- Ну ты даешь, Макс! Если б я узнал, что хоть одна из моих жен с каким-то директором банка уехала в Женеву еще до того, как я сам от нее ушел, прибил бы директора!
- Самое интересное то, что Марина до сих пор со мной разводиться не хочет. Вернулась из Женевы, нашла меня, стала говорить о том, что ошиблась, давай, мол, начнем сначала и все такое. Но я ведь еще раньше хотел уйти. Она жутко обиделась, когда поняла, что я и не собираюсь возвращаться! Мы на кухне сидели, так Марина перевернула стулья, побила посуду, которая под рукой оказалась, хотела и компьютер в окно выбросить, да я не пустил ее в комнату. Так и живем неразведенные. Мне лень проявлять инициативу, а она хочет, чтобы я сначала вернулся, а уж потом говорил бы о разводе.
- Так она ж привыкла, что весь мир вокруг нее вертится благодаря папе, думала, и ты никуда не денешься. А ты, значит, все-таки делся? Ну хоть в этом молодец, Макс. А хочешь, мы вместе набьем морду этому директору? Прямо сейчас пойдем, вызовем его - и набьем!
- Не смеши меня, Ал! У него, наверное, телохранители под дверью сидят.
- И телохранителям набьем морды! Что ж это получается? Какой-то задрипанный директор банка увозит в Женеву жену талантливого русского писателя Макса Данилова?! Да кто он такой?! Ты знаешь, где живет этот хренов бухгалтер? Не пойдем, да? Ну ладно… Жаль, что ты его не пригласил сюда, я бы поговорил с ним…
- Давай лучше выпьем. Предлагаю тост: за прекрасных дам!
- За баб-с? - удивился Алтухов. - После всего, что мы тут говорили про них?
- Ну да. За то, что они есть, и немало дарили нам прекрасных мгновений, за то, что сейчас их с нами нет, и это не менее прекрасно!
- Слушай, Макс, у тебя в комнате компьютер, ты на нем работаешь, да?
- На нем. Хочешь, покажу, как?
- Интересно. А какие-нибудь игры у тебя есть? Я лет пять назад в одной редакции пристрастился, а потом разругался с ними… Не наигрался, представляешь?
- Представляю. Я и сам поработаю час-другой, потом поиграю полчасика. За это время какие-то идеи в голове рождаются. Пошли в комнату, продемонстрирую тебе возможности современной техники. Правда, это уже не современная, а вчерашняя техника, он у меня 286-й, но для работы вполне годится. И для игр тоже.
Они прошли в комнату. Пока Данилов возился с компьютером, Алтухов плюхнулся в дешевое кресло с жесткими подлокотниками, огляделся и довольно усмехнулся. Комната была похожа на ту, в которой он жил сейчас: диван, пара кресел и журнальный столик, гардероб, небольшой телевизор "Сони" в углу на тумбочке, письменный стол и полки с книгами. Правда, у него телевизора не было, зато письменный стол - не сравнить с этим! Дубовый двухтумбовый антикварный красавец, купленный когда-то в комиссионке на Фрунзенской набережной. Меняя квартиры, Алтухов первым делом перевозил стол и двигал его по комнате до тех пор, пока не находил самое удобное место. Лишь после этого в комнате появлялась остальная мебель. Да, у него был не просто письменный, а настоящий писательский стол. Правда, в последние три года он лишь напоминал Алтухову о его предназначении в этом мире. Ни одного рассказа не было написано за этим роскошным столом, не говоря уж о повестях и романах…
Рядом на журнальном столике зазвонил телефон. Алтухов машинально взял трубку.
- Добрый вечер, - услышал он слегка взволнованный женский голос.
- Макс, кажется, Марина звонит, - сказал Алтухов, прикрыв ладонью микрофон. - Хочешь поговорить с ней?
Данилов замер перед распахнутым на мониторе синим "окном" "Лексикона", потом решительно замотал головой.
- Ал, пожалуйста, скажи, что меня нет… вышел в магазин… или еще куда, в общем, нет и все.
