- Слышала бы, что он тут городил, этот отличный парень! - в отчаянии махнула рукой Лена. - Я встречалась с ним из-за денег, я затащила его к себе, соблазнила и бросила, а потом, когда узнала, что он привел меня в чужую квартиру, а сам живет на Кутузовском, решила опять соблазнить его! Таких обидных вещей я никогда не слышала. Как он мог подумать, что я встречаюсь с ним из-за денег?
- Да, вы с ним похожи, - заметила Светлана. - Поразмышляй над своими подозрениями и поймешь его.
- Мои подозрения, между прочим, подтвердились!
- И его - тоже.
- Интересно, каким образом?
- Таким, что ты действительно хотела познакомиться с состоятельным писателем, но не отважилась пойти на встречу, пошла я и тогда действительно старалась только ради тебя.
- Нужно было говорить об этом Максиму, да?
- Конечно. Иначе мы бы все окончательно запутались. А теперь понятно, что же получилось на самом деле.
- На самом деле мы обе о деньгах не думали, - сказала Лена.
- Ты не думала, а я думала. Но теперь это неважно. Если б ты не стала подозревать Макса в обмане, не хотела выяснить, где он живет, а просто сказала бы: приезжай, Макс, квартира у меня свободна, здесь нам было так хорошо вдвоем, что я сама себя узнавать перестала, все и дальше было бы хорошо. С твоих дурацких подозрений, Ленка, все и началось.
- А что же мне было делать, если… - неуверенно начала Лена, но вдруг всхлипнула, вытерла кулачком глаза. - Наверное, такая уж я неудачница…
- Ох, только хныкать не надо, - Светлана обняла подругу, похлопала ее по плечу. - Еще коньячку хочешь? Он успокаивает.
- Нет, спасибо.
- Ну давай я поговорю с Максом, попытаюсь ему объяснить, что вы оба такие, очень уж боязливые и мнительные. Так привыкли к плохому, что, когда вам хорошо, начинаете думать: что-то здесь не так! Он ведь, когда уходил, извинился, обещал позвонить?
- Нет, Светка, не надо. Ты вчера звонила, все только хуже стало. Если он и вправду такой, как я, сам позвонит, а если нет - то и не надо.
- Ленка! Нельзя сидеть, ждать и хныкать, что ты неудачница! Нужно действовать, решать свои проблемы. А то под лежачий камень и вода не течет.
- Вот я сегодня и действовала, звонила Максиму. Он не хотел приезжать, говорил, что работает, не может оторваться, но я упросила. И что же? Какая польза от этих действий? Пришел, наговорил гадостей, извинился и ушел. Ну и пожалуйста! Я и сама не хочу его видеть. И слышать!
- Мне-то хотя бы не ври, - фыркнула Светлана.
Плеснула себе в рюмку коньяка, выпила и, после некоторого раздумья, достала из сумочки пачку сигарет "Салем". Курила она очень редко, только когда сильно волновалась, но сигареты и зажигалку носила с собой всегда. На всякий случай. Закурила, взмахнула узкой ладошкой с матовым лаком на ногтях, разгоняя дым.
- Ты уже захмелела, Светка, - определила Лена. - Если хочешь, оставайся у меня, я тебе в маминой комнате постелю. Или опасаешься, что Лева скандал закатит?
- У нас с Левой уже год как разные интересы, - невесело усмехнулась Светлана. - Я ждала, когда он вернется ко мне, попросит прощения - простила бы. А чего ждал и до сих пор ждет он - не знаю. Но теперь уже и знать не хочу.
- Светка, а если Ал не позвонит тебе? - ужаснулась Лена. - Ты ведь ждешь его звонка, верно?
- Если они все не позвонят, пусть катятся к чертовой бабушке. Все, кто не желает нам звонить, вот так, Ленка. Наверное, я останусь у тебя, здесь мне гораздо спокойнее, чем дома.
Лена довольно улыбнулась. Вот и хорошо. А то ужас как не хочется оставаться одной в пустой квартире. И в этот миг зазвонил телефон.
Подруги переглянулись.
- Иди, возьми трубку, - велела Светлана. - Ты же хозяйка.
- А если это Ал, будешь с ним говорить?
- Только не сегодня.
