– Это и есть палаццо Малатесты. Наша семья приобрела его в девятнадцатом веке. Тогда он был небольшим, но потом неоднократно перестраивался. Как и в других аристократических виллах на адриатическом побережье, в нем сочетаются современные удобства и очарование старины.
Они миновали ворота и поехали по извилистой аллее, обсаженной кипарисами и другими фантастическими деревьями.
– Просто дух захватывает! Наверное, когда вы были маленьким и приглашали друзей поиграть, они думали, что умерли и попали на небо.
– Затрудняюсь сказать, но мы с Дантом часто прятались в парке от слуг. А были случаи, что гости тут просто терялись.
– Вот уж неудивительно.
Они ехали еще некоторое время и наконец остановились перед фасадом дома, на круглой площадке с фонтаном в центре. Белла с волнением увидела, как из дома вышла Люсиана и подбежала к автомобилю с ее стороны. Белла поспешила выбраться из машины, и они крепко обнялись.
– Теперь я верю, что вчерашний вечер мне не приснился! – Люсиана обхватила ее лицо ладонями. – Моя дорогая девочка, ты когда-нибудь сможешь называть меня мамой? Не нужно принуждать себя, но…
– Я уже вчера тебя так называла, – призналась Белла.
– Как чудесно. Давай возьмем Кончитту и войдем в дом. – Белла оглянулась и увидела, что Леон уже держит дочь на руках. – Мы собираемся завтракать на террасе, – объявила Люсиана. – Я сказала, чтобы для Кончитты приготовили высокий стульчик.
Руфо первым вбежал в фойе, где их ждал Саллисто. Он встретил Беллу теплой улыбкой. Это развеяло ее страхи.
Пройдя внутрь, Белла была потрясена роскошными гобеленами и мозаичным полом. В особенное восхищение ее привела галерея с витражами из цветного стекла. Леон объяснил, что прежде это была домашняя церковь, но во время войны она была частично разрушена.
По коридору они вышли на террасу, где их ждал настоящий пир. Но Белла прежде всего обратила внимание на раскинувшийся внизу сад. Посередине газона находилась гигантская шахматная доска. Расставленные на нечетных квадратах статуи римских богов символизировали двенадцать месяцев.
– Я никогда не видела ничего подобного! Здесь все как в сказке. – Она невольно отыскала взглядом Леона. – Вот, значит, какая у вас была площадка для игр в детстве!
Он с улыбкой глядел на нее.
– Садись со мной, дорогая. Я приготовила фотографии твоего отца, – произнесла Люсиана.
Белла последовала приглашению матери. Дрожащими руками она взяла у нее несколько снимков.
– Он здесь такой молодой и красивый! – Ей не верилось, что она видит своего родного отца.
– Он и был таким. Возьми их себе, у меня есть еще.
Внимательно рассмотрев фотографии, Белла убрала их в сумочку. За необычайно вкусным завтраком она потеряла счет времени, отвечая на расспросы матери о жизни в приюте. Потом заговорили о Петерсонах.
Саллисто покачал головой:
– Не могу понять, почему тебя не удочерили еще в младенчестве.
– Я тоже спрашивала об этом сестер. Они объяснили, что я родилась до срока и была очень слабой, нуждалась в особом уходе и отставала в развитии. Заговорила вообще только в четыре года. К тому времени я уже была слишком большой.
– Милая! – Люсиана надолго прижала ее к себе.
– Но в конце концов меня все же взяли в семью. Правда, я не видела особой любви между Надин и Беном. Думаю, он все-таки по-своему любил ее, раз согласился удочерить меня. Но лучше бы меня поместили в семейный приют, откуда в случае чего всегда можно уйти.
И у тебя не было адвоката? – в ужасе спросила ее мать.
– Нет. Однажды я набралась храбрости и заговорила об этом с Надин. Она сказала, что хотела, чтобы я чувствовала себя равноценным членом семьи. У нее были добрые намерения, но в ее семейной жизни было слишком много проблем. Мнения Клиффа они точно не спросили. Он так был зол на меня, что я ушла от них, едва мне исполнилось восемнадцать. Я уже говорила, они разбились в автомобильной аварии…
Глаза Люсианы стали очень печальными.
