- Они кажутся такими… - Как объяснить впечатление от этих суровых слов, словно впечатавшихся в его спину? - Одинокими. Наверное, все же есть что-то, о чем стоит помнить. - Девочка и красивый мальчик чуть постарше, положивший ей в туфельку лягушку, для которой она потом сделала в саду домик… Первый поцелуй - слаще, чем солнечный свет… Первое объятие… Симона попыталась заглянуть ему в глаза. - Ведь есть же?
Он не ответил. Отвернулся и надел чистую майку.
- Когда ты сделал тату? - спросила Симона.
Рафаэль долго молчал. Наконец на лице его появилась странная улыбка, а взгляд, насмешливый и горький, встретился с ее взглядом.
- Когда я впервые приехал в Австралию. После того, как мы с тобой расстались.
- Хм… - Возмущению ее не было предела. Оказывается, это она ответственна за ту боль, которую ему пришлось испытать. И за тату тоже. - Ну да, конечно. Я всего лишь проплакала шесть месяцев. А следующие шесть проклинала тебя. Но я ничего не забыла и до сих пор храню воспоминания. Может, это вообще характерно для женщин?
- А может, это зависит от силы чувства?
- Не рассчитывай, что я с тобой соглашусь, - бросила она жестко. Как он посмел назвать ее любовь минутной прихотью? Как он посмел представить ее злодейкой? - Ты хочешь забыть прошлое, Рафаэль? Отлично. - Симона приблизилась к нему. - Ты хочешь жить настоящим и смотреть в будущее? Отлично. Вот мы и здесь. Давай показывай свой чертов виноградник!
- Осторожнее, Симона. - Его глаза сузились, он сжал зубы. - Женщине не стоит ругаться.
- Если в твоей памяти хоть что-то сохранилось, ты должен помнить, что я всегда испытывала особенное удовольствие, когда вела себя не как леди. Тебе нужен еще пример?
- Что ты собираешься делать, принцесса? - Они стояли почти вплотную друг к другу. - Ударить меня?
- О нет. - Если честно, ей хотелось именно этого. - Ты получил от меня достаточно тумаков в детстве. А может, и нет… Но сейчас я хочу привести другой пример. - Она положила руку ему на грудь, потом обхватила его за шею и прикоснулась губами к подбородку. Очень нежно. - Ты думаешь, я не любила тебя? - Еще один поцелуй достался этому упрямому подбородку, а затем губы Симоны мягко скользнули к краю его рта. - Ты думаешь, твои чувства были сильнее? И ты единственный, кто страдал? - Рафаэль судорожно втянул в себя воздух. - Ты не прав, - прошептала она, прильнув к его губам.
Губы Рафаэля были теплыми и твердыми. Плотно сжатыми. И солоноватыми. Симона почувствовала, как дрожь пробежала по его телу, но он так и не ответил на поцелуй. Она начала отстраняться. Эксперимент закончен. Эксперимент провалился.
И тут руки Рафа обхватили ее лицо, его губы приоткрылись, прижимаясь к ее губам, барьеры рухнули, и все вокруг них закружилось.
Как она была беспечна! Как чертовски беспечна! Впрочем, она всегда была такой, особенно когда дело доходило до занятий любовью. Теперь Рафаэль требовал продолжения.
Желание, неукротимое, необузданное, сжигало его, а близость Симоны побуждала к действию; ее аромат окутал его, затуманивая сознание. Тело просто молило о большем.
- Помни меня, - прошептала она. - Помни это.
Рана на сердце Рафа открылась.
Он выругался и отпрянул от нее. Отказываясь от воспоминаний. И от поцелуя. Рафаэль отвернулся и направился к раковине, чтобы ополоснуть холодной водой лицо. Ему удалось справиться с собой. Старая боль была спрятана, но теперь Симона знает, что она есть, и он проклинал себя за то, что невольно посвятил ее в свою тайну.
Рафаэль вытер лицо полотенцем и посмотрел на Симону.
Она выглядела потрясенной. Растерянной. Почти убитой. Совсем не похожей на спокойную и собранную владелицу Империи шампанских вин Дювалье.
- Наверное, это была не слишком хорошая идея, - пробормотала она, запинаясь.
