Глава 27
Экономика определенно стала интереснее, когда на лекции я мысленно переживала все, что было у нас с Кэмом прошлой ночью, после того, как ушли его друзья и Олли завалился спать.
Он увлек меня в свою комнату, тихо закрывая за собой дверь. Волнение нарастало во мне, когда он приблизился и взял мои щеки в ладони. После того вечера на моем диване мы много целовались, возбуждали друг друга, но здесь, в его спальне, все казалось более интимным, сулило новые ощущения.
Я старалась не думать о самом сексе, потому что не была уверена в том, что смогу сейчас пройти через это. Меня мучили сомнения, я боялась напоминаний о том, что случилось когда-то. Я знала, что будет больно, ведь я по-прежнему была девственницей, но что, если боль окажется не только физической?
В ту ночь он не захотел большего, и я почему-то подумала, что, возможно, он прочитал мои мысли.
Кэм снял с меня свитер, но не тронул бюстгальтер и джинсы. Его рубашка полетела вслед за моей одеждой, и, когда он целовал меня, его руки запутались в моих волосах. Мы упали на его кровать, и он просунул ногу между моих ног. Когда его поцелуи спустились по моей шее к утопающим в кружеве грудям, он схватил меня за бедра, призывая тереться о его ногу. Он втянул ртом твердый сосок, и мои бедра пришли в движение, и я, запрокинув голову, стиснула зубы, чтобы не закричать. Он довел меня до оргазма прямо в джинсах, не прикасаясь ко мне руками. И, когда моя ладонь скользнула в его широкие спортивные штаны, нащупывая длинную твердь, он уперся в нее резким толчком, как если бы вошел в меня.
Я задержалась у него, уютно устроившись в его объятиях. Было уже далеко за полночь, а мы все говорили… обо всем и ни о чем. Я ушла, когда он задремал, но ему хватило сил попытаться лаской вернуть меня в постель. Потом он все-таки встал и проводил меня до двери моей квартиры. Его поцелуй на ночь был долгим и самым сладким.
Неужели я все-таки влюбилась.
Согласна. Наверное, это чувство жило во мне уже давно, но, если раньше оно казалось эфемерным, недосягаемым, теперь – о боже! – я точно знала, что такое любовь. Когда я была рядом с Кэмом или думала о нем, мне казалось, что во мне шипят и пенятся пузырьки шампанского, всплывая на поверхность и отдавая телу свое тепло. Неужели я это только что придумала?
Широкая глуповатая улыбка расползлась на моем лице.
Брит перехватила мой взгляд и скорчила рожицу.
Я тотчас спохватилась и решила посвятить экономике последние десять минут лекции. Профессор рассказывал о газопроводах начала восьмидесятых. Что-то о спросе и предложении. Похоже, мне предстояло самостоятельно осваивать эту главу из учебника.
– Боже, ты, кажется, по уши втрескалась, – сказала мне Брит после занятий. – У тебя на лице все написано.
Я усмехнулась.
– Ты угадала.
Когда мы вышли на улицу, Брит подхватила меня под руку. Начинался снегопад, и небо было затянуто густыми облаками.
– Я рада, что у вас все сложилось. Вы так здорово смотритесь в паре, что смотреть противно, – пошутила она.
– Он такой… – Я покачала головой. – Мне повезло.
– Это ему повезло, – поправила она, подтолкнув меня локтем. – И что ты собираешься дарить ему на святого Валентина?
– День святого Валентина? – Я резко остановилась, создавая затор на тропинке, по которой мы взбирались на холм. – О черт, это же на следующей неделе. – Я повернулась к ней, ошеломленная. – У меня никаких идей.
Брит хихикнула и потянула меня за руку.
– Видела бы ты сейчас свое лицо, – поддела меня она. – Как будто тебе сообщили, что на следующей неделе конец света, а не какой-то идиотский, надуманный праздник.
Я пропустила ее слова мимо ушей.
– Ума не приложу, что ему подарить.
