– Да! – с облегчением выдохнула я. Дэвид опять улыбнулся:
– Отлично. Джон, поехали в "Джейкc". Включишь музыку?
– Конечно! – Джон тут же нажал на кнопку магнитолы.
И… салон машины заполнил голос Гвен Стефани.
"No Doubt". Дэвиду нравится группа "No Doubt"
Конечно, этого стоило ожидать: все, кто слушает "Reel Big Fish", любят "No Doubt". Тем не менее у меня екнуло сердце. Такое совпадение! Будь у меня машина" там бы тоже играли "No Doubt".
Ужас в том, что я понимала: снова возникает то самое странное чувство, которое Ребекка назвала притяжением.
И я опять задала себе тот же вопрос: как можно чувствовать влечение к кому–то, если любишь другого? Я же пригласила Дэвида исключительно для того, чтобы Джек ревновал и чтобы Катрина не чувствовала себя неловко. Я влюблена в парня своей сестры, и рано или поздно мы будем вместе.
И о каком притяжении может идти речь? Я решила, что просто не буду обращать внимания на свои неправильные ощущения.
Ресторан "Джейкс" оказался очень уютным местом: приглушенный свет, деревянные столы и, что самое приятное, никто не пялился на нас – девочку, которая спасла президента, и его сына.
Я не знала, о чем говорить, и при этом решительно не желала вспоминать рекомендации Люси. Но Дэвид сам начал рассказывать мне смешные истории о том, что вытворяют туристы в Белом доме, и разговор завязался.
Бургеры оказались восхитительными; слегка обжаренными, без овощей, а картошка фри – хрустящая и золотистая.
Потом Дэвид рассказал, как в детстве, накрывая на стол, он всегда клал возле одной из тарелок огромную вилку и ложку, которыми накладывают салат.
И каждый раз родители смеялись.
Тогда я решила рассказать ему, как чуть не спустила в унитаз кредитные карточки отца тогда, в Марокко. Если честно, об этом не знал никто, кроме Катрины.
Потом Дэвид сказал, как грустно ему было уезжать в Вашингтон и что он ненавидит "Горизонт", потому что там никому дела нет до искусства, и все зациклены на науке. Как я его понимала! В моей школе все были зациклены на спорте.
И я рассказала о том, что к Сьюзен Бун меня послали из–за тех идиотских портретов знаменитостей.
В какой–то момент наши колени соприкоснулись под столом. Дэвид извинился и отодвинулся, но через пять минут все повторилось.
На этот раз он и не подумал отодвигаться. Или извиняться. Я не знала, что делать, даже Люси не предусмотрела такое!
Пресловутое влечение вернулось, и я вдруг с изумлением осознала, что Дэвид – мальчик. Естественно, я догадывалась об этом и раньше, но сейчас поняла: он красивый мальчик.
Я вдруг смутилась и замолчала, хотя еще минуту назад болтала без умолку. Я даже боялась взглянуть на Дэвида.
Может, это оттого, что наши колени соприкоснулись? Я отодвинулась.
Но это мало помогло. Дэвид спросил без тени улыбки на лице:
– С тобой все хорошо?
– Конечно! – натянуто отозвалась я. – А что?
– Не знаю. Ты покраснела, – сказал он, внимательно меня разглядывая.
И тут мне в голову пришла блестящая спасительная мысль. Я посмотрела на часы и воскликнула:
– Боже, ты знаешь, сколько времени? Нам надо спешить.
Я чувствовала, что Дэвид был бы рад вообще не идти на вечеринку. Но не я. Дома у Крис притяжение должно рассеяться.
Потому что там будет Джек.
18
– Ты пришла! – заорала Крис Паркс, когда открыла нам с Дэвидом дверь.
Такой реакции, конечно, стоило ожидать.
Еще в машине Дэвид спросил:
– А чья это вечеринка?
Я объяснила, как могла, и Дэвид продолжил:
– То есть по сути дела, ты терпеть не можешь хозяйку, не знаешь почти никого из приглашенных и… зачем мы туда идем?
Я смутилась и пробормотала, что обещала пойти своей лучшей подруге.
