- А вы всегда делали то, чему вас учили монахини?
- Всегда. У меня просто не было возможности поступать как-то иначе. Видите ли, я всего неделю назад вернулась из Конвента.
- И долго вы там находились?
- С шести лет.
- С шести лет? - переспросил сэр Роберт. - А ваша семья? Вы живете во Франции?
- Прошу вас, не задавайте мне так много вопросов, - взмолилась Мистраль.
- Простите, - совершенно серьезно проговорил сэр Роберт. - Вы, должно быть, решили, что я невоспитанный человек, но вы так отличаетесь от тех, с кем я когда-либо был знаком. Да и в том, что мы, не зная друг друга и не ведая, увидимся ли вновь, встретились здесь на рассвете, есть нечто таинственное. Позвольте представиться, мадемуазель.
- Ну, раз больше некому представлять вас, придется вам сделать это самому, - ответила Мистраль.
Она опять улыбнулась, и сэр Роберт подумал, что ее улыбка подобна лучику солнца, касающемуся поверхности воды.
- Меня зовут Стенфорд, - сказал он. - Сэр Роберт Стенфорд. - Он внимательно наблюдал за ней. По ее реакции он понял, что она никогда не слышала о нем. Внезапно, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, он добавил: - Я очень богат, занимаю высокое положение в обществе и пользуюсь большим влиянием в Англии. - Это была, конечно, глупая выходка, но ему очень захотелось, чтобы эти детские глаза взглянули на него с восхищением. Он даже не смог бы объяснить, чем вызвано это желание.
- Как поживаете, сэр Роберт? - сказала Мистраль, и, сделав реверанс, повернулась к морю. - Взгляните, какой необычный цвет. Я никогда не верила, что вода может быть такой синей. Мне казалось, что это просто сказки. Но море действительно синее - синее, как одеяние Мадонны в соборе Богоматери.
Она совершенно забыла о существовании сэра Роберта, который, к своему удивлению, почувствовал укол ревности из-за того, что Средиземное море представляло для девушки гораздо больший интерес, чем его персона. Вдали послышался бой часов. Мистраль насчитала шесть ударов.
- Шесть часов! - воскликнула она. - Я должна возвращаться. Моя тетушка просыпается рано, она будет сердиться, если узнает, где я была.
- А ваши монахини одобрили бы то, что вы обманываете вашу тетушку? - поддразнил ее сэр Роберт.
Она покачала головой, оставаясь при этом совершенно серьезной.
- Нет, они сказали бы, что я поступаю очень плохо, - ответила девушка. - Я тоже так считаю, и мне придется наложить на себя епитимью. Но мне захотелось хоть раз в жизни сделать что-то самостоятельно. Захотелось ненадолго забыть обо всех правилах, которым я подчинялась всю свою жизнь. Мне всегда кто-то приказывал.
Мистраль перевела взгляд на то место, где, по ее словам, стояла церковь св. Девоты, и он догадался, что она молится. Но она не заметила, что он пристально наблюдает за ней.
Сэр Роберт подумал, что никогда не встречал таких интересных глаз. Они были совершенно не характерны для его соотечественниц, и хотя девушка говорила как истинная англичанка, в ее манерах было много французского. Странно, что она с такой настойчивостью скрывает свое имя, но для него не составит особого труда выяснить, кто она. Трудно поверить, чтобы такая красавица, даже в Монте-Карло, осталась незамеченной.
- А теперь мне пора идти. - Мистраль повернулась к сэру Роберту.
Одухотворенность, которую он заметил в ее взгляде, еще раз подтвердила, что девушка действительно молилась. Она протянула руку.
- Спасибо, сэр Роберт, за вашу доброту. Я вам очень благодарна.
Он взял ее руку в свою.
- Надеюсь, мы с вами еще встретимся, маленькая Мистраль? - спросил он.
- Не думаю, - ответила она.
- Но почему? Разве я не могу попросить разрешения у вашей тетушки?
