- А скажите, милые дамы, сколько вы уже выпили? - поинтересовался Рафаэль.
- Вечно ты все портишь. - Габриель бросила на брата убийственный взгляд.
- Ага, никакого чувства момента, - согласилась с ней Симона, потягивая шампанское. - М-м-м… замечательно. Лучше бы сам попробовал, чем ворчать.
Она вовсе не была пьяна. Если Рафаэль немного расслабится, то и она сможет это себе позволить, и тогда появится шанс, что вечер пройдет без кровопролития.
Губы Рафаэля сжались, когда он взял со стола третий бокал. Было видно, что он испытывает жажду и чертовски зол. Может, она слишком поспешно распорядилась отнести бутылку на кухню?
- Это любимый сорт Люка, - заметила Симона. - Тебе нравится?
- Супер, - коротко ответил Раф. - Но не думаю, что тебя интересует мое мнение.
- Решила выяснить. Так, на всякий случай. Мне часто приходится этим заниматься. Можно сказать, привычка.
- А чем, собственно, ты занимаешься, принцесса? Ну, кроме того, что отдаешь распоряжения, конечно.
Он опять нарывается. И плевать, что он прекрасен, как ангел.
- Да ничем особенным. - Она лениво махнула рукой. - Шатаюсь по окрестностям Кавернеса. Присматриваю за положением дел на виноградниках и в замке. В общем, занимаюсь маркетингом для одного из отделений компании Дювалье. Вот и все. Сущие пустяки.
- Ты еще подбираешь персонал, - напомнила Габриель.
Симона покачала головой:
- Это обязанность Люка.
- Но ведь это ты предложила, чтобы Жозе подыскали работу где-нибудь в другом месте.
- А… - Симона сделала глубокий вдох. - Это… Ну да.
Долгое молчание Рафаэля насторожило ее. Его пристальный взгляд - еще больше.
- Ты уволила Жозе? - Голос его был очень мягок. Слишком мягок. - Ты?
- Да. - Симона попыталась сохранить самообладание. Она уволила мать Рафа с должности, которую та занимала целых тридцать лет. Но у нее были на то серьезные причины. Рафаэль жил в Австралии и не мог понять, в каком положении оказалась бы Габи, став женой Люка, если бы Жозе осталась экономкой Кавернеса. - Я.
- Почему?
Этот вопрос требовал продуманного ответа. Несмотря на то, что Раф уже несколько лет не поддерживал никаких отношений с Жозе, критиковать его мать неразумно.
- Потому что я хотела, чтобы она уехала из Кавернеса.
- Почему?
- Может, нам стоит закрыть эту тему?
- Слишком поздно. Мы ее уже открыли. Так почему ты уволила Жозе?
- Потому что настало время, - отчеканила Симона, проклиная его за то, что он требует правды, а ей очень трудно объяснить ему все. - Потому что я не собиралась спокойно сидеть и смотреть, как она будет отравлять жизнь Люку и Габриель. И потому, - она гордо вздернула подбородок, - что в моих силах было сделать это.
Рафаэль залпом осушил бокал. Он выглядел так, будто ему пришлось проглотить горькое лекарство, а не великолепное шампанское.
- Хорошо, - мрачно произнес он.
- Что? - недоуменно переспросила Симона.
- Я бы сделал то же самое.
Он?..
- Что?
- Ты слышала.
- Да, но… - Неужели он действительно одобрил ее поступок? - Это что, комплимент?
- Не знаю. - Рафаэль покусывал нижнюю губу. - Возможно. Чертовски трудно произнести это вслух.
- Думаю, не так уж трудно, - проговорила она. И с быстрой вызывающей улыбкой добавила: - Так, значит, мы друзья?
- Нет, это всего лишь означает, что у нас есть общий враг и ты произвела на меня впечатление своей решительной безжалостностью.
Ей показалось или в его глазах мелькнула тень улыбки?
- У меня был хороший учитель, - призналась она. - Он научил меня защищать тех, кого я люблю. Возможно, я не всегда быстро учусь, но этот урок усвоила.
