В открытые окна гостиной дул прибрежный бриз, лучи заходящего солнца бросали на воды пролива серебристые и красно-бурые отблески. Дана сидела в кресле с альбомом на коленях и смотрела на берег.
Какие-то люди отправились на вечернее купание. Мороженщик пристроился на парковке в ожидании тех, кто решит прогуляться после ужина. Несколько рыбачьих лодок собирали улов. Дана вспомнила, как они с Лили занялись ловлей омаров. Одолжили у отца плоскодонку, купили лицензию на пятнадцать корзин и стали заправскими рыбачками.
И перед ее мысленным взором предстала Лили: вот она стоит, держит в каждой руке по омару и, заливисто хохоча, говорит, что омары - посланники от русалок.
Дана заметила, что кто-то идет по тропинке от Литл-Бич, но кто это, она издали разобрать не могла. Взяв бинокль, Дана настроила окуляры. Синие джинсы, футболка - одет он был попроще, чем вчера в галерее. Руки загорелые, мускулистые.
Сэм Тревор вырос в настоящего красавца мужчину. В лучах заходящего солнца его волосы отливали золотом - как трава, что растет на болотах. О чем он, интересно, думает? Неужели пришел пешком от самого Файерфлая?
Он остановился и посмотрел прямо на ее дом. Дана отпрянула от окна, но увидела, как Сэм наклонился, подобрал с земли палку и стал рисовать на песке. Начинался отлив, и песок на пляже был плотным и ровным. Присмотревшись повнимательнее, Дана поняла, что Сэм вовсе не рисует. Он написал только одну букву "Д".
А затем пустился в обратный путь. Дана глядела на его широкую спину, и у нее даже мелькнула мысль: если она побежит быстро, сумеет ли его догнать? А если догонит, что скажет ему?
Глава 3
У Марты Андерхилл, уроженки Коннектикута и настоящей янки, вкусы были довольно простые. Ездила она на "форде". Любимой едой были похлебка из крабов и картофель фри. Она прожила в браке с Джимом Андерхиллом, единственной любовью всей ее жизни, тридцать два года, пока он не скончался от инсульта. Они с Джимом любили друг друга с детства. Поженились, когда им было по двадцать два, и решили, что с детьми тянуть не будут. Но Марта никак не могла забеременеть.
Потом Джим ушел на войну. Он был штурманом бомбардировщика, и всю войну она прожила, ожидая самого страшного. Когда он вернулся, они снова пытались завести детей, но прошло полгода, и в Марте что-то изменилось. Ну, не получается родить, зато они с Джимом есть друг у друга. Джим кровельщик, она ведет дом, а в свободное время собирает на берегу камушки, ракушки, обточенные морем деревяшки.
Иногда она что-то из них делала. Это было скорее хобби, и она смущалась называть свое занятие искусством. Но Джим всячески ее поощрял, и, когда они получили в наследство от семейства Марты дом в Хаббардз-Пойнте, она стала продавать свои статуэтки на местных ярмарках. И к ее искреннему изумлению, Марту стали называть художницей.
Вот тогда-то это и случилось. Прожив в браке пятнадцать лет, тридцатисемилетние Марта и Джим Андерхилл зачали ребенка. Счастью Марты не было предела. Скульптуру она забросила. Ей хотелось заниматься только Даной и родить, если получится, еще одного ребенка. Ровно через два года и два месяца после Даны на свет появилась Лили.
Марте исполнилось семьдесят восемь, и, глядя в зеркало, она не узнавала себя. Морщины, оплывшее лицо, глаза запали - словно она пережила тяжкое несчастье.
Да так оно и было. Даже теперь, год спустя, она не могла думать об этом. О том, что Лили больше нет.
Лили, ее обожаемой Лили больше нет! Урна с прахом ее и Майка стоит на каминной полке. Квадратный латунный сосуд, скромный, безо всяких украшений. Давно пора было решить, что делать с прахом - захоронить его или развеять по ветру, но Куинн даже слышать об этом не желала.
А теперь Дана хочет ее отсюда забрать.
Что она будет делать с двумя маленькими девочками? Покажет им Францию, свозит в Париж и в Рим. О таком можно только мечтать. Но разве Дана не знает, что самые чудесные мечты порой уступают действительности. Коннектикут ничем не хуже Европы.