– Куда же ты пошла, дорогая моя?
– Я нашла квартиру, которую стала снимать с двумя другими девушками. Затем я обратилась в компанию мобильной связи, и меня взяли. Это был счастливый день.
– Она теперь менеджер, – вмешался Леон. Он встал из-за стола и прогуливался вокруг с Кончиттой на руках. – На самом деле через два месяца компания собирается перевести ее в головной офис в Нью-Йорке.
Белла вскинула голову:
– Мне этого не говорили. Сказали только, что меня хотят повысить.
Он стал серьезным:
– Я превысил свои полномочия, когда позвонил им, и не хотел выдавать вам все ожидающие вас сюрпризы.
Снова Леон сумел удивить ее!
– Как интересно! – воскликнула Люсиана, но на лице ее промелькнуло беспокойство. – Ты очень любишь свою работу?
Вопрос матери поставил Беллу в тупик. Она повернулась к ней. Скрытый смысл вопроса был ей ясен. Они встретились только вчера вечером. Расставаться прямо сейчас представлялось немыслимым им обеим.
– Да, вполне. Это неплохой заработок, и к тому же они оплачивают мои вечерние курсы. Остался только один семестр, и я получу диплом.
– Я горжусь тобой! Ты все еще живешь со своими соседками?
– Да. Так дешевле и удается откладывать деньги. – Белла достала из сумки бумажник и вынула фотографии подруг. Среди них была и фотография семьи Петерсон.
Саллисто изучил снимки и подался вперед:
– Странно, что тут нет фотографии твоего теперешнего друга. Почему ты не замужем? Или американцы сплошь ослепли? Кто тот несчастный, которого ты в настоящее время сводишь с ума?
Белла негромко рассмеялась:
– У меня нет времени на личную жизнь, я учусь и стараюсь вывести вперед свой магазин.
– Ты рассуждаешь как Леонардо, – проворчал он.
– Кончитта требует всего моего внимания, – откликнулся Леон.
Белла почувствовала, что между Леоном и его отцом есть какие-то разногласия. Она успела убедиться, как сильно Леон любит свою дочь. Странно, что Саллисто вообще затронул эту тему, ведь ему известно, что его сын продолжает тосковать по умершей жене.
Белла могла только позавидовать женщине, которая в один прекрасный день войдет в жизнь Леона и завладеет его сердцем. Но возможно, он никогда не сможет полюбить другую… Белла как раз размышляла над этим, когда на террасе послышались шаги. Обернувшись, она увидела молодого человека и женщину, одетых в дорогие спортивные костюмы.
– Дант! – Саллисто вышел из-за стола навстречу сыну, в чертах лица которого явно просматривалось сходство с отцом и старшим братом. – А мы ждали вас только к вечеру, – сказал он по-английски. – Но вы вернулись очень вовремя, чтобы познакомиться с нашей дорогой гостьей. Белла Петерсон, она прилетела из Нью-Йорка. Это мой сын Дант и его красавица жена Пиа.
Белла не могла не согласиться с ним – Пиа с ее янтарными глазами и элегантно подстриженными светло-рыжими волосами была действительно очень красива. Они подошли, чтобы поздороваться с Беллой, потом заняли места за столом. Белла почувствовала себя неловко – брат Леона явно обратил внимание, что она сидит рядом с Люсианой, и не мог не заметить сходства между ними. Он то и дело поглядывал на них. Как и его жена, которая что-то тихо сказала мужу.
Саллисто повернулся к жене:
– Сага! Почему бы не сказать им прямо сейчас?
Люсиана кашлянула и встала. Белла поймала странно выжидающий взгляд Леона. У нее создалось впечатление, что он не вполне уверен, как все обернется, и по ее спине пробежал неприятный холодок.