- Понял, - удовлетворенно хмыкнул Алтухов. - Я ей сейчас такое скажу, что она немедленно побежит разводиться с тобой. - Он открыл микрофон и суровым голосом сказал: - Что, лапочка, надоел тебе твой директор банка, да?
- Мой… директор банка?.. - в трубке возникла долгая пауза.
- Марина, ты с Алтуховым говоришь, помнишь такого? А он, между прочим, шуток не любит! - рявкнул Ал. - Приводи его сюда, будем судить за аморальное поведение!
- Я не Марина… - растерянно пробормотала женщина, похоже, изрядно напуганная яростным напором Алтухова.
- Вот как? - удивился он. - А кто же ты?
- Светлана, - ее голос звучал увереннее. - А вы писатель?
- Разумеется, - подтвердил догадку Алтухов. Он снова прикрыл микрофон и сообщил Данилову: - Оказывается, это не Марина.
Данилов подошел к креслу, протянул руку, намереваясь взять у Алтухова трубку, но тот, похоже, не собирался с нею расставаться.
- И у вас отвратительный характер, да? - спросила женщина.
У нее был негромкий, но очень мелодичный голос, будто колокольчик звенел в трубке: динь-динь-динь. И так приятно было слышать это!
- Отвратительный? Кто тебе сказал?! - возмутился Алтухов. - Да я ему морду набью за такие слова! У меня просто ангельский характер.
Женщина на другом конце провода осмелела.
- Ну как же, в объявлении написано: писатель со скверным характером, пьющий и курящий, желает познакомиться с красивой, стройной женщиной до тридцати лет. Вот я и звоню.
- В объявлении?! А-а-а! В газете "Из рук в руки"? Вспомнил! Да, да, характер у меня, конечно… то скверный, то не скверный, но в общем-то скверный. То есть такой, какой нужен. Это зависит от того, с кем я разговариваю. Вот, когда с тобо… с вами… Светлана, да? А я - Алтухов, Юрий. Светланочка, с вами он, кажется, даже и не очень скверным становится.
- Ал, кончай дурить, дай мне трубку, - потребовал Данилов. Алтухов опять прикрыл микрофон ладонью и покачал головой: - Макс, она хочет встретиться именно со мной, ты не подходишь под ее идеалы.
- Что у вас там, совещание? - спросила Светлана.
- Да приятель мой, тоже писатель, и тоже хочет поговорить с вами, но у него параметры совсем другие. Пьет мало, не курит, и характер просто ангельский. Я ему сказал, чтоб не приставал. Ну что, Светланочка, мы встретимся? Может быть, прямо сейчас?
Данилов сел в свободное кресло, засмеялся, глядя на Алтухова.
- А вы и вправду богатый писатель? Две тысячи долларов зарабатываете в месяц?
- Две тысячи?.. - Алтухов озабоченно почесал затылок. - Да что такое две тысячи! Это ж мелочевка! Об этом даже и говорить неинтересно. Я скоро пятьдесят тысяч получу за свою работу. Ну так что вы думаете по поводу нашей встречи?
- Возможно, завтра… Судя по номеру телефона, вы живете где-то в районе Кутузовского?
- Не в районе, а прямо на Кутузовском, неподалеку от дома Брежнева. Ну а где еще должен жить уважающий себя писатель? Только здесь, - вдохновенно врал Алтухов.
- Давайте договоримся: завтра, на пляже Филевского парка. У причала, где трамвайчики останавливаются. Пойдете по главной аллее прямо, до конца, потом спуститесь по лестнице вниз, к Москве-реке, и там встретимся. У меня короткие, светлые волосы, натуральные, между прочим, и голубые глаза.
- Отлично! - заорал Алтухов. - У меня тоже светлые и тоже натуральные!
- На мне будут белые шорты и розовая маечка, и я буду с собачкой.
- Обожаю собачек! Я найду вас по голосу, Светланочка, он у вас волшебный, такой мелодичный, будто лесные колокольчики позванивают, а ангелы в небе подпевают им.
- Теперь я верю, что вы писатель, - улыбнулась Светлана. - Значит, до завтра, Юра.
Алтухов положил трубку, победоносно взглянул на Данилова и яростно захлопал ладонями по своим коленкам.
