- Понятно, - вздохнула Лена, - я приду завтра.
Лена стала приходить регулярно, в каждый свой приезд в Казань. Через неделю Верка орать и ругаться перестала, через десять дней, когда ее перевели в общую палату, уже начала с Леной разговаривать, а через двадцать дней, проведенных ею в больнице, Лена вдруг обратила внимание, что она симпатичная женщина.
- Вер, ты ведь молодая, симпатичная, тебе надо перестать пить, совсем. И жизнь твоя наладится обязательно.
- Да, - соглашалась Верка, - работать пойду, может, и замуж выйду. А ты чего ко мне ходишь? Зачем меня сюда определила?
- Помочь хочу.
- И зачем я тебе сдалась?
- Жалко стало. Подумала: молодая женщина, надо помочь.
Про Ваську Лена не говорила, она и сама не знала, что конкретно хочет, взявшись лечить Верку. Помочь? И что дальше? Не знала она, что дальше, но и бросить просто так эту бабу беспутную не могла.
- Так дала бы денег, вот и помогла, - двинула вариант простейшей "помощи" Верка, - что мне здесь лежать, я уж выздоровела.
- Врач говорит, еще надо полечиться. Ты, Вер, лечись, и подумай, сможешь ли новую жизнь начать.
Врач совсем другое говорил Лене у себя в кабинете, начав приблизительно с того же вопроса, что и пациентка:
- Елена Алексеевна, голубушка, скажите мне правду, почему вы принимаете такое участие в жизни Веры?
- Ее родственники попросили помочь. Я сейчас часто в Казань по делам приезжаю, вот они и попросили сделать для нее, что смогу, - уклонилась от правды Лена. - Скажите, ее можно полностью вылечить, так чтобы она навсегда бросила пить?
- Нет, - категорично уверил он, - эта не излечится. Вы, голубушка, конечно, деньги платите, и мне по идее надо убеждать вас в обратном, чтобы денежек на вас побольше заработать. Но я хоть и циник, но не до такой уж степени. И разъясню вам ситуацию. Я двадцать пять лет работаю наркологом и, поверьте мне, знаю, что говорю: алкоголизм не лечится вообще, даже если человек полностью перестает пить! Исключительно сила воли личности и ни грамма спиртного на всю жизнь! Так вот, таких единицы. Лечатся у нас или еще где, кодирования всякие, и бросают пить на какое-то время десятки из тысяч и тысяч, бросают на всю оставшуюся жизнь - единицы! И при одном единственно возможном условии - собственном сильном желании. Только если человек сам захотел бросить! И для такого поступка нужна очень сильная мотивация: испугался за свою жизнь, или боязнь остаться в одиночестве, отвергнутым всеми, или жизнь родственников, ребенка, разные побудительные причины. Но непременно должна появиться некая цель, к которой возникает необходимость стремиться, и сила воли в характере.
И еще открою вам один профессиональный секрет, Елена Алексеевна: пить гораздо легче, чем не пить. Когда у человека есть одна-единственная проблема, где достать алкоголь и срочно выпить, это все-таки одна проблема, а не ворох житейских каждодневных необходимостей. И потом, они точно знают, что, как только решат эту проблему любыми способами, им сразу станет хорошо и радостно. А мы с вами похвастаться этим не можем, решение наших бесконечных проблем радости нам, как правило, не приносит, чаше всего чувство освобождения от некоего груза. Ваша Вера совершенно бесхарактерна, у нее нет никаких интересов, привязанностей, ей незачем и неинтересно не пить. Она пьет уже восьмой год, и, как видно из истории болезни, не запоями, как обычно начинается эта болезнь, а сразу непрерывным употреблением. У нее тяжелая стадия алкоголизма, в мозгу и печени необратимые процессы. Я могу продержать ее здесь хоть полгода, но она выйдет и первым делом выпьет - и все по новой. Ее уже нельзя закодировать, поздно, она просто умрет, если это сделать. Она будет пить, поверьте мне.
- А есть ли какие-нибудь новые методики лечения, лекарственные препараты? - не сдавалась Лена.
- Есть, голубушка, как не быть. Хотите, мы можем попробовать, - вздохнул доктор.