- Что мне сказать ему?
- То же, что и всегда. Скажи, что передашь его пожелания мне, а завтра утром будет известно, что я думаю по этому поводу. А если это Макс, передай привет и пожелание удачи. Ну иди, а то не успеешь.
Лена побежала в свою комнату, схватила трубку телефона.
- Да?
- Здравствуй, Леночка! - услышала она знакомый бас. - Тебя беспокоит несправедливо презираемый, всеми обижаемый и отовсюду выгоняемый бедный писатель Юрий Алтухов!
- Привет, Ал, - дрогнувшим голосом ответила Лена, она втайне все же надеялась, что это будет Максим. И, прикрыв на мгновение микрофон ладонью, торопливо зашептала Светлане, которая остановилась в дверях. - Это Ал, в маминой комнате есть параллельный аппарат, если хочешь, послушай.
Светлана опрометью метнулась в соседнюю комнату.
- Лена, случилось невероятное событие! - провозгласил Алтухов, судя по голосу, он дал волю своим дурным привычкам. - Материальное положение бедного писателя Алтухова резко изменилось в лучшую сторону. Значит, и отношение к нему должно измениться. А что ты думаешь по этому поводу?
- Ничего я не думаю, Ал, у меня своих дел по горло.
- Понимаю, понимаю. Недоразумение в виде моей соседки возникло между вами и помешало насладиться обществом друг друга? Это чепуха, Леночка! Деньги - вот что важно. А они у Данилова есть, и он с удовольствием предоставит их в твое распоряжение.
- Как раз деньги меня сейчас меньше всего волнуют, - сердито отрезала Лена. - Ты чего звонишь, Ал?
- Не волнуют? Ну тогда не будем про Данилова, давай про меня поговорим. Я теперь горю желанием выполнить все условия объявления, которое мы… вернее, Данилов напечатал в газете. Обещания нужно выполнять. Если Макс не хочет, это его дело, а я хочу. Завтра! Нет, лучше прямо сегодня.
- Какое обещание? - не поняла Лена.
- Ты скажи Свете, что я сегодня буду ждать ее там, где мы встречались, у магазина "Спорт". Как увижу, как услышу - сразу и выполню обещание.
- Сегодня вечером Светлана занята, и потом, уже поздно. Так что позвони завтра, может быть, она и встретится с тобой. Хорошо?
- Леночка, милая, дай мне ее телефон, так хочется уже сейчас услышать ее! - взмолился Алтухов. - Я знаю, что у нее имеется какой-то важный муж, ну и что? Мы же любим друг друга, лю-бим! Я обманывал ее? Да, но только в том, что представлялся этаким богатым господином. Теперь… не то чтобы и вправду разбогател, но условия объявления могу выполнить.
- Да про какие условия ты все время твердишь?
- Там было написано, что писатель ищет красивую женщину, которая помогла бы ему тратить две тысячи долларов в месяц. Вот я хочу дать Свете две тысячи, пусть тратит их, как ей угодно, и встречается со мной. А потом я дам ей еще две тысячи. Как и было объявлено.
- Ты совсем свихнулся, Ал! - непритворно возмутилась Лена. - Или пьян, как… как сапожник. Ты что, хочешь купить ее? А еще говоришь, что любишь!
- Люблю… - В трубке послышалось сосредоточенное сопение, а потом Алтухов сказал: - Ты права, Лена, во всем: я пьян, я свихнулся, деньги тут ни при чем… Все так, но я обманул ее именно в этом вопросе, понимаешь? И хочу исправить свою ошибку, загладить вину. Тогда у нее не будет повода для обиды. Ну что тут непонятного? Обманул - исправился… А все остальное у нас ведь хорошо было.
- Две тысячи, говоришь? А где ты их взял? - строго спросила Лена. Так учительница спрашивает ученика из небогатой семьи, принесшего в школу дорогой магнитофон.
- Где, где… Заработал. Вагоны разгружал, - уклончиво пробурчал Алтухов.
Светлана засмеялась в другой комнате. Хоть бы микрофон прикрыла, бестолочь!
- Ничего смешного, - сказал Алтухов, он подумал, что это смеется Лена. - Ну так что, мне завтра позвонить? Прямо с утра?
