- Ты чертовски прав, это была ошибка! - Ярость Лес накалилась до предела. - Кто был с тобой? Словно я сама не знаю… Проститутка с улицы не стала бы надевать рубашку вроде этой. И ты не сумеешь убедить меня, что это была какая-нибудь дорогостоящая девушка по вызову. Профессионалка не оставила бы ничего после себя. Особенно такую вещицу. Итак, кто это был?
- Не вижу никакого смысла отвечать на твой вопрос, - заявил Эндрю. - Виноват лишь я один.
- Ах ты ублюдок! - Голос Лес задрожал и поднялся почти до крика. - Как ты чертовски благородно ведешь себя, защищая эту суку! Ты ведь не хочешь, чтобы ее втянули во всю эту историю, не так ли? Ты боишься, что это может повредить ее репутации, погубить ее доброе имя?
- Лес, прекрати, - попытался успокоить ее Эндрю. - У тебя есть право сердиться и расстраиваться из-за всего этого, но не надо посвящать в наши дела всех соседей.
- Тогда скажи мне… Я хочу знать, с кем ты был, - потребовала Лес, ничуть не снижая голоса.
- Ну и что хорошего тебе это даст, если ты узнаешь? - парировал он с непоколебимой логикой. - Она совершенно невинна, и ее нельзя упрекнуть ни в чем.
- Невинна! - взорвалась Лес. - Уж я-то знаю совершенно точно, насколько она невинна. Раз уж ты не хочешь называть ее имени, то я назову. Клодия.
- Ну вот, опять начинаются эти твои ревнивые подозрения, - не сдавался Эндрю, продолжая отрицать, что новая сотрудница имеет хоть какое-либо отношение к его похождениям, но Лес молча двинулась к телефону. - Куда ты?
Когда Лес подняла трубку, Эндрю схватил ее за руку.
- Звоню твоей драгоценной Клодии, чтобы узнать, что она обо всем этом скажет, - Лес набрала номер справочной. - Скажите мне, пожалуйста, домашний номер Клодии Бейнз.
Эндрю нажал на рычаги телефонного аппарата, прервав связь.
- Лес, не ставь себя в глупое положение.
- Ты уже сам меня в него поставил, так что терять мне нечего. А вот получить кое-что я могу. - Она не сводила с него пристального взгляда.
- Но что ты можешь получить? - возразил Эндрю.
- Удовлетворение, когда узнаю, что я права. - Лес продолжала смотреть на него. Секундой позже он отпустил ее руку и отошел в сторону, понурившись и молчаливо признавая свое поражение.
- Ну, ладно. Да.
- Что да? - Лес не собиралась отпускать его с крючка, ограничившись одним лишь немым признанием. Она хотела, чтобы Эндрю произнес его вслух.
- Хорошо. Это была Клодия, - нетерпеливо выпалил он, и Лес буквально физически замутило при этом имени. - Но я вовсе не хотел, чтобы это произошло.
- И Адам вовсе не хотел брать ни кусочка из того яблока, что предложила ему Ева, - саркастически протянула Лес. - Так ты рассчитываешь, что я в это поверю?
- Я взял ее с собой в Нью-Йорк безо всякого намерения лечь с ней в постель. Просто так само собой случилось, - стоял на своем Эндрю. - Клянусь тебе, Лес. Мне никогда даже в голову не приходило причинить тебе боль. Я люблю тебя.
Но все это были одни лишь слова, и он уже показал Лес, как мало они для него значат.
- Как ты смог так поступить, Эндрю? Почему из всех людей на свете это оказалась именно она? - Лес даже не сознавала, что высказывает свои мысли вслух.
- Не знаю, сумею ли тебе объяснить, какую я испытываю к ней тягу. - Эндрю тяжело опустился на маленький диванчик и взъерошил волосы пальцами. - Она заставляет меня чувствовать себя молодым. А как с ней весело и интересно… Какая это радость - говорить с ней обо всем на свете. Ну и, конечно же, мне льстит, что и она находит меня привлекательным.