- Давайте попробуем, - предложила Лена без особой уверенности. - А что я могу сделать?
- Видимо, многое, - устало улыбнулся ей доктор, - но не в этом случае.
А Лена попробовала.
Она заказала мусорный контейнер, наняла рабочих, и они выгребли из Веркиной квартиры все и обои содрали. Сделали ремонт чуть более косметического, Лена купила кой-какую мебелишку, вещички недорогие, маленький холодильник, посуду, хозяйственные мелочи - особых средств у нее не было, а еще не решилась главная задача.
Она обошла возможные рабочие места для Верки, договорилась, что ее возьмут уборщицей недалеко от дома в училище, завезла ей запасов продуктовых: макароны, крупы, тушенку, соль, сахар, чай. Оставила соседям свой номер телефона, совсем на крайний случай. Они друг друга поняли без лишних уточнений.
Василию Федоровичу сказала, что маме его помогает вылечиться. Он спросил: зачем?
- Может, у нее получится бросить пить, начать новую жизнь.
- Может, и получится, - только и сказал Васька.
А Верка вдруг начала говорить об этой новой жизни, делиться планами:
- А действительно, Ленка, вот не буду пить, и все! Говоришь, работу мне нашла? Хорошо! Как выйду отсюда, сразу работать пойду и какого-нибудь мужика встречу, а и замуж выйду. Знаешь, у
меня же сын есть, он с мамой моей живет, - улыбалась щербатым ртом Верка.
Лена смотрела на нее, вдруг осознав, что, собственно, она делает и к чему это может привести, смотрела, как Верка воодушевилась, радовалась идеям новой жизни, и это ее "с мамой живет"!
- Я вот жизнь налажу, - продолжала планирование будущего Верка, - и заберу его к себе!
А Ленке плохо становилось от рассуждений этих, от упоминания Васьки, от Верки и от самой себя.
- Как его зовут? - спросила Лена холодным тоном.
- Его? - переспросила Верка и задумалась ненадолго. - Васей! Точно, Васей! Уже большой, восемь лет!
"Восемь лет!" - повторила про себя Лена. Встала и ушла. Больше она ее не навещала.
С врачом побеседовала еще раз, но вела совсем другие разговоры на этот раз:
- Вы делаете ей то, о чем мы говорили? Новые лекарства, методики?
- Нет, голубушка, пока не делаем.
- И не надо. Не делайте. Когда ее можно выписывать?
- Да хоть сегодня. Елена Алексеевна, я повторюсь: Вера пить не бросит, но и не отказываюсь, лечить мы ее продолжим.
- Лечите, - твердо сказала Ленка.
На следующий день, когда с помощью вмешательства Забарина она получила документы и стала официальным опекуном Васьки, Лена забрала Верку из диспансера, где та пролежала сорок пять дней.
Привезла в чистую отремонтированную квартиру, показала, где что лежит и находится. Верка все ходила, завороженно оглядывая свои хоромы, ахала.
- Да я теперь невеста при квартире, и какой! Ой, спасибо тебе!
Лена ее за руку отвела в училище, представила директору - с завтрашнего дня у Верки начиналась трудовая деятельность. Лена одна, без Верки, сходила в магазин, купила продуктов из расчета на две недели до первого аванса, загрузила холодильник.
- Ну что, Вера, начинается твоя новая жизнь, - строго сказала Лена.
- Да, хорошая будет жизнь! - улыбалась Верка.
- Хорошая, - тем же строгим тоном. - Ты ложись сейчас спать, я тебе будильник маленький купила, поставила на нужное время, тебе завтра на работу. А мне пора уезжать.
- Насовсем? - как Васька тогда спросила его мать.
- Насовсем, - твердо ответила Лена.
- А сегодня мне позвонили и сказали, что она умерла, - сказала Лена тем же пугающим монотонным, хриплым, чужим голосом, глядя на Дениса, - выпила паленой водки, смогла только дверь входную открыть и из квартиры выползти, и умерла.
И тут Ленку прорвало!
