- Что до твоих претензий, дитя, Я Богиня Любви и Логики. Милосердие же больше в сути твоей новой хозяйки - Богини Исцеления.
После чего, утратив всякий интерес к просветительству среди горничных, обратилась к Бэль:
- Пометь их своим знаком, дорогая, и не забудь, когда прибудете в замок, отвести к младшему управляющему для получения медальонов.
- Нас будут клеймить? - задрожала как осинка на ветру Орис, похоже воображая что-то вроде раскаленного тавро для скота.
- Магией. Это не больно. Знак богини будет защитой для вас в замке и в городе, когда я сниму свой, - равнодушно объяснил эльф, профессионально купируя панику. Достав из-за пояса деревянную палочку, оправленную в светлый металл, он поочередно коснулся шей рабынь, снимая временное клеймо владельца. На долю секунды на коже вспыхнул зеленью крохотный трилистник и исчез. Орис хихикнула, ощутив щекотку.
Бэль - юная рабовладелица, прежде знакомая с процедурой нанесения метки, лишь как с одним из упражнений на занятиях магией, выслушала сестру и с достоинством кивнула. Потом она скорее попросила, чем велела, своей живой собственности в двух экземплярах:
- Протяните левую руку ладонью вверх.
Орис и Мартила уже без опаски последовали призыву. Мирабэль глубоко, ровно задышала, накрыла своими ладонями руки женщин и сосредоточилась на мысленном призыве формулы отпечатка силы. Орис вновь захихикала:
- Щекотно!
Руки рабынь обволокло нежное сиреневое, как дымка на цветущей сливе альдора, сияние, в воздухе разлился чудесный аромат. Бэль отступила в сторону, и все увидели миниатюрное изображение бутона розы с капелькой росы на первом, готовом развернуться лепестке. Его прихотливый изгиб в точности повторял первую букву имени юной богини, исполненную высоким шрифтом.
- Как красиво, - невольно вырвалось у Мартилы.
Клеймо воистину никаким клеймом вовсе не было, скорее оно походило на изящный рисунок, каким в мире Мартилы любили украшать себя знатные дамы. Вот только таких великолепных - ярких и красивых - женщине видать еще не доводилось.
Эльфийка после успешной демонстрации личного знака, вмещающего частицу божественной силы, довольно улыбнулась. Все-таки сегодня она впервые продемонстрировала кому-то, кроме членов семьи и учителя магии, прообраз своей будущей официальной печати. И не просто показала, а использовала по прямому назначению. На лице Бэль все еще блуждал отсвет гордости и неожиданно острого ощущения собственной взрослости, когда она, тщательно сплетя заклятье переноса, перемещалась в замок в обществе двух женщин, отныне ставших ее горничными.
- Моя богиня довольна? - опустился на колени перед Элией Латрис и почтительно склонил голову.
- Да, благодарю, - принцесса коснулась светлой макушки эльфа. Тот затрепетал, омываемый толикой силы богини, отданной адепту, прилагавшему несколько чрезмерное рвение, дабы заслужить не только милость богини, но и милость женщины. Первое ему было охотно даровано, второе не будет даровано никогда. - Ты постарался с ассортиментом, чтобы Бэль выбрала правильно.
- Я сделал лишь то, что вы повелели, моя богиня, - выдохнул мужчина, не поднимаясь с колен, такая поза казалась ему самой естественной.
- Значит, должен получить награду, - продолжила красавица. - Вот чек, впишешь в него цену двух рабынь и затраты по сбыту пустышек, набранных для контраста. Возьми!
Элия передала Латрису прямоугольник чека со своей витиеватой росписью и магической печатью. Торговец спрятал его в кошель с таким почтительным восторгом, что принцесса поняла: ее чеку никогда не суждено быть обналиченным. Так он и будет исполнять роль святой реликвии в личной молельне эльфа. Впрочем, это мало трогало богиню, обладающую огромной паствой в тысячах миров, в том числе и среди Дивных. Служитель оказал необходимую помощь и был волен распоряжаться наградой по своему усмотрению. Принцесса, будучи в добром расположении духа, даже добавила щедрый бонус, подав Латрису руку для поцелуя. Едва смея дышать, мужчина благоговейно коснулся губами нежнейшей кожи Богини Любви и фанатично прошептал.