– А что ты дарила своим прежним бойфрендам?
– Ничего, – ответила я. Охваченная паникой, я даже не подумала о том, в чем собираюсь признаться. – У меня никогда не было бойфренда.
Теперь настала очередь Брит создавать помеху движению. Она застыла как вкопанная.
– Что? Никогда? Черт возьми, я знала, что ты дикая, но не до такой же степени. У детей амишей и то, наверное, опыта больше, чем у тебя.
Я с укором взглянула на нее.
– И это вместо того чтобы помочь! Я в полной прострации.
– Ладно, ладно, поняла. Шутки в сторону. – Она наморщила носик. – Заметано, после занятий займемся шопингом.
Снегопад продолжался, но дороги были расчищены, так что нашей поездке в Мартинсбург ничто не помешало. В торговом центре, где все утопало в красных сердечках, я совсем растерялась.
Брит выбрала черные шелковые боксеры с красными сердечками.
– Ого…
– Нет, – твердо сказала я. Мало того что это было самое похабное дерьмо из всего, что я когда-либо видела, Кэм частенько обходился без нижнего белья.
Она поджала губы.
– Что ж, всегда есть стандартное меню. Ты можешь выбрать ему одеколон, бумажник, галстук или рубашку.
– Вот уж глупость, да к тому же скучно.
– Я и не говорила, что это отличный вариант.
Я уже кипела от злости, когда мы зашли в следующий универмаг. Наша поездка оказалась пустой тратой времени, за исключением того, что Брит перепробовала на себе все ароматы лосьонов для тела. Когда мы выходили из магазина, от нее пахло так, будто она работает на конвейере парфюмерной фабрики.
Дома я зависла в Интернете в поисках достойного подарка. Я хотела, чтобы он был особенным, потому что с Кэмом во мне как будто проснулась жизнь. Я иначе смотрела на мир, на многое мне открылись глаза. Может быть, это он сделал меня другой, или мои чувства к нему, или же просто я наконец изменилась. Как бы то ни было, Кэм сыграл в этом главную роль, и я хотела преподнести ему подарок со значением.
Уже через час я решила, что шопинг для парня – это полный отстой.
Я голову себе сломала. Если б можно было обеспечить его пожизненным запасом яиц, он был бы на седьмом небе от счастья.
Отчаявшись, я в сердцах хлопнула крышкой лэптопа и выглянула в окно. Снег валил густыми хлопьями, быстро засыпая землю и машины. Прогнозы передавали неутешительные, но я сомневалась, что кампус закроют.
Убирая волосы в небрежный хвост, я шла на кухню, когда меня вдруг осенило. Как же я сразу не догадалась! Ведь это не раз проскальзывало в его разговорах.
Кэм мечтал сходить на матч "Ди Си Юнайтед".
Визжа от радости, я бросилась назад к лэптопу и зашла на сайт футбольной команды. Кликнув расписание, я заказала два билета на матч в начале апреля, подумав, что погода к тому времени наладится.
Я была очень довольна собой и, конечно же, своей покупкой. Кэм мог пригласить меня или, если захочет, кого-то из своих друзей. Меня это совсем не напрягало, лишь бы ему все это было в радость.
Не прошло и часа, как явился Кэм, мокрый от снега.
– Как насчет романтического вечера с пиццей?
– Звучит заманчиво. – Я поцеловала его в щеку и взяла коробку с пиццей. – Как дороги?
– Мрак. – Он схватил две банки газировки из холодильника. – Что подсказывает мне гениальную идею.
Я усмехнулась.
– Твои идеи иногда пугают.
– Мои идеи никогда не пугают и всегда гениальные.
– Ну, это как сказать…
– Назови хоть одну бредовую, – заспорил он.
Мне не пришлось долго думать.
– Вспомни, как ты обвязал веревкой панцирь Рафаэля и назвал ее поводком?
– Но это же настоящая инновация!
– Бедняга так и замер на полу, спрятав голову в панцирь.
Кэм фыркнул.
