– У меня есть копия. – В ответ он лишь закатил глаза и улыбнулся. – Тебе нужно сосредоточиться на свадьбе и встрече с продюсерами, а не катать меня по всему городу.
– А может, это то, что я хочу.
– Маркус, сейчас не время для шуток.
Они остановились у следующего светофора.
– А я и не шучу. Думаешь, только тебя волнует судьба ребенка?
Она удивленно на него посмотрела:
– Так ты тоже за него переживаешь?
– Сложно объяснить. Но стоило мне увидеть, как ты держишь его на руках…
Плохо. Эти задумчивые нотки в незаконченном предложении…
Плохо. Очень плохо.
Она никогда не дотянет до его уровня и не сможет стать никем, кроме ценной сотрудницы, готовой к ежедневным ранним пробежкам.
– Я смогу лишь ухудшить твою репутацию.
Не оборачиваясь, Маркус неотрывно следил за дорогой, но она сразу же заметила, как он сжал зубы.
– Репутация – это еще далеко не все.
Как же ей хотелось в это верить… Вот только она отлично понимала, что стоит лишь одной ногой ступить в его мир и сразу же разразится грандиозный скандал.
– Не гожусь я для тебя.
Сбросив скорость, Маркус припарковал машину.
– А это уже мне судить.
Именно этого она и боялась.
Глава 5
Выбравшись из машины, Маркус огляделся по сторонам. Двухэтажные домики, стриженые лужайки… Интересно, это хороший район? Сам-то он всю жизнь прожил среди роскошных особняков и прислуги…
– Очень мило, – выдохнула явно удивленная Либерти.
– А чего ты ждала? Трущоб?
Быстро опустив глаза, она нервно рассмеялась и дрожащей рукой достала бумажку с адресом.
– Нам сюда. – Она указала на симпатичный белый домик. Правда, краска уже слегка поблекла и облупилась. Но это же не страшно, верно?
– Готова?
Глубоко вдохнув, она слегка виновато на него взглянула:
– Тебе не кажется все это ужасно глупым?
Ему вдруг снова захотелось крепко ее обнять и заверить, что все обязательно будет хорошо. Но он сдержался.
– То, что мы пришли навестить ребенка? Нет. Я хочу сделать это вместе с тобой.
Огромные глаза стали еще больше, но ответа он так и не дождался. Поднявшись на крыльцо, они постучали в дверь. А потом, подождав, постучали еще раз.
– Она же знает, что мы должны приехать, верно? Может, нам…
Дверь внезапно открылась.
– Мистер Уоррен?
Увидев перед собой опрятную старушку, Маркус невольно улыбнулся. Точнее, женщина была не такой уж и старой, но при этом необычайно маленькой, с седым пучком и огромными очками на носу.
– Миссис Джонс, здравствуйте, я вам звонил. – Он протянул руку, но она лишь кивнула и улыбнулась. – А это Либерти Риз. Мы вместе нашли ребенка и теперь хотели бы его навестить.
– Рада с вами познакомиться, миссис Джонс, – слегка натянуто поздоровалась Либерти.
– Как мило с вашей стороны, прошу вас, зовите меня просто Хейзел. Заходите, только дверь за собой закройте. – Повернувшись, она стала подниматься по лестнице.
Послушно закрыв за собой дверь, Маркус последовал за женщиной, миновав целую вереницу дверей, и невольно задумался, живет ли в этом доме одна семья или несколько. Когда он был совсем маленьким, у него была няня, любившая смотреть "Семейку Брейди", правда, родители телевизор не одобряли, и вожделенную серию он смотрел, лишь если успевал сделать все уроки. И тогда няня готовила целую тарелку попкорна, и он целых полчаса с восторгом смотрел, на что похожа нормальная жизнь.
Он годами не вспоминал тот старый сериал, но сейчас вдруг почувствовал себя так, словно очутился в доме телевизионной семейки. Золотистые тона, сосновые панели, покрывала… Неужели все это родом из шестидесятых? Украдкой заглянув на кухню, он нашел там бытовую технику зеленого цвета.