- Готов служить вечно!
Элия с привычным милостивым спокойствием снесла все знаки поклонения. Латрис был далеко не худшим служителем. Что же касается паствы Богини Любви, то зачастую принцесса не знала, кого считать более нежелательным: фанатичных, настырно докучливых верующих или воинствующих 'атеистов', отрицающих милости любви. Если первые через слово поминали ее всуе, призывая на себя внимание богини и заваливая алтари бесполезными подношениями, то вторые, как правило, портили жизнь себе и окружающим. Правда, причинить какой-либо существенный вред принцессе Лоуленда они были не в силах. Богиня еще раз улыбнулась Латрису, неожиданно нахмурилась, пробормотав: 'Что? Я сейчас приду!' и исчезла.
Глава 32. О пророках и иных странных типах
Вес шкатулки, которую он нес к покоям любимой, пожалуй, заставил бы хорошо поднапрячься даже самого сильного из слуг. Нрэну же она казалось невесомо-легкой, будто воздушный шарик, тянущий не к земле, ввысь. А ведь он набил ее битком разнообразными ювелирными изделиями высочайшего качества. Легкость была в душе принца, едва не поссорившегося с Элией и умудрившегося несусветной милостью Творца вернуть ее милость.
Будь Бог Войны обычным счастливым любовником, пожалуй, распевал бы сейчас во все горло какую-нибудь веселую песню. Но Нрэн есть Нрэн, петь прилюдно его не смогли бы заставить и самые изощренные пытки. Зато на лице мужчины блистал предательский, едва уловимый намек на улыбку. Нет, не усмешка смерти, каковая проскальзывала изредка в мгновения истинного упоения битвой и обращала в бегство врагов вернее разящего без промаха меча, а почти настоящая, идущая от сердца, улыбка.
Бог собирался оставить шкатулку в приемной принцессы, мирно удалиться и ожидать ее зова. Однако, мудрым людям любого мира издавна известна участь, ожидающая благие намерения. Из них выходят ступеньки в ад самого высокого качества. Хорошо еще, если ад касается лишь самого мечтателя, гораздо хуже, если туда затягивает всех, кто попадается на пути разочарованному идеалисту.
Классифицировать принца Нрэна как идеалиста не стал бы даже самый оптимистичный субъект из пестрой когорты философов, социологов и психологов, однако, мощь его разочарования бывала поистине грандиозна.
Предательский удар под дых настиг мужчину, когда он, будучи в добром расположении духа, приблизился к покоям предмета своих воздыханий и обнаружил у дверей какого-то задохлика. Опершись спиной о правую створку, тот сидел, подтянув ноги в пыльных штанах к груди, свесив на них патлатую голову, и мирно посапывал. Всем своим видом, даже проглядывающими в дырках на мягких башмаках большими пальцами ног, мерзавец излучал самодовольную, полную безмятежность, будто не торчал незванным и нежданным под дверьми Богини Любви, а валялся дома на диване. Неужто очередной счастливый соперник из пригреваемых Элией поганых менестрелишек?
'Да как он смеет!' - пелена ненависти застлала янтарный взор принца.
Ненависти даже не к этому конкретному бродяге, а ко всем певцам, поэтам и прочим шарлатанам, вечно вьющимся вокруг Элии, отнимающим время, которое могло бы достаться ему. К слащавым ублюдкам, получающим благосклонные улыбки, взоры, слова.
Шкатулка глухо, как молоток по крышке гроба, бухнула на столик у дверей. Рука Нрэна метнулась и схватила тощего гостя за шиворот, подняла над землей и основательно встряхнула. Сузив глаза, бог процедил, отчаянно борясь со всепоглощающим желанием открутить мерзавцу голову без суда и следствия:
- Что тебе здесь нужно?
- Я пришел к своей госпоже, к Элии, - светло и радостно, будто не душил его ворот рубашки, объяснил жалкий человечишка, болтаясь, как макаронина на ветру. Особенно взъярило Нрэна, что у ничтожества не возникло ни капли страха, когда выветрилась сонная хмарь.
