Одиночество вдвоем - страшнее обычного, человеческого одиночества. Если дом стоит на одном каменном столбе, он все-таки стоит, но если на двух, один из которых в любой момент может подломиться, - жить в нем вряд ли стоит.
Данилов обижался, замыкался в себе или, наоборот, предпринимал судорожные попытки хоть как-то наладить семейную жизнь. Но Марина будто задалась целью окончательно сломить мужа. Ах, он обижается? А она на следующий день приходит домой в первом часу ночи. Где была, с кем была? Не твое дело, ты же слишком увлечен собой, любимым, вот и продолжай увлекаться дальше. Ах, тебе не нравится это? Следующим вечером она вообще не вернется домой. Потом, ласкаясь, объяснит: осталась у подруги. Или - у родителей, забежала проведать и засиделась. Можешь позвонить им, спросить. А позвонить от подруги или родителей не могла? Уж не думаешь ли ты, что я провожу время с другим мужчиной? Как ты смеешь даже предположить такое?!
Он не думал - он чувствовал это. Не раз, не два порывался уйти, пожить на даче у приятеля, но не мог. Еще теплилась надежда, что Марина одумается, поймет, что ломает не его, а их любовь, их семью. К тому времени он уже ушел со службы и написал свой первый "коммерческий" роман.
Собираясь в Женеву, она была особенно взвинченна, раздражалась по любому пустяковому поводу, будто хотела увидеть сразу все недостатки мужа, а если их было мало - приписать то, о чем он и не подозревал.
Он понял: она хочет убедить себя в том, что поступает правильно, желает успокоить свою совесть, мол, с этим дураком только так и можно обходиться.
На следующий день после того, как она улетела в Швейцарию, Максим пошел в ее банк и, представившись клиентом, который хочет открыть валютный счет на крупную сумму, сказал, что хочет поговорить с начальником отдела валютных операций. Марина никогда не приглашала мужа на служебные банкеты, и Максима здесь никто не знал в лицо. Симпатичная девушка в просторном, пустом операционном зале банка с важностью заявила, что начальник отдела валютных операций сейчас на международном банковском симпозиуме в Женеве. По ее мнению, такое сообщение должно было убедить клиента в солидности и надежности банка. Тогда Максим попросил разрешения встретиться с директором банка, Львом Константиновичем Савиным, слишком часто в разговорах Марины звучало это имя. Девушка ответила, что и Савин улетел в Женеву, они туда вдвоем отправились. И хитренько улыбнулась, думая, что клиенту непонятна истинная причина ее улыбки, он ведь не знает, что начальник отдела валютных операций - красивая молодая женщина.
Максим вежливо поблагодарил ее, сказал, что зайдет позже, когда начальники вернутся, и ушел.
Он был писателем и мог нарисовать в своем воображении белокурую зеленоглазую женщину в одном номере женевского отеля вместе с самодовольным директором банка. Увидеть все, что между ними происходило, не составляло труда…
Это был единственный случай, когда он проклинал свой дар писателя.
И впервые за последние двадцать лет Максим плакал, уткнувшись влажным от слез лицом в мягкий велюр дивана. Тогда-то и стало окончательно ясно: жены у него больше нет, все, что было связано с Мариной, осталось в прошлом, вспоминать об этом, пытаться вернуть его не имеет смысла, так можно и свихнуться.
На следующий день в издательстве ему выдали гонорар за первый роман: четыре тысячи долларов. По дороге домой Максим купил у метро все газеты, в которых печатались объявления о сдаче квартир, и вечером уже заплатил задаток за три месяца вперед сухонькой старушке, хозяйке небольшой однокомнатной квартиры с пятиметровой кухней на Кутузовском проспекте. Вещей набралось немного: пара чемоданов с одеждой, две пачки самых необходимых и любимых книг да портативная пишущая машинка "де люкс", все это поместилось в "москвиче", быстро доставившем Максима к его новой обители.