- Нахал, - усмехнулся Данилов. - Это же я объявление дал, интересно было посмотреть на ситуацию, хотел потом использовать ее в новом романе, а ты увел мою девушку.
- Макс, прости, виноват, но ты ведь все равно не знаешь ее. Дашь еще разок объявление и посмотришь… на ситуацию. Понимаешь, я, когда услышал ее голос, просто не мог передать… передать трубку тебе. Сил не было.
- Сирена! Такой чарующий голос?
- Фантастический!
- Но ты ведь не богатый писатель, Ал. А ей нужны деньги, не из-за скверного же характера она позвонила, - напомнил Данилов.
- Она поняла твое объявление творчески. Скверный - значит, самобытный, независимый характер, именно такой и должен быть у настоящего писателя. А ты человек спокойный, даже с холуями в ресторане умеешь разговаривать.
- Скверный - это скверный, Ал. Денег-то у тебя для нее нет. Вот попросит для начала сводить в какой-нибудь закрытый клуб - и что тогда?
- У меня полмиллиона еще осталось. Свожу в ЦДЛ, там меня все знают, - уверенно ответил Алтухов. - А потом что-нибудь придумаю. Ну Макс, ты не обижаешься? Если бы вы хоть раз встретились с нею, я бы никогда себе не позволил такое, но эксперимент… Поставишь на другой даме, хорошо? Тебе ведь все равно, на ком. Другая, может, прямо сегодня позвонит.
- Ты же сам доказывал мне в ресторане, что на такой звонок может отважиться только прожженная стерва, которая ради баксов готова на все, - напомнил Данилов. - Ну, как хочешь. Я не обижаюсь, но ты непременно расскажешь мне, как вы встретились, о чем говорили, что было потом. Это мой сюжет, Ал.
- Хорошо. Обещаю, что писать об этом не буду. Согласен поработать на тебя литературным негром, сборщиком материала. Но какой у нее голос!
5
Пожилой мужчина с пышной, тщательно причесанной седой шевелюрой и в длинном домашнем халате, из-под которого выглядывала ослепительно белая рубашка, поудобнее устроился в кресле и сказал в трубку телефона, сработанного под старину:
- Марина, мы тут с Региной Васильевной беспокоимся. Не знаем, понимаешь, почему ты не приезжаешь домой, а сбежала в Крылатское. Что-то случилось?
- Ох, папа, не говори глупостей. Домработница нашептала, а ты и поверил, сидишь там, думаешь, что случилось?
- И мама звонила из Неаполя, о тебе спрашивала. Я сказал, что все хорошо. Кстати, она очень довольна этим круизом, жалеет, что ты не составила ей компанию.
- У меня в банке работы много.
- Это мой банк, - нахмурился Григорий Анисимович Лизуткин. - А значит - и твой. И есть люди, которые должны работать, за это они хорошие деньги получают. За то, чтобы ты могла позволить себе отдохнуть летом. Или у Савина другое мнение?
- При чем тут Савин, папа?
- Я подумал, может, Савин загружает тебя работой сверх меры? Тут, понимаешь, Регина Васильевна всяких вкусностей наготовила для тебя, а ты сбежала в Крылатское.
- Ну почему, папа, тебя это беспокоит?! Это моя квартира, и когда я жила здесь с Максом, ты не волновался. А теперь вдруг - какие-то подозрения!
- Одно дело - с Максимом, и совсем другое, понимаешь, непонятно с кем. Вот что меня тревожит, девочка.
- Я здесь совершенно одна, папа. Не веришь - можешь приехать и проверить.
- И это мне не нравится, дочка. Ты ведь не из тех, кто любит одиночество. Я, разумеется, понимаю, что молодая, красивая женщина имеет право жить так, как ей хочется, но… ты все-таки Марина Лизуткина…
- Пока еще - Данилова.
- А что Максим? Не звонит? Честно тебе признаюсь, дочка, я был бы счастлив, если бы вы миром уладили все свои проблемы.
- Нет, не звонит, папа. Он же теперь великим писателем себя возомнил. Я купила на днях его книгу, прочитала…
- И что?