– Можно подумать, что обычно он ведет себя по-другому.
Я рассмеялась.
– И то верно.
– Так вот эта идея – просто супер. – Разложив куски пиццы по бумажным тарелкам, он подмигнул мне. – Говорят, что снег будет идти до завтрашнего утра.
Я разрывалась между восторгом и досадой. Снегопад – это замечательно. Но передвигаться по кампусу по колено в снегу или скользить по льду совсем не хотелось.
– Я очень сомневаюсь, что хотя бы какие-то занятия завтра отменят, – продолжил он, когда мы прошли в гостиную. – Но многие все равно не придут, и преподы к этому готовы.
– Хорошо. – Я села на диван, приглашая его присоединиться.
– Так вот я подумал, что завтра мы можем спокойно прогулять или остаться дома и целый день смотреть тупые фильмы.
Я уже приготовилась сказать "нет, я не могу пропустить столько занятий", но, поймав хитрющий взгляд Кэма, мысленно послала все к черту.
– Блестящая идея.
– Я же говорил? – Он постучал по голове. – Знаешь, сколько тут всякого дерьма?
– Да, этого хватает…
– Ха-ха.
Я засмеялась, впиваясь в теплую сырную корочку. Кэм съел половину пиццы, и Олли, заглянув к нам на огонек, доел то, что осталось. Меня поражало, как эти двое могут столько есть и при этом оставаться в такой убийственно-идеальной форме. Мне хватало двух кусочков, чтобы нагулять жирок.
Сидя между ними на диване, я задремала, пока они смотрели мини-марафон какого-то реалити-шоу. Когда я проснулась, Олли уже не было, и, хотя я лежала, привалившись к Кэму, его тело было неестественно напряжено.
Я зевнула, убирая с лица волосы.
– Извини. Я не хотела уснуть прямо на тебе.
Он посмотрел на меня. Выражение его лица было непроницаемым. Тревога зашевелилась у меня в животе клубком змей. Его скулы были так напряжены, что мне казалось, вот-вот хрустнут зубы.
– Что-то случилось? – спросила я.
Кэм медленно выдохнул, бросив взгляд на журнальный столик.
– Тебе пришло сообщение, пока ты спала.
Я проследила за его взглядом и наткнулась на свой мобильник. Поначалу я не придала этому значения, но предчувствие беды, подобно гигантской волне, накрыло меня с головой. Разом проснувшись, я вскочила с дивана и схватила трубку. Когда я прочитала сообщение, мое сердце оборвалось.
Ты лживая шлюха. Как ты можешь с этим жить?
Я глотнула воздуха, но он застрял в горле. Я уставилась на эти строчки и молила только о том, чтобы они просто исчезли.
– Оно высветилось на экране, когда пришло, – сказал он.
Трясущимися руками я удалила сообщение и вернула телефон на место. Обида и безотчетная злость охватили меня. И с ними мне было спокойнее перед лицом нарастающего панического страха.
– Ты прочитал текст?
– Это вышло случайно. – Он наклонился вперед, опираясь руками на колени. – Оно просто появилось на экране.
– Но ты не должен был смотреть! – с упреком в голосе воскликнула я, пятясь назад.
Глаза Кэма сузились.
– Эвери, я не рылся в твоем телефоне. Это чертово сообщение случайно промелькнуло перед глазами. И я посмотрел, прежде чем успел отвернуться. Наверное, это было неправильно.
– Это было неправильно!
– Хорошо. Это было неправильно. Я виноват. Извини. – Он глубоко вздохнул. – Но это не меняет того факта, что я увидел этот текст.
Я оцепенела посреди гостиной. То, чего я больше всего боялась, было уже совсем близко. Первый шаг был сделан, когда Кэм узнал о том, что скрывал мой шрам. И вот теперь еще один шаг, неотвратимо приближающий к развязке.
