- Я гуляла поздно вечером на вечеринке с моими друзьями и слишком много выпила. Появился Матас и каким-то образом уговорил меня пойди с ним домой. Я сказала каким-то образом, потому что он больной и отвратительный, а я совсем не такая. Только не домой он отвел меня, а сюда.
Опять, Матас. Это имя начинало надоедать.
- Итак… как мне называть тебя? - спросила она.
- Боб.
Криссабелль медленно улыбнулась.
- Никакой ты не Боб.
- Тогда Фред.
Улыбка стала шире.
- Это еще хуже. Но так и быть. Продолжай мне лгать, и я начну называть тебя Веселым Красным Гигантом.
Он не покажет ей свое раздражение, сказал Соло сам себе. И не оторвет ей голову, когда сбежит.
- У кого-нибудь получилось снять наручники? - Соло просунул пальцы левой руки под правый манжет и правой руки - под левый…
- Я бы этого не делала, - предупредила Крисс, отскакивая в сторону.
… и дернул. Мгновенно острая боль ворвалась в него, и прошла от макушки до ступней. Падая на пол, Соло увидел перед глазами головокружительный калейдоскоп из черного и белого.
- Я же говорила тебе, - он услышал голос Кортэз. - Когда дёргаешь наручники, другой вид химикатов, впрыскивается в тело, те которые вызывают боль, а не летаргию. И не думай, что ты сможешь удалить их болторезами или чем-то еще. Я была здесь, когда парень достал такие, и когда он разрезал наручники, иглы обрубили ему руки.
В конце концов, зрение прояснилось, и Соло снова мог видеть. Он медленно принял сидячее положение.
Затем посмотрел на запястья и обнаружил, что причинил вред только себе. Оковы были все еще надежно закреплены, но теперь кровь сочилась из-под металла.
- В следующий раз послушай Тетушку Крисс. Она очень умная. И красивая. И талантливая.
Ага, и скромная.
- Трубки проходят сквозь материал наручников, - объяснила женщина, - и, если ты посмотришь поближе, то найдешь небольшое отверстия в каждом наручнике, через которое вводится препарат. Нас усыпляют каждые несколько дней, для того чтобы пополнить запас препарата.
Расстройство и гнев Соло усилились, всплыл другой раскаленный добела лавой, желающий излиться потоком, но так или иначе ему удалось сдержать себя. Сейчас не время для истерики. Это того не стоит.
В отдалении Соло расслышал тяжелые шаги, голоса и рев автомобильных двигателей.
- Начинается, - вздохнула Криссабелль.
Глубокий вдох, и Соло уловил аромат кофе в воздухе.
Хотя и считал кофе слишком горьким, чтобы наслаждаться им, но все же его рот наполнился слюной и желудок свело от голода.
Вчера вечером зерно было на вкус как грязь, но если бы ему сейчас дали такую же… или ещё плитку шоколада… он съел бы каждый кусочек, чтобы поддерживать силы.
- Как это работает? - проворчал Соло.
Крисс скользнула в бассейн света и вытянула ноги. Зеленые глаза блестели решимостью, меняющаяся кожа сияла, она пригладила черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, защищая то, что таилось под этой прозрачной тканью.
- Через несколько часов откроется цирк и непрекращающийся поток людей, будет идти мимо нас весь день. Некоторые просто смотрят на тебя. - Ее голос стал жестче, и Кортэз добавила, - Некоторые приказывают, снять одежду или повернуться и наклониться. Джекис разместил здесь двух вооруженных охранников, и никому не разрешат тронуть тебя, но если ты не станешь делать то, что тебе говорят…
Да, Соло помнил: пуля в голову. Его кожа потемнела, зубы и когти удлинились. В нутрии разгорался огонь все жарче, сжигая все на своем пути.
- Не подсказывай ему, - вмешался Бри Лайан. - Пусть учится сам, как и все мы.
Соло уже успел поругаться с ним. Это просто завершило дело.
- Пусть он будет отвлекать всех, некоторое время, - добавил Мек.
Да, с ним Соло поругался тоже.