- Не слишком, - согласился он. - Черт возьми, Симона! - Голос его звучал хрипло и напряженно. - Что ты, в конце концов, хочешь от меня? Ты предлагала дружбу, соглашение или что-то там еще. Я сделал все возможное, но это… это не дружба! Это война!
Симона поняла, что у нее ничего не получилось, раньше, чем он. Лучше бы она не приходила сюда. Лучше бы она не целовала его.
- Ты сам хотел войны, солдат, - попыталась защититься она. - Я только подыграла тебе.
- Я не хотел войны. - В его голосе была боль. - Я хотел… другого. Бог знает чего, но чего-то такого, что устроило бы Габи и детей.
Симона ошеломленно посмотрела на него:
- Каких детей?
- Детей Габи.
- Она беременна?
- Нет.
Симона не была пьяна. Она не брала в рот ни капли. Но она никак не могла понять, о чем идет речь.
- Думаешь, настанет такой день, когда мы с тобой сможем нормально общаться?
- Работай над этим, принцесса.
- Тебе это тоже не помешало бы.
- Я стараюсь. Если и ты, со своей стороны, поспособствуешь, это очень даже поможет. Или ты хочешь, чтобы мы выглядели врагами на свадьбе?
- Нет. Но…
- Стоп! - Он поднял руку. - Я тоже не хочу. Поэтому мы попробуем начать заново. Здесь и сейчас. Скажи, ты все еще хочешь увидеть виноградник?
- Да… Нет, если…
- Перестань! - Он был явно раздражен. - Должно быть, в старости ты станешь каждое свое слово подкреплять множеством аргументов и превратишься в ужасную зануду.
В старости? Ей всего двадцать шесть!
- Я думаю, это все же лучше, чем быть тираном.
Он послал ей лучезарную улыбку:
- Уж ты тираном точно не будешь.
Тело Симоны, помимо ее воли, отреагировало на его улыбку. А Рафаэль продолжал:
- Ради Габриель давай представим, что у нас все же есть какой-то шанс. За двадцать минут я покажу тебе винодельню. Еще за двадцать проведу экскурсию по винограднику. После чего отвезу тебя на холм и продемонстрирую вид сверху. За этот час мы попытаемся найти основу для наших отношений. Думаешь, это будет очень трудно?
- Ты прав, - сказала Симона. - Нужно найти какой-то выход. Никаких прикосновений. Никаких разговоров о прошлом. Никаких оскорбительных комментариев. Никаких проблем. - А ей необходимо перестать думать об этом разрывающем сердце тату.
- Есть у тебя что-нибудь выпить? - спросила она.
- Следуй за мной.
Раф показал ей цех, где отжимали виноград. Погреб располагался сразу за цехом и мало чем отличался от хранилищ в Кавернесе. Температура строго контролировалась, бочки стояли аккуратными рядами, светлые, как песок, и совершенно новые.
Он заметил, как Симона нахмурилась, и пожал плечами. Выдержанные дубовые бочки в Австралии - редкость, и хозяева ни за что с ними не расстались бы. Импортировать их тоже невозможно. Так что ему пришлось купить новые.
Симона задала несколько технических вопросов. Рафаэль ответил на них, стараясь сохранять дистанцию по крайней мере в три метра.
Если не считать обоюдной дрожи желания, ее жадных глаз и его предупреждающих взглядов, все шло отлично.
Через тридцать девять минут они вышли из винодельни.
Симона с трудом забралась в джип Рафаэля, поскольку сарафанчик ее был очень коротким. Подол задрался чуть ли не до трусиков, пока она устраивалась на сиденье. Руки Рафаэля стиснули руль, костяшки пальцев побелели. Он нахмурился и отвел глаза:
- Одерни платье.
Она покраснела и тщетно попыталась натянуть юбку на колени.
Он нажал на педаль газа. Сейчас между ними было меньше трех метров. Симона старалась отогнать эротические фантазии, которые немедленно появились в голове. Ответы Рафаэля становились все короче, а скоро закончились и ее вопросы.
Да, решетка сделана по его эскизам. Он хотел, чтобы лозы получали максимум света и лучше обдувались ветром. Да, высажены растения для отпугивания вредных насекомых. И божьи коровки тоже помогают сдерживать размножение вредителей.