- Самый быстрый путь к сердцу мужчины лежит через его тщеславие и самовлюбленность, - язвительно произнесла Лес. - А у тебя тщеславия хватит на двоих. Разве ты не видишь, что она просто использует тебя? Есть ли лучший способ продвинуться вперед, чем стать любовницей старшего партнера?
- Она не такая. Ты не знаешь ее так хорошо, как знаю я.
Он словно больно хлестнул Лес этим ответом.
- Нет, не знаю. Но я уверена, что и ты сам не знал до того, как забрался к ней в постель. Скажи мне, Эндрю, ты получил удовольствие? Может быть, мне следует у нее поучиться? Тебе бы это понравилось?
- Прекрати, Лес, - пробормотал он.
- Ну, полно, полно тебе, Эндрю, - насмехалась Лес. - Только не говори мне, пожалуйста, что тебе не понравился бы menage a trois…
- Черт побери, Лес, хватит. - Эндрю вскочил и, пройдя несколько шагов, остановился у камина, полуотвернувшись от Лес. - Ты выставляешь все в таком грязном и дешевом свете.
- Но это именно то, что я ощущаю. - Боль подступала к горлу Лес, делая ее голос хриплым и надтреснутым. - Я чувствую себя дешевой и использованной - униженной. Когда я вспоминаю о том вечере в ресторане… я сидела за столом с ней… с вами обоими… - Закончить она не смогла.
Описать это было почти невозможно. Эндрю и Клодия были любовниками, и эта тайна связывала их вместе. Эндрю оказался предателем. Он лгал, притворялся. В ту ночь он даже был близок с Лес. Вспоминая об этом, она чувствовала себя такой дурочкой. А теперь Клодия знает об Эндрю такие интимные подробности, которые должна знать одна только жена. И это знание каким-то образом унижало достоинство Лес. Она чувствовала, что никогда не сможет посмотреть Клодии Бейнз в глаза, не вспоминая при этом, что Эндрю лежал обнаженный в объятиях этой женщины. Казалось, Лес разом потеряла свою честь, самоуважение и гордость.
- Лес, прости меня. Мне очень жаль, что так вышло. Сколько раз и на какие лады мне надо еще это повторять? - умоляюще произнес Эндрю.
Кажется, мольба эта звучала искренне и даже немного тронула Лес. Гнев, только что извергавшийся горячим гейзером, стих. Лес чувствовала себя совершенно разбитой.
- Что же будет дальше, Эндрю? - спросила она бесцветным голосом, подняв на мужа глаза.
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
- Ты собираешься видеться с ней опять?
Ее отсутствующий взгляд отмечал серебряные прядки в густой гриве темных волос, ямочку на подбородке Эндрю, мужественные очертания его лица. Красивый, интеллигентный - да, всего этого у него не отнимешь, - но… Ее доверие к мужу пропало. А без доверия все его достоинства казались лишенными всякого смысла. Лес больше не могла смотреть на Эндрю как на мужчину.
- Мне придется встречаться с ней в офисе. Я просто не смогу этого избежать. Ну а что касается всего прочего… - он ловко уклонился от того, чтобы назвать свою любовную связь ее настоящим именем, - обещаю тебе, что с этим покончено навсегда. Я с самого начала совершил промах, сблизившись с ней, а уж продолжать связь было бы еще большей ошибкой. У нас с тобой очень удачный брак, Лес. И мне ничуть не больше, чем тебе, хочется его разрушить.
До сих пор Лес старательно избегала спрашивать, продолжает ли Эндрю встречаться тайком с Клодией после того, как они вернулись из Нью-Йорка, или же их близость действительно была лишь одноразовой вспышкой. Однако он сам только что объявил о последнем. И оттого спокойно смириться с его вероломством было еще труднее.
- Раз ты не можешь не видеться с ней на работе, тогда тебе придется уволить ее, - сказала Лес.
- Этого я сделать не могу. Это было бы несправедливо по отношению к Клодии, - запротестовал Эндрю.