– Ладно. – Дэвид пожал плечами.
Когда мы вошли, в комнате воцарилась тишина. Все уставились на нас с Дэвидом, но ему было все равно. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться, а я покраснела еще сильнее.
Не знаю, почему. Ведь Дэвид мне не нравился! Ну… разве что как друг.
– Привет, я Крис. – Эта кривляка протянула Дэвиду руку. На Крис было крохотное джинсовое платьице, хотя вообще–то погода стояла прохладная.
– Привет, – дружелюбно отозвался Дэвид, пожимая руку моему злейшему врагу.
– Привет–привет! – радостно закивала хозяйка вечера. – Так здорово, что ты пришел! Твой папа просто молодец. Знаешь, я бы обязательно за него проголосовала. Я даже раздавала его листовки в школе!
– Спасибо, – улыбнулся Дэвид. – Очень мило с твоей стороны.
– Кстати, мы с Сэм лучшие друзья! – заявила вдруг Крис, все еще не отпуская его руку. – Она тебе не говорила? Еще с детского сада!
Я чуть сознания не лишилась от такой наглости и уже собралась возразить, как тут увидела Катрину,
– Наконец–то! – прошептала она, становясь рядом. – Представляешь, к нам с Полом за все это время никто не подошел, с нами вообще никто не разговаривает! Он, наверное, решил, что я полная дура!
Я взглянула на Пола. Было непохоже, чтобы он так думал: он влюбленно смотрел на Катрину, которая на редкость мило выглядела в черных джинсах и шелковой маечке.
Я обернулась к Дэвиду, который наконец–то высвободился из лап Крис Парке.
– Хочешь пить?
– Что? – спросил он.
– Будешь колу? – Я пыталась перекричать музыку (естественно, это было ска).
– Я принесу! – Он тоже говорил очень громко.
– Нет, я сама! Я же тебя пригласила. – Тут я заметила, что Джон стоял у стенки с потерянным видом. – И Джону тоже. Никуда не уходи, а то я тебя не найду в этой толчее!
И я принялась расталкивать всех локтями, чтобы пробраться на кухню. Если честно, я была рада оказаться подальше от Дэвида: между нами происходило что–то странное, и мне это совсем не нравилось.
Итак, распихивая галдящих людей, я думала – и это значит быть популярным? Находиться в тесноте и духоте, слушать громкую музыку и бесцельно убивать время? Если честно, я бы предпочла сидеть в своей комнате и смотреть хорошее кино.
К своему огромному изумлению, я нашла на кухне пиво. Пиво! А ведь Крис знала, что Дэвид придет с кем–то из секретной службы. Что ж, не скажу, что пожалею, если ее посадят в тюрьму.
Кто–то сказал мне, что кола в соседней комнате, но в соседней комнате… Люси и Джек целовались, лежа на диване.
Увидев меня, Люси отпихнула бедного парня:
– Ты пришла! Ну как? Где Дэвид?
– Там, – я махнула рукой в неопределенном направлении. – Я пришла нам за колой.
– Дура, – констатировала Люси. – Это он должен был ходить за колой. Не уходи, я приведу девчонок.
Под девчонками, конечно, подразумевалась вся группа поддержки.
– Люси. Прошу, не сегодня.
– Не будь такой занудой! Побудь с Джеком, я мигом. Тут кое–кто мечтает познакомиться с сыном президента.
Не успела я возразить, как сестрица убежала.
Джек внимательно посмотрел на меня.
– Ну как ты? – спросил он наконец.
– Как ни странно, хорошо! – бодро рапортовала я. – В четверг у Сьюзен Бун мы рисовали кусок говядины, и знаешь, я никогда бы не подумала, что в простом мясе столько…
– Замечательно, – прервал меня Джек. Он сказал это очень громко, хотя здесь почти не было слышно музыки. – Ты уже видела мою картину?
– Какую картину? – не поняла я.
– Для конкурса "Из моего окна"!
– А–а–а, – протянула я. – Еще нет. Если честно, мне пока вообще ничего не показывали.
– Тебе понравится. Я работал три дня, но это лучшее из того, что я когда–либо нарисовал.
