Моему недолгому блаженству пришел конец. Леди Треслин показала мне, сколь нелепо и наивно было надеяться на его продолжение.
* * *
Когда Элвиан уснула, я пошла в свою комнату и зажгла свечи на туалетном столе. Я посмотрела на себя в зеркало. Я выглядела очень хорошо, в этом не было сомнения. Хотя, впрочем, при свечах любая женщина выглядит привлекательной.
Блеск отразившихся в зеркале бриллиантов напомнил мне об увиденном мной лице в потайном окне солярия. Я решила убедиться, что это была Джилли, и отправилась к ней в комнату. Девочка лежала в кровати, но когда я тихонько окликнула ее, она села и воскликнула:
- Мадам! Я знала, что вы сегодня придете!
- Джилли, ты же прекрасно знаешь, кто перед тобой. - И зачем только я сказала эту глупость? Она кивнула. Я зажгла свечу и села на край кровати. Глаза Джилли остановились на моей брошке. Я дотронулась до нее и сказала:
- Она раньше принадлежала миссис ТреМеллин.
Джилли улыбнулась и снова кивнула.
- Джилли, - спросила я, - ты была сегодня в солярии во время бала?
Она опять кивнула головой.
- Скажи "да", Джилли.
- Да.
- Ты была там одна? Тебе не было страшно?
Она помотала головой и улыбнулась.
- А почему тебе не было страшно?
Она снова улыбнулась.
- Мне не было страшно, потому что…
- Потому что?..
- Потому, - сказала она.
- Джилли, - спросила я, - ты правда была там одна?
Она опять улыбнулась, но ничего не ответила. Я поняла, что ничего больше от нее добиться не удастся. Я поцеловала ее и вышла из комнаты.
* * *
Вернувшись к себе, я села у окна. Ночь была теплой, и я очень уютно себя чувствовала, завернувшись в свою плотную шелковую шаль. Мне были слышны прощальные разговоры гостей, рассаживающихся по каретам. И вдруг, после нескольких минут тишины внизу, послышался голос леди Треслин. Она говорила тихо, но с таким напряжением, что до меня отчетливо доносился каждый слог:
- Теперь уже недолго осталось ждать, Коннан, - сказала она. - Теперь уже совсем недолго.
На следующее утро, когда Китти принесла мне воду для умывания, она была не одна. С ней пришла Дейзи. Вид у обеих девиц был чрезвычайно возбужденный, и было ясно, что им не терпится поделиться со мной какой-то важной новостью.
- Доброе утро, мисс, - сказали они хором и продолжали так же, не желая уступать друг другу права сообщить мне эту новость. - Мисс, прошлой ночью или, скорее, сегодня утром!..
Наконец Китти выпалила, обогнав свою сестру:
- Сэру Томасу стало плохо по дороге домой. Пока они доехали до Треслин Холла, он уже умер. Прямо в карете.
Я была потрясена. Один из гостей Маунт Меллина умер, едва покинув эти стены! Это не была обычная смерть, я была уверена в этом.
И тут только я поняла, что эта новость могла означать для Маунт Меллина…
* * *
Сэра Томаса Треслина похоронили в первый день нового года. Целую неделю перед этим в доме царила мрачная атмосфера, тем более заметная, что она пришла на смену праздничному рождественскому настроению. Все украшения оставались на месте, потому что слуги во главе с миссис Полгри никак не могли решить, что хуже - снять их до положенного времени, то есть кануна крещения, или оставить, как того требует обычай, но тем самым проявить неуважение к памяти сэра Томаса.
Казалось, все в доме разделяли ощущение, что его смерть близко затронула всех нас, обитателей Маунт Меллина. Он умер по дороге от нас к себе домой, и наш стол был последним, за которым он вкушал угощение. В эти дни я еще раз убедилась в том, сколь суеверны корнуэлльцы и как серьезно они относятся ко всяким предзнаменованиям, в каждом стечении обстоятельств видя проявление каких-то сверхъестественных сил.