- О, прошу вас, не надо! - В ее голосе послышалась паника. - Моя тетушка рассердится, если узнает, что я разговаривала с незнакомым мужчиной. Она дала мне строгие указания по поводу того, что я должна делать, а что - нет. Она придет в ужас, когда узнает, что я ходила сюда одна. Пожалуйста, сэр Роберт, не рассказывайте никому о нашей встрече. Вы обещаете мне?
- Обещаю, но при одном условии, - ответил сэр Роберт.
- Условии? - В ее голосе звучала тревога, она попыталась вырвать руку, но он не отпускал ее.
- Да, при условии, - твердо повторил он, - что, если у вас возникнут какие-либо неприятности, если вас расстроит или каким-то образом коснется какое-либо событие, происходящее в Монте-Карло, вы обратитесь ко мне. Я живу в отеле "Эрмитаж". Вам достаточно только передать мне письмо или оставить записку, и я тут же приду к вам. Если у нас не будет возможности встретиться там, где вы живете, мы встретимся на этом месте. Вы даете мне слово?
Тревога исчезла из ее глаз.
- Да, я даю вам слово. Вы очень любезны.
- А я в ответ обещаю, что никому не расскажу о нашей встрече, и если мы встретимся на людях, я притворюсь, будто мы незнакомы. Но я никогда не забуду это утро.
- И я тоже, - согласилась Мистраль. - Восход оказался именно таким, каким его описывала сестра Элуаза, - красивым, непередаваемо красивым.
- Да, непередаваемо красивым, - медленно повторил сэр Роберт, пристально глядя ей в глаза.
На мгновение их взгляды встретились, потом, как бы испугавшись, Мистраль отвернулась и бросилась бежать по извилистой дорожке. Ее развевающийся серый плащ мелькал между клумбами ярких цветов. Она бежала быстро и очень грациозно, чем напомнила сэру Роберту лесную нимфу из сказки. Дорожка сделала резкий поворот - и девушка скрылась из виду.
Сэр Роберт не сделал попытки последовать за ней. Вместо этого он оперся локтями на парапет и устремил свой взгляд на море.
"Красиво, непередаваемо красиво" - так она сказала про море. И это действительно было так. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, и все вокруг наливалось жизнью и яркими красками. С неба исчезли последние ночные тени, море сверкало в золотых лучах, и вдали, подобно сиреневому облаку, виднелись очертания Корсики.
- Непередаваемо красиво! - повторил сэр Роберт и очень медленно направился в сторону отеля.
Ему не пришлось стучать в дверь и вызывать ночного портье. Горничные уже занялись своими делами, и несколько уборщиков чистили мраморные ступени отеля.
Сэр Роберт взял ключ от своего номера и поднялся наверх. Его апартаменты были пусты и погружены во мрак, так как еще вчера вечером он приказал своему камердинеру не дожидаться его возвращения. В огромной гостиной было душно, поэтому сэр Роберт раздвинул шторы и распахнул окно. В комнату ворвался поток яркого света, и в центре большого письменного стола он вновь увидел ждавшее его письмо от матери. Он долго смотрел на него, потом подошел к камину, на котором стоял портрет Виолетты.
Позавчера она преподнесла сэру Роберту в подарок свою фотографию, оправленную в широкую серебряную рамку, и поставила ее на камин.
- Я не допущу, чтобы ты забывал обо мне, когда меня нет рядом, - проговорила она в минуту нежности.
- Как будто я смог бы забыть тебя, - запротестовал сэр Роберт.
- Мне кажется, забыть человека ничего не стоит, - улыбнулась Виолетта.
Он почувствовал, как его захлестнула волна ревности.
- Тебе и меня ничего не стоит забыть? - спросил он, с силой сжав ее в объятиях и яростно впившись в ее губы поцелуем. Она молила о пощаде, но он не отпускал ее. - И ты сможешь позабыть об этом?.. И об этом?.. И об этом? - повторял он, продолжая неистово целовать ее.