- Да, - отрезала Лена. - Позвони, пожалуйста, завтра, я уже буду знать, что думает Света по поводу твоих извинений. Спокойной ночи, Ал.
И положила трубку.
На кухне ее ждала улыбающаяся Светлана.
- Слышала?
- Ага. Вот это мужчина! Обещал две тысячи в месяц - обманул. В лепешку расшибся, а деньги достал. Возьми, только встречайся со мной. И ведь ничего конкретного не требует, хочет лишь одного - пусть все будет как было!
- И ты возьмешь деньги?
- Конечно, нет. Все мы, вы, они - правы, Ленка! Дело не в деньгах. Я не собираюсь покупать себе третью шубу. И Ал не собирается покупать меня. Просто он любит и готов сделать все, чтобы я была рядом. Ну разве это не здорово? Не подозревает в дурных намерениях, меркантильности, а - просто любит!
- А я что говорила? Все у тебя нормально, Светка… Устала я, сил больше нет. Давай постелю тебе в маминой комнате. Позвони мужу, предупреди, что останешься у меня.
- Савину-то? Он давно уже не нуждается в моих предупреждениях, - махнула рукой Светлана.
31
В прямоугольной гранитной ванне кипела теплая вода. Кипела потому, что тысячи воздушных пузырьков со всех сторон рвались к поверхности, приятно щекоча кожу.
Лев Савин, раскинув по краям ванны руки, облепленные рыжими волосами, с нескрываемым вожделением разглядывал сидящую напротив Марину. Пузырьки лопались вокруг белых полуостровов ее грудей, натыкались на два коричневых мыса сосков, расцвечивали таинственным мерцанием белое тело в переливающейся воде и не давали взгляду пробиться вплотную к темному гроту в низу живота, от чего он казался еще более привлекательным, более желанным.
Узкая ступня Марины с красным лаком на ногтях резвилась между ног Савина, то ныряла вниз, к темным водорослям его тела, щекотала, прижимала, отпускала, то выныривала на поверхность, легонько шлепая директора банка по щеке. Тогда он срывал руки с краев ванны, ловил проказницу и жадно целовал красные ногти, розовую пятку и смуглую кожу подъема.
Вот уже час плескались они в роскошной итальянской ванне, и бутылка шампанского на сервировочном столике рядом была почти пустой. Несколько раз тела их срывались навстречу друг другу, переплетались в жадном экстазе наслаждения, превращаясь в непонятное существо то с четырьмя ногами и четырьмя руками, которые, казалось, извивались в мерцающей воде, как щупальца осьминога, то с двумя головами, вырастающими из животов. Она кусала и царапала сто, ставила на четвереньки и с пронзительным визгом скакала по кипящему морю удовольствия на истошно ржущей акуле российского бизнеса, колотя ее голыми пятками и больно шлепая ладонью по розовым ягодицам. Потом, прижавшись грудями к его спине, отыскивала внизу твердый рычаг и дергала его в разные стороны, управляя ревущим от восторга автомобилем и доводя своего босса до полного изнеможения. Он бы принял ее за умалишенную, если б сам охотно не участвовал в этом действе.
Но когда они, расслабившись, попивали холодное шампанское и Марина, опустив длинные ресницы, улыбалась своим тайным мыслям, Савин не мог позволить себе прикрыть глаза даже на секунду. Так сладостно было то, что открывалось его взору, сладостно и после наивысшего наслаждения. Нет, этим видом невозможно было пресытиться!
А пузырьки щекотали усталое тело, напитывали кожу эвкалиптовым экстрактом, от чего мышцы вдруг снова напрягались, и четыре руки, будто сами по себе, плыли среди воздушных пузырьков навстречу друг другу, и пальцы переплетались, губы соединялись, и все начиналось сначала.
- Лева, ты не хочешь потереть мне спинку? - с томной улыбкой спросила Марина, переворачиваясь на живот.