Джек принялся рассказывать про свою картину, и тут в дверях появился Дэвид.
Увидев его, я просияла, хотя предмет моих воздыханий был в непосредственной близости, и сразу же постаралась убедить себя в том, что это из–за инициалов на подоконнике, из–за гамбургера. Ну и так далее.
– А я думал, куда ты запропастилась! – сказал Дэвид со своей неизменной улыбкой.
– Дэвид, – сказала я, – это Джек, друг моей сестры. Джек, это Дэвид.
Ребята поздоровались, и я с удивлением отметила, что они в общем–то похожи: оба высокие, темноволосые. На этом, правда, сходство заканчивалось. Джек был одет и выглядел как свободный художник, а Дэвид – очень строго и консервативно.
– Мы с Дэвидом вместе ходим в студию живописи, – решила я взять инициативу в свои руки.
Джек сжал в руке пластиковый стаканчик:
– А, в эту студию для дебилов от искусства?
Я увидела, как Дэвид окаменел, но ведь он не знал, что Джек – творческая натура и требует особого подхода. В воздухе повисло молчание.
– Нет, Джек, – затараторила я. – Оказывается, все не так. Я ошибалась насчет Сьюзен Бун. Она хочет научить меня видеть, прежде чем я отправлюсь в свободное плавание. Понимаешь, чтобы нарушать правила, надо их знать.
– Ч–т–о? – четко проговаривая каждую букву, спросил Джек.
– Нет, правда, – решительно продолжала я, хотя Джек смотрел на меня с изумлением. – Ты ведь знаешь Пикассо? Так вот, он многие годы учился рисовать то, что видит, и только потом стал экспериментировать с формой и цветом.
– Сэм, – выдавил наконец Джек. – Не могу поверить, что тебя так быстро окрутили,
– Что–что? – вмешался Дэвид.
– Хм, я вроде не с тобой разговариваю, сынок первой леди. – Джек поднял брови.
– Джек! – Я просто задохнулась от возмущения. Я, конечно, знала, что у моего кумира своеобразная манера вести себя, но такого откровенного хамства я не ожидала.
Джек рассмеялся:
– Сэм, да что с тобой? Ты всегда мыслила по–своему! Почему теперь ты, как попугай, повторяешь эти глупости? А как же творчество? Самовыражение?
– Джек! – Неужели это говорит Джек? Ведь он всегда утверждал, что художники должны впитывать новые знания как губка. – Почему как попугай, я…
– А вот и мы! – Люси появилась в окружении девочек из группы поддержки, намазанных блеском для тела. – О, Дэвид, мои друзья очень хотят с тобой…
Но я уже не могла остановиться.
– Джек, подумай. Дэвид прав/Пикассо стал виртуозом еще до того, как начал…
– Ах да, Дэвид! – презрительно усмехнулся Джек. – Он, конечно, все знает об искусстве, его картины даже, наверное, выставлялись в лучших галереях Америки.
Люси сморщила лобик и презрительно посмотрела на него.
– Можно подумать, твои выставлялись. – Она высокомерно подняла одну бровь.
Нет, худшей девушки, чем Люси, не придумаешь.
– Выставлялись! – с вызовом сказал Джек.
– Ну да, в торговом центре, – насмешливо констатировала Люси.
Но Джек не слушал ее. Он посмотрел мне прямо в глаза.
– Знаешь, Сэм, кажется ты в тот день повредила не руку, а голову.
– Достаточно, – сказал Дэвид без тени улыбки на лице. – Слушай, парень, я не знаю, какие у тебя проблемы, но…
– Проблемы? – расхохотался Джек. – Проблемы не у меня, чувак. Тебе наверняка нравится, когда твою индивидуальность подавляет какая–то…
– Отлично, – прервала его Люси. – Хватит. Пошли, Джек.
Джек смотрел на нее так, будто увидел в первый раз.
– Но Люси… он сам начал.
– Конечно–конечно, – согласилась сестрица, подталкивая его к выходу. – Пойдем подышим воздухом. И вообще, сколько ты выпил?
Итак, я осталась с Дэвидом и девочками из группы поддержки.