- А ты считаешь, что продолжать работать с ней вместе - это справедливо по отношению ко мне? - вкрадчиво спросила Лес. - Я твоя жена. Почему я должна терпеть, что ты каждый день находишься рядом с ней, и гадать, чем вы занимаетесь вместе? Если ты считаешь, что должен проявить к ней своего рода верность, то наверняка сумеешь подыскать ей место в какой-нибудь другой юридической фирме. Я тысячу раз слышала, как ты говорил, что она обещает в будущем стать превосходным юристом. У тебя есть друзья-юристы по всей стране. Свяжись с одним из них и предложи ей лучшее, чем у тебя, место с гораздо большим окладом.
- Посмотрим, что мне удастся сделать, - недовольно сдался Эндрю.
- Пожалуйста, постарайся, - сказала она.
Он тяжело вздохнул:
- Это твое условие?
Лес еще не думала о том, чтобы выдвинуть какие-то основные требования или правила, при которых их брак смог бы не распасться, но, видимо, Эндрю считал, что именно это она и делает сейчас. Однако до самого последнего момента мысль о разводе ни разу не приходила ей в голову. Она отмахивалась от этого слова, в котором выражалось ее окончательное поражение.
- Да, таково мое условие.
- Давай оставим все разногласия позади, - сказал Эндрю и подошел к ней поближе. - Вместе мы как-нибудь все это уладим.
Когда он протянул руки, чтобы заключить Лес в свои объятия, она увернулась в сторону.
- Нет, я… - Ей нужно было время, чтобы избавиться от стоящего перед ее умственным взглядом видения: обнаженные Эндрю и Клодия в постели. Может быть, когда этот образ потускнеет, она сможет ответить на прикосновения мужа. - Пока еще нет… Пойду-ка я проверю, как там с обедом.
Еда сейчас занимала Лес меньше всего на свете, но ей нужно было отыскать хоть какую-нибудь нить, связывающую отныне их жизни.
Следующие две недели оказались для Лес очень трудными. Она посещала все встречи и деловые завтраки, которые значились в ее календаре, но всегда находила оправдания, чтобы уйти с них так быстро, как это только было возможно. Большую часть свободного времени она проводила, тренируя лошадей Роба. Другим она говорила, что делает это затем, чтобы к тому моменту, когда Роб вернется домой на весенние каникулы, его лошади находились в наилучшей форме. Конечно, и это было важно. Но самое главное - езда верхом успокаивала ее смятенную душу. Иногда у нее даже возникало детское желание: хорошо бы вообще никогда не вылезать из седла, но, к сожалению, приходилось всякий раз с грустью расставаться с лошадьми. До следующей тренировки.
Вначале Эндрю был чрезвычайно заботлив и внимателен. В первые несколько дней после их объяснения он приезжал домой сразу после закрытия конторы. Затем с каждым днем он стал возвращаться все позже и позже. Лес не спрашивала его, что он предпринял относительно устройства Клодии на новую работу, а Эндрю ни разу не заговорил об этом сам. Черная кружевная сорочка исчезла в первую же ночь после их беседы. Никто из них не упоминал ни о ней, ни о том, что последовало за ее появлением в доме.
Когда пошла вторая неделя, Лес разрешила Эндрю приходить по ночам в ее спальню и вступать с ней в близость. Именно "разрешила" - более точного слова не подыщешь, потому что сама она не принимала в любовной игре никакого участия, всего лишь позволяя Эндрю использовать ее тело для получения удовлетворения. Лес поражало, как многое оказалось утерянным, насколько она стала безразличной к ласкам мужа. Прежде она никогда бы не смогла поверить, что любовь может пройти так быстро. Ее даже не сменила "симпатия" к Эндрю или ненависть к нему. Не осталось ничего. Лес не испытывала к мужу вообще никаких чувств. Его словно не было. Она никак не могла понять, как такое могло случиться. Это даже заставляло ее спрашивать себя, нет ли чего-нибудь неладного в ней самой.