Но в то же время, целуя и чувствуя, как ревность затуманивает его мозг, он понимал, что она нарочно провоцирует его. Внутренний голос упрекал его за то, что он позволяет выставлять себя в дурацком виде и навязывать себе чужую роль.
И теперь сэр Роберт смотрел на фотографию Виолетты. Нельзя не признать, что она очень привлекательна. Зачесанные над невысоким лбом каштановые волосы, смеющиеся глаза, улыбающиеся губы. С точки зрения классических канонов она не была красавицей, однако все обращали на нее внимание. Его мать считала Виолетту дурной женщиной. Неужели это на самом деле так?
Вопрос удивил сэра Роберта. Как такое могло прийти ему в голову? Он никогда раньше не задумывался над этим.
"Наверное, я нахожусь под влиянием той малютки, которую встретил в садах", - подумал он.
Как сказала та девушка, она наложит на себя епитимью за то, что совершила поступок, за который тетка ее не похвалит. Епитимью за встречу солнца! Ему стало интересно, какова будет епитимья в том случае, если она совершит по-настоящему неправильный поступок. И сможет ли она сама ответить на его вопрос? Ее представление о зле очень ограниченно. Она, по всей видимости, совсем не знает жизни, раз с шести лет воспитывалась в монастыре.
Бедняжка! Как сложится ее жизнь? Маловероятно, чтобы с таким личиком она долго оставалась девственницей. Ну, как бы то ни было, его это не касается. Сэр Роберт спросил себя, зачем он предложил ей свою помощь. Ведь если она поймает его на слове, он окажется в затруднительном положении, так как придется все рассказать Виолетте. Но даже у Виолетты нет никакого права требовать от него отчета в своих действиях. Он не делал ей предложения выйти за него замуж, но у него не вызывало сомнения, что она сразу приняла бы его.
Письмо от матери все ждало его. Нет, сейчас он не будет его распечатывать. Он сделает вид, будто оно только что пришло, и прочтет его за завтраком.
И внезапно ему показалось, что в комнате раздался тихий голосок: "Монахини сказали бы, что вы увиливаете".
Сэра Роберта охватило беспокойство. Черт бы побрал эту девчонку с ее совестливостью и молитвами! Черт бы побрал это безмолвно осуждавшее его письмо! Почему мать не может оставить его в покое? Уж если он решит избрать неправильный путь, то это будет его собственным решением, и он не станет страдать и плакать по этому поводу.
Он чувствовал себя уставшим, ему хотелось спать. Сейчас было слишком поздно - или слишком рано, можно называть как угодно - философствовать о проблеме добра и зла, правильного и неправильного.
Сэр Роберт прошел в спальню и захлопнул за собой дверь. Проникавший через окно ветер шевелил бумаги на письменном столе. Письмо леди Стенфорд не шелохнулось. Оно лежало в самом центре стола, позолоченное и согретое лучами утреннего солнца.
Глава 3
Эмили удовлетворенно оглядела гостиную. От блюд, красиво расставленных на белоснежной скатерти, исходил аппетитный аромат. Итак, все шло по плану, и ее, подобно полководцу, чья армия успешно выполнила тщательно продуманную операцию, охватило радостное возбуждение.
Эмили и Мистраль прибыли в "Отель де Пари" вчера вечером. В Монте-Карло они приехали на очень комфортабельном, по мнению Эмили, поезде, который теперь курсировал между Монако и Ниццей. Эмили невольно сравнивала все этапы этой поездки с путешествием, в которое она вместе с Элис отправилась девятнадцать лет назад. Тогда они очень долго тряслись в неудобном вагоне, и когда наконец прибыли в Ниццу, то оказались перед выбором между допотопным дилижансом, перевозившим за день всего одиннадцать пассажиров, и не внушающим особого доверия пароходом, который, казалось, совершенно случайно оказался в море и временами, как рассказывали, мог неделями стоять в гавани.
Поэтому они решили добираться сушей. В старом дилижансе они покачивались на ухабах строящейся дороги, слушая рассказы о грабителях и разбойниках, которые нападают на редких пассажиров, отважившихся на такое путешествие. Дорога заняла всего четыре часа, но Эмили казалось, что они ехали четыре месяца.