- А кто тебя звал!? - рыкнул бог, еще раз тряхнув человека.
- Нрэн, ты что творишь? Поставь его на место! - воскликнул Джей, на счастье гостя спешивший по коридору с пачкой каких-то бумаг в руках.
- Именно этим я и занимаюсь, - печатая слова, объяснил Нрэн, отворачиваясь от кузена, как от брехливой дворняжки.
- Оставь пацана! Он избранный, служитель Элии! Оставь, не то придушишь, убивец! Мне что, сестру вызывать?! - в сердцах завопил Бог Воров, наблюдая, как с методичной яростью кончают Шилка, и отчетливо понимая, драться с Богом Войны, коль он не внемлет гласу рассудка, бесполезно.
Слова 'избранный и служитель' произвели поистине магическое действие. Рука Нрэна дернулась вниз, аккуратно, как тонкостенную антикварную вазу, поставила Шилка на пол и разжалась. Напасть на служителя Богини Любви, ожидавшего госпожу - ничего худшего, пожалуй, бог просто не мог придумать. Особенно сейчас, когда так нужна была ему милость Элии и ее расположение. Теперь, когда волна страха прогнала слепую ярость, принц и сам разглядел на человеке метку богини.
- Я не знал, - глухо с обреченной тоской промолвил воин, предчувствуя гонения и немилость, громы и молнии, готовые обрушиться на его несчастную голову.
- Эй, Шилк, ты как, живой? - уточнил Джей, опознавший хилого пророка и тем, несомненно, спасший его шкуру.
- Все хорошо. Теперь у меня всегда все будет хорошо, - с прежней безмятежностью отозвался тот, не выказывая ни капли запоздалого страха перед расправой.
- Он что, головой повредится? - встревожился Нрэн, мысленно вдвое увеличивая срок возможной немилости богини.
- Нет, он вообще чудной, мозги набекрень. Кажется, ты ему ничего не стряс, - констатировал вор, обойдя вокруг Шилка, будто проверял, не откусил ли воинственный кузен в приступе ярости берсерка кусок-другой от блажного пророка.
- Ты ей расскажешь? - с обреченной мрачностью скорее констатировал, чем спросил Нрэн, не рассчитывая на великодушие мстительного и весьма болтливого брата. Чего ради ему замалчивать такой поступок, если, есть возможность надолго отвадить соперника за внимание сестры?
- Нет, сами разбирайтесь, а у меня другие делишки есть. Вот лучше у Шилка проси, чтоб смолчал, - неожиданно ответил принц и, перехватив бумаги поудобнее, умчался прочь.
Показалось Нрэну или нет, но, кажется, в злой веселой голубизне глаз Джея мелькнуло что-то похожее на сочувствие вперемешку с жалостью и толика зависти.
- Я ничего не буду говорить, - тихо промолвил человек, тронув бога за рукав парадной рубашки тонкими пальцами с серой каемкой пыли под ногтями. В его голосе была все та же счастливая безмятежность придурка. Но теперь уже принц не мог считать Шилка таковым. Слишком четко он среагировал на разговор богов и слишком разумно ответил:
- Ты - страж моей госпожи, я не должен вставать между вами!
Нрэн вздрогнул, будто обухом ударило его по голове сознание высшей истины в слове 'страж'. Коротко мотнув головой, бог выдавил из себя осколки извинений для смертного пророка:
- Я был не прав.
- Мы все ошибаемся порой, - согласился Шилк и снова прикорнул у двери, как преданный пес, ожидающий хозяйку не потому что голоден или хочет гулять, а просто потому, что не ждать не может.
- Вот он, Элия! - выпалил Дарис с облегченным вздохом, едва удержавшись от того, чтоб не отереть малость вспотевший лоб. - Ты чего удрал из приемного покоя, чудик?! А если бы заблудился в замке? Где б мы твои кости искали?