Да, в конце сезона он устраивает хороший душ для всего виноградника и смывает божьих коровок. Но сразу же после сбора урожая выпускает новых.
Он показал ей пруд. Там поселились с полдюжины уток и пара черных лебедей.
Да, утки здесь для того, чтобы червяков не было слишком много.
Нет, у них нет имен. И у лебедей тоже.
Они остановились на вершине холма, откуда был виден весь виноградник. Минуты шли, молчание становилось невыносимым, напряжение нарастало.
- Который час? - наконец спросила она.
- Четыре сорок восемь.
Сорок восемь минут в компании друг друга и без кровопролития - это гигантское достижение.
Рафаэль выжидал, пока Симона устраивалась в машине и поправляла юбку.
- Все нормально, - сказала она. - Можешь садиться. - И подарила ему сияющую беззаботную улыбку в ответ на его косой взгляд.
Машина взяла резкий старт и помчалась по грунтовой дороге, явно торопясь закончить путешествие.
Не повернув головы, Рафаэль покосился на Симону. Затем немного снизил скорость.
- Я получил сегодня письмо, - бросил он. Она с любопытством посмотрела на него. - От Этьена де Морсе. В Пиренеях есть маленькое государство, а он, говорят, там король. Ты когда-нибудь слышала о нем?
- Да. Он был другом моего отца. Мы часто останавливались в его поместье, когда папа брал нас с собой в Испанию. Нам там очень нравилось. И мне, и Люку. - Симона нахмурилась, вдруг вспомнив выражение лица брата, когда он встретил Этьена де Морсе на аукционе. - Он был одним из тех, кто собирался купить виноградники Хаммершмидта. Так же как и Люк. Де Морсе тогда немыслимо взвинтил цены. А чего он хочет сейчас?
- Он хочет, чтобы я помог восстановить виноградник в его поместье. Надо сказать, де Морсе не так уж мало знает обо мне и о моей работе здесь, в Австралии. Не могу понять, от кого он вообще услышал мое имя.
Симона покачала головой:
- Не от меня, во всяком случае. Я с ним не виделась уже несколько лет. Он приезжал на похороны отца, участвовал в аукционе. Потом разговаривал с Люком. - Она видела их издалека. Они напоминали двух львов, готовых вцепиться друг другу в глотку. Габриель там тоже была. Но она быстро ушла. - Может, Люк упомянул о тебе? В общем, я не знаю, как ты попал в поле его зрения, однако не сомневаюсь, что это довольно выгодное дело. Я говорю не только о деньгах. Этьен де Морсе - очень влиятельный человек. Восстановив его виноградник, ты приобретешь известность в Европе. О тебе сразу заговорят как об одном из самых лучших виноградарей.
Рафаэль забарабанил пальцами по рулю. Какое-то время он молча смотрел на дорогу. Потом сказал:
- Де Морсе сейчас в Сиднее. Он хочет встретиться со мной и осмотреть здешний виноградник.
- На твоем месте я бы с ним встретилась.
- Я тоже так считаю, - откликнулся Рафаэль. - А что представляет собой его королевство?
- Мараси? Маленький клочок земли. Довольно дикий.
- Чем они там занимаются?
- Не виноградом, конечно. Территория Мараси - своеобразная нейтральная зона. Неофициальные встречи политиков часто проходят именно там. Отец как-то говорил, что без дипломатии де Морсе многие проблемы остались бы нерешенными.
Через несколько минут они подъехали к винодельне.
- Спасибо за экскурсию, - вежливо поблагодарила Симона.
- Спасибо за информацию.
Оба старались держаться как цивилизованные люди. Рафаэль не смотрел на Симону, хотя ему ужасно хотелось затащить ее в постель или придушить. Или и то и другое. Было ясно, что им пора прощаться.
- Итак… увидимся на свадьбе, - сказала она, выйдя из машины и собираясь закрыть дверцу.
- Жду с нетерпением.
Лжец! Взгляд, которым Раф наградил ее, дал ей понять, как нелегко ему будет справиться с собой.
- Играй свою роль, Симона, а я буду играть свою, - пробормотал он. - Это все, о чем я тебя прошу.