Несколько других иных пробормотали свое согласие. Смысл заключался в том, что иные хотели, чтобы Джекис переключил свое внимание на Соло, а они в это время могли действовать без страха. Мило. Однако, таков закон выживания.
Соло всегда плевал на него.
Крисс отклонила их предложение.
- Маленькая Мисс Мышка не будет кормить нас до закрытия цирка, да и потом только если мы ведём себя хорошо. - Она сделала движение, что берет в кавычки последнее слово, с трудом подавляя гнев.
Её ярость скоро прорвется на свободу, Соло был уверен в этом, и это сделает Крисс безрассудной, готовой на всё, ради смерти. Не просто бросать камни, а гораздо больше.
А Маленькая Мисс Мышь - это Вика, красивая Вика с глазами раненного оленя, синяком на лице, телом сирены и поцелуем ангела - примет на себя основной удар.
Соло так старался не думать о ней прошлой ночью. А теперь последующее… мысленное перетягивание каната, не остановить.
- Она моя. Я хочу ее.
- Ты идиот? Эта девушка не твоя. Она принадлежит Джекису… Ты не можешь ее хотеть.
- Я ее заслужил. После всего, что здесь выстрадал, Вика будет моей наградой.
- Она не приз.
Соло был таким же плохим, как Икс и Доктор Зло.
- Ого. Узнаю этот взгляд, - простонала Крисс.
Соло попытался расслабить все мышцы на лице, чтобы больше ничего не выдать.
- Какой взгляд?
Она иронически фыркнула.
- Я тебя умоляю. Вика - дочь большого парня, ты должен понимать, это не сулит ничего кроме неприятностей.
Понимать? Она - яблоко, упавшее недалеко от яблони.
- Кроме того, мне показалось, что ты интересовался нашей сладкой маленькой Кошечкой, - произнесла Крисс, наклонив голову.
Пристальный взгляд Соло метнулся к Киттен, которая все еще лежала на полу клетки.
- Вика делает то, что велит ей отец, и даже если бы ты был красив… мм… в любом случае, она не поможет тебе, - настаивала Кортэз. - Я не хочу быть жестокой, просто честна с тобой.
- Достаточно правдиво, - произнес Таргон. - Давайте развлечемся! Я хочу увидеть, как ты пытаешься очаровать нашу Маленькую Мисс Мышь, мистер Фагли.
Все кроме Киттен и Криссабелль захихикали.
Словно по сигналу, доктор Зло появился на сцене, обосновываясь на плече Соло, словно птица на жердочке. Он был бледнее обычного и немного шатался. Интересно почему?
- Они смеют дразнить тебя? Ну, пора преподать им урок, разве ты так не думаешь? Если скажешь Джекису, что готов немного подраться в клетке бесплатно, то сможешь разорвать этих существ на тысячу частей, не получив наказания. Это взаимовыгодно.
- Они также расстроены и сердиты, как и он, - парировал Икс, появляясь на правом плече Соло. Он выглядел лучше, чем обычно, и в этот раз крепко стоял на ногах. - Пленники накинулись на свои обстоятельства, а не на тебя.
- Достаточно! - прорычал Соло, внезапно уставший от иных, Икса, доктора Зло и всех его многочисленных недавних неудач. Мужчина хотел уйти. Ему было это необходимо. Накачанный наркотиками или нет, способ нужно найти.
Каждый из существ смотрел на него с разными эмоциями. Некоторые с ужасом, некоторые с ликованием. Но никто не критиковал его, и доктор Зло, рассмеявшись, внезапно приобрёл цвет, Икс же вздохнул с сожалением, побледнел и исчез.
Соло схватился за прутья решетки и начал трясти. Конечно, они были крепкими, заставляя разочарование, расти и пожирать остатки его контроля.
- Мм, не советую делать это, - предупредила Крисс. - Ты пожалеешь.
Соло не мог остановиться, поскольку был достаточно силен для этого. Еще встряска. Но снова решетка выдержала. Гнев перешел в ярость, а разочарование образовало, зазубренные края и пронзало его, заставляя кровоточить.