Коннан, который не участвовал в перешептываниях и разговорах на эту тему, выглядел рассеянным и погруженным в себя. Я редко видела его в эти дни, но, когда мы встречались, он едва замечал меня. Я поняла, что он занят мыслями о том, как повлияет смерть сэра Томаса на его собственную судьбу. Ведь если он и леди Треслин действительно были любовниками, с уходом сэра Томаса устранялось последнее препятствие к их союзу. Я была уверена, что об этом так или иначе думали все в доме, хотя вслух не говорил никто - возможно, благодаря запрету миссис Полгри, которая считала такие разговоры неприличными, пока тело сэра Томаса еще не было предано земле.
Как-то раз она пригласила меня к себе в комнату и угостила чаем, сдобренным виски, которое я подарила ей к Рождеству.
- Это ужасно, что сэр Томас умер в Рождество, - сказала она. - И ведь главное, наш дом был последним, где он гостил, и приготовленная мною еда - последней, которую он ел! С похоронами, по-моему, торопятся, вам не кажется, мисс?
- Семь дней, - сказала я.
- Могли бы и дольше его подержать, ведь зима на дворе.
- Наверное, им кажется, что чем скорее все это будет позади, тем скорее они оправятся от удара.
Миссис Полгри была шокирована моими словами. Она, видимо, считала, что неприлично стремиться поскорее оправиться от удара, нанесенного смертью члена семьи.
- Не знаю, не знаю, - произнесла она. - Ведь бывают случаи, когда людей еще живыми хоронят. Когда я была маленькая, в этих краях случилась эпидемия оспы. Все были так напуганы, что всех умерших хоронили сразу. Так потом говорили, что некоторых закопали живыми, просто они были без сознания.
- Ну уж в том, что сэр Томас действительно мертв, сомнений быть не может.
- Иногда человек кажется мертвым, а на деле-то он еще жив. Но, может, семь дней и правда достаточно, чтобы убедиться. Вы пойдете со мной на похороны, мисс?
- Я?
- А почему нет? Я думаю, мы должны оказать уважение памяти покойного.
- У меня нет траурного платья.
- Я найду для вас черную шляпку и дам креповую ленту на рукав. Этого будет достаточно, если мы только на кладбище пойдем. В церковь-то вам и не надо идти - она и так полна будет, ведь их друзья со всей округи съедутся.
Так было решено, что я пойду с миссис Полгри на кладбище.
* * *
Похороны сэра Томаса проходили с большой помпой, что было не удивительно, учитывая его положение в герцогстве. Сотни людей приехали проститься с ним, и мы с миссис Полгри, конечно, скромно держались поодаль, не смешиваясь с толпой этих важных дам и господ, одетых в траур.
Но и оттуда, где мы стояли, мне была хороша видна вдова - вся в черном, она была прекрасна, как всегда. Ее лицо в черной дымке траурной вуали было по-прежнему очаровательным, и, казалось, что черный цвет идет ей не меньше, чем лиловый, выбранный ей для рождественского бала. Ее движения были полны грации, а траурное платье изумительно подчеркивало стройную фигуру, делая ее еще более женственной и привлекательной, чем обычно.
Коннан был недалеко от нее, и я старалась прочитать выражение его лица, чтобы угадать его чувства. Но он их умело прятал, что, учитывая обстоятельства, было только к лучшему.
Я видела украшенный черными перьями катафалк и гроб, который несли шесть человек и который был накрыт темно-фиолетовой с черным пеленой, я видела корзины цветов и траурные букеты и одетых в черное гостей, вошедших вслед за гробом в церковь.
Потом, когда гроб опускали в могилу, дул холодный ветер, рассеявший лежавший перед этим туман, и зимнее солнце отражалось в позолоченных ручках и украшениях гроба, как бы провожая его в вечную тьму. В церковном дворе стояла тишина, прерываемая лишь криками чаек, похожими на плач ребенка.