Савин, решивший, что пора уже выходить из ванны, увидел перед глазами уже не два полуострова, а один белый округлый остров с таинственным и прекрасным темным гротом посередине. Разве можно было спокойно смотреть на это?! Савин с хриплым стоном рванулся к нему, выплескивая воду из ванны, и мягкие, теплые, скользкие стены таинственного грота впустили его дрожащую от напряжения плоть…
Каждый выдох Марины превращался в протяжный стон, время от времени она поворачивала голову, и Савин видел искаженное страстью лицо, злые зеленые глаза, возбуждающие не только страсть, но и ярость, наслаждающиеся его яростью…
Потом, полежав несколько минут среди теплых пузырьков, она резко встала. Савин тоже выпрямил спину, готовый обнять длинные, ослепительно белые вверху и бронзовые внизу ноги, прижаться лицом к темному треугольнику с крупными каплями воды.
- Все, - решительно сказала Марина. - Ты отличный мужчина, Лева, замучил меня сегодня. Больше не могу, хватит.
И хотя Савин знал, что по правде - не он ее мучил, а она делала с ним все, что хотела, слышать это было приятно.
- А ты прекрасная женщина, Мариночка, - блаженно сощурился он. - Только с тобой я способен на такие подвиги.
- Да уж не скромничай. - Марина вышла из ванны, сняла с золоченой вешалки махровый халат. - Затащи супругу в ванную, я уверена, что будет то же самое.
- Нет-нет, у меня и желания не возникает куда-либо тащить ее, - поспешно возразил Савин и тоже вылез из ванны, озабоченный тем, что сейчас махровый халат скроет от его глаз прекрасное тело, на которое он все еще не насмотрелся. - Только с тобой, Мариночка, только с тобой, - пробормотал он, обнимая ее и опускаясь на колени.
- Я же сказала: все, Лева, все! - Марина легонько оттолкнула его, набросила халат, небрежно завязала поясок, безжалостно лишая Савина прекрасного зрелища.
- Рядом с тобой я не чувствую усталости, - сказал Савин, торопливо обматывая полотенце вокруг своих бедер.
Стоять перед ней, вдруг ставшей холодной, неприступно-надменной, голым - все равно что войти в кабинет Григория Анисимовича без штанов…
- Я чувствую, - голос Марины звучал как приказ, - у нас завтра будет сложный день, необходимо хорошенько отдохнуть, выспаться, чтобы четко контролировать ситуацию.
- Ты что же… выгоняешь меня? - изумился Савин, уже решивший, что останется ночевать у нее.
- Конечно, - тряхнула головой Марина. С потемневших от влаги волос посыпались капли воды. - Нам не удастся отдохнуть, если ты останешься здесь. Да и вообще… я хорошо сплю, лишь когда рядом никого нет. Забыл, да?
- Помню, помню… - вздохнул Савин. - Кстати, сегодня видел часть подарка, который ты скоро получишь. Мне понравилось.
- Извини, Лева, я сейчас не могу ни о чем думать. Одевайся, мы еще раз обсудим все детали. - Марина вышла, оставив Савина с глупой улыбкой на лице.
Досадно было, что она так пренебрежительно отнеслась к его невероятному подарку именно сегодня, когда он заплатил четыре тысячи долларов. Но что поделаешь - такая уж она женщина. Если видит цель - идет напролом, и ничто не в силах отвлечь ее. Именно такая ему и нужна рядом, потому что подчиняться ей - одно удовольствие и никакого риска, даже если она и задумает очевидную глупость. В нужный момент папа всегда подправит, подкорректирует ситуацию так, что победительницей все равно будет она, Марина. И он - тот, кто рядом с нею.
Победитель. Но только не в семейных разборках, где все может измениться в любую минуту. Савин тяжело вздохнул, глядя на себя в зеркало. После такого наслаждения думать о том, как набить кому-то морду? Что за глупость! Тем более, что сам он уже не чувствовал злости к Данилову. То ли интуитивно представлял себя на его месте, то ли потому, что Данилов обращался с Мариной так, как ему, Савину, было выгодно. Что ж на него злиться?
Он оделся, тщательно завязал галстук на белой рубашке, причесался и пошел в комнату. Марина, подперев кулаком подбородок, в глубокой задумчивости сидела на диване.
- Роденовский мыслитель, - благодушно улыбнулся было Савин, но злой ее взгляд заставил его прикусить язык.
- Не болтай глупостей, Лева. Садись в кресло. - Она проследила взглядом за тем, как он выполнил это указание, и лишь потом продолжила: - Значит, ты считаешь, что мне следует пойти к Данилову, разозлить его, а когда стану выходить, в открытую дверь ворвутся Цуцма и Шурик в масках, искалечат Данилова и уйдут. Верно я понимаю?