Сейчас, сейчас, сейчас. Еще одна встряска - уже более сильная. Трясти, трясти, трясти.
Ярость… объединяющаяся с внезапным порывом слабости…
Разочарование… смешивающееся с неожиданным взрывом ледяной волны…
"Наркотики," - понял Соло сквозь затуманенный разум. Наркотики активируются более сильными эмоциями, потому что с каждым моментом, недомогание возрастало, а ледяная волна продолжала накатывать на него, пока не осталось больше сил, чтобы сжимать решетки.
Руки Соло опустились, голова наклонилась вперед, и подбородок прижался к груди. Мужчина потерял ориентацию и свалился на пол. Прямо перед приземлением, ему показалось, как Крисс произнесла фразу.
- Я же говорила.
Глава 9
Ибо так говорит Господь к мужам Иуды и Иерусалима: распашите себе новые нивы и не сейте между тернами.
- ИЕРЕМИЯ 4:3
Вика расхаживала внутри своего трейлера, второго по величине транспортного средства на стоянке. (Номер один принадлежал её отцу, конечно). Стены, которого были покрыты розовыми кружевами и украшены разными драгоценностями в тон стен.
Каждый предмет мебели отделан дорогим белым бархатом. Кофейный столик сделан в стиле викторианской эпохи с резными ножками, которые напоминали драконов. На тумбочках возвышались хрустальные вазы, и стояли изысканные чаши.
Сказочный дом для сказочной принцессы, как часто повторял её отец.
Множество различных тюков дорогой ткани, грудой валялись в углу трейлера. Бархат, атлас, шелк, и даже очень дорогой хлопок. Вика умела шить и, как предполагалось, должна иметь "гардероб, достойный дочери короля". У нее его не было. И Вика не была дочерью короля.
В дополнение к одежде, у нее были нефритовые ожерелья, рубиновые браслеты и сапфировые подвески. Ко всему этому у неё были блестящие ногти, пальцы усеяны золотыми кольцами до костяшек, а также брошь в форме львиной головы с гривой цвета янтаря и глазами из эбенового дерева.
Каждая штучка сверкала, когда верхний свет отбрасывал мягкие, золотые лучи. Так симпатично. Так бесполезно. Вика не могла продать сейчас эти украшения, потому что отец мог заметить пропажу.
- Почему бы тебе не носить вещи, которые я даю? - Требовал Джекис, по крайней мере, раз в неделю.
- Они не в моем стиле, - отвечала девушка. И поэтому он пробовал, снова давая ей что-то еще, что-то большее, не понимая, что она не хотела носить вещи, которыми Джекис пытался загладить вину.
Но вчера вечером на обеде все изменилось. Вика одела одно из ожерелий, и, как планировалось, Джекис чрезвычайно довольный взъерошил ее волосы, не заметив выпуклую повязку под рубашкой.
Ужас, что за жизнь я веду.
Ее маме понравились бы трейлер, и одежда, и драгоценности. Она сшила бы как можно больше платьев и танцевала бы по всему дому, смеясь и кружась, вынуждая Вику хихикать.
Внезапный укол печали пронзил Вику. Ее красивая мать, которая утверждала, что любит Вику больше, чем кого-либо, всё же оставила своего единственного ребенка, сбежав с любовником.
Спустя несколько дней Джекис нашел ее и вернул назад. А на следующее утро он собрал всех подчиненных в одном месте и объявил, что его жена умерла от черного, гнилого сердца.
И это было правдой. У Джекиса было черное, гнилое сердце, и это он убил ее.
Вика не имела ни малейшего понятия, что случилось с любовником матери.
В любом случае Вика не собиралась размышлять над прошлым, напомнила девушка себе. Она подумает о настоящем: о дне открытия цирка в Новой Атланте.
Ей приходилось оставаться в своем трейлере, пока отец не закончит со всеми обязанностями и выступлениями.