И внучкам бабушка нужна ничуть не меньше, чем они ей.
- А Франция - она какая? - спросила Элли, собирая на берегу ракушки.
- Как чудесная картина, - ответила Дана. - Куда ни взглянешь - везде красота.
- Но здесь ведь тоже красиво!
- Конечно. А разве тебя не тянет посмотреть что-то новое?
- Тянет. А вот Куинн - нет.
- Не волнуйся, - ласково сказала Дана. - Мы о ней позаботимся.
- Я так хочу, чтобы у нее все было хорошо, - сказала Элли. - Чтобы она наконец успокоилась.
- А где она сейчас?
- Наверное, на Литл-Бич. Она всегда туда ходит.
Дана кивнула. Она сама, когда хотелось спрятаться подальше от друзей и родных, ходила именно туда. И Дана решила довериться своей интуиции. Отправив Элли в дом, она пошла на поиски Куинн.
Куинн услышала ее шаги. Она сидела за валуном и писала в дневник, а когда послышался хруст веток и шорох листвы, сразу догадалась, что это тетя Дана.
Между ними всегда, с самого рождения Куинн, существовала магическая связь. Тетя Дана баловала ее, как могла. Привозила ей фантастические подарки: французские платья, белые кожаные сапожки, игрушки, каких не было ни у кого. И как только Дана переступала порог дома, первой в ее объятия мчалась Куинн.
- Куинн! - крикнула тетя. - Я знаю, что ты здесь.
Куинн вжалась в камень - ей хотелось слиться с песком, раствориться в тени. И, сунув дневник под мышку, она бросилась копать под валуном ямку.
- Куинн...
Куинн, выйдя из-за камня, столкнулась лицом к лицу с тетей Даной.
- Я так и думала, что ты здесь, - сказала тетя невозмутимо. - Я тоже часто сюда ходила.
- Сюда все ходят, - холодно сказала Куинн.
- Сейчас здесь больше ни души. Только мы.
- Всего на три дня.
- Куинн, мы же не навсегда уезжаем. Будем приезжать, когда ты захочешь.
- Каждый день, да? Я хочу бывать здесь каждый день.
- Это для всех нас трудно. Я никогда раньше не была матерью.
- И не стала ей.
Дана ошарашенно тряхнула головой:
- Не забывай, твои родители назначили меня вашим опекуном. Когда я узнала об этом, я думала вернуться в Хаббардз-Пойнт. Хотела переехать сюда навсегда. Думала, так будет лучше для всех.
- И что же произошло? - спросила Куинн дрожащим от волнения голосом.
Было время прилива. Еще несколько минут, и вода дойдет до того места, куда она спрятала дневник.
- Мы с Лили так любили этот пляж, - сказала Дана, глядя по сторонам. В глазах у нее стояли слезы. - Так любили... Я помню здесь каждое дерево, каждый камень. И без нее мне невыносимо тяжело смотреть на это. Если я буду жить здесь, где все напоминает о Лили, я сойду с ума.
Куинн слушала ее через силу. Да, она понимала, о чем говорила Дана, но для нее самой все было ровно наоборот. Она боялась уезжать из Хаббардз-Пойнта, боялась потерять дорогие воспоминания.
Куинн молча смотрела, как Дана взобралась на валун и раскинула руки навстречу ветру. Она долго так стояла, и Куинн успела достать спрятанный дневник и сунуть его за пояс.
Тетя стояла и смотрела на море, на пляж, на лесную тропу, и мысли ее были далеко-далеко, в их с Лили детстве и юности, прошедших именно здесь.
А Куинн думала о своем: о том, что это место ее, ее и ее семьи. И другого такого на земле нет.
- Я во Францию не поеду, - сказала Куинн твердо.
Сэм Тревор принял экзамены, послал электронные письма Джо и своим коллегам в Новую Шотландию, чтобы уточнить летние планы. Но его не покидало чувство, что нечто важное так и осталось несделанным. А голос Огасты словно нашептывал на ухо советы.