- Я не мог заблудиться, я ведь шел к госпоже, - спокойно и увещевающе, будто говорит с неразумным дитятей или объяснял совершенно элементарные вещи, ответил Шилк и замер, увидев Элию. Более никто и ничто для него во Вселенной не имело значения. Колени подогнулись, простерлись вперед в мольбе и беспомощно опали вдоль тела руки. Пророк ждал, пока Богиня Любви шествовала к нему, и слезы радости катились из глаз бывшего сумасшедшего скульптора по метапласту с Симгана.
- Шилк, - позвала Элия, и звук ее голоса музыкой отозвался во всем существе пророка.
- Я пришел, моя госпожа, ты ведь знала, что я приду? - улыбаясь сквозь слезы, шепнул тот.
В сознании Шилка, широко распахнутом для владычицы, замелькали образы выворачивающей наизнанку боли перемещения меж мирами и величественного Храма Любви. Его целительный свет унял боль человека, очнувшегося на алтаре. Нескольких дней, проведенных в розовом саду у белых стен святилища, хватило чтобы пророк смог адаптироваться к магическим мирам. От Храма скульптора-провидца повела дорога в Лоуленд, вмещавшая сны, зов силы богини и расплывчатые, будто сны, образы реальных попутчиков, опекавших блаженного.
- Знала, - подтвердила принцесса, мимолетно коснувшись спутанных волос человека, чтобы перенести его в свои покои, подальше от чужих глаз и ушей.
- Как мне служить тебе, госпожа? - пылко спросил Шилк.
- Скажи, тебе по-прежнему являются образы во снах? - осторожно спросила принцесса, прохаживаясь по гостиной. Словно между прочим она затронула нити заклятья и включила защиту от наблюдения.
- Да, - торопливо подтвердил парень и виновато прибавил, упираясь рукой в мягкий ворс золотого ковра: - Только теперь они не такие четкие, наверное, потому, что приходят не только во сне, но и наяву. Мне приходится вглядываться, чтобы различить…
- Так и должно быть. Здесь все иначе, чем в твоем прежнем мире, - согласилась Элия не без облегчения.
Будь ее пророк выдающимся ясновидящим, для которого все тайны Мироздания открытая книга, недолго бы она смогла использовать его силу для своих нужд. Таких субъектов весьма быстро вылавливали либо Силы, изымая для личного применения, либо амбициозные боги с более высоких Уровней с теми же целями. Чаще просто устраняли типы, недовольные предсказаниями, либо блюдущие целостность вуали тайн над будущим. Шилк, вероятно из-за того, что рос в закрытом урбо-мире, по структуре души и таланта мало походил на обычного ясновидящего, а значит, богиня могла надеяться сохранить его дар в тайне от окружающих. Что касается Лейма и Джея, женщина была уверена в молчании родичей. Снова погладив Шилка по голове, словно щенка, она продолжила:
- Я отправлю тебя в прекрасный мир, где часто бываю сама. Ты будешь творить для меня, показывать то, что видишь в туманах видений.
- Ни о чем ином я не мечтаю, госпожа, - воскликнул мужчина и робко уточнил только одно: - А там будет метапласт?
- Сколько угодно, - переливчато рассмеялась богиня, уже успевшая убедиться в сохранении рабочих свойств метапласта на Лельтисе. Во всяком случае, эльфийские мастера были в восторге от подарка богини. Элия знала, они с радостью согласятся приглядывать за Шилком, а слуги замка не дадут умереть с голоду рассеянному скульптору.
Судьба пророка была решена, принцесса переправила его на Лельтис, подальше от любопытных Сил и ревнивых братьев, готовых стереть в порошок парня только за то, что он имеет право находиться рядом с принцессой.
Где-то в прихожей послышался голос Нрэна. Так и не решившись войти, воитель передал пажу подарок для Элии и скромно удалился. Потом послышалось натужное пыхтение паренька, грохот и звон. Упрямый и в высшей степени самоуверенный мальчонка пытался перетащить подношение Бога Войны в гостиную и, не удержав тяжести, растянулся вместе со шкатулкой на полу. Хорошо еще, что рассыпались лишь украшения, а не кости неудачливого носильщика. Придави подарочек Нрэна сверху, и вышла бы замечательная надгробная плита пылкому нахальству юности. Богиня досадливо поморщилась и почти машинально прищелкнула пальцами. Злополучная 'извинительная' шкатулка со всем содержимым переместилось на туалетный столик в будуаре, в прихожей послышалось виноватое сопение, бормотание, потом смолкло и оно. Паж вернулся к несению дежурства.