- Жозе, кстати, не будет на свадьбе, - заметила Габриель, но ее нарочито небрежный тон все же не смог скрыть огорчения. - Она сказала, что не совсем оправилась после пневмонии и не отважится на такое далекое путешествие.
- Разве ты не этого хотела? - удивилась Симона. - Я считала, ты специально решила устроить свадьбу здесь, чтобы обойтись без нее.
- Ну, это только одна из причин. Но не единственная. К тому же потом я передумала.
- Напрасно, - жестко бросил Рафаэль. Да, он умеет любить, но Симоне не надо напоминать, что он умеет и ненавидеть.
- Загляните к ней, возвращаясь из свадебного путешествия, - посоветовала Симона. - Может, пожив отдельно, она сумеет наконец признать, что вы…
- Неужели тот, кто учил тебя защищать тех, кого ты любишь, не учил тебя не верить сказкам? - пробормотал Раф.
- Да, но, похоже, это так и не прижилось. В отличие от своего учителя, я верю в прощение и искупление. Я верю, что с некоторыми усилиями с обеих сторон нормальные отношения могут быть восстановлены.
- Оптимистка.
- Трус.
- О боже, - вздохнула Габриель.
- Еще вина? - В дверях появился Иниго с тремя бутылками в руках. Он посмотрел на пустой бокал Рафа. - Ну, кто тут страдает от жажды? - И, понизив голос, обратился к Симоне: - Наш повар хочет сделать вам одно предложение. Когда вы найдете время?
- Может быть, позже.
- Я спешу, - заявил Иниго, сверкнув белозубой улыбкой. - Мне нужно вернуться на кухню, присмотреть за моим шампанским. - Он показал на маленький медный колокольчик, стоявший на краю стола. - Звякните, когда закончите.
- Я пойду с вами, - вдруг заторопилась Габриель. - Мне необходимо кое-что уточнить насчет меню.
- По-моему, ты говорила, что вроде как потеряла способность делать выбор, - попробовала остановить ее Симона.
- Но сейчас она вроде как вернулась. Хотя выбор вина я все равно оставляю за вами. Только вот… пожалуйста, без драки, ребята. Договорились? - И, бросив на брата убийственный взгляд, Габриель последовала за Иниго.
После ее ухода за столом воцарилось молчание. Симона осталась один на один с мужчиной, которому когда-то отдала свое сердце, и вся бравада покинула ее.
- Продолжим разговор? - поинтересовалась она наконец. - Или просто выпьем?
Рафаэль молча взял бутылку белого вина и наполнил бокалы на четверть. Хороший ответ.
Симона отпила немного и сосредоточила все внимание на напитке. То же самое сделал и Рафаэль.
- Слишком легкое? - спросила она.
Он кивнул и налил из следующей бутылки.
Это вино было более плотным, с мягким фруктовым послевкусием.
- Приятное… - пробормотала Симона. Рафаэль не сказал ничего, наливая вино из последней, третьей, бутылки.
Это было еще одно очень хорошее вино. Немного крепкое. Легкая острая нотка. Приятное послевкусие. Но все же она выбрала именно второе.
- Ну, так какое, принцесса?
- Мне нравится, когда ты называешь меня принцессой, - проговорила Симона лениво. - Этакая милая дерзость. - Она отпила еще глоток.
- Какое? - повторил он сухо.
- Второе.
Рафаэль кивнул и отставил бутылку в сторону. Согласен ли он с ее выбором, можно было только догадываться. Возможно, ему просто хотелось поскорее покончить с этим и уйти. Кстати, идея не так уж плоха.
Его рука потянулась к бутылке красного вина. "Слезы ангела". Название, пробуждающее воспоминания Прекрасный насыщенный цвет. Симона понюхала, сделала глоток. Потом другой. Вино было изумительное.
- О да, Люку это точно понравится.
- А тебе? - Рафаэль едва прикоснулся к своему бокалу. Его взгляд не отрывался от ее лица. - Тебе понравилось?
- Тебе правда это интересно?
Он отвел взгляд в сторону:
- Нет.
Опять наступило молчание. Оба сожалели о том, что могло бы быть, но не было.