– Эвери, – осторожно произнес он тихим голосом. Я вдруг поняла, что он совсем не злится на меня, даже после моей истерики, когда я накричала на него за то, что он прочитал чужой текст. Но почему-то именно этот спокойный тон насторожил меня. Уж лучше бы он злился. – Почему тебе приходят такие сообщения?
Мое сердце разрывалось от боли.
– Я не знаю.
Сомнение промелькнуло на его лице.
– Я не знаю, – повторила я, хватаясь за ложь, как за спасительную соломинку. – Иногда вдруг приходят такие эсэмэски, но я не знаю почему. Наверное, по ошибке.
Кэм пристально посмотрел на меня.
– И ты не знаешь, от кого это?
– Нет. – И это было правдой. – Ты же сам видел, номер не определяется.
Его плечи напряглись, и он сцепил руки на коленях. Повисло молчание. Наверное, тишину нарушал лишь стук моего сердца.
– Извини, что я набросилась на тебя, – поспешно добавила я. – Просто это меня удивило. Я спала, а когда проснулась, почувствовала что-то нехорошее. И я подумала… не знаю, о чем я подумала, но ты прости меня.
– Прекрати извиняться, Эвери. – Он сдвинулся на край дивана. – Мне не нужны твои извинения. Я хочу, чтобы ты была честна со мной, милая. Это все, чего я хочу. Если ты получаешь такие сообщения, я должен об этом знать.
– Почему?
Его темные брови сошлись на переносице.
– Потому что я твой бойфренд, и мне не все равно, если кто-то называет тебя шлюхой!
Я вздрогнула.
Кэм отвернулся. Его грудь вздымалась от волнения.
– Честно? Меня это бесит, даже если это случайная эсэмэска. Никто не имеет права присылать тебе такое дерьмо. – Его взгляд снова остановился на мне. Между нами пролегла вечность. – Ты ведь знаешь, что мне ты можешь рассказать все? И я не буду ни осуждать тебя, ни злиться.
– Я знаю. – Мой голос был слабым, и я возненавидела себя за это. Я повторила громче: – Я знаю.
Его глаза встретились с моими.
– И ты доверяешь мне, правда?
– Да. Конечно. – Тут мой голос не дрогнул.
Снова повисла гнетущая пауза, и я приготовилась к худшему.
– Черт, – прохрипел он, и мое сердце остановилось. Неужели он все знает? И что он думает? Моя страшная правда уже готова была сорваться с языка, но тут он закрыл глаза. – Я был не до конца честен с тобой.
– Что?! – Я ожидала услышать что угодно, только не это.
Он потер скулы ладонью.
– Я уговариваю тебя доверять мне, рассказывать все начистоту, но сам этого не делаю. И рано или поздно ты все равно узнаешь.
Вот это поворот. Голова пошла кругом. К черту это идиотское послание, забудь о нем. Что происходит? На ватных ногах я подошла к дивану и села с краю.
– О чем ты, Кэм?
Подняв голову, он пронзил меня таким измученным взглядом, что у меня заныло в груди.
– Помнишь, я говорил тебе, что все мы когда-то совершали поступки, которыми не можем гордиться?
– Да.
– Это я о себе. Про это знают всего несколько человек, – сказал он, и я вдруг вспомнила тот день, когда он вдруг разозлился на Олли, и стычку с пьяным парнем на вечеринке. Джейс тогда остановил его, бросив какую-то странную фразу, смысла которой я не поняла. – И меньше всего мне хотелось, чтобы об этом узнала ты.
– Ты можешь мне рассказать, – заверила я его и почувствовала себя последней тварью. Мне стало стыдно за свое молчание. Я отбросила эти мысли, сейчас было не до них. Душа болела за Кэма. – Говори. Пожалуйста.
Он колебался.
– По идее, я должен был бы окончить курс в этом году, вместе с Олли.
– Я помню, ты говорил, что пришлось прервать учебу.
Кэм кивнул.