- Согласна, - улыбнулась она, пряча за сияющей улыбкой сводящие ее с ума эмоции, среди которых не последней была злость. - Я полностью поддерживаю наше перемирие на день свадьбы. Но с одним условием.
Синие глаза Рафаэля потемнели.
- Я же не ставлю никаких условий.
Симона одарила его еще одной улыбкой:
- Я буду соблюдать нашу договоренность во время свадебной церемонии и на приеме, причем по своей воле, а вовсе не потому, что ты просишь меня об этом. Но после… Не думай, что я собираюсь молча сносить все твои "милые" советы.
- С тобой не соскучишься.
Следует обойтись с ним помягче. Хотя бы сейчас.
- Так же как и с тобой. Почему бы это, не знаешь?
- Захлопни дверцу, Симона.
- Сейчас. - Ему нужно еще кое-что объяснить. Он и сам, черт возьми, мог бы догадаться, если бы разрешил себе помнить прошлое. - Габриель и Люку хорошо вместе, Раф. И я хочу, чтобы их брак был удачным. Требования империи Дювалье могут быть очень жесткими, но и я, и Люк знаем это. И мы позаботимся, чтобы они не обрушились на Габриель. Всю жизнь и я, и Люк будем стараться защитить твою сестру.
Он кивнул и отвел глаза в сторону. Его губы сжались.
- Я не сомневаюсь.
Симона отступила назад и захлопнула дверцу. Она не удосужилась помахать ему вслед.
Поскольку знала: Раф не обернется.
Глава 4
Габриель стучала вилкой по тарелке, на которой дымились запеченная морковь и зеленый горошек. Ее широко открытые глаза с ужасом смотрели на Рафаэля, словно у того вдруг выросли рога и хвост.
- Этьен де Морсе приедет сюда? - спросила она с плохо скрытой паникой.
- Да. Завтра. - Рафаэль с удивлением взглянул на сестру. - Это что, проблема?
- Чего он хочет?
- Он планирует осмотреть мой виноградник, а потом обсудить проект восстановления виноградника в Мараси.
- Раф, пожалуйста… - Ее голос дрогнул. - Ты не можешь сотрудничать с этим человеком. Отмени встречу. Скажи ему, что ты занят, что у тебя дела, что еще не все готово к свадьбе.
- Да все давно готово. Кроме того, он глава государства. Нельзя просто так взять и отменить аудиенцию у персоны столь высокого ранга.
- Ты имеешь право делать все, что угодно, - выпалила Габриель с неожиданной злостью.
- Что происходит, Габи? - сухо поинтересовался Рафаэль. - Что ты имеешь против него?
- Ничего, - буркнула она быстро, словно только сейчас осознала, насколько странной выглядит ее реакция. - Ничего, кроме того, что я с ним знакома и он мне не нравится. Не стоит тебе иметь с ним какие-то дела. - Габриель сжала губы. - Это нечестный человек.
- То есть?
- Раф, пожалуйста! - Она снова взяла вилку, и он увидел, как дрожит ее рука. Положив вилку, она сжала кулак, так что побелели костяшки пальцев. - Я не хочу вмешиваться, но скажи ему, чтобы он не приезжал. Сейчас неподходящее время. Свадьба совсем скоро. Люка не будет еще два дня. И я просто не в состоянии целых два дня думать об этом проклятом де Морсе. - Ее лицо было бледным как полотно. - Пожалуйста!
- Хорошо. Я перенесу встречу. Но потом… потом ты объяснишь, что все это значит.
Габриель отвела глаза, но Рафаэль все же успел заметить их выражение - смесь непереносимой боли, страха и детской непокорности. Ему был знаком этот взгляд. Такой был и у него в детстве. Но он не предполагал, что увидит его опять.
- Скажи мне, что не так, - произнес он на языке их юности, на диалекте Кавернеса. - Скажи мне, что не так, и я это исправлю.
- Но ты не сможешь исправить это. - Габриель встала. - Да и никто не смог бы. Просто не позволяй ему приезжать сюда, Раф. Прошу тебя.
Обед был забыт. Рафаэль поднялся, обошел стол и обнял сестру.