Мебель старушка оставила свою, посуду он покупал по мере необходимости в хозяйственном на Дорогомиловской: нужна сковородка - пошел и купил. Одной кастрюли мало - купил еще одну. Чайник, чашки, вилки-ложки…
Тоску и мучительное чувство безысходности выветривала из души работа. Он писал с утра до ночи - роман о красивой, трудной, но счастливой любви. Сутки делились не на часы и минуты, а лишь на день и ночь. Числа, месяцы, времена года как будто перестали существовать для Данилова.
Марина появилась неожиданно (только в издательстве могли сообщить его телефон, который он оставил на всякий случай, ну а по номеру телефона она узнала адрес). Максим даже удивился, как скоро она вернулась из красивого города Женевы. За работой не заметил, как пролетели две недели. Удивился и другому: ничто не дрогнуло в его душе при виде белокурой дамы с зелеными глазами. Пришла чужая женщина, которую он вежливо проводил на кухню и угостил чаем.
Она все еще не верила, что он ушел навсегда. Хотела поговорить, разобраться в том, что случилось. Растерянно повторяла, что, может быть, ошиблась, но в этом есть и его вина. Потом злилась, била посуду.
Потом убежала.
Поступок можно простить. Даже измену. Если бы она совершила это случайно, в какой-то развеселой компании, поддавшись общему настроению, если бы поняла и решила для себя, что в такой компании она больше никогда не окажется без мужа, - он бы простил. Кто из нас не совершал ошибок? Но Марина хотела сломать его. Кто ты такой, чтобы указывать мне, когда возвращаться домой?
Она этого хотела?! Она это получила.
Второй роман он написал за тридцать восемь дней. Отнес в издательство, там прочли и остались довольны. Выдали аванс, а вскоре после выхода книги и остальной гонорар.
Максим улетел в Краснодар, к родителям, потом целый месяц провел в Сочи, где у него было немало старых приятелей. Вернувшись в Москву, он купил компьютер и начал писать "Рассвет над розовой вуалью", грустный роман о любви и разлуке, о вере и предательстве.
О себе.
Он тряхнул головой, стараясь избавиться от нахлынувших воспоминаний. Все это в прошлом. Зачем она позвонила? Все еще возмущается тем, что у него хватило сил уйти?
Ошибку можно простить. Расчетливое, холодное предательство - никогда.
11
Лена выскочила из-под ледяного душа, накинула старенький махровый халат и пошла на кухню. Кожа на спине и на ногах покраснела, все-таки обгорела она позавчера. Надо бы осторожнее с солнцем, теперь только и говорят, что загар вреден. И Светка о том же твердила, хотя сама на испанских пляжах стала прямо-таки бронзовой.
Хорошо, наверное, в Испании, на берегу теплого моря… Если бы ее мама жила там - все три месяца провела бы у нее. Но ее мама поправлялась после операции в пансионате под Тулой. Нужно будет съездить, навестить мамулю. Лена надеялась, что позвонят по ее объявлению, предложат работу с абитуриентами, все легче будет жить - нет, не звонят.
Ни заботливые родители выпускников-оболтусов, ни Светка. Она же вчера должна была встретиться с богатым писателем, который предназначался ей, Лене. И хотя это глупость, конечно, все же хотелось узнать, чем же закончилась эта встреча. Скорее всего явился мужичок с красным носом и стал рассказывать о том, что он знаменитый и нужно сейчас же пойти к нему домой и посмотреть его романы.
И все же интересно. А Светка даже не позвонила вчера. Может, она сама решила поразвлечься с этим писателем, потому и молчит? У богатых свои причуды.
Лена пошла на кухню, сварила кофе, сделала бутерброд с тонким ломтиком зачерствевшего в холодильнике сыра и села завтракать.
Решила, что поест и сама позвонит подружке, спросит: "Ну как там мой писатель? Чего у него больше, скверных привычек или денег?" И заулыбалась, так ей понравился хитрый вопрос.
Но в это время два телефонных аппарата в разных комнатах возвестили о том, что кто-то желает поговорить с нею. Может быть, это насчет работы? Вряд ли. Во многих вузах уже начались вступительные экзамены. Скорее всего, это Светка.
Лена помчалась в свою комнату, она была ближе к кухне.
- Але, это Лена? - услышала она в трубке хриплый голос.