– Это было на втором курсе. В то лето я редко навещал своих, потому что помогал тренировать футбольную команду в Мэриленде, но, когда бы я ни приезжал домой, моя сестра… она вела себя как-то странно. Я не мог и пальцем к ней прикоснуться, она была дерганая, нервная, почти не выходила из своей комнаты. Родители говорили, что она старается как можно реже бывать дома.
У меня внутри все похолодело. Я надеялась, что это ложная тревога и мои догадки не подтвердятся.
– Моя сестра всегда была очень чуткой, добрая душа. Подбирала на улице бездомных животных, жалела всяких отморозков. Даже совсем еще крохой она выбирала себе в друзья самых затюканных в классе. – Его губы чуть скривились. – А потом она встретила этого парня. Он был на год или два старше, и я догадываюсь, что у них были серьезные отношения – насколько это возможно в шестнадцать лет. Однажды я увидел его. Он мне сразу не понравился. И дело даже не в том, что он путался с моей сестренкой. Просто было в нем что-то неправильное, отталкивающее.
Кэм зажал руки между коленями.
– Я приехал домой на День благодарения. Мы с Терезой были на кухне, дурачились. Она в шутку толкнула меня, я шлепнул ее по руке. Не сильно, но она закричала так, будто я ударил ее. Поначалу я решил, что она прикалывается, но у нее в глазах были слезы. Потом она отшутилась, и я забыл об этом, но утром мама заглянула к ней в комнату, когда Тереза еще была не одета, и увидела это.
Я затаила дыхание.
– Моя сестра… она вся была в синяках. – Его руки сжались в кулаки. – Она сказала, что это от танцев, но мы все понимали, что танцы тут ни при чем. Почти все утро мы пытались добиться от нее правды.
– Это был ее бойфренд? – Я вспомнила их перепалку за столом, и сразу стало понятно, почему Кэм так настойчиво допытывался, кто звонит.
Желваки дернулись на его скулах, когда он кивнул.
– Этот ублюдок избивал ее. Он делал это с умом, выбирая малозаметные места. Но она оставалась с ним. Поначалу я не мог понять почему. Но вскоре выяснил, что она попросту боялась порвать с ним.
Кэм порывисто встал с дивана, и мой взгляд последовал за ним. Он подошел к окну, раздвинул шторы.
– Кто знает, как долго все это могло продолжаться, если бы мама не зашла тогда к ней в комнату. Решилась бы Тереза рассказать об этом кому-нибудь? Или этот мерзавец продолжал бы над ней издеваться, пока однажды и вовсе не убил бы?
Буря нахлынувших чувств грозила сокрушить меня, и я больно закусила нижнюю губу.
– Господи, как же я был взбешен, Эвери. Я хотел уничтожить этого подонка. Он избивал мою сестру, и отец собирался сообщить в полицию, но какой толк? Они оба были несовершеннолетними. Ему бы все сошло с рук – ограничились бы воспитательной беседой. Я не мог с этим смириться. Вечером того же дня я разыскал его. Это было нетрудно, городок-то маленький. Я пришел к нему домой, и он вышел ко мне. Я сказал, чтобы он больше не приближался к моей сестре, и знаешь, что сделал этот маленький гнус?
– Что? – прошептала я.
– Он рассмеялся мне в лицо, попер на меня. Заявил, что будет делать все, что захочет. – Хриплый смех вырвался из груди Кэма. – Я потерял над собой контроль. Сказать, что я разозлился, значит, ничего не сказать. Я был в ярости. Я начал его избивать и уже не мог остановиться. – Он повернулся ко мне, но, казалось, не видел меня. – Я бил его и бил, даже когда выбежали его родители, истошно завопила мать. Двое полицейских с трудом оттащили меня.
О боже, я не знала, что сказать. Мне было трудно представить его в таком исступленном приступе ярости. Даже после того, как на моих глазах он чуть не ударил парня, который приставал ко мне на вечеринке у Джейса.
Кэм снова потер щеки.
– Все кончилось тем, что я оказался за решеткой, а этот говнюк – в коме.
У меня отвисла челюсть.
Он снова отвернулся, опустив голову.