И это лучший дом в системе опеки?
– Малыш в детской, – объявила Хейзел. – Еще спит. Первую неделю они все много спят, но он уже приходит в себя.
– С ним все в порядке? – взволнованно спросила Либерти.
– По-моему, все отлично. Я понимаю, вы переживаете, я и сама уже насмотрелась на проблемных детей, но с ним вроде бы все в порядке. – Остановившись перед детской, она вздохнула. – Не могу не думать, что же стало с его матерью.
– Да, я тоже все время об этом думаю, – согласилась Либерти.
Улыбнувшись, Хейзел похлопала ее по руке:
– Хорошо, что вы пришли.
Они все ютились в одной комнатке. Кроватка с металлическим каркасом у одной стены, у другой – побольше и с деревянным, пеленальный столик, кресло-качалка. Сколько же всем этим вещам лет? Наверняка они остались со времен, когда у нее самой только появились дети.
Вглядевшись чуть пристальнее, Маркус заметил, что все стены увешаны детскими фотографиями. Со всех сторон на него смотрели сотни малышей.
У окна же стояла колыбель с младенцем. За эти пять дней он успел подрасти, но Маркус готов был поклясться, что это тот же самый ребенок. Он бы его где угодно узнал.
Так странно…
Прикрыв рот, Либерти издала какой-то невнятный звук.
Хейзел снова похлопала ее по руке:
– Вы теперь его ангелы-хранители. И ты, и твой парень. Если бы не вы, он наверняка умер.
– Мы не…
– Ему пора кушать. Хочешь сама его покормить?
– А можно? – Она обернулась к Маркусу: – У нас еще есть время?
Можно подумать, она обязана спрашивать у него разрешения.
– Пойду схожу за бутылочкой, – улыбнулась Хейзел и шутливо предупредила: – Никуда не уходите.
– Ты же этого хотела? – спросил Маркус, пока они оба разглядывали ребенка.
– Да. Главное, что с ним все в порядке, – повторила она, словно до сих пор этому не верила. Повернувшись, младенец вздохнул, и Либерти невольно вздрогнула и протянула руку, которую Маркус слегка сжал. – Ты только посмотри на него.
– Как думаешь, это место ему подходит? – Он снова бросил взгляд на старую потертую мебель. – Они сказали, что это один из их лучших домов…
– Здесь очень мило. – Либерти, все так же не отрываясь, смотрела на малыша. – И похоже, сейчас здесь только он. Ему очень повезло.
В ее голосе было нечто такое… Но прежде чем Маркус успел что-либо спросить, вернулась Хейзел.
Отпустив руку Либерти, он слегка отступил, приняв протянутую ему бутылочку, хотя не имел ни малейшего представления, как кормить ребенка.
– А имя у него уже есть?
– Нет еще. – Словно поняв, что говорят именно о нем, малыш завозился и потер ручками глаза. – Но имя ему нужно.
– Уильям, – не задумываясь, объявила Либерти. – Он Уильям. – Она говорила так убежденно, что Маркус снова на нее уставился.
– Отличное имя. Моего мужа зовут Билл.
Подхватив малыша на руки, Хейзел уложила его на пеленальный столик и сняла одеяло. И быстро сменила подгузник с такой сноровкой, что Маркус сразу понял, что она в состоянии проделать эту операцию даже на ощупь и не проснувшись. Сколько же детей прошло через ее руки?
– Своих детей у нас никогда не было, – продолжала Хейзел, доставая чистый подгузник и одновременно заботливо придерживая младенца. – Но я всегда любила малышей, так что… Поработав учительницей, я рано ушла на пенсию, еще в восемьдесят восьмом, и решила, что так или иначе стану бабушкой.
– Всегда младенцы? – спросила Либерти.
– Да. Их я больше всего люблю. Маленькие ангелочки, но стоит им начать ползать и ходить, и я уже с ними не справляюсь. – Она покачала головой. – А с младенцами у нас одна скорость.