Поэтому в четверг, в тот день, когда Дана с девочками должны были улетать во Францию, Сэм отправился в Хаббардз-Пойнт. Автострада была забита, ехать пришлось медленно, и он боялся, что опоздает попрощаться с Даной.
Ну и что с того? Он для нее всего лишь маленький мальчик из далекого прошлого. Но он знал, что обязательно должен поговорить с Даной. Дана сказала, ему не понять, каково ей, но он считал, что все понимает.
- Все готовы? - спросила Дана, взглянув на часы.
- А Кимба где? - испуганно спросила Элли.
- Не волнуйся, - ответила Марта, - мы его обязательно найдем.
- Какая ты еще малявка,- презрительно фыркнула Куинн. - Переживаешь из-за какого-то куска плюша.
- Он не кусок плюша! - возмутилась Элли.
- Да неужели? Старый, облезлый...
- Заткнись! - завизжала Элли. - Не смей так говорить! Мне Кимбу мама подарила. Без него я никуда не поеду.
- Конечно, ты без него не уедешь, - сказала Марта и взяла Элли за руку. - Пойдем поищем как следует. Может, ты оставила его в кровати?
- Я там уже смотрела, - ответила Элли, идя за бабушкой по лестнице.
Дана и Куинн смотрели им вслед.
- Вот что ждет тебя во Франции, - сказала Куинн. - Элли впадает в истерику по десять раз на дню.
- А я ничего особенного в ее поведении не нахожу.
- Это ты к чему?
- Я припоминаю куклу по имени Ариэль. Она была твоим Кимбой. Ты ее из рук не выпускала, засыпала только с ней.
Куинн поджала губы.
- "Русалочка" был твоим любимым мультфильмом. Ты была готова смотреть его с утра до ночи. Как-то раз мы с твоей мамой поехали в супермаркет и увидели ее в витрине.
Куинн вздрогнула. Дана заметила это, но решила, что трогать девочку не надо. Она на взводе, ей трудно это дается - прощание с детством, прощание с родным домом. Дана затаив дыхание ждала, что будет дальше. Ах, если бы Лили могла подсказать ей нужные слова.
Но слов не нашлось, и момент был упущен. Куинн, чуть не разрыдавшись, кинулась прочь из комнаты. Дана пошла на кухню. Она ждала машину и думала о том, почему именно сейчас решение уехать кажется ей совершенно неправильным.
Куинн упала ничком на кровать. Из коридора доносился плач сестры. Бабушка пыталась ее утешить, обещала, что найдет Кимбу и пришлет во Францию.
- Я без него не уеду! - кричала Элли. - Ни за что!
У Куинн от ее плача разрывалось сердце. Она с трудом сдерживалась, чтобы не побежать вниз и все исправить, но она знала, что поступает так для блага Элли. Куинн скатилась с кровати и упала на свой чемодан. Расстегнув с одного угла молнию, она засунула руку внутрь и вытащила обоих - русалочку Ариэль и Кимбу, обожаемого львенка Элли. Она прижала обе игрушки к лицу и почувствовала аромат их с Элли детства.
Тетя Дана, решив поучаствовать в поисках, поднялась наверх. Голос у нее был взволнованный. Машина до сих пор не пришла.
- А ты позвонила проверить? - спросила бабушка.
- Сейчас позвоню, - ответила тетя Дана.
- Я без него не поеду, - рыдала Элли.
Куинн знала: действительно не поедет. Поэтому еще крепче прижала к себе Кимбу. Тут дверь распахнулась, и в комнату вбежала Элли. И словно ищейка, напавшая на след, кинулась к Куинн и выхватила у нее Кимбу.
- Так я и знала! - завопила она. - Знала, что это ты!
- Куинн, ты меня очень огорчила, - сказала появившаяся в дверях бабушка.
- Дура ты! - шепнула Куинн Элли. - Все могло так здорово получиться. А теперь нам придется ехать.
- Чего? - переспросила Элли, прижимая к груди Кимбу.
- Возникла проблема, - озабоченно сказала тетя Дана, входя в комнату. - В агентстве все перепутали. Заказ мой есть, но диспетчер забыл выслать машину.
- Ур-ра! - закричала Куинн.
- Мам, ты можешь нас отвезти?