- Да ничего. Обыкновенный бульварный романчик.
Но Григорий Анисимович уловил фальшь в голосе дочери.
- Ну так сама позвони ему, - осторожно начал он. - Бывают, конечно, в жизни сложности, но не следует возводить их в ранг закона. Максим симпатичный, порядочный парень…
- Будешь напоминать мне об этом дураке, не приеду к тебе.
- Не буду. Спокойной ночи, Марина, - с грустью сказал Григорий Анисимович и положил трубку.
Хозяин крупной торгово-закупочной фирмы "Тропикус" и многих параллельных структур, включая и "ЛЕВС-БАНК", Григорий Анисимович Лизуткин был всерьез озабочен поведением своей единственной дочери. До поры до времени он терпел ее выходки, связь с директором его банка Савиным, из-за чего, собственно, она и лишилась мужа, семьи, но теперь пришло время действовать.
Иначе нельзя. Пропадет девка!
Этот Савин приклеился к ней, понимаешь, как банный лист к жопе! И - ни туда ни сюда. Жена у него есть, Светлана, и не просто жена, а родственница испанца Хавьера Фереры, давнего делового партнера "Тропикуса". Живут они с Савиным плохо, скандалят, что может сказаться и на деловых отношениях фирмы с Хавьером. Мать Светланы, жена испанца, - баба с характером, надавит на него, заставит работать с украинцами, узбеками, с другими московскими фирмами, только не с "Тропикусом". Кому это надо?
А с другой стороны - Марина мается в неопределенности: и к мужу не вернулась, и не развелась. Да и как тут думать о Максиме, когда Савин вокруг увивается, небось и теперь торчит у нее в Крылатском, сбивает дочку с панталыку!
В зятья рвется?
А зачем ему, Лизуткину, такой зять? Был Максим Данилов, неплохой парень, писатель, в дела не лез, не думал, как бы все к своим рукам прибрать - и хорошо было. Савин же, если станет зятем, своего не упустит.
Как ни крути, получается, что нужно этого Савина поставить на место. А как это сделать, чтобы девочку не травмировать? Говорить с нею, убеждать - без толку. Поговорить с Савиным или вытурить его к чертовой бабушке - Марина такое устроит, волком взвоешь! Да и жена будет на ее стороне… К тому же заменить Савина в банке не так-то просто, свое дело знает крепко, и вообще, много, очень много знает.
Остается одно: заставить его работать так, чтобы ни о чем другом думать не мог. Задание дать… Как там в сказках - "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что"? Мудрые сказки народ сочинял, ох какие мудрые!
А за это время Марина, глядишь, помирится с Максимом. Не зря же она его книгу читает.
Хотя в кабинете Хозяина было прохладно - окна зашторены, работал кондиционер, - Лев Савин уже в третий раз вытирал носовым платком вспотевший лоб, ожидая, когда Лизуткин скажет, зачем вызвал его именно сегодня, когда никаких совещаний не планировалось. Что поделаешь, и у директора банка есть начальство или даже - Хозяин. И всегда неприятно сосет под ложечкой, когда он вдруг срочно приглашает в свой офис. Всякое может случиться, особенно когда у тебя такие отношения с его дочкой. Наверное, знает об этом, но пока молчит…
Лизуткин был в голубой рубашке с короткими рукавами. Узел неброского шелкового галстука стоимостью в двести долларов был слегка ослаблен.
- Ну что, голубчик, небось гадаешь, зачем я пригласил тебя? - усмехнулся Григорий Анисимович, легонько постукивая паркеровской авторучкой по полированной столешнице.
- Гадаю, - честно признался Савин, комкая в руках носовой платок. - Но пока ничего не могу придумать. Стратегию действий в условиях валютного коридора мы определили, банк действует строго согласно вашим указаниям. Большими успехами похвастаться пока не можем, но и провалов нет.
- Это верно, Лева, - Лизуткин поднял некогда пронзительно-зеленые, а ныне выцветшие до цвета застиранных кальсон глаза, посмотрел на Савина. - Но я позвал тебя за тем, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор.
- Не дай Бог, Григорий Анисимович, - пробормотал Савин. - У меня эти ревизоры в печенках уже сидят.