– Что с этим Джеком? – спросил Дэвид, Лицо мое помимо воли скривилось от болезненной гримасы.
– С ним все в порядке. Понимаешь, он творческая натура…
– Да, – согласился Дэвид. – И мозги у него, как у орангутана.
Я с обидой взглянула на него. Вообще–то мы говорим о моем любимом юноше.
– Джек Райдер, – начала я, – очень талантлив. В его картинах отражена вся боль нашего поколения.
Дэвид застыл, словно пораженный внезапной догадкой:
– Что–о–о? Сэм, он что, тебе нравится?
Друзья Люси, которые внимательно следили за разговором, придвинулись ближе. Я густо покраснела, не знаю – от вопроса ли или от взгляда Дэвида.
Конечно, я не могла сказать правду, и уж точно не в присутствии доброй половины школы – им вряд ли стоит знать, что я влюблена в Джека.
– Вообще–то, он парень Люси, – не ответила я на вопрос.
– Я не спрашиваю, чей он парень. – Было ясно, что Дэвид во что бы то ни стало хочет услышать ответ. – Я спрашиваю, нравится ли он тебе?
Я подняла голову, и наши взгляды встретились.
Мне показалось, что я вижу Дэвида впервые: умного, милого парня, с которым мы вместе ходим в студию живописи и который любит ту же музыку, что и я.
Я хотела хоть что–нибудь сказать, но не успела. Кто–то заорал: "Вот они!" – и вошла Крис Паркс в окружении своей свиты, которая мечтала познакомиться с сыном президента.
Дэвид здоровался со всеми, отвечал на рукопожатия и приветствия и больше не обращал на меня внимания.
19
– Ты не виновата! – сказала Катрина. – Что поделаешь, если ты любишь Джека! Было уже поздно. Мы лежали в кроватях в моей спальне и переговаривались в темноте.
– Ты встретила Джека раньше, – продолжала утешать меня Катрина. – Неужели Дэвид думает, что ты должна была сидеть и ждать, как. Золушка, когда он приедет за тобой на белом коне?
– Наверное, – проговорила я, глядя в потолок, – Дэвид думал, что раз я позвала его на вечеринку, мне нравится он, а не кто–то другой.
– Что ж, очень старомодный подход, – заключила Катрина. Она чувствовала себя очень опытной и значительной после того, как в первый раз в жизни побывала на свидании, причем удачно (на прощание Пол поцеловал ее в губы).
– Ты яркая, привлекательная девушка! – продолжала она. – Неужели в пятнадцать лет надо хранить себя для одного–единственного?
– Конечно, нет, – рассмеялась я. – Особенно если этот единственный – парень твоей собственной сестры.
– Джеку только кажется, что он влюблен в Люси, – уверенно сказала Катрина. – И мы обе это знаем. То, что произошло сегодня, лишнее тому доказательство. Он разозлился из–за того, что увидел тебя с другим парнем!
– Сомневаюсь. Думаю, он просто много выпил.
– Неправда! – возмутилась Катрина. – То есть, может, он и выпил, но на самом деле ужасно испугался, когда понял, что тебя легко потерять.
– Ты что, опять читала "Космополитен"? – спросила я.
– Да, – виновато призналась Катрина. – Люси оставила журнал в ванной.
Я повернулась на бок. Хм, грустно осознавать, что о своих переживаниях можно рассказать только одному человеку, да и тот напичкан советами из популярного женского журнала.
– А он поцеловал тебя на прощание? – осторожно спросила Катрина. – Я имею в виду Дэвида.
Я хмыкнула. Конечно, Дэвид просто мечтал меня поцеловать после всего, что произошло. Если честно, он со мной больше не разговаривал. Дэвид весело болтал со всеми, кто был на вечеринке купаясь в облаках всеобщего внимания и восхищения.
Он подошел ко мне только в половине двенадцатого (Тереза велела вернуться домой не позже полуночи). Я сидела в углу, листала старые журналы и отбивалась от желающих взять у меня автограф или, наоборот, расписаться на гипсе.
– Ну что, поехали? – спросил Дэвид. Я сказала Катрине, что мы уходим, потом нашла Крис (это было нетрудно – она все время крутилась возле Дэвида), поблагодарила ее и попрощалась. Затем мы с Дэвидом и Джоном направились к машине.