- Ш-ш-ш, милая, - говорил он, покачиваясь из стороны в сторону, словно убаюкивая ее. - Все будет хорошо. Я не позволю ему приехать сюда. Только скажи, почему?
- Я не могу. - Ее руки сжали его плечи, она всхлипнула. - Не могу…
Утро торжественного дня выдалось теплое и ясное, и Симона была довольна, что оставила дверь в сад открытой и отодвинула занавеску, позволив раннему утреннему ветерку прогнать остатки беспокойного сна. Габриель с каждым днем становилась все более замкнутой и встревоженной, и Симона ничего не могла с этим поделать. Но как только прибыл Люк, напряженное беспокойство Габи сменилось обычным предсвадебным возбуждением.
Рафаэль, похоже, намеренно избегал встреч с ней в последнее время, из-за чего нервы Симоны были натянуты не меньше, чем нервы невесты. Неужели ему не известно, что отсутствие общения только усиливает желание?
Неужели он не понимает, что, не видя его, она сходит с ума? Неужели до него не доходит, что ужин для четверых - Люка, Габи, Рафа и Симоны - только способствовал бы тому, чтобы день свадьбы прошел спокойно? Вместо этого он затащил Люка к себе на виноградник, оставив ее и Габриель в отеле, можно сказать, вариться в собственном соку.
Эти нелегкие мысли занимали ее почти все утро.
Скоро она закажет себе кофе, а потом узнает, не проснулась ли невеста. А пока Симона сидела в саду, вдыхая аромат жасмина.
Она выдержит.
Не имеет значения, какое настроение будет сегодня у Рафаэля или у нее, она выдержит. Иначе она себе никогда этого не простит.
Она сможет контролировать свои чувства. Нужно всего лишь совершить что-нибудь из ряда вон выходящее, тем самым довести эмоции до предела, а потом успокоиться. Может, заказать затяжной прыжок с парашютом? Или купание в заливе, кишащем акулами? Интересно, далеко ли отсюда море?
Симона вошла в номер и заглянула в туристический буклет. Море находилось в нескольких часах езды, и никаких акул там не было.
Ладно, тогда придется изобрести что-нибудь другое… Лошадь, к примеру. Горячий жеребец, не желающий ходить под седлом. Дикое прекрасное животное, не подчиняющееся навязанным ему правилам. Что, если полностью довериться коню, забыв про поводья? Только сначала он должен подпустить тебя к себе, что маловероятно.
- Проклятые жеребцы, - пробормотала Симона. - Больше беспокойства, чем удовольствия.
Она выполнит сегодня свой долг. Всего один день. Это не убьет ее.
Но потом она снова выйдет на тропу войны.
- Твой брат уже с шести утра меряет шагами мою кухню, - доложил Рафаэль, когда Симона по просьбе Габриель позвонила на виноградник, чтобы узнать, как там Люк. - Я приготовил поросенка, бычью ножку и с полдюжины яиц, а он едва справился с одним тостом.
- Покажи ему свою винодельню, - предложила она.
- Уже показал.
- Я не видела тебя несколько дней, - сказала она. Гораздо легче быть смелой на расстоянии. - Иниго даже спрашивал, не специально ли ты меня избегаешь. Знаешь, люди замечают такие вещи. Похоже, у него сложилось впечатление, что ты меня боишься. Или вроде того. Просто позор! И это перед тем, как мы собираемся стать одной большой семьей.
Габриель, стоящая рядом, улыбнулась.
- Я не боюсь тебя, Симона, - возразил Рафаэль. - И не избегаю. К тому же мы заключили перемирие на сегодняшний день.
- О да, конечно. И оно закончится в полночь?
Молчание. Затем односложный ответ:
- Нет.
- Договорились. Ну а что ты собираешься делать с моим братом?
- Он сводит меня с ума - почти так же, как и ты.
- Займи его на винодельне.
- Уже занял. Мы протестировали молодое вино, разлили его по бочкам и дали ему название "Муки новобрачного". Это что-то!
- Люку лучше быть трезвым, Раф. Иначе вы оба мне за это заплатите.
- Можешь поверить, он трезв. Но что, черт возьми, я должен с ним делать еще целых шесть часов? Может, посоветуешь что-нибудь?