Понимал, что Хозяин шутит, да не смог подхватить шутку, ответить соответствующим образом.
- У всех они в печенках сидят, - усмехнулся Лизуткин. - Пора бы уже привыкнуть жить с ревизорами в печенках. Ну, ладно, пошутили, и хватит. К делу. Какие перспективы у тебя, Лева?
- Пока нормально, я же говорил, но… вы сами знаете, что вытворяют Парамонова и правительство. Доллар стоит, прибыль от валютных сделок ничтожна. Межбанковский рынок на грани развала, крупные банки доверяют друг другу, а на нас посматривают косо. Не помогают, а скорее ждут, когда начнем тонуть, чтобы прибрать к рукам. Но этого не будет, хотя… Кредиты с трудом выбиваем, а своих денег на операции с ГКО не хватает… - Савин умолк, нерешительно поглядывая на Лизуткина.
- Ну-ну, смелее! - подбодрил его Григорий Анисимович. - Критикуй начальство!
- Дело в том, что в прошлом месяце вы очень много денег взяли на сделку по редкоземельным элементам. Отдачи пока нет, вот и приходится самим выкручиваться.
- Понятно, - кивнул Лизуткин. - А чего такой мрачный, Лева? Это не проблемы, все навалимся - мигом решим. И отдача будет, когда придет время, твой процент от этой сделки не уменьшится, не волнуйся. Может, дома что не так?
- И дома не так, - Савин раздраженно махнул рукой. - Жена приехала из Испании, каждый вечер сцены устраивает, достала уже, дура!
- Ты, Лева, за каждой юбкой не гонялся бы, так, глядишь, оно и нормально было бы, - по-отечески посоветовал Лизуткин.
Савин исподлобья взглянул на Хозяина - намекает на свою дочь или просто так сказал? Марина утверждала, что отец не подозревает об их отношениях, но Хозяин мужик хитрый, у него повсюду свои люди понатыканы, как городовые в рассказе Чехова "Пересолил". Обо всем знает! А если имеет в виду Марину, что тогда хочет сказать? Что не следует с ней встречаться?
Ничего Лева не понял, выцветшие глаза Лизуткина были холодны и бесстрастны, поэтому снова махнул рукой.
- Да какие уж там юбки с такой политикой Центробанка! Того и гляди вообще на женщин смотреть перестану.
- Понимаю, понимаю, - покивал Лизуткин и задумался, разглядывая золотое перо авторучки.
Савин ждал, нервно ерзая на жестком стуле.
- Значит, так, - неторопливо сказал Лизуткин, снова поднимая глаза на директора банка. - Нам через месяц-другой нужны будут деньги, много денег. По редкоземельным элементам реальные деньги пойдут только в сентябре, не раньше, а у меня договоренность с нашим испанским другом… - Он усмехнулся. - Благодаря тебе, можно сказать - родственником Хавьером Ферерой. Сделка обещает хорошую выгоду. Проблема в том, где взять деньги. Я вижу два варианта решения, и оба замыкаются на тебе. Первый. Ты, Лева, пользуясь тем, что он женат на матери твоей супруги, едешь в Испанию вместе со Светланой, и оба уговариваете Хавьера подождать с проплатой контракта до октября.
Савин непроизвольно поморщился. Вести переговоры с этим испанским проходимцем, да еще рассчитывая на помощь Светланы?! Вряд ли она захочет ему помочь. Если и захочет, в самый неподходящий момент напомнит о его вечной занятости и такое устроит!.. Целую неделю молчит, как воды в рот набрала! И смотрит так, что он даже в комнату к ней не заходит, спит в кабинете на диване!
- Разумеется, для этого у тебя должны быть прекрасные отношения с женой, - угадал его мысли Лизуткин. - Потому я и спрашивал, чего ты такой мрачный. И тут есть два выхода: или в самое ближайшее время ублажить супругу, сделать так, чтобы она сама рвалась тебе помочь, или перейти ко второму варианту решения проблемы.
- Надо подумать, - пробормотал Савин. - А второй вариант, это, как я понимаю, искать кредит под минимальные проценты?