Когда все кончилось, гости и с ними Коннан, Селестина и Питер вслед за вдовой поехали в Треслин Холл, мы же с миссис Полгри возвратились домой.
Она настояла на том, чтобы мы вместе выпили чаю в ее комнате. Ее глаза блестели, и я понимала, что она с трудом сдерживает себя, чтобы не заговорить о возможных последствиях происшедшего для Маунт Меллина. Но ее уважение к смерти было слишком велико, и она не сказала ни слова на эту тему.
* * *
Сэр Томас не был забыт. В последующие недели я не раз слышала его имя, упоминаемое слугами. Миссис Полгри не одобряла их пересудов и не участвовала в них, но и в ее глазах были заметны напряженное ожидание и беспокойство.
Дейзи и Китти, напротив, не считали нужным сдерживать свою страсть к досужим разговорам. Принося мне по очереди воду для умывания, они обычно задерживались, чтобы поговорить со мной. Мне было интересно, что говорят люди, но спрашивать об этом горничных я не хотела, поэтому выжидала, когда они сами мне что-нибудь скажут. И, конечно же, долго ждать мне не приходилось.
Однажды утром Дейзи объявила:
- Я вчера видела леди Треслин. Она не очень-то похожа на вдову, несмотря на траур.
- Это в каком смысле?
- Ой, не спрашивайте меня, мисс. Конечно, она была бледна и не улыбалась, но в ее лице было что-то такое… Ну, в общем, вы понимаете.
- Боюсь, что нет.
- Китти была со мной и тоже заметила. Как будто она ждет чего-то и рада, что ждать осталось недолго. Хотя все-таки целый год. Мне бы это показалось долго.
- Год? Год до чего? - спросила я, прекрасно, впрочем, зная, до чего должен пройти год.
Дейзи взглянула на меня и захихикала.
- Ведь им же не к лицу было бы сейчас часто видеться, разве не так, мисс? Как-никак умер-то он чуть не на пороге нашего дома. Можно даже подумать, что ему помогли на тот свет отправиться.
- Что за чепуха, Дейзи! Ну кто же мог это сделать?
- Вот это-то как раз и не узнаешь, пока не разберешься во всем.
Разговор принимал опасный оборот. Я посмотрела на часы и сказала, что уже поздно и мне пора одеваться.
Когда она ушла, я подумала: "Значит, о них говорят. И к тому же кое-кто думает, что сэру Томасу помогли умереть".
Интересно, смогут ли они соблюдать осторожность. Я вспомнила, как Филлида однажды сказала мне, что влюбленные ведут себя, как страусы, - они прячут голову в песок, думая, что если они никого не видят, то и их не видит никто.
Да, но ведь Коннан и леди Треслин не были молодыми, неопытными любовниками. Напротив, думала я с горечью, опыта у них хватает, и они знают людей, среди которых живут. Они будут очень осторожны.
Когда я в тот день как обычно гуляла по лесу, я вдруг услышала звук конских копыт неподалеку и затем голос леди Треслин:
- Коннан! О, Коннан!
Значит, они встречались… Да еще так близко от дома, что было совсем уж неразумно.
Мне было не видно их за деревьями, но до меня долетели обрывки их разговора.
- Линда! Тебе не нужно было приезжать сюда!
- Я знаю, знаю… - она понизила голос, и я не услышала конца фразы.
- И посылать записку было неосторожно, - сказал Коннан. Его мне было лучше слышно, может быть, потому, что я так хорошо знала все его интонации. - Твоего посланца ведь мог увидеть кто-то из моих слуг. Ты же знаешь, как они любят сплетничать.
- Я знаю, но…
- Когда ты получила это?
- Сегодня утром. Я не могла не показать тебе его.
- Это первое письмо?