- Оно превосходно, - сказала Симона едва слышно. - Так же как и ты.
Рафаэль вздрогнул, словно она ударила его.
- Скажи Габриель, что мне пришлось уйти. - Его голос звучал хрипло, словно он сорвал его. - Скажи, мне очень жаль, но… в общем, скажи, что в день свадьбы все будет в порядке.
- Скажу… - Опустив глаза, Симона смотрела на темную, мерцающую жидкость в бокале. Перед глазами все расплывалось. Слезы подступали. Ее слезы.
- Симона… - Как только он произнес ее имя, она ощутила боль и наслаждение одновременно. - Я рад, что тебе понравилось вино.
Она дала волю слезам, как только стихли его шаги.
Глава 3
- Господи, Раф, ну как можно быть таким ослом?!
Рафаэль поднял голову и, прищурившись, наградил сестру хмурым взглядом. Он сидел за рабочим столом, заваленным бумагами, а Габриель уже полчаса пыталась выяснить, почему он так повел себя с Симоной. Рафаэль совершенно не хотел обсуждать эту тему, но ведь настырная сестрица все равно докопается до истины.
- Ты заставляешь Симону чувствовать себя нежеланной гостьей.
- Она и есть нежеланная гостья.
- Она моя подруга. И сестра моего жениха. А значит, скоро станет членом нашей семьи. - Он поморщился. - Ну скажи мне, Раф, что ты собираешься делать на Рождество, когда мы опять соберемся все вместе? Или когда тебя пригласят на крестины?
- Какие крестины? - Его взгляд опустился на ее живот. Его собственный живот мгновенно сжался. Кавернес был жесток к своим детям. Ко всем детям. Оставалось только надеяться, что к этому ребенку судьба будет более благосклонна. - Ты что?..
- Нет еще, - хмыкнула его сестра. - Но когда-нибудь это произойдет, и я хочу, чтобы у моих детей был дядя.
- Может, нам стоит отложить дискуссию до тех пор, пока ты ими не обзаведешься?
Габриель свирепо посмотрела на брата:
- Ты и Симона - два самых близких мне человека. Неужели ты не можешь и пяти минут спокойно простоять рядом с ней?
- Пять минут - это не так уж мало, - возразил Рафаэль.
Особенно если мужчина разрывается между двумя желаниями: схватить женщину и, сорвав с нее одежду, немедленно овладеть ею или схватить, сорвать одежду, бросить на постель и как следует выпороть за то, что она причинила ему такую боль. Но и в том и в другом случае раздеть ее необходимо.
- Неужели ты просто не можешь…
- Нет, - прервал он сестру тихим голосом, в котором тем не менее прозвучало предупреждение. - Не могу.
- Почему? Почему бы тебе, к примеру, не показать Симоне виноградник? Ей было бы очень интересно посмотреть. Но сколько я ее ни приглашала, она все время отказывается.
- Умная женщина.
- Да, умная. А еще красивая, великодушная, добрая и к тому же единственная женщина, которая тебя по-настоящему любит. Вот почему я считаю тебя ослом.
- Ты только за этим сюда пришла?
- Да. Но нам бы не понадобилось тратить столько времени на этот разговор, если бы ты проявил хоть немного здравого смысла. Ты заявил, что я зациклилась на прошлом, когда я сказала, что хочу вернуться во Францию. Ты твердил, что я сошла с ума, если собираюсь повидаться с Жозе. Ну, может, я действительно сумасшедшая, поскольку вообразила, что Жозе мечтает со мной встретиться, но я по крайней мере попыталась сделать шаг навстречу. А теперь я выхожу замуж за человека, которого давно люблю и Симона, моя лучшая подруга, становится моей свояченицей. Но это во все не значит, что я застряла в прошлом, Раф. Я не из тех, кто боится оглянуться назад только потому, что там было слишком много боли, с которой трудно справиться. - Глаза Габриель молили о прощении. Ее слова резали по живому. - А вот ты такой, Рафаэль.