- Верно, моя… - Савин нежно улыбнулся, но его сладкая речь споткнулась о пронзительный взгляд женщины. Черт побери! Только что он держал в объятиях это красивое обнаженное тело, она позволяла ему все, она стонала от наслаждения, она вызывала его ярость, издевалась над ним и подчинялась его грубой силе. Он до сих пор еще чувствует ее дрожь, ее запах, сам дрожит, вспоминая, а в ее взгляде уже и намека нет на то, что было. Жесткая, властная, высокомерная женщина! Недоступная!
- Лева, мне этот план не совсем нравится.
А Савину план совсем не нравился. Он пришел сюда с тайной надеждой, что ласками убедит ее отказаться от мести Данилову или хотя бы уговорит отложить ее на пару недель. Поэтому и упомянул в качестве возможных исполнителей своих охранников - Цуцму и Шурика. Если уж она будет настаивать, с ними можно договориться, пусть немного поколотят Данилова. Заплатить - сделают.
Если бы такое поручение дал ему Григорий Анисимович, Савин поступил бы совсем по-другому. Нашел бы надежных профессионалов, заплатил - и можно было бы не беспокоиться о том, что Данилову удастся избежать наказания. Но Григорий Анисимович вряд ли одобрит эту затею дочери, он бывшего зятя уважает, Марина не раз говорила об этом. Да и сама она может изменить свое решение, все-таки не чужой человек этот Данилов. В таких вопросах никто не знает, сколько раз женщина будет переставлять запятую в известной фразе "Казнить нельзя помиловать". Поэтому к серьезным профессионалам Савин обращаться не стал. А еще подстраховал себя тем, что Марина должна будет и сама участвовать в этом. Потом не скажет, будто ничего не знала. Но все же он надеялся, что она забудет вообще о бывшем муже.
Не забыла.
- Вполне нормальный план, - с серьезным видом возразил Савин. - Ты вне подозрений, тебя свяжут, одежду порвут… немного. Цуцму и Шурика в масках никто не узнает. Ворвутся они быстро и без лишнего шума. Сделают свое дело и уйдут. А ты потом позвонишь в милицию…
- Я долго думала над этим и пришла к выводу - плохо.
- Почему? - искренне удивился Савин. Искренне потому, что был удивлен другим: когда она думала над этим? Да еще долго?! Он едва успел рассказать ей о плане, как очутился в ванной. Там она думала, что ли?
- Потому что, во-первых, я не хочу, чтобы меня связывали и рвали на мне одежду, а во-вторых, совсем уж глупо мне иметь дело с милицией, ждать их приезда, давать показания. Это исключено.
- Тогда сделаем по-другому. Ты позвонишь из автомата, вызовешь его на улицу, а Цуцма и Шурик перехватят в подъезде и поколотят нахала. Никто не докажет, что звонила именно ты.
- Кроме них, никто не может это сделать?
- Могут. Но потом запросто могут прийти и потребовать энную сумму за то, что никому не скажут. Стопроцентной гарантии, что такого не случится, никто не даст.
- Хорошо, пусть будут наши охранники. Но я не буду звонить Данилову. Тогда милиция ничего не сможет доказать. Ведь поднимется шум, статьи в газетах… Данилов позаботится. Грязью меня обольют… нет. Лева, ты говорил, что запросто можешь решить этот вопрос. Ты что, издевался надо мной?
- Мариночка! Ну, милая моя, пожалуйста, успокойся. Я ведь шутил тогда, не думал, что ты захочешь всерьез покалечить своего бывшего мужа. На самом деле вопрос очень сложный, потому что… я бы сказал - очень деликатный. Более того - семейный.
- Вот именно - семейный! И я обратилась к тебе потому, что уже почти считаю тебя своей семьей.
- Тогда можно сделать вот что. Уходя, ты говоришь ему у раскрытой двери определенную фразу. Допустим… "Мы расстаемся навсегда!" Услышав ее, по лестнице спускаются Цуцма с Шуриком и начинают приставать к тебе. Провоцируют Данилова, понимаешь…