И растерялась. Понятно, что это не Светка, но если какой-нибудь заботливый родитель, откуда он знает ее имя? Знакомых с таким голосом у нее не было, это точно.
- Да… А, собственно, какая Лена вам нужна?
- Да откуда я знаю, мне все равно какая. Это ваш телефон? - Незнакомец продиктовал ей собственный номер телефона.
- Мой…
- И вы - Лена?
- Да, но я не понимаю…
- Сейчас объясню. Этот телефон дала мне Света. Высокая, с короткими, светлыми волосами, в белых шортах, таких, со складками и в розовой маечке. Вы ее знаете? Ну если не ее, то хоть кобеля по кличке Билл?
- Знаю. - Лена поняла наконец, кто это. Писатель со скверным характером. Судя по голосу, характер у него действительно не сахар, да и привычек вредных, похоже, больше чем достаточно. Ну и ну!
- Отлично! А то я уж думал, что Света "продинамила" меня с телефоном. Она сказала, чтобы я позвонил вам и спросил, когда и где мы встретимся.
- Вот как? - удивилась Лена. - А вы кто такой?
- Писатель Юрий Алтухов. Можете называть меня просто Ал, все знакомые так меня и называют.
- Но я вас совершенно не знаю.
- А меня и незнакомые женщины так называют. Как увидят, сразу говорят: "Привет, Ал!" Я уже привык. Ну так что, Света сказала, когда мы встретимся?
"Не такой уж он и страшный, как показался вначале", - подумала Лена.
- Нет. Она мне вчера не звонила.
- А сегодня позвонит?
- Не знаю, - пожала плечами Лена, как будто незнакомец мог видеть этот ее жест.
- Лена, я вас очень прошу, позвоните ей и передайте, что я сегодня жду ее на том же месте в то же время, что и вчера. Так будет проще. Хорошо?
- А если она не захочет с вами встречаться?
- Ну тогда что ж… - Незнакомец тяжело вздохнул. - А почему она не дала мне свой телефон? Помогите мне понять прекрасную Светлану, а то я ночь не спал, все думал: что бы это могло значить?
- Потому что она, как мне кажется, не желает иметь лишних осложнений в своей жизни, - решительно сказала Лена. - Кто вас знает, что вы за писатель?
- Что я за писатель, даже Билл понял. Правда, лапу мне подавать не стал, видимо, он приверженец другого литературного направления. А вот что за человек - этого я и сам не знаю. Но бывают и хуже.
Лена улыбнулась - веселый писатель! И характер у него не такой уж скверный.
- Хорошо, я позвоню Светлане, передам ей ваше пожелание. Но учтите, если она не хочет с вами встречаться, вы больше звонить мне не станете. Обещаете?
- Как же я узнаю, что она не хочет? Один раз я вам позвоню, через полчаса. Договорились? Я мог бы и не звонить, просто поехать в Филевский парк и там ждать, придет или нет, но вдруг она захочет встретиться в другом месте? Скажем, на Кутузовском, где я живу?
- Так уж и быть, позвоните через полчаса, - разрешила Лена.
- Спасибо, Лена, я ваш должник, - у писателя Ала явно поднялось настроение. - Привет Биллу передайте, скажите, что сегодня обещали собачьи магнитные бури, так что лучше ему дома остаться.
- Непременно передам, - засмеявшись, пообещала Лена, положила трубку и вернулась на кухню.
Кофе остыл, бутерброд показался невкусным. Интересно, что же расскажет Светка? Она по-прежнему хочет свести ее с писателем или нет? Дожевывая бутерброд, Лена мысленно разговаривала с подругой, пытаясь угадать ее ответы.
А спустя пару минут уже могла сравнивать свои догадки с реальными ответами Светланы.
- Ты молодец, Светка, затеяла какую-то невероятную комбинацию - и помалкиваешь!
- Хотела позвонить, да этот дурак все настроение испортил вечером.
- Кто, Лева?
- Ну а кто же еще! Не только звонить, вообще ничего делать не могла, представляешь? Он смотрит на меня, как на пустое место, разговаривает, как с прислугой! Если б ты знала, как мне надоело это!