Из окон гостиной Эмили видела сады Казино, за которыми сверкало море. На западе находилась гавань, а за ней - гора Монако с древней крепостью, которая, как грозный страж, более пятисот лет охраняла дворец. Но Эмили больше интересовало то, что располагалось рядом с отелем, - город, который так неожиданно вырос на этом месте; который весь искрился и был полон жизни. Склон холма был застроен, белые, сверкающие на солнце крыши зданий ступеньками поднимались до самой вершины. Казалось, будто вся пышность и великолепие города созданы рукой могущественного волшебника.
Для Монако Франсуа Бланк и был тем самым волшебником, так как он превратил застроенный нищенскими лачугами холм в сказочную страну богатства и роскоши, веселья и удовольствий.
Эмили не верила тому, что в последние годы писали о городе газеты. Но то, что она увидела своими глазами, стало для нее откровением, она была попросту ошеломлена. Да и сам отель превзошел все ее ожидания. Когда они с Мистраль и следовавшей за ними Жанной вошли в великолепный холл и Эмили, почувствовав, как ее ноги утопают в роскошном ковре, одним взглядом охватила и мраморные колонны, и сверкающие зеркала, и украшавшие холл пальмы и цветы, ею на мгновение овладел страх, и она удивилась тому, как у нее хватило смелости вступить в этот мир. Однако нечто, бывшее сильнее нее, какой-то внутренний порыв подтолкнул ее вперед, и к тому моменту, когда Эмили оказалась возле стойки портье, она уже была полна решимости сыграть ту небольшую сценку, которую она не раз мысленно репетировала.
- Мой секретарь, месье Анжу, - сказала она, - заказал для меня номер.
Портье поклонился.
- Номер вам заказан, мадам, мы ждали вас. Добро пожаловать в Монте-Карло. Мы рады приветствовать вас в "Отеле де Пари".
Кивок, которым Эмили удостоила портье, можно было бы посчитать образцом снисходительности.
- Все готово, мадам, - проговорил портье. - Соблаговолите заполнить регистрационный журнал, и я провожу вас в номер.
Эмили взяла огромное перо и повернулась к лежавшему на стойке открытому журналу в кожаном переплете. Она сделала вид, будто колеблется, и удостоверилась, что портье заметил ее сомнения. Потом она бросила взгляд на Жанну, которая стояла поодаль и держала в руках кожаный ларец для драгоценностей с оттиснутой на крышке графской короной.
- Мне… не так просто это сделать, - наконец сказала Эмили. - Моя племянница и я приехали сюда отдыхать. Нам не хотелось бы, чтобы нас беспокоили, поэтому мы останемся… инкогнито.
- Мы с уважением относимся к вашим пожеланиям, мадам, - ответил портье, но в его глазах зажегся огонек любопытства.
- Да, инкогнито, - повторила Эмили. - Именно инкогнито.
Она обмакнула перо в чернила и уверенным крупным почерком вывела "Мадам …" Затем, еще мгновение поколебавшись, она издала легкий смешок и быстро дописала имя.
- Меня зовут мадам Секрет, - сообщила она, - по крайней мере на то время, что мы проведем на этом очаровательном курорте.
- Как будет угодно мадам, - сказал портье, и Эмили заметила, что он украдкой бросил взгляд на ларец с графской короной.
Но Эмили все еще продолжала игру.
- Моя племянница… - наконец проговорила она и заполнила вторую графу.
Мистраль посмотрела на запись. Она легко разобрала крупный почерк Эмили. В журнале было написано: "Мадемуазель Фантом".
Номер, в который их проводили, был великолепен. Он состоял из огромной комнаты для Эмили, второй комнаты, поменьше, для Мистраль и гостиной с балконом, который соединял обе спальни. Еще в Париже Эмили приказала своему поверенному заказать для них лучший номер в отеле. Он четко выполнил ее указание, сообщив управляющему, что его клиентка прибудет в Монте-Карло двадцать восьмого февраля, но, как и велела Эмили, не указал при этом имен. Эмили даже представить не могла, что на месте дикой апельсиновой рощи будет построен такой роскошный отель.