Ей следовало отдыхать, поедать конфеты и наслаждаться этим, словно безделье час за часом и подсчеты сбережений (в трехтысячный раз) были забавой, пока все остальные в цирке - "семья" - работали за еду и жилье, не только помогая с одеждой, палатками, аттракционами и транспортными средствами, но и выступая.
У Вики была лишь одна обязанность заботиться об иных после того, как посетители уезжали. Таким образом, горожане никогда не видели ее, никогда не пытались причинить ей вред, а значит, головы не приходилось никому отрывать.
Что еще более важно, цирк никогда не должен был переезжать в новое место раньше, чем это было запланировано, тем самым избегая закона.
Джекис хотел обезопасить Вику ото всех… кроме него самого.
"Когда же ты научишься, Вика? Не может быть двух хозяев в одном доме. Ты делаешь то, что я говорю и когда я говорю, иначе пострадаешь. Я люблю тебя, но не будет поблажек, только потому, что ты мой единственный ребенок".
Отец, который любит дочь, не ударит ее. Отец, который любит дочь, не станет калечить и изгонять одного из двух ее друзей, вынуждая бросить другого из страха, что с ним будет тоже самое. Отец, который любит дочь, не станет убивать ее любимых домашних животных.
Я просто хочу жить мирно.
И все же сегодня Вика нарушила правила, и не осталась внутри, а потратила пять минут, чтобы сбегать в зоопарк и проверить новенького.
Пять минут и все, но, по мнению отца, этого было слишком много.
От дрожи у нее подкосились ноги, и она упала на кушетку. Как она желала, чтобы Джекис стал тем человеком, каким был раньше, человеком, который слушал ее истории о бабочках и заправлял ночью ее одеяло, но всё изменилось, когда ее дедушка умер, и Джекис занялся цирком.
Место было в ужасном состоянии, на грани финансового краха. Деньги быстро стали единственным беспокойством Джекиса, и он начал продавать наркотики и женщин между представлениями.
Ему приходилось совершать ужасные вещи, чтобы держать сотрудников и свои тайны в тени, и эти вещи уничтожили человека, которого она знала.
Зато его карманы набиты, и только это имело значение. В течение года он преобразил цирк…, но и его ужасное превращение было завершено.
Если бы отец узнал о том, что сегодня случилось, то наказал бы ее за то, что она подвергла себя опасности.
Если. Ха. Он узнает. Слишком много людей видели ее, и они все расскажут.
Тогда почему она это сделала?
Тут и думать нечего, Вика знала ответ. Она сделала это, потому что не могла выбросить пленника из головы.
Тысячу раз она вспомнила, как прикасалась к нему. Своими обнажёнными руками. Как женщина к мужчине, тепло к теплу.
Уже тысячу раз она вспоминала, как поцеловала его… и как это было приятно.
Внезапно Вика почувствовала вибрацию чего-то по своей коже… крика? О, да. Крик. Легкие волоски на ее шее встали дыбом. Она распахнула дверь, чтобы посмотреть, что снаружи.
Новенький в зоопарке, наконец, достиг предела своего терпения.
Сочувствие захлестнуло ее. Всю ночь он отчаянно боролся, чтобы освободиться, но не преуспел в этом. Опасаясь, что отец услышит его проклятия и решит что-нибудь сделать, она ждала поблизости, готовая вылечить, его раны.
Но Джекис не появился, и новичок продолжал бороться, пока не осознал, что застрял в клетке, и наконец, обосновался внутри.
Гнев исказил его черты лица, и кожа стала темно-красного оттенка. Его зубы и когти удлинились, и, хотя она должна была убежать в страхе, его изменения очаровали Вику.
Потому что… неважно, как изменилось его тело, глаза по-прежнему оставались его: большими и голубыми, с длинными темными ресницами, больше подходящими для женщины. Невинные и запоминающиеся.
Глаза Иного.
Девушка знала об обитаемых планетах, как и многие другие люди. Но в отличие от всех остальных, она также знала, что невидимый мир существует, на земле, повсюду вокруг них.
И ее поразила близость этих двух миров. Так много раз она боролась со смертью и мельком видела тот мир, осознавая, что являлось абсолютным добром и абсолютным злом - и оба были так же реальны, как и она.