Мы с Крис живем в одном районе, но эта поездка показалась мне самой длинной в моей жизни. Мы сидели молча, отвернувшись друг от друга. Спасибо Гвен – ее музыка слегка снимала царившее в машине напряжение, но впервые не подняла мне настроение.
Но почему? Почему?! Да, Дэвид узнал, что мне нравится Джек. И что? Разве есть закон, запрещающий влюбляться в парней своих сестер?
Когда мы наконец подъехали к дому, я с облегчением вздохнула и, повернувшись к Дэвиду, сказала:
– Спасибо, что пошел со мной.
К моему огромному удивлению, он вышел из машины:
– Я тебя провожу.
Я сразу догадалась, что сейчас произойдет, и не ошиблась.
На полпути к моему крыльцу Дэвид вдруг остановился:
– Знаешь, Сэм, на этот раз ты меня одурачила. Да так мастерски! В общем два один в твою пользу!
Я испуганно посмотрела на него:
– Что?
– Я думал, ты другая. Думал, ты… не такая, как все. Я же не знал, что все это делается для того, чтобы заполучить парня.
Я посмотрела ему прямо в глаза:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, а разве не так? – невесело засмеялся Дэвид. – Ты ведь поэтому пригласила меня на вечеринку? Чтобы заставить Джека ревновать, а вовсе не ради твоей лучшей подруги.
– Неправда! – закричала я, надеясь, что в слепящем свете фонарей Дэвид не заметит, как я покраснела. – Дэвид, это же… просто чушь!
– Да? Я так не думаю.
Когда мы подошли к крыльцу, лицо Дэвида абсолютно ничего не выражало.
– Очень жаль, Сэм, – повторил он. – Я и вправду думал, что ты не похожа ни на одну из моих знакомых девочек.
Вежливо пожелав мне спокойной ночи, он ушел. И ни разу не обернулся.
Конечно, его можно было понять. Несмотря на утверждения Катрины, что девочки нашего возраста должны находиться в постоянном поиске нужного партнера (что, конечно, смешно прозвучало из уст Мисс–Я–Только–Что–С–Первого–Свидания), я и сама прекрасно понимала: не очень–то приятно узнать, что человек, пригласивший тебя на вечеринку, влюблен в другого.
Хотя так заводиться тоже не стоило. Я же позвала его в гости к однокласснице, а не к алтарю!
И что он имел в виду, говоря, будто я такая же, как все? Неужели все его знакомые девочки спасали президенту жизнь? Не думаю.
И все–таки, несмотря на такое печальное завершение, вечер был не так уж плох: Катрина обрела желанную популярность, ее даже пригласили еще на одну тусовку.
– Знаешь, – сказала Катрина, восходящая звезда нашей школы, – я уверена, что Джек заревновал.
– Правда? – спросила я.
– Да. Я слышала, как он говорил Люси, что Дэвид слишком выпендривается и ты могла бы найти кого–нибудь получше.
Выпендривается? Дэвид, единственный из моих немногочисленных знакомых, кто вообще не выпендривался! Что Джек имел в виду?
Я повторила свой вопрос вслух, и Катрина ужасно удивилась:
– Но, Сэм, я думала, ты этого и добиваешься! Чтобы Джек понял – ты умная, привлекательная девушка и нравишься парням!
Да, она была права, но в то же время мне не хотелось, чтобы кто–то – пусть даже Джек – плохо говорил о Дэвиде.
Ото всех этих противоречивых мыслей и чувств у меня раскалывалась голова.
Зная, что не смогу уснуть, а Катрина, судя по ровному дыханию, уже была в объятьях Морфея, я зажгла ночник и принялась читать собрание биографий жен президентов.
Вот десять малоизвестных фактов о Долли Пэйн Тодд Мэдисон, жене четвертого президента США:
10. Она произносила свое имя, как "Доллей", а не "Долли".
9. Она родилась в 1768 году в семье квакеров.
8. Первый раз она вышла замуж за юриста, который умер от желтой лихорадки.