Когда Рафаэль работал, он вкладывал в работу все силы. Когда его тяготили проблемы, работа, казалось, шла еще лучше. После разговора с Габриель он вышел из дома, взял "тойоту" с прицепом, топор и отправился рубить высохшие и опасно накренившиеся деревья. Кроме того, Раф захватил кусачки и проволоку на случай, если понадобится отремонтировать изгородь. Ему предстояло основательно потрудиться, чтобы сделать все за один день…
Как кому-то может прийти в голову оглядываться на такое детство, какое было у него? На мать, которая воспитывала их с помощью розги, кожаной плетки да, собственно, всего, что попадалось ей под руку. Настроение Жозе менялось с быстротой молнии - от полного равнодушия до гневных воплей, но никогда, никогда в ее глазах не было видно ничего, хоть отдаленно напоминающего любовь к детям. Габриель она еще как-то терпела, а вот ее отношение к сыну оставалось неизменным и совершенно определенным.
Она ненавидела его.
Рафаэль горько улыбнулся. Прошли годы, и ненависть стала взаимной.
Он вогнал топор глубоко в древесину. Дерево было огромное. Потребуется немало времени, чтобы его свалить.
Вот и хорошо.
Физические упражнения очень полезны, если надо снять накопившееся напряжение. Что же касается того, что он боится вернуться в то время, когда был с Симоной…
Раф подошел к джипу, просунул руку в окно, взял сотовый и набрал номер гостиницы. Когда Сара ответила, он попросил соединить его с номером Симоны.
- Сейчас я валю деревья, - сказал Раф, услышав ее голос. - Потом починю изгородь. А потом покажу тебе виноградник. Я буду невыносим. Со мной будет трудно разговаривать. Но ровно в четыре я жду тебя возле винодельни.
Последовала пауза. Затем Симона ответила:
- Я приду, - и повесила трубку.
* * *
Габриель едва не лопнула от смеха, когда подруга передала ей слово в слово разговор с Рафаэлем.
- Прекрати, - взмолилась Симона. - Разве я смеялась над тобой, когда ты просто с ума сходила, так как тебе не терпелось поскорее увидеть Люка? Нет. Я проявила сочувствие.
- Я тебе тоже сочувствую. - И Габриель, не удержавшись, снова захохотала. - Господи, ну какой же он все-таки болван! Ну а у тебя-то есть план?
- Я работаю над этим. - Симона откинулась на спинку кровати. - Похоже, Рафаэль может общаться со мной, только постоянно отпуская колкости. Я была очень терпелива с ним, Габи. Правда. Очень терпелива. Но надо же его как-то остановить.
- О да. - Габриель пыталась быть серьезной, но уже через секунду упала на кровать, давясь от смеха.
- Прекрати. - Симона пнула ее ногой. - Мне нужно, чтобы ты сосредоточилась. Помоги составить план.
Габриель вытерла выступившие на глазах слезы и снова села.
- Ладно, - начала она. - Что там у тебя в разработке? Соблазнение? Обольщение? Приручение?
- Нет. Это он воспримет как угрозу. И начнет обороняться. А нам этого не надо.
- Да, этого нам не надо. - Габриель сосредоточенно барабанила пальцами по покрывалу. - А почему бы тебе, к примеру, не изобразить из себя страдалицу? Он сразу бросится на помощь.
- Не бросится, - отрезала Симона. - К тому же для того, чтобы получилось убедительно, нужно придумать причину страдания. И вообще, мне эта роль не нравится.
Габриель улыбнулась. Симона неодобрительно покосилась на нее:
- Слабой я выглядеть не хочу, а он должен увидеть во мне не врага, а союзника.
- Союз - вещь хорошая, - задумчиво проговорила Габриель. - И кто же ваш общий враг?
- Ну, если оставить в стороне Жозе, которая уже начинает подумывать, как ей наладить с вами отношения и, таким образом, избавиться от статуса врага, то, похоже, у нас его нет.
- А как насчет общих целей?
- Я думаю, что общей целью может стать желание сделать день свадьбы одним из лучших дней в твоей жизни. Я хотела бы спросить тебя… - Симона сделала паузу, чтобы точнее подобрать слова. - Раф не возражает, чтобы ты породнилась с семьей Дювалье?