– После долгих лет сбылась моя мечта. – Люсиана взяла Беллу за руку. – Когда-то мой отец отправил меня в Нью-Йорк, полагая, что здесь мне угрожает опасность. Вы знаете эту историю, но есть кое-что, о чем не знал никто, кроме вашего отца. Который настолько любил меня, что все равно женился на мне. Вы и представить не можете, чем стала для меня его любовь и как сильно я с тех пор его полюбила.
Признание Люсианы тронуло Беллу до глубины души. Она заметила, что у Саллисто увлажнились глаза. Но потом увидела смятение на лице Данта, и кровь застучала у нее в висках.
– Там я встретила англичанина, Роберта Слоуна, и мы полюбили друг друга. Когда оказалось, что мы ждем ребенка, мы решили пожениться с разрешения моего отца или же без него. Но не успели – Роберт погиб, попав под машину. Я тогда была уверена, что это убийство, и у меня начались преждевременные роды…
Дант был явно потрясен до глубины души. Он медленно перевел на Беллу глаза. И ей внезапно вспомнился угрожающий взгляд Клиффа, когда Надин впервые познакомила их. Это воспоминание заставило ее внутренне сжаться. А Люсиана тем временем завершила свой рассказ:
– Ее настоящее имя – Арабелла Донателло Слоун. Она на этой неделе прилетела в Римини, чтобы разыскать меня. Если бы не Леон, мы никогда бы не встретились.
Дант повернулся к брату, и Беллу оглушил поток итальянских слов.
– Наша гостья не говорит по-итальянски, – напомнил ему Леон.
Он поймал взгляд Беллы, и в их глазах промелькнула одна и та же мысль. Это был тот самый кризис, которого так боялась Белла.
Саллисто вмешался в разговор и по-английски рассказал Данту, как Белла искала людей с фамилией Донателло и ее направили в банк Леона.
– Это несомненное чудо! – подхватила Люсиана. – Вы представить не можете, как я сейчас счастлива. Мы с Саллисто проговорили всю прошлую ночь. Мы надеемся, что она решит навсегда поселиться здесь в палаццо вместе с нами.
Пока Белла пыталась уяснить себе услышанное, Саллисто постучал вилкой по своему хрустальному бокалу. Кашлянув, он проговорил:
– С этого момента мы хотели бы заботиться о тебе. Теперь, когда ты встретилась с матерью, нельзя, чтобы что-либо разлучило вас снова. – Он сжал руку жены. – Я намерен удочерить тебя, Арабелла.
– Удочерить? – ахнула Белла. – Я… я не знаю что сказать… – У нее перехватило дыхание.
Он мягко улыбнулся:
– Тебе и не надо ничего говорить.
Беллу настолько переполнили чувства, что она даже не заметила, как Дант поднялся из-за стола, сильно побледнев. Он обвел взглядом присутствующих. Мрачный блеск в его темных глазах не на шутку испугал ее.
– Вот так история! Впрочем, сходство между матерью и дочерью говорит само за себя, так что можно обойтись без теста на ДНК, – отчеканил он. Взгляд его наконец остановился на Белле. – Добро пожаловать в семью Малатеста, Арабелла. Мы вполне оправдываем свою репутацию, не так ли?
– Прекрати! – оборвал его отец.
– Прости, папа, – ответил сын с насмешкой. – А теперь извините, но у нас с Пиа есть и другие дела. – И он покинул террасу в сопровождении подавленной жены.
– Не беспокойся, – немедленно после их ухода повернулся Саллисто к Белле. – Мы с твоей мамой все обговорили накануне. Получилось не совсем удачно, мы не ожидали, что они вернутся так быстро, но раз он застал нас врасплох, мы решили, что Дант должен все узнать сразу. Когда они поговорят об этом с Пиа, он извинится за свое плохое поведение.
Белла встала из-за стола:
– Меня очень тронуло ваше предложение жить с вами, но боюсь, идея удочерить меня ему показалась чрезмерной. Саллисто, я не то чтобы беспокоюсь, мне просто тяжело. Точно такая же реакция была у Клиффа, моего брата, когда Надин привезла меня из приюта домой. Он был абсолютно к этому не готов.
– Но это совсем другой случай, – решительно возразил Саллисто. – Ты родная дочь Люсианы, Дант – мой сын. Вы оба дороги мне и твоей матери.