Приехали они поздно вечером, и Эмили, не обращая внимания на разочарование, написанное на лице Мистраль, объявила, что они будут ужинать в номере.
- Я не хочу показывать тебя до тех пор, пока мы не распакуем чемоданы, - сказала она. - Мы должны предстать перед здешним обществом в своих лучших туалетах, чтобы на нас обратили внимание.
- Но, тетя Эмили, как мне показалось, вы хотели быть инкогнито? - озадаченно спросила Мистраль.
Эмили бросила на нее странный взгляд и резко проговорила:
- Не задавай так много вопросов, Мистраль. Я устала. Завтра я все тебе объясню - по крайней мере, то, что тебе следует знать. Сегодня я рано лягу спать. Я хочу побыть одна.
- Конечно, тетя Эмили, я понимаю, - сказала Мистраль. - Вы, должно быть, ужасно устали за долгую дорогу. Я тоже устала, но скорее от волнения, чем от путешествия. Вы не представляете, как мне хочется увидеть город и Средиземное море. Жаль, что сейчас темно.
Она подошла к открытому окну и устремила свой взор вдаль. Но Эмили раздраженно окликнула ее.
- Пойди помоги Жанне разобрать вещи, Мистраль, и не высовывайся в окно.
- Хорошо, тетя Эмили.
Но, оставшись одна в большой гостиной, Эмили сразу же подошла к окну и сделала именно то, за что сама же отругала Мистраль. Она всматривалась в ночной сумрак, пытаясь разглядеть город. Ее тоже переполняло нетерпение, и она с сожалением думала о том, что ей предстоит еще ночь, прежде чем она получит возможность все увидеть.
После ужина Эмили отправилась к себе в комнату. Когда Жанна зашла к ней, чтобы помочь раздеться и спросить, не желает ли та выпить молока на ночь и не принести ли ей грелку, Эмили немедленно выпроводила ее со словами, что единственное ее желание - чтобы ее оставили в покое.
И когда в конце концов желание Эмили исполнилось, она поставила на стул тяжелую сумку для бумаг. Это был обтянутый пурпурной кожей большой саквояж, однако на нем отсутствовала графская корона, украшавшая весь ее багаж.
Но, несмотря на это, вещь была действительно дорогая, и прежде чем Эмили достала из кошелька ключ и отомкнула замок, ее рука непроизвольно погладила мягкую кожу. Как ни странно, в саквояже вместо бумаг государственной важности, для которых он и был изначально предназначен, оказались альбомы с листами из коричневого картона. В такие альбомы девочки обычно наклеивали переводные картинки, а юные девушки - послания, полученные в день св. Валентина.
Медленно, чуть ли не с нежностью, Эмили стала вынимать альбомы из саквояжа. Она выбрала один и открыла его. Он был заполнен газетными вырезками. Всего альбомов оказалось шесть, и в них были вырезки из газет за последние восемнадцать лет. В статьях речь шла об одном том же месте и об одном и том же человеке.
Доведись властям Монте-Карло заглянуть в альбомы, они проявили бы к ним огромный интерес, так как в них содержались действительно уникальные сведения из истории города. Сначала шли вырезки, касавшиеся различных событий, которые время от времени происходили в Монако. Иногда между событиями мог быть разрыв в два-три месяца. Но потом альбомы стали заполнять только сообщения о Великом русском князе Иване.
С годами вырезок становилось все больше. Франсуа Бланк, гений из Гамбурга, был приглашен для строительства Казино в Монако. Пришлось подыскивать название для нового города. Местные жители называли это место "Пещеры", однако власти решили, что такое название не подходит, так как может быть неверно истолковано. Наконец было решено, что Казино и строящийся вокруг него город будут называться Монте-Карло.