Всего один шаг требовался, чтобы дух покинул тело и ушел в параллельный мир.
Новый заключенный должен был напомнить ей о злой стороне, но это было не так. Фактически, было абсолютно наоборот.
Она вернулась к своему трейлеру и стала ждать, когда кто-нибудь принесет ей завтрак. Спустя несколько минут после этого, она вернулась в зоопарк, где бросила еду в клетку Соло. Пробовал ли он бекон, булочки или мед?
Соло не спал и видел Вику, но не попытался поймать мешок, и если даже сказал что-нибудь, она не знала об этом.
Девушка старалась не смотреть на него. Если бы они пристально взглянули друг на друга, он, возможно, попытался бы заговорить с ней, и она бы захотела остаться.
Вика должна была извиниться после всего. Пленник был слаб, и она ужасно воспользовалась своим преимуществом. Это был только… стоп. Она собиралась это сделать? Неужели она думает о поцелуе сейчас? Она старалась избегать эту тему всю ночь?
Да. Собирается.
Зачем она поцеловала его? Почему? Это было на нее не похоже. Желание было не такое, какое Вика испытывала раньше, и все же ее тянуло к мужчине на примитивном уровне.
На подсознательном уровне. Теперь, часть ее, которая, как она думала, давно уничтожена, в которой нуждалась маленькая девочка, мечтающая о красивом Прекрасном Принце, что придет и спасет ее, продолжала распространяться…. распространяться… и наконец, полностью пробудилась. Только, этот принц был одинок, как и она. Мужчина нуждался в друге, как и Вика.
Опасные мысли. Мысли, из-за которых однажды Вика оказалась в беде. Во-первых, она могла рассчитывать только на себя и знала это.
Во-вторых, Вика уже однажды подружилась с одним из первых иных, который был схвачен, и который на самом деле любил и обожал девушку. Она пробиралась каждую ночь, чтобы побыть с ней, с ее милой Марой, и они говорили, делились историями своих жизней.
В конечном счете, Вика освободила Мару и остальных.
И ужасно пострадала за это.
Она хорошо знала, что лучше не идти по этому пути снова. Тем не менее, все, о чем она думала, это, чтобы новенький не голодал, не испытал ужасного удивления, когда цирк откроется через несколько часов. Хотела, чтобы он испытал что-то хорошее сегодня.
Если иной отказался от еды, хорошо. Его потеря. Она бы сделала доброе дело и могла…
Верхние огни замерцали, и Вика застонала. У нее не было звонка, вместо этого, систему освещения настроили так, чтобы предупреждать об ожидающем госте.
Живот свело судорогой, но она выдержала и с дрожью повернула ручку. К счастью, это был не отец, пришедший отчитать ее за неповиновение. К сожалению, это был Матас, ее "телохранитель", и он излучал угрозу.
Встретив его пристальный взгляд, девушка резко спросила:
- Чего ты хочешь?
- Впусти меня, - потребовал он своим фирменным угрюмым видом.
Матасу от природы достались взъерошенный темные волосы и глаза, словно черный лед. Его лицо было серого оттенка, он обладал широкой грудью, крупными руками… и свирепым гордым нравом.
Сегодня он решил надеть штаны, но не рубашку, тем самым показывая толстую серебряную штангу, свисающую с левого соска. Он был уверен, что выглядел закалённым. Какое правильное слово? Холодный? Крутой? Девушке показалось, что он похож на молоток. Или ключ? Не важно! Он был похож на какой-то инструмент.
- Отойди в сторону, Вика.
Неверный шаг.
- Нет. Это - мой дом. Тебе здесь не рады. - Смелый поступок. - Так что уходи.
- Я уйду… после того, как выскажусь. - Он отпихнул ее, и в момент соприкосновения, девушке показалось, будто насекомые перепрыгивают с него на нее, заползая под кожу, и вены.
Это чувство так отличалось от ее контакта с иным.
Она попыталась не съежиться, когда повернулась и столкнулась с ним.
- Сделай это быстро.