Эти слова растрогали Беллу.
– Разница в том, что Дант – взрослый женатый мужчина, который сам намерен растить детей, а не незрелый подросток. Твое вхождение в семью только обогатит его жизнь, а никак не ущемит ее.
– Д-даже если так… – Белла замялась. – Он жил с вами с рождения и теперь испытал настоящий шок. Это может ударить по вашей семье, вызвать сплетни.
Может быть, будет лучше, если вы сегодняшний день проведете с ним и его женой? Им, конечно, захочется обсудить все это с вами.
И Белла беспокойно взглянула на Леона, надеясь, что он поддержит ее.
– Кончитта уже дремлет, и я, пожалуй, лучше вернусь на виллу с Леоном. – Она нагнулась, чтобы поцеловать мать, потом Саллисто. – Спасибо за чудесное утро. Я не заслужила всей этой любви. Вы не представляете, до чего я вас люблю. Мы встретимся позже.
Леон уже взял дочку на руки и приготовился уходить. Они вышли из палаццо, и Белла, сев на заднее сиденье седана, устроила Кончитту на ее креслице. Руфо запрыгнул следом и лег на пол.
Белла поцеловала девочку в носик.
– Ты так хорошо вела себя сегодня утром, что заслуживаешь награды. – Она порылась в сумочке и достала губную помаду. Малышка схватила тюбик и немедленно засунула себе в рот. Это дало ей занятие до конца поездки.
Если бы Белла не захотела сбежать, Леон сам настоял бы на том, чтобы немедленно покинуть палаццо. Выражение лица Данта открыло ему то, о чем он и так догадывался.
Его обычно спокойный уступчивый брат привык держать свои чувства при себе, подобно вулкану, медленно копящему магму. Но сегодня они изверглись в атмосферу, обнаружив давнюю боль и новую обиду.
– Когда мы вернемся на виллу, я попрошу Талию уложить малышку, а мы с тобой поговорим спокойно о том, что произошло.
– Невыносимо думать, что все это из-за меня! Это разрушит жизнь твоей семьи. Мне не хотелось огорчать маму тем, что я так поспешно ушла, но когда я увидела глаза бедного Данта… – Белла закрыла лицо ладонями.
– Можешь не сомневаться, что она и папа все правильно поняли. Дант наконец-то отреагировал на старую боль, которую долго подавлял в себе. Его поведение было направлено вовсе не против тебя. Все это назревало с того самого дня, когда отец объявил нам, что снова женится.
– Мне ужасно жаль его.
Леон чувствовал то же. Он посмотрел на нее в зеркало заднего вида:
– У тебя есть с собой купальник?
Она моргнула:
– Да.
– Хорошо. Когда приедем, переоденься и спускайся в патио, мы пойдем на пляж. Нам обоим надо направить негативную энергию в позитивное русло.
Белла кивнула:
– Ты снова читаешь мои мысли. Мне сейчас страшно хочется поплавать.
– Еще тебе понадобится полотенце, они лежат в стенном шкафу у тебя в спальне.
– Спасибо.
Дорога не отняла много времени. Войдя в дом, Леон, прежде чем передать обожаемую дочурку няне, осыпал ее поцелуями. Поднявшись к себе, он переоделся в черные купальные трусы. После чего позвонил Берто и предупредил, что на работу сегодня не придет, если только не случится крайней необходимости. По пути к двери он захватил полотенце.
Он не удивился, увидев, что Белла уже ждет его в патио. Она была босиком. Ей не терпелось поговорить, он прочитал это в ее глазах.
– Я рада, что ты это предложил. Мне тоже хочется напоследок подвигаться. Пойдем.
Напоследок? Поведение Данта за столом в самом деле резало, словно ножом.
Они спустились на пляж. Белла сняла халатик и, бросив его поверх полотенца, побежала к морю. Леон лишь мельком успел увидеть бело-голубое бикини. Она выглядела в нем потрясающе.
– Вода теплая, как в ванне! – восхищенно воскликнула Белла, окунаясь в море.