Габриель покачала головой:
- Он, конечно, так же, как и я, знает, что впереди нас могут ожидать проблемы и что не все одобряют наш союз. Но Раф поддерживает меня, поскольку не сомневается, что я выхожу за человека, которого люблю. Возможно, ему не очень по душе, что ты станешь его родственницей, но мое решение выйти замуж за Люка он полностью одобряет. Может, он и болван, - продолжала Габриель, скорчив рожицу, - но он мой болван и желает мне только добра. Я думаю, его приглашение на виноградник следует считать попыткой заключить мир. Как у вас все получится - это уже другой вопрос.
Симона потерла пальцами виски. У нее были бессонная ночь и суматошный день, а теперь требовалось разработать план, как поладить с Рафаэлем и не причинить боль собственному сердцу.
- Он очень внимателен к тем, кто попал в беду, - снова заладила свое Габриель. - Стремление защитить присуще ему с детства. Если бы ты…
- Нет, - отказалась Симона.
Она не могла использовать эту сторону характера Рафаэля, потому что когда-то полюбила его именно за это.
К четырем часам деревья были повалены, изгородь восстановлена, и Рафаэль ужасно жалел, что не захватил с собой пилу. Топор затупился, плечи болели, а облегчение, о котором он мечтал, так и не наступило. Он ощущал усталость и раздражение и совершенно не понимал, почему сестренка все время подстраивает так, чтобы он остался с Симоной наедине.
Ему хотелось принять душ и выпить холодного пива. И заодно забыть, что он обещал показать Симоне виноградник, который восстановил, можно сказать, с нуля.
А еще хотелось женщину, раскованную и жаждущую, с которой он мог бы расслабиться, а потом уйти, сохранив свое сердце нетронутым.
Но не Симону, чувственную и бесстрашную.
Не Симону!
Выругавшись сквозь зубы, Рафаэль погрузил в прицеп инструменты и завел мотор. Если повезет и она опоздает, он еще успеет смыть с себя грязь.
Серебристый "ауди" виднелся на парковочном пятачке.
Темноволосая прелестница в сарафане без бретелек стояла, прислонясь к двери винодельни.
Лучше бы ее здесь не было.
- Деревья? - поинтересовалась она, когда Раф вышел из машины.
- И изгородь. - Он посмотрел на свою рубашку, всю в листьях и щепках. Может, и так сойдет, но здесь есть кран, раковина, а в джипе лежит запасная рубашка. Раф вытащил рубашку и направился к дверям винодельни. - Давай зайдем.
Симона вошла в серое здание с зеленоватой крышей из гофрированного металла. Конечно, здесь не было и намека на старину, чем отличалась винодельня Кавернеса. А вот деревянный интерьер дегустационного зала обладал определенным грубоватым очарованием.
- Дай мне время смыть с себя грязь, а потом я тебе тут все покажу, - сказал Рафаэль, направляясь к раковине позади бара и на ходу стаскивая с себя майку.
- Конечно, - согласилась она.
Симона невольно залюбовалась его телом - сильным, поджарым, с рельефными мышцами, которые будут заметны под любым слоем грязи. А потрясающие синие глаза придавали его внешности дополнительное очарование. Грязный или чистый, Рафаэль был потрясающим мужчиной.
Но не только это делало Рафа невероятно привлекательным. Нельзя было не заметить его доброту, эмоциональность, вечное желание защитить обиженного, стремление к успеху, граничащее с одержимостью… Да, любой женщине нелегко забыть время, проведенное с ним.
Она так и не смогла.
Симона попыталась сделать глубокий вдох и отвести глаза в сторону. Однако это было трудно. Наконец, справившись с дыханием, она произнесла:
- Твоя спина…
Рафаэль замер, но не обернулся.
- Тебе что, не нравится тату? - спросил он.
- Нет. Сделано здорово. Вот только сами слова… "Никогда не оглядывайся".
Только умывшись и взяв полотенце, он повернулся к ней:
- А что слова?