Зато раздался искрящийся любопытством и полный тайных теней голос прямо над ухом Элии:
- Зачем светлая богиня столь жаждала меня лицезреть?
Принцесса обернулась чуть более резко, чем собиралась. С холодным интересом ворона, рассматривающего сверкающую безделушку, на богиню смотрел Исчезающий. Руки, поблескивающие черными птичьими когтями, скрещены на груди. Черные легкие одежды, чем-то неуловимо напоминающие оперение, уснащенные массой позванивающих украшений из камней и золота очень шли к облику демона.
- Я не звала тебя, Исчезающий, но добро пожаловать в мой дом, - вежливо отозвалась Элия, ибо хамить столь непредсказуемым слугам Творца не рекомендовалось, даже если они почти напугали тебя нежданных визитом. Принцесса поразилась собственной неспособности уловить миг появления гостя, да и сам факт это присутствия заодно.
- И все-таки я слышал зов, - хрипло каркнул мужчина, с намеком стукнув указательным ногтем по виску, скрытому длинной черной прядью.
- Да, я думала о тебе, - признала женщина, уяснив, что речь шла о реакции Исчезающего на мысли.
- И что же пресветлой богине понадобилось? - в голосе собеседника послышались царапающие нотки. - Исчезающие не оказывают услуг богам, даже столь соблазнительным красоткам как ты, принцесса. Мы лишь ЕГО длани.
- Я ни о чем не прошу, - улыбнулась Элия извечной подозрительности ворона, так похожей на недоверие каждого могущественного мужчины, подозревающего умную и красивую, а значит вдвойне опасную, женщину в попытке манипуляции. - Мне ничего не нужно от Исчезающего, я только думала над тем, имею ли я право сделать тебе подарок.
- И купить наши услуги тоже нельзя, - сурово заявил мужчина, ногти его сжались на ткани одежд. Еще не угрожая, лишь предупреждая.
- Я ничего не продаю и не покупаю, я хочу лишь подарить, - терпеливо повторила принцесса и протянула демону брошь работы Шилка, которую вертела в руке. - Если она тебе нравится, возьми!
Исчезающий двумя ногтями подцепил изящное украшение с ладони принцессы и невольно издал переливчатый свист, разглядывая мастерски сделанный из серебристо-черного метапласта лик, так похожий на его собственный. Сходство было почти портретным.
- Откуда? - подозрительности в голосе демона прибавилось, но с новой силой взвилось и пламя пытливого интереса.
- Случайная покупка из урбо-мира, - разведя руками, объяснила Элия. Богиня не хотела раскрывать все свои карты и упоминать Шилка. Но она старалась держаться в рамках честности, как лучшей тактики в общении со Слугами Творца и Силами, чутко реагирующими на любое искажение реальности. - Я не могла не приобрести эту вещицу. Просто потому, что она слишком походила на виденное недавно чудо.
- Чудо? - криво и недоверчиво усмехнулся Исчезающий.
За века жизни-служения его, если не сведшего в могилу, то основательно попортившего кровь очень многим преступившим законы Великого Равновесия, называли по-разному. Прозвищ хватило бы на толстенный сборник проклятий, впрочем, не имеющих власти над пребывающим под защитой Творца. Чудом - никогда.
- Да. Как иначе можно назвать явление столь уникального Слуги Творца в Лоуленде? Чудо и редкая удача, - теперь уже совершенно искренне ответила богиня, глядя прямо на врана.
- Вряд ли кто согласится с тобой, но… благодарю, - чуя невозможную и все-таки непреложную правду в словах женщины, кивнул демон, бережно приколол брошь на ткань рубашки, более не допытываясь подробностей об авторе украшения, и сказал: - Меня именуют Ирран Моэррен.
- Ты сделал мне дар куда более щедрый, чем я тебе, - признала Элия, повторяя про себя звучное, похожее на крик птицы, имя Исчезающего.