- Радость моя, я боюсь нью-йоркских аэропортов.
У Куинн в душе снова шевельнулась надежда. Все получится, никуда они не уедут.
И тут Элли, выглянув в окно, сказала:
- Он здесь.
- Кто? - спросили все хором.
- Ну, этот ваш водитель, - ответила Элли.
Дана подошла к двери, и Сэм сразу заметил, какой усталый и растерянный у нее вид. За ней стояли две девочки, раздраженные и испуганные, а чуть позади - пожилая женщина.
- Я не мог не зайти, - сказал Сэм. - Хотел с тобой попрощаться.
- А мы никуда не едем, - сообщила старшая девочка. - Такси не приехало.
- Сумасшедший день, - сказала Дана, готовая расплакаться. - Никто не желает делать того, что нужно.
- Такси не приехало, - повторила та же девочка.
- Никто не желает? - переспросил Сэм Дану.
- Никто... А ведь все не так просто. Я купила билеты. Дорогие. Может, мы и не хотим уезжать, но и оставаться здесь не можем. Во всяком случае, я.
- Вы нас отвезете? - спросила девочка помладше.
- Заткнись ты, дура! - зло бросила девочка с косичками.
Этого у Сэма в планах не было, но идея ему понравилась.
- С удовольствием. Если ваша тетя не возражает.
- Сэм, ты совершенно не обязан...
- Знаю. Но с радостью вам помогу.
- Разреши ему, - сказала младшая.
- Тупица! - зашипела вторая.
- Ну, хорошо, Сэм. Ловим тебя на слове, - сказала Дана. - Тащите свои вещи в машину.
Сэм разговаривал с девочками о море, спрашивал, не приходила ли им в голову мысль стать океанографами. А Дана никак не могла успокоиться - сердце бешено билось и готово было выпрыгнуть из груди.
Она смотрела из окна машины на свой любимый Коннектикут. Здесь всю жизнь прожила ее сестра, и Дана приезжала сюда при первой же возможности. Однако ее всегда тянуло путешествовать. Калифорния, Греция, Франция: новые моря, новые берега, новые дома. Да, Хаббардз-Пойнт она любила, но и свободу свою ценила.
У нее был талант художника, и это накладывало на нее определенные обязательства. "Если у тебя есть дар, - говорила она своему протеже, - ты должен быть готов пожертвовать многим". Джонатан...
- А какой он, Онфлёр? - спросил Сэм.
- Там просто замечательно, - ответила она, и слова ее были обращены не только к Сэму, но и к племянницам. - Старинный порт с высокими узкими домами, с трех сторон обступающими гавань. Уличные кафе, где можно поесть блинчиков, выпить яблочного сидра, фруктовые сады на холмах. Там потрясающее освещение - мечта любого художника.
- Мы не художники, - напомнила ей Куинн.
- А кто же? - спросил Сэм, взглянув на нее в зеркало заднего вида.
- Я еще не знаю. Мне только двенадцать лет.
Сэм засмеялся:
- Человек с такой прической наверняка знает, кто он. - Каштановые волосы девочки по-прежнему были заплетены в шестьдесят три косички.
- А что такого с моей прической?
- Да ничего. Мне нравится. Только не говори, что выбрала ее без всякой причины. Вот я, например, в детстве любил носить очки. Мне казалось, что так я больше похож на ученого.
- Он и правда в детстве выглядел как настоящий ученый, - подтвердила Дана.
- Ты так давно его знаешь? - изумилась Куинн.
- Я тогда был младше, чем ты сейчас, - сказал Сэм. - Мне было восемь лет. Я знал обеих - и Дану, и вашу маму.
Воцарилась тишина. Дана слышала, как колотятся сердца обеих девчонок. Первой заговорила Куинн:
- Вы знали нашу маму?
- Знал. Она учила меня ходить под парусом. Она и ваша тетя. С тех пор я все время плаваю. В прошлом году купил "Кейп-Дори", в ней и живу. Приедете из Франции погостить, я вас покатаю.
- Я больше не хожу в море, - громко сказала Куинн.
- И я, - сказала Элли.
Дана заметила, как Сэм покраснел, и поняла, что он подумал о Лили.