- Нет, первое было два дня назад. Вот почему я должна была увидеть тебя, несмотря ни на что. Я боюсь, Коннан…
- Это просто чьи-то козни. Не обращай внимания, забудь об этом.
- Прочти его! - воскликнула она. - Ты только прочти и увидишь, почему я боюсь.
Наступила пауза, после которой Коннан медленно произнес:
- Понятно… Единственное, что можно сделать, это…
Конец фразы заглушили копыта лошадей и шуршащие под ними листья.
Через несколько секунд они могли проехать в двух шагах от меня. Я поспешила вглубь леса и потом домой. На душе у меня было очень неспокойно.
В тот же день Коннан уехал из Маунт Меллина.
- Его вызвали в Пензанс, - сказала мне миссис Полгри. - Какие-то дела в том поместье. Он сказал, что не знает, сколько ему придется там пробыть.
Я не могла отделаться от мысли, что его внезапный отъезд вызван тем письмом, которое показала ему леди Треслин, и ломала себе голову над тем, что в нем было написано.
* * *
Прошло несколько дней. Мы с Элвиан возобновили наши занятия в классной комнате, где к нам стала присоединяться Джилли. Я давала ей несложные задания, и она с явным удовольствием выполняла их - писала буквы на подносе с песком, рисовала, считала на счетах.
Элвиан сначала противилась визитам Джилли, но я внушала ей, что она должна проявлять сочувствие по отношению к тем, кто так или иначе обделен судьбой, и постепенно она свыклась с присутствием девочки на наших уроках.
Через неделю после отъезда Коннана, холодным февральским утром миссис Полгри вдруг вошла в классную комнату, держа в руке два почтовых конверта. Не извинившись за свое вторжение, она сказала:
- Я получила письмо от хозяина. Он хочет, чтобы вы с мисс Элвиан поехали к нему в Пензанс. Здесь и письмо для вас, в котором он, наверное, все объясняет.
Она протянула мне один из конвертов, и я надеялась, что она не заметила, как дрожали мой руки, когда я вскрыла его.
"Моя дорогая мисс Ли, - было написано в письме, - Мне придется пробыть здесь несколько недель, и я уверен, что вы согласитесь, что для Элвиан было бы желательно быть рядом со мной. В то же время я не хотел бы, чтобы она пропускала уроки, поэтому я прошу вас приехать вместе с ней с тем, чтобы провести здесь некоторое время.
Было бы хорошо, если бы вы могли выехать уже завтра. Распорядитесь, чтобы Билли Трехей отвез вас на станцию к поезду в 14.30.
Коннан ТреМеллин".
Я чувствовала, что покраснела, и боялась, что мне не удалось скрыть охватившую меня радость.
Как можно спокойнее я сказала:
- Элвиан, завтра мы едем в Пензанс к твоему отцу.
Элвиан вскочила и бросилась в мои объятия, не в силах сдержать свой восторг. Я же, наоборот, взяла себя в руки и сказала:
- Но это завтра, а сегодня мы должны продолжить наш урок.
- Но ведь нам же надо собраться!
- У нас на это будет время после ланча. Миссис Полгри, - обратилась я к экономке, - мистер ТреМеллин хочет, чтобы я отвезла Элвиан в Пензанс.
Она кивнула, так как уже знала об этом, но я чувствовала, что она находит очень странным такое несвойственное ее хозяину проявление отцовской любви.
- И вы едете завтра?
- Да, надо предупредить Билли, что он должен отвезти нас на станцию к половине третьего.
Снова кивнув, она вышла из комнаты. Я продолжала урок, но боюсь, что мне было так же трудно сосредоточиться на нем, как и Элвиан. Прошло некоторое время, пока я наконец вспомнила о Джилли. Она смотрела на меня тем пустым взглядом, который последнее время все реже появлялся в ее глазах. Да, Джилли явно понимала больше, чем многие думали. Она знала, что мы уезжаем в Пензанс, а она остается дома.