- Перестань, Светка! Ты просто вбила себе в голову, что он плохо к тебе относится, а на самом деле это не так. Улыбнись ему, накорми чем-нибудь вкусным - все будет хорошо, вот увидишь.
- Ничего хорошего с ним я уже не увижу, - невесело усмехнулась Светлана.
- Приезжай ко мне, я тебе кофе налью и успокою.
- Думаешь, откажусь? Готовь кофе, я бутылку ликера прихвачу и коробку конфет.
- А просто так ты не можешь приехать?
- Приехать могу, просто так кофе пить неинтересно.
- Понятно. А как твое вчерашнее свидание?
- Ох, и не спрашивай, Ленка. Сама не знаю. Всю ночь думала, да так ничего и не придумала.
- О том, как я с ним рядом смотреться буду? - засмеялась Лена. - Или о чем-то другом?
- О тебе, конечно…
- А между прочим, он только что звонил.
- Правда?
- Просил передать, что хочет встретиться с тобой сегодня на том же месте и в тот же час. Прямо как в песне поется.
- А ты что сказала?
- Что я могла сказать? Ты же сидишь дома, дуешься на Леву и не можешь даже позвонить мне! Между прочим, он смешной, этот писатель. Просил передать привет Биллу, говорит, я такой знаменитый, что даже Билл понял это, правда, лапу не подал, видно, у него другие литературные пристрастия. А, вот еще вспомнила! Сказал, что по радио обещали собачьи магнитные бури, так что Биллу лучше остаться дома. Ну как тебе этот юмор?
Светлана тихо засмеялась в трубку.
- Он действительно такой… занятный человек.
- А скверный характер и вредные привычки? Вначале мне показалось, что он звонит, мучаясь от одной из них, сама понимаешь, какая привычка истязает людей по утрам.
- Похмелье? Знаешь, Ленка, может, характер у него и скверный… со скверными людьми. Лично я этого не заметила.
- А теперь скажи, пожалуйста, это ты меня убеждаешь познакомиться с ним или сама себя?
- Тебя, конечно, тебя, - неуверенно сказала Светлана.
- Ох, Светка, я-то не обижусь, если ты сама займешься писателем, но лучше оставь эту затею. У тебя сейчас такое настроение, что можешь любую глупость совершить, а потом будешь всю жизнь об этом жалеть. Чего ты мучаешься, дура? Сколько тебе повторять: муж замечательный, ты за ним - как за каменной стеной, деньги есть, квартира есть, в Испанию мотаешься… Лучше перестань обижаться на Леву, и все будет хорошо.
- Ты когда-нибудь жила за каменной стеной, дорогая моя? - спросила Светлана. И, не дожидаясь ответа, продолжила: - И в золотой клетке не жила, правильно? Так вот, Ленка, я тебе и не советую.
- Надо же! А богатого писателя, к тому же с вредными привычками, сватаешь! Это ведь не золотая, а Бог его знает какая клетка. Ну ладно, приезжай, поболтаем. Так что сказать ему, он через десять минут мне перезвонит?
- Придется встретиться, чтобы еще раз убедиться, подходит он тебе или нет. Уж если я сведу тебя с ним, то должна быть уверена, что это нормальный человек и клетка у тебя будет с дверцей, захотела - улетела.
- Как ты собираешься убеждаться в этом?
- Как и все. Повожу его по краешку… пропасти и посмотрю, как он себя ведет.
- Ох, Светка, смотри, как бы самой не свалиться! - встревожилась Лена. - Они же, писатели эти, - не совсем нормальные люди.
- А где ты видела нормальных? - усмехнулась Светлана. - Их ни здесь, ни в Испании нет.
- Ну как знаешь, - махнула рукой Лена. И вдруг вспомнила вопрос, который придумала накануне и который так интересно было задать подруге. - А чего у него больше, Светка, вредных привычек или денег?
- Меня он приглашал в ресторан, вытащил из кармана пачку денег, наверное, около миллиона. А когда я отказалась, хотел выбросить их в Москву-реку. Вот и суди сама.
- Вместе обсудим. Значит, ты согласна с ним встретиться?