Она закончила менять подгузник. На вид все просто, но… Детей же еще надо мыть и…
Маркусу вдруг стало страшно. Но это уже был совсем не тот страх, что он испытал, наткнувшись в мусоре на этого самого младенца. Подгузники, бутылочка, переодевание… Как же это все далеко от его привычного мира…
Ухватив крошечную ножку, Либерти положила ее обратно на одеяльце и завернула малыша.
– Сейчас будем кушать, – пропела Хейзел, поднимая Уильяма на руки. – Дорогая, садись в качалку, так удобнее.
Послушно устроившись в кресле, Либерти приняла малыша и вся разом словно изменилась. Пристально вглядевшись, Маркус вдруг понял, что перед ним больше не уверенная исполнительная помощница, а настоящая женщина.
Забрав у него бутылочку, Хейзел показала Либерти, как ее держать.
– Вот так. Бедняжка много ест, наверное, изголодался. – А потом вдруг повернулась к Маркусу, словно только сейчас его заметила. – Может, присядешь?
– Нет. – Он так и застыл на месте, не в силах отвести глаз с Либерти и Уильяма. Было в них нечто такое, что он заметил еще тогда, в парке… – Ты отлично с ним управляешься, – улыбнулся он, обращаясь к Либерти. Ребенка нашел он, но именно она укачала и охладила мальчика. И именно из-за нее он воспользовался своими связями, чтобы обеспечить малышу лучший дом.
И именно она дала ему имя.
А потом она подняла на него глаза и улыбнулась, и все, что раньше казалось ему правдой, вдруг стало… неправдой.
Маркус Уоррен. Миллиардер, любимец светской хроники и потенциальный участник реалити-шоу. Он думает лишь о деле и репутации и всегда держит марку.
Но теперь все это почему-то вдруг стало совсем не важно. Важна была лишь кормящая младенца Либерти, улыбавшаяся так, словно всегда жила лишь ради этой минуты.
Важно, что именно он сделал эту минуту возможной. Потому что он хотел видеть эту глупую улыбку на ее лице. Хотел, чтобы она улыбалась именно из-за него, хотел дать ей все, чего она хочет. Не для того, чтобы получить над ней власть, а просто для того, чтобы видеть ее счастливой.
Раньше вся его жизнь сводилась к бесконечному накоплению. Вещи, власть, влияние… Больше, больше, еще больше… И всегда мало.
А что, если…
Оторвавшись от бутылочки, Уильям захныкал.
– С ним все в порядке? – встревоженно спросила Либерти.
Женщины засуетились над тихонько рыгнувшим младенцем, а потом Хейзел взяла малыша и протянула его Маркусу.
– Хочешь подержать?
– Конечно, – ответил он, устраиваясь в кресле-качалке и пытаясь сложить руки так же, как и они.
Либерти наградила его красноречивым взглядом:
– Ты когда-нибудь держал детей на руках?
– Нет.
Вздохнув, она улыбнулась и поправила ему руки так, словно в физических прикосновениях не было ничего необычного.
А что, если…
– Держи. – Хейзел вручила ему сморщившего носик младенца.
Такой маленький… Неужели он когда-нибудь вырастет до нормального размера?
– Привет, Уильям, – шепнул он, наблюдая за тем, как малыш машет ручкой. Стоило ему протянуть палец, и мальчик крепко за него ухватился и посмотрел прямо на Маркуса. И все разом решилось. Разве можно уйти от этого малыша? Наверное, именно это Либерти и почувствовала, когда держала его на руках в парке.
Они не могут его потерять. Сперва Маркусу казалось, что он и так уже сполна выполнил свою роль, обеспечив ему лучшее из того, что могла предоставить система опеки, но теперь, когда он видел улыбку Либерти и сам держал малыша на руках… Разве они могут бросить Уильяма?
Он снова оглядел детскую. Хейзел действительно оказалась отличным опекуном, но все это старье…
Телефон в кармане зазвонил, и испугавшийся малыш сразу заплакал.
– Все хорошо, – проворковала Хейзел, забирая у него ребенка.
– Извините. – Вынув телефон, он увидел, что ему звонила мать. Плохо. К тому же уже пять.