Она не плакала, громко, обвиняюще признавалась, постукивая себя ребром ладони в грудь, утверждая и усиливая этим жестом свою вину:
- Я тоже виновата в ее смерти! Я тогда испугалась! Испугалась, что она может вылечиться, перестанет пить и начнет делить со мной Ваську! Или совсем отберет его у меня! Когда мне врач говорил, что она никогда не бросит пить, я облегчение испытала! Я бросила ее там! Подобрала, как щенка больного, подлечила и выбросила! Себе совесть очищала, ремонт сделала, работу нашла, чтобы перед собой стыдно не было! Я ее там бросила и ни разу не поинтересовалась, как она живет после этого! Она же, как Васька, никому не нужна была! Вообще! Она ж молодая девка, ей же всего двадцать девять лет! Я могла бы забрать ее в Москву, присматривала бы за ней и не дала бы пить! Она бы с Васькой рядом была, он же ее сын и любит ее, наверное! Я виновата в ее смерти! Понимаешь?
Денис в один стремительный рывок оказался рядом, обнял, сильно прижал ее голову к плечу и гладил, гладил.
- Тс, тс! Тихо, тихо! - уговаривал он, поглаживая и поглаживая Лену по голове, поцеловал в пробор в волосах, успокаивая, и снова поглаживал. - Ты ничего не могла бы сделать!
- Могла! - глухо в его плечо возразила она, дернулась высвободиться, что-то доказывать, обличать себя.
- Тихо, тихо! - не пустил ее Денис. - Нет, Леночка, не могла. Испоганила бы свою и Васькину жизнь, забрав ее в Москву.
- Я бы не дала ей пить!
- Ты бы не смогла, никто бы не смог, а она не хотела. Она бы пила и шантажировала тебя сыном, и втянула бы вас в свою грязь. Ты дала ей шанс, дальше был ее выбор. Нет никакой твоей вины, ни в чем!
- Откуда ты знаешь? - чуть тише спросила Лена.
- Знаю! - твердо, убежденно ответил Денис.
Ленка откинула голову от его плеча, посмотрела внимательно и поверила этой его твердой убежденности.
- А говоришь, что словами не умеешь. - Она попыталась улыбнуться.
У нее не получилось улыбаться, закружилась голова, ноги ослабли.
- Что-то мне нехорошо…
Денис быстренько усадил Ленку на стул, тревожно всматриваясь в выражение ее лица.
- Это ничего, - успокаивал он. - Ты перенервничала да еще покурила. Горячий сладкий чай поможет.
- Давай, - согласилась она, но рук его не отпускала, держалась, как за спасение.
- Я быстро, Леночка, - осторожно высвобождая руки, пообещал Денис.
- Да. - Она отпустила его.
Облокотилась о столешницу, положив голову на ладонь.
Она была пустая внутри, как высохший орех-обманщик, - скорлупа твердая, а внутри почерневшее высохшее ядро, и никаких сил у нее не было - усохли, как то ядро. А надо уезжать, попрощаться и уезжать.
Все.
Денис подтянул второй стул, сел совсем близко, не обнял, положил руку на спинку ее стула, протянул чашку с чаем:
- Попей, тебе легче станет.
Лена взяла чашку двумя руками и, стараясь не смотреть на Дениса, начала пить маленькими глоточками. Долго пила. В обоюдном молчании, почти все выпила, зажав чашку между ладонями, смотрела в нее.
- Я должна была рассказать тебе раньше. Сразу, как почувствовала, что увлекаюсь тобой. Ну во-о-от, рассказала, - поставила чашку на стол и решительно посмотрела Арбенину в глаза. - Нам трудно будет теперь работать, но уж, раз взялись, надо доделать. Ограничимся деловыми встречами, и я постараюсь закончить все, как можно быстрей.
- Почему? - спросил Арбенин своим коронным непонятным тоном.
- Потому что серьезные отношения со мной, как ты теперь знаешь, невозможны.
- Почему? - повторил он вопрос.
- Потому что у меня сын бывший беспризорник, а я расчетливая стерва, которая знала прекрасно, что оставляет его мать спиваться и подыхать! - Повысила голос от необходимости еще что-то объяснять, к чему он ее понуждал: - Все, Денис, хватит с меня на сегодня душевной хирургии! Не надо заставлять меня объяснять очевидное! Все! Мне надо ехать!