- А я бы с удовольствием походила на твоей яхте, - сказала Дана. - Хочу посмотреть, многому ли ты научился за эти годы. И помнишь ли то, чему учили тебя мы с Лили.
- Вы были такие строгие. С виду милые девушки, но перекинешь не так парус, и весь день отрабатываешь упражнение на берегу.
- Я до сих пор строгая, - улыбнулась Дана. - Спроси моих учеников-французов. Я ведь там не только живописью занимаюсь.
А сама подумала: живописью-то как раз и не занимаюсь.
В аэропорту Сэм поставил машину на стоянку. Дана думала, что он попрощается с ними у входа, но с благодарностью поняла, что он решил проводить их. Он отнес их багаж, только Куинн не выпускала из рук свой чемодан.
На регистрации Куинн отказалась ставить его на весы.
- Это ручная кладь, - заявила она. - Папа брал этот чемодан в деловые поездки и говорил, что это ручная кладь.
- По-моему, так оно и есть, - сказал Сэм.
- Ну хорошо, - согласилась Дана. - Ручная так ручная.
Объявили посадку.
- Ну вот, - сказал Сэм. - Вам пора.
Он проводил их до таможни.
- Удачи вам, - сказал Сэм и посмотрел на нее с такой нежностью, что Дана и сама вдруг поверила: все у них будет хорошо.
- Спасибо. И еще спасибо, что выручил нас.
Он нерешительно шагнул к ней и обнял. Объятие было кратким, но Дане показалось, что сила его рук способна защитить ее. Обернувшись к племянницам, она взглянула на их насупленные лица.
- Идемте, девочки. Франция ждет нас.
Дана, чувствуя на себе взгляд Сэма, повела девочек за собой. Они отстояли очередь, поставили вещи на ленточный транспортер. Пока их просвечивали рентгеном, Дана с племянницами проходили через металлодетектор. Вот и еще один шаг к Франции, к ее мастерской.
Она помахала Сэму в последний раз и тут увидела, что таможенник открывает чемодан Куинн.
- Что-то не так? - спросила Дана.
Куинн побледнела и кинулась к чемодану.
- Не трогайте! - крикнула она.
- Может быть, ты объяснишь, что там? - спросила охранница.
- Не смейте это трогать!
Таможенники осматривали металлическую урну, которую они достали из чемодана Куинн, а Дана подошла к племяннице и обняла ее.
- Куинни, детка моя, - сказала она. - Все в порядке. Не переживай.
- Мама... папа... - выдохнула Куинн.
- Бабушка, когда об этом узнает, тебя убьет, - сказала Элли.
- Мы не были готовы... мы не были готовы развеять прах по ветру. Не могла же я оставить его...
- Прах? - нахмурилась охранница. - Вы имеете в виду останки?
- Будьте добры, отдайте это мне, - попросила Дана.
Забрав урну, Дана передала ее Куинн, и девочка крепко прижала ее к груди. По ее щекам текли слезы.
- Проходите, - сказала охранница.
Дана, схватив сумку и взяв за руки племянниц, вдруг услышала голос Сэма:
- Я здесь, Дана!
Он стоял у загородки, широко раскинув руки.
- Тетя Дана, мы не в ту сторону идем, - сказала Элли.
А Куинн только всхлипывала и прижимала к груди урну.
Дана не могла вымолвить ни слова. Молча посмотрев на племянниц, она пошла навстречу веренице пассажиров, направлявшихся на посадку.
- Мы на самолет опоздаем, - сказала Элли.
- По-моему, это твоя тетя и имела в виду, - сказал Сэм, когда они вышли из-за загородки.
Элли тихонько ойкнула, а Дана крепко обняла Куинн. И в тот же миг поняла, что с жизнью свободной художницы покончено.
Сэм повез Дану с девочками обратно домой. Небо еще было светлым, но на дорогу ложились густые тени.
- Почему ты передумала? - спросил он Дану.
- Из-за Куинн, - прошептала Дана. - Когда они открыли ее чемодан, у нее был такой взгляд...
- Но вас же пропустили.
- Да.
- Так почему ты изменила решение?
Дана уставилась в окошко. Уже темнело, и из леса к дороге выходили олени.