– Нам пора, – объявила Либерти. – Хейзел, спасибо вам огромное, что разрешили навестить Уильяма. Я так рада, что он попал именно к вам!
– Приходите еще, только сперва звоните.
– А можно? – Покраснев, Либерти взглянула на Маркуса. – То есть я и сама справлюсь.
– Мы обязательно еще придем. И он действительно хотел еще раз навестить малыша. А еще больше – снова увидеть его на руках у Либерти.
В ответ она лишь застенчиво улыбнулась, словно надеялась услышать эти слова, но не решалась спросить.
Хейзел проводила их до двери.
– Вам следовало бы подумать об усыновлении, – заметила она. – Такая приятная пара. А раз именно вы его нашли, у вас и все шансы, разумеется, если его настоящих родителей так и не отыщут. Бедный мальчик.
Либерти вздрогнула:
– Я не…
– Мы это обсудим, – заверил старушку Маркус. Положив руку Либерти на талию, он направил ее к машине. – Спасибо вам за все.
Маркус старательно закрыл за собой дверь.
Глава 6
Пораженная до глубины души, Либерти застыла у машины.
– Словно в семидесятых только что побывал, – улыбнулся Маркус, открывая для нее дверцу, и Либерти лишь удивленно моргнула.
Хейзел оказалась теплой, ласковой и заботливой женщиной, да к тому же сейчас у нее был лишь Уильям. Так мало этого, теперь Маркус Уоррен лично открывает ей дверцу. Но разве так бывает?
– Либерти? – Его рука снова легла ей на талию, мягко подталкивая и направляя в машину, словно Маркус был не начальником-миллиардером, а ее личным шофером. – Ты в порядке?
Нет. Все изменилось, и она уже не сможет быть прежней. Но она все равно должна попытаться.
– Я не… Ты не обязан еще раз сюда приходить.
Он недоверчиво фыркнул:
– Я вообще не обязан ничего делать. Но ты права: мы не можем его потерять.
– Мы? – Это слово вдруг приобрело совершенно новую окраску. Мы. Она и Маркус. И дело не касается ни офиса, ни пробежки, ни ее тайных фантазий. – Но…
– Поехали. – Он едва ли не силой усадил ее в машину. – Предлагаю все обсудить за ужином.
– За ужином? – Теперь она уже вообще ничего не понимала. Мы. Ужин. – Нет, подожди, – запротестовала она, когда Маркус уселся за руль. – Ты не обязан со мной ужинать. Тебе следовало бы потратить это время на потенциальную спутницу на свадьбу, а не на меня.
– А может, именно этим я сейчас и занимаюсь.
И вот опять. Только на этот раз она не собирается ему подыгрывать. Ладно, в конце концов, чем быстрее он убедится, что она не годится ему в пару, тем быстрее они вернутся к нормальным рабочим отношениям.
– Маркус, я не пойду на эту свадьбу. Я недостаточно хороша ни для тебя, ни для общества, что там соберется. И это будут знать и я, и все остальные. Похоже, ты единственный, кто этого не понимает.
– Я не…
Но она сразу же его оборвала.
– Это еще не все. – Она сама не знала, насколько у нее хватит сил, поэтому должна была высказаться до конца. – Зачем мне вообще идти на эту свадьбу? Чтобы посмотреть, как Лилибэт еще раз сделает тебе больно? Ты же отлично понимаешь, что она хотя бы попытается. И все будут с нетерпением этого ждать, чтобы посмотреть, что из этого получится. И о тебе снова заговорят в прессе, а я не хочу во всем этом участвовать. Не хочу быть еще одной причиной, из-за которой тебя попытаются стереть в порошок. Для этого ты слишком много для меня значишь.
Последние слова вырвались против ее воли, но это не мешало им быть правдой. Той правдой, что она больше не могла скрывать.
– Либерти. – Подавшись к ней, он вдруг взял ее лицо в свои ладони.
– Я не хочу, чтобы тебе опять было больно, – выдохнула она, чуть крепче прижимая к себе его руки.