- Нет! - сказал он, как приказ отдал. - Поедем завтра утром!
- Денис! - потребовала прекращения всего Ленка.
С нее вообще-то хватит! На самом деле - хватит! Она не способна вынести еще ковыряния, разбирания! Она рассказала правду, объяснила реальность! Что еще?
- Лен, - спокойно пояснил он, - у тебя замечательный мальчишка, большая умница и человек, а ты прекрасная женщина и мать. Оставь Веркину жизнь Вере, она имела право сама выбирать себе жизнь и смерть. От тебя тут ничего не зависело. И еще, я не отпущу тебя от себя, чтобы ты ни навыдумывала!
Ленка смотрела на Дениса расширенными от потрясения глазами, не понимая, что здесь происходит и что он ей сейчас говорит.
- Есть хочешь? - буднично спросил Арбенин, окончательно сбивая Лену со всех толков и резонов.
- Ты что, не понял, что я говорила? - возмутилась вопросом она.
- Я понял, - невозмутимо ответил он. - Глупости ты говорила: ты плохая, алкоголичку не вылечила, а сын у тебя из "бывших". Так есть хочешь?
- Хочу, - кивнула растерянная вконец Ленка.
- Вот и молодец! - похвалил Денис.
Встал одним красивым движением и, направляясь в кухонную зону, спросил бодреньким, почти веселым голосом:
- Что-нибудь еще хочешь?
- Ванну и спать, - не выходя из ступора, призналась Лена.
- Будет и ванна, и спать. Может, пальто все-таки снимешь?
Денис заснуть не мог.
Лена не сказала больше ни одного слова. Пока она ела, он сделал ей ванну, помог раздеться и забраться и вытащил вскоре, потому что она засыпала прямо в воде. Облачил в свою пижамную куртку, которую сам никогда не надевал, предпочитая спать голым, но в гардеробе имел, приобретенную еще Викторией, в рамках программы его "окультуривания".
Он прижимал спящую Лену к себе, тихонько поглаживал, чтобы не разбудить, а успокоить и во сне, и думал.
Это обвинение, которое она себе вынесла, совершенно нелогичное, иррациональное, закрепилось в ней рефлексом. Рефлексы, как всем известно, закрепляются не только поощрением, но и наказанием, как приятными эмоциями, так и болезненными.
Ленка, находясь в глубоком продолжительном стрессе, переживаниях и усталости от опекунских проблем, вымотанная до предела, услышала пояснения врача-нарколога по-своему, решив, что забирает у Верки ту самую мотивацию, цель начать новую жизнь в лице Василия. И обвинила себя навсегда. Странно и поразительно для такой сильной, умной, глубокой женщины, так много прошедшей в жизни и понимавшей!
У каждого свои заскоки, даже у самых мудрых, грамотных и знающих - у каждого!
Он, вон, со своим увечьем, все себя калекой числил, жил с уверенностью в своей ущербности, смирился с тем, что ни одной женщине он такой не нужен и не приятен.
Пока не появилась Елена Невельская и не прочистила мозги! Несколькими фразами, нежностью и полной отдачей, растворением в соединении любовном - искренне, честно, сильно, как никто и никогда!
Денис почувствовал, что Ленка проснулась, она не двигалась, не шевелилась, он просто понял - проснулась.
- Денис? - позвала шепотом.
- Да.
- Который час?
- Почти три, - дотянувшись до сотового на столике, посмотрел и ответил он.
- Мне надо ехать.
- Васька один?
- Нет, с Зоей Львовной.
- Утром поедем.
- А ты-то куда поедешь?
- Сначала в Москву, а оттуда полетим в Казань. Спи, тебе отдохнуть надо.
- Я не поняла, ты что, хочешь с нами лететь:
- Да, - односложно утвердил Денис, - спи.
- Не могу я спать! - села на кровати Ленка. - Зачем тебе это?
- Лен, не шуми. Просто с вами, и все.
- Да зачем…
Она не договорила, Денис дернул ее на себя, обнял, закопался рукой в волосы, чуть запрокинув ей голову.