Она не могла бы обвинить Эндрю в том, что тот не старается наладить их отношения. Каждый уик-энд он возил ее куда-нибудь - в ресторан, театр, на прием, - почти так же, как когда ухаживал за ней до женитьбы. Он постоянно расспрашивал Лес о ее общественной деятельности, проводя за беседой целые вчера. Она тоже делала усилия, чтобы пойти ему навстречу. Но вся беда в том, что сердце ее в этих усилиях не участвовало.
Пасхальные праздники возвестили начало весенних каникул. С приездом Роба и Триши атмосфера в доме оживилась. Лес уже не приходилось с таким трудом заставлять себя быть веселой и оживленной и проявлять интерес к тому, что случилось за день. И все же некоторое напряжение по-прежнему оставалось, только теперь оно было скрыто под кажущимся внешним благополучием.
Стоял ласковый апрельский вечер. Вздохнув, Лес откинулась на спинку шезлонга, стоявшего на краю бассейна, и закрыла глаза, чтобы понаслаждаться предзакатным солнцем. Хотя оно уже довольно низко опустилось к горизонту, его золотые лучи все еще приятно согревали тело, хотя и мало помогали облегчить тупую, давящую боль в голове, которая не покидала Лес весь день. Она подняла широкий и низкий стакан с коктейлем и потерла лоб о его холодную влажную поверхность. Кубики льда звенели о стенки, бултыхаясь в разбавленном виски, на дне стакана.
Тишину разорвал рокот мотора. Лес неохотно открыла глаза и глянула в сторону гаража. Наверное, возвращаются дети. И действительно, к гаражу подлетела спортивная машина Триши и резко остановилась, взвизгнув тормозами. Из машины выбралась Триша, одетая в ярко-оранжевые шорты и майку без рукавов того же цвета. Затем появился Роб в джинсах и сапогах для верховой езды. Оба направились было к заднему входу, но затем заметили мать и свернули к ней.
- Привет! - Триша, широко улыбаясь, плюхнулась на стул рядом с шезлонгом матери.
- Привет, - сказала Лес.
Дочь улыбалась настолько заразительно, что нельзя было не улыбнуться ей в ответ. Лес перевела взгляд на Роба, стоявшего, привалясь бедром к стулу Триши.
- Как прошла игра?
С тех пор как Роб приехал домой, он ежедневно играл в поло - в дружеских матчах, которые клуб устраивал для местных любителей. Такие игры были нужны, чтобы выявлять перспективную молодежь и постоянно пополнять списки команд новыми запасными игроками. Так что у Роба была возможность постоянно практиковаться.
- Хорошо. Мы выиграли со счетом двенадцать - три.
- И это он называет "хорошо"! Что за ложная скромность, - съязвила Триша. - Да вы разнесли их в пух и прах.
- Поздравляю. - Лес подняла стакан с виски, салютуя победителю, затем сделала большой глоток. - А у меня для вас хорошая новость. Сегодня я получила письмо от Фионы Шербурн. Она пригласила нас остановиться в их поместье, когда мы поедем в Англию в этом июне. - Лес посмотрела на Роба. - Она считает, что это самое удачное решение, поскольку ты собираешься играть в турнире Виндзор-парка за "Севен-Оукс", команду Генри. Она пишет также: Генри хвастался, что пристроит тебя своим "звонарем".
- Звонарем? - удивилась Триша.
- Так называют игрока с невысоким рейтингом, который играет выше своего гандикапа, - пояснила Лес.
- Надеюсь, что сумею оказаться достойным. - Брови Роба высоко приподнялись от радостной неожиданности.
Лес редко удавалось увидеть с глазах сына воодушевление. Это случалось только тогда, когда Роб играл в поло. Его любовь к этому спорту могла соперничать разве что с решимостью Роба совершенствоваться в игре. Лес была рада, что может дать ему возможность получить хоть какой-то опыт международных соревнований.
- Кстати, - заметила Лес, - в этой поездке в Англию удовольствия достанутся не одному только Робу. В начале лета в Британии - самый разгар светских приемов. И хотя я знаю, Триша, как ты относишься ко всяким выездам в свет, там, я думаю, они тебе понравятся. По крайней мере ты сможешь увидеть чуть ли не всех наиболее интересных людей Европы. Фиона собирается устроить грандиозный прием, когда мы будем у нее, и я уверена, что мы получим приглашения и от всех ее друзей.