– Ты никогда не причинишь мне боли. Для этого я слишком хорошо тебя знаю.
И вот опять это слепое доверие. Но она-то отлично понимала, как больно ему будет, если он узнает всю правду о ее матери-наркоманке и несуществующем отце.
Больше всего ей сейчас хотелось податься ему навстречу, но она и так уже начала заговариваться, а стоит лишь на секунду расслабиться в его руках, и она совсем перестанет собой владеть.
Собравшись с силами, она высвободилась из его рук.
– Не хочешь, не ходи. И отмени реалити-шоу. Ты же сам сказал, что репутация, это еще далеко не все. Ты не обязан ничего этого делать, лучше займись тем, что тебе действительно нравится.
Несколько секунд он пристально ее разглядывал, а потом все так же молча завел мотор.
– Пожалуйста, отвези меня в офис, меня ждет работа.
– Забудь о ней.
Но она всю жизнь изо всех сил трудилась, полностью отдаваясь выбранному делу, чтобы никогда ни от кого не зависеть. Даже в колледже ни разу не променяла учебу на вечеринку, развлечения или случайный заработок. Главное, доказать, что она достойна. Главное, чтобы все ее считали белой. Только так она смогла уйти от той жизни, что вела Джеки Риз, трудясь всего лишь в два раза больше, чем все остальные. Всего лишь в два, не в четыре, как пришлось бы, расценивай ее окружающие как темнокожую.
Но что было бы, узнай Маркус всю правду? Продолжал бы он смотреть на нее все с той же улыбкой, зная, что она дочь чернокожей проститутки, обманом пробравшаяся в его мир?
– Приехали, – объявил Маркус, отвлекая ее от невеселых мыслей.
Подняв глаза, она обнаружила, что, вместо того чтобы вернуться на работу, они остановились у роскошного ресторана, и не успела она еще до конца это осознать, как портье в красной ливрее распахнул для нее дверцу.
– Добро пожаловать в "Алини".
– Но… – начала она, повернувшись к Маркусу.
– Ужин.
– Но не можем же мы…
Он вдруг резко подался вперед:
– Не можем? Почему?
– Я твоя помощница, а ты мой начальник. Я не…
– Не смей повторять, что ты для меня недостаточно хороша. Это неправда.
Ее сердце болезненно дрогнуло. Он действительно так думает, но, если бы он все знал…
Но, когда он так говорил, ей отчаянно хотелось согласиться и пойти с ним. Куда угодно – лишь бы с ним.
Вот только пустые фантазии не имели ни малейшего отношения к реальности. Стоит ему узнать правду, и все разом закончится. Поэтому она отчаянно ухватилась за единственную доступную отговорку. Профессиональные отношения.
– Но я же на тебя работаю.
Приподняв бровь, он разом стал походить на лису. И она мгновенно почувствовала себя цыпленком.
– Это можно исправить.
Она так и задохнулась.
– Это угроза? – Ей нужна эта работа, ставшая второй натурой! А искать новую – значит снова подвергнуться риску разоблачения. Ее станут проверять, оценивать, наводить справки…
В глазах Маркуса мелькнула боль.
– Нет, разумеется, нет, просто я… – Он устало вздохнул. – Слушай, сегодня был длинный день, и я проголодался. Мы оба проголодались. Давай сразу договоримся, что это не свидание, и будем говорить лишь о делах, хорошо?
– И ты не станешь снова звать меня на свадьбу?
– Не стану.
Как только они устроились за столиком, к ним сразу же подошел метрдотель.
– Винная карта, мистер Уоррен.
– Спасибо, Уинстон.
– Ты часто здесь бываешь? – выдохнула Либерти, как только они остались одни.
Маркус небрежно пожал плечами:
– Достаточно, чтобы иметь личный столик. Я люблю хорошую кухню.
– Понятно. Значит, будем говорить о делах.
– Да, но сперва поедим.
Нахмурившись, она начала изучать меню.
– Это вкусно? Я даже не… Что такое кассуле?
– Рагу из бобов. Это по-французски.
– Тогда почему бы так и не написать?