- Да. Но знаешь что? Скажи, что буду ждать его не на прежнем месте, а у метро "Кутузовская". Там есть магазин "Спорт", вот у него. И попозже, часов в семь. Не хочется бродить по городу в самое пекло.
- Значит, на "Кутузовской" в семь, у магазина "Спорт", - повторила Лена. - Хорошо, так и передам. А ты одевайся и дуй ко мне. Жду.
- Да, это главное, не забыть одеться. В такую погоду можно выскочить на улицу голой…
12
Данилов открыл дверь и присвистнул от удивления.
- Ты хочешь сказать, что я неплохо замаскировался? - с довольной улыбкой сказал Алтухов, заходя в квартиру.
Данилов покачал головой, разглядывая приятеля, и вдруг расхохотался. Снизу до пояса Алтухов выглядел весьма респектабельно: белые туфли с дырочками, легкие светло-серые брюки с плетеным кожаным ремнем. Но вот выше - черная футболка с оранжевой надписью на груди "Metallika" и черные очки в пластмассовой оправе превращали респектабельного господина в заурядного вышибалу из ресторана.
- Я так и знал, что не похвалишь, - проворчал Алтухов. - Как же, дождешься от тебя понимания!
- Не переживай, Ал, все нормально, - махнул рукой Данилов, с трудом удерживаясь от нового приступа смеха. - Очки можно сунуть в карман, людям на улице спокойнее будет, а вот с футболкой проблема сложнее… Ты что, поклонник этой группы?
- Да нет, я и не слыхал про такую. Спросил, что сейчас модно, мне продавщица и сказала: вот это. Ну я и купил. А эта группа она что, уже распалась?
- По-моему, нет, правда, я про нее не больше тебя знаю. Но то, что в таких футболках разгуливают в основном пятнадцатилетние пацаны, - это невооруженным взглядом заметно. Ты хоть бы оглядывался иногда по сторонам, Ал!
- Ты хочешь сказать, зря я ее купил?
- Уже сказал.
- Черт! - пробормотал Алтухов, машинально почесывая затылок. - Я же вначале хотел другую взять, но девушка…
- Выслушай девушку и сделай по-своему, - со смехом посоветовал Данилов, направляясь к гардеробу в комнате. Открыл дверцу, переворошил груду белья на средней полке, нашел и протянул Алтухову синюю "адидасовскую" футболку. - По-моему, это тебе подойдет.
- Ты думаешь? - засомневался Алтухов. - А если она порвется? Небось кучу денег стоит, не расплачусь потом с тобой, Макс. Размер-то у меня совсем другой.
- Не порвется, - уверенно сказал Данилов. - Надевай, посмотрим. Во всяком случае, такую футболку не стыдно надеть известному писателю.
- "Тот, кто носит "Адидас", он и Родину продаст…" - вспомнил Алтухов известную поговорку времен позднего застоя.
- Не волнуйся, все, что можно, без тебя уже продали.
Футболка туго облегла мощную грудь Алтухова, и можно было надеяться, что по крайней мере до вечера она не разойдется по швам. Алтухов придирчиво осмотрел себя в зеркале на раскрытой дверце гардероба и остался доволен. Плюхнувшись в кресло, он улыбнулся Данилову:
- Спасибо, Макс. Вечером верну.
- Так ты вечером встречаешься с нею? Не сейчас?
- В семь, - уточнил Алтухов.
Данилов сел в другое кресло, с интересом взглянул на приятеля.
- Ну давай, рассказывай. Я-то думал, вчера вечером позвонишь, поделишься впечатлениями с автором гениальной идеи. Не позвонил. Так увлекла искательница приключений?
- Вчера поддал крепенько, а потом с Валентиной поругался. Приходит, понимаешь, голая в мою комнату, чего-то требует, а я, к примеру, не хочу! Неудобно бабе напрямую об этом говорить, попытался объяснить - не понимает. А потом обиделась, орать стала. Милицию, кричит, вызову, если вздумаешь хоть пальцем дотронуться. Где ж тут логика? Злится на то, что не хочу дотрагиваться, а потом - милицию… Пришлось еще малость выпить. Потому и не звонил.