- Что ж, возможно, это окажется забавным, - проговорила Триша.
Однако девушка знала, что есть только один человек, которого она действительно хочет увидеть, - это Рауль Буканан. Такова уж человеческая природа - желать того, чего невозможно получить. Может быть, если она когда-нибудь узнает Рауля поближе, он ей совсем не понравится. Однако очень немногие мужчины произвели на нее такое впечатление, как Рауль.
- А отец едет с нами?
- Вряд ли он сможет оставить свою контору на такой долгий срок. Скорее всего он присоединится к нам уже в Париже. - Лес встала. - Ну а сейчас, мне кажется, пора нам всем подумать о том, чтобы привести себя в порядок перед обедом.
- Мы придем через пару минут, - пообещала Триша и осталась у бассейна, наблюдая, как мать прошла через патио к застекленным дверям и вошла в дом. Роб тронулся было вслед за нею, но сестра остановила его.
- Скажи, она не показалась тебе странной? - спросила она.
Роб немного помолчал.
- Что ты имеешь в виду?
- Не знаю. Просто иногда она ведет себя так, словно чем-то слегка угнетена.
- Она же сказала, что у нее болит голова, - напомнил Роб.
- Так-то оно так… - Однако Триша не была уверена, что дело только в этом. На поверхности все выглядело нормальным и обычным, но иногда она чувствовала какие-то дурные вибрации, источника которых не могла определить.
- Сегодня в поло-клубе я слышал, как ты расспрашивала всех налево и направо об этом аргентинском игроке Рауле Буканане. С чего это тебе вздумалось?
Триша пожала плечами, изображая безразличие.
- Меня просто интересовало, где он сейчас играет.
- И что ты выяснила?
- На "Ретаме" в Сан-Антонио. В это время года где-нибудь в тех местах обычно устраивают большую фиесту. Я бы не отказалась на нее поехать. Говорят, там намного интереснее, чем на других таких праздниках.
Лес окинула взглядом пляж. Эндрю наплавался и уже выходил на берег. Лес наблюдала, как муж развернул махровое пляжное полотенце, вытерся досуха, затем перекинул полотенце через шею и зашагал к расположенному поблизости от дома строению - домику для отдыха, где имелись душевые.
Заметив Лес, стоящую на веранде, он помахал ей рукой, а затем, сложив ладони рупором у рта, прокричал:
- Я хочу принять душ и переодеться! Давай потом выпьем по рюмочке!
Лес помахала ему в ответ, и Эндрю исчез в душевой.
Кажется, сейчас ей стоит попытаться сделать шаг к примирению.
Смешав пару коктейлей в баре, помещавшемся в игротеке, Лес начала спускаться по крытой внешней лестнице, соединявшей домик на берегу с главным домом. На ногах у нее были пляжные сандалии на резиновой подошве, и она почти бесшумно ступала по широким ступеням, стараясь идти как можно медленнее и осторожнее, чтобы не расплескать стаканы, которые держала в руках.
Она добиралась до домика для отдыха почти целую минуту. Открыв заднюю дверь и войдя, Лес приостановилась, чтобы закрыть за собой дверь, и тут услышала, что Эндрю с кем-то разговаривает по телефону. Невольно Лес стала прислушиваться к тому, что он говорит.
- Конечно, - проговорил Эндрю, помолчал немного, затем добавил: - Непременно буду. Пока.
Теплота его голоса, интимность тона сказали Лес гораздо больше, чем ничего не значащие слова, которые он произносил. Когда он повесил трубку, Лес пылала от ярости.
- С кем это ты только что говорил?
Ее требовательный голос резко прозвучал в тишине, и Эндрю, вздрогнув от неожиданности, обернулся с виноватым видом. Однако он быстро нашелся.
- Кто-то ошибся номером. Звонили и спрашивали каких-то Карлайлов.