто не просит. Когда мы с вами, наконец, расстанемся, вы больше его никогда не увидите!
– Вы знаете, что меня не это интересует, – вставая, холодно произнес Владимир. – Я просто хотел добросовестно выполнить свою работу.
– Я счастлива, – сквозь зубы произнесла Эльвира. – Проводить вас до двери?