Он подплыл к ней ближе:
– Ты приехала в Римини в самое жаркое время года.
– Неудивительно, что в городе столько отдыхающих. Но это божественно!
В течение следующего часа ей удалось загнать боль вглубь. Белла ныряла и качалась на волнах, а Леон тем временем медленно плавал вокруг нее. Только когда они вышли на берег и растянулись на полотенцах, он решил, что теперь можно обсудить наболевшее. Он повернулся на живот, чтобы видеть Беллу. Она сделала то же. Она и представить не могла, до чего ему по душе была ее природная скромность. Леон искал и не находил в ней ничего такого, что могло вызвать неприятие и помочь побороть влечение.
– Какие мысли приходят в твою умную головку?
– Лесть тебе ничего не даст, тем более что ты и так легко читаешь мои мысли, – пробормотала Белла.
Он повернулся на бок:
– Но не сейчас.
Белла тяжело вздохнула:
– За восемь лет жизни с приемными родителями и Клиффом я многое поняла. Оправданно или нет, но Клифф чувствовал себя преданным собственными родителями. Они должны были найти для него хорошего специалиста, психолога. Когда я увидела выражение на лице Данта, он до того напомнил мне Клиффа, что у меня начались спазмы в желудке.
– Да, новость его явно расстроила.
– Не только эта новость, Леон. – Белла села и обхватила руками колени. – Я увидела маленького мальчика, который когда-то потерял мать и сильно горевал о ней. Твой отец сказал, что он уже взрослый женатый человек и справится с собой, но боюсь, что его мир снова рухнул.
Леон медленно кивнул:
– Если я правильно понял, его привело в смятение именно решение papa тебя удочерить. Можешь назвать это ревностью. В детстве мы с ним оба страдали от нее из-за новой жены отца.
– И теперь все повторяется! Он увидел, насколько твой отец предан моей матери. Когда Саллисто объявил, что намерен удочерить меня, Дант побледнел.
– Я заметил, – проговорил Леон.
– Я вижу только один выход.
– Ты не можешь сейчас уехать!
– Я должна! Разве ты не понимаешь? Пока я остаюсь в Римини, я буду жутким напоминанием о его прошлом. У нас с мамой еще будет время решить, как лучше все устроить. У меня есть карьера, перспективы. Через несколько дней я с головой уйду в работу. Она сможет навещать меня в Нью-Йорке. К тому же, если я уеду, мамина тайна не откроется, и вам не будут угрожать сплетни.
Леон стиснул зубы, затем произнес:
– В твоем рассуждении два слабых места. Первое – Дант все равно уже узнал о твоем существовании. Второе – теперь, когда вы с Люсианой нашли друг друга, она не сможет жить вдалеке от тебя. Я думаю, и для тебя визита раз в месяц будет недостаточно. Так что об отъезде можешь забыть.
У Беллы задрожал подбородок. Его охватило сумасшедшее желание схватить ее в объятия и начать целовать все ее прекрасное тело, но она, видимо, почувствовала опасность, осторожно отодвинулась от него и поднялась.
– Остаться в Италии надолго я не могу. Как ты не понимаешь: Дант будет мучиться! Это нечестно по отношению к нему. Он же не просил ни о чем подобном. Как и вы все, вот только он может не суметь с этим примириться.
Леон встал:
– Он примирится. Это только вопрос времени.
– Не знаю. Я вспоминаю его лицо, и становится так больно. Я должна уехать. В палаццо я сейчас жить не могу, ведь это всегда был дом Данта. Мне ничего другого не остается, как улететь в Нью-Йорк.
– Нет. Пока ты в Римини, ты останешься у меня, подальше от Данта и все-таки рядом с Люсианой.
Белла покачала головой:
Я не могу остаться у тебя… ты знаешь почему. Если я и задержусь еще на какое-то время, то только в гостинице.
Леон не успел ничего сказать, как она попятилась, схватила с песка полотенце и побежала к лестнице, ведущей наверх, к вилле.
Леон еще некоторое время стоял на берегу, ожидая, когда уляжется душевное смятение.