- Я знаю только один способ, чтобы ты перестала задавать вопросы.
Этот способ был известен и Лене, главное - весьма действен и невероятно приятен: просто помолчать, целуясь.
Поцелуем не ограничилось, в секунду загоревшись спичкой, брошенной в бак с бензином, и красиво полыхнуло, да как!
Ленке хотелось раствориться в нем полностью, мыслями, телом, болями, очиститься, забыть, разделив с Денисом только радость и восторг, и она спешила, рвалась! А он не отставал, ему требовалось утвердить телом обладание этой необыкновенной женщиной. И то, что он ей сказал: "Я не отпущу тебя от себя!" И он доказывал это нежно и сильно, брал, утверждаясь ее мужчиной!
Она сразу заснула. Денис отдышался, поцеловал ее в волосы, улыбаясь этому ее "замученному" сну, да так и заснул, с улыбкой на губах.
На кладбище, продуваемом промозглым ветром, от которого не спасало припекающее солнышко последних мартовских дней, на самом его краю, похоронили Веру Дроздову.
Ленка передала Ваське большой букет красных роз и подтолкнула легонько в спину:
- Положи.
Васька, помедлив немного, взял у Лены цветы и положил на свеженасыпанный могильный холмик.
Васька отказывался лететь, когда Лена приехала в школу забрать его с занятий и предупредить директора, что его не будет неделю. Разборки Василий Федорович устроил сразу, во дворе школы, не дойдя до машины, в которой их ждал Денис.
- Говори немедленно, что случилось! - потребовал он у Лены.
- Вчера умерла твоя мама, - сообщила Лена.
- И ты из-за этого вчера такая была?
- Да.
- Лен, вообще-то у меня одна мама, и это ты, зачем ты так переживаешь? - степенно, рассудительно сказал Васька.
- Васька, она твоя мама, она тебя родила и любила, но, к сожалению, она была больным человеком, и я не смогла ей помочь.
- А почему ты должна была ей помогать?
И Лена увидела, как он злился, прищурив глаза, смотрел на нее своим не детским взглядом все понимающего старика.
- Сейчас уже не имеет значения, у нас самолет через три часа.
- Я не полечу, не хочу! Это чужая мне тетка! Я ее не помню совсем, помню только, что боялся очень ее и мужиков тех страшных, я даже не помню сейчас, как они меня били, а то, что боялся сильно, помню!
Лена уговорила, настояла. Может, и не уговорила бы, но, когда Васька узнал, что с ними летит Денис, почему-то согласился без дальнейших препирательств.
Денис не разрешил Лене заниматься организацией похорон, взял это на себя.
- Хватит с тебя здешних чиновничьих кабинетов. Пойдите с Василием город посмотрите, а то он города и не видел.
Через два дня они хоронили Верку.
Лена наклонилась к Ваське, взяла в руки его ладошки и, заглядывая ему в глаза, нежно объяснила:
- Васенька, тебе надо с ней попрощаться и простить ее. Совсем простить.
- Зачем? - пожал плечами Васька, отворачиваясь от Лены. - Она мне никто, и я ей никто.
- Нет, Василий Федорович, она твоя мать. Глупая, непутевая, слабая, больная, но твоя мать. Ты себе потом в жизни не простишь, если не попрощаешься с ней и что так и остался обижаться на нее, не отпустив с миром. Это нужно и тебе и ей. Прости ее.
- Ладно, - подумав, согласился Васька, - только вы отойдите, я один с ней поговорю.
Они отошли, чтоб не мешать. Денис обнял Ленку, а она все высматривала из-за его плеча, как там Васька. Он что-то тихо говорил, засунув руки в карманы куртки, обращаясь к Веркиной фотографии, с которой она улыбалась, молодая и веселая. Поговорил и неторопливо двинулся к ним.
- Все, идем, - мрачно позвал, подойдя.
- Вы идите к машине, - попросила Лена, - я тоже попрощаюсь.
Мужчины - большой и маленький - пошли по дорожке между могилами, по очереди оборачиваясь и тревожно поглядывая на одинокую Ленину фигуру у могилы.
- Спи спокойно, - сказала Лена.