- Не слишком ли поздний завтрак для фермера? - съязвила она. Но ее настроение явно улучшилось, когда она увидела перед собой тарелку овсянки и яичницу с беконом.
- Должен вас огорчить, леди, но это уже второй завтрак, - ответил Лоренс.
- Для меня тоже. - Она усмехнулась и намазала тост сливовым джемом.
Лоренс перевел взгляд с ее разрумянившегося лица на мокрые завитки волос, потом строго посмотрел на мальчиков, собравшихся уходить.
- Уж не пробовали ли вы купаться? Еще рановато.
Не успела Эшли ответить, как все твое наперебой заговорили:
- Можно, дядя Лоренс? Честное слово, вода не очень холодная!
Зила потягивала кофе, заботливо наблюдая, как Эшли расправляется с завтраком.
- Слава богу, у вас нормальный аппетит. Не то что у злобной ящерки с острым языком.
Пока Эшли размышляла над этим странным сравнением, троих младших О'Мэлли осенила новая идея.
- Слушай-ка, дядя, а не показать ли Эшли Скалу ящерицы? Ей так понравилась Бутыль-гора, а Скала ящерицы ничуть не хуже, только поменьше. Зато она наша собственная. - Это конечно же предложил заводила Патрик.
Питер немедленно подхватил:
- Эшли могла бы поехать на Кэндис, идет?
Лоренс заинтересованно вскинул бровь и переадресовал вопрос ей.
- Идет?
Эшли управлялась с овсянкой и только отрицательно покачала головой. Она сама удивлялась, как это у нее не пропал аппетит, ведь вчера она так досадно поддалась ему. Нет, черт возьми, нечего уступать этому красавчику!
- Кто это - Кэндис? - спросила она, проглотив очередную ложку каши.
- Эту старушку еще несколько лет назад можно было списать, но мы привязались к ней, оставили, и вот она живет у нас, хорошо ест и жиреет. - Лоренс через стол дотянулся до ее подбородка и смахнул с него хлебную крошку. - Конечно, если вы наездница, мы подыщем вам кого-нибудь порезвее.
Эшли наконец наелась и лениво откинулась на спинку кресла. Она не без хвастовства рассказала им, что однажды даже удержалась на спине у лошади целых пятнадцать минут. Справедливости ради, надо было бы добавить, что это было двадцать лет назад и лошадь была вовсе не лошадью, а осликом, но к чему вдаваться в такие подробности!
- Ха, на старушке Кэндис любой удержится, - усмехнулся Патрик. - У нее спина футов восемь шириной.
Договорились, что после ланча мальчики будут ждать ее у конюшни. Эшли направилась в студию поразмыслить о пейзажах, а может быть, даже вздремнуть немного. Перед глазами у нее до сих пор пестрели долины в полевых цветах. Лоренс куда-то ушел, наверное к себе в кабинет. Интересно, поедет ли он с ними? И, не лукавя с собой, Эшли вынуждена была честно признать, что ей бы этого хотелось.
Правда, потом она уверяла себя, что вовсе не огорчена отсутствием Лоренса и на ланче, и у места сбора на конюшне. Она только что закончила два акварельных наброска и, довольная началом работы, переоделась в свои старые джинсы, которые когда-то были ярко-малиновые, а теперь выгорели до бледно-розового, и крепкие туфли на плоской подошве. У выхода она столкнулась с экономкой. Зила спросила ее, не берет ли она с собой шляпу.
- Я не привезла с собой шляпы. А что?
- У вас голова закружится от солнца. Еще, чего доброго, солнечный удар приключится. Да и обгореть запросто можете. Пожалейте свою прекрасную кожу.
Эшли как-то совсем не подумала об этом. Она не очень-то заботилась о своем лице, только смазывала его увлажняющим кремом. Как правило, за лето кожа приобретала цвет спелого персика без всяких ее усилий.
Зила протянула ей широкополую соломенную шляпу Лоренса с затейливыми украшениями. Эшли надвинула ее себе на голову и приняла театральную позу.
- Прощевайте, мэм!
- Гм, вы бы неплохо смотрелись, если б не розовые штаны. Счастье еще, что старушка Кэндис способна только на прогулочный шаг. Во всяком случае, с нее вы не свалитесь и носа не разобьете. - Зила усмехнулась и отправилась разделывать рыбу.
Патрик не очень-то преувеличивал, говоря о широкой спине старой кобылы. Вид у милого животного был вполне добродушный. Избавившись от последних сомнений, Эшли прикидывала, как бы поэффектнее взобраться на это меланхоличное создание. Уж как-нибудь сумеет, раз даже детям это под силу. После нескольких попыток ей удалось усесться в потертое седло и развернуть лошадь в нужном направлении.
- Но-о, - тихонько скомандовала она, чтобы ненароком ее не испугать.
- Послушайте, Эшли, а ведь вы еще не видели жеребца дяди Лоренса. Классный конь. Его зовут Быстрый Ветер. Хотите взглянуть?! - с жаром спросил Питер.
Ему и Патрику пришлось довольствоваться велосипедами, поскольку кобылу по имени Ромашка отвезли на конный завод, а ездить на дядином жеребце никому не разрешалось. Оставались только Кэндис да маленькая каурая по имени Тинкас. На ней обычно ездил Денни, и сейчас он уже нетерпеливо ерзал в седле.
Эшли скорчила недовольную гримасу и наотрез отказалась.
- Нет уж, увольте, второй раз я не заберусь. Старушка оказалась выше, чем я думала.
- Да ну, в ней всего-то ладоней пятнадцать. Вам непременно надо посмотреть жеребца - вот это конь так конь!
Настолько поняла Эшли, у Кэндис было два аллюра: один медленный, второй - еще медленнее. При этом ее постоянно заносило вбок и так трясло, что даже зубы стучали. Денни лихо скакал вокруг нее на своей бодрой лошадке, а Эшли изо всех сил старалась удержаться в седле и усердно молилась, чтобы испытание поскорее закончилось.
Питер и Патрик уже ждали их у подножия миниатюрного подобия Бутыль-горы.
- Да мне раз плюнуть забраться на нее! Хоть с закрытыми глазами! - похвалился Патрик, на что Питер добавил, что он и слезет с нее с закрытыми глазами.
А Эшли в эту минуту была озабочена только тем, как бы слезть со своего мучительного средства передвижения. Худо-бедно, но она одолела на Кэндис старый сад, два пастбища, каменистый берег и вдобавок еще несколько ручейков. Все, хватит с нее, это животное - просто горный козел! Сидеть ей уже нестерпимо больно, а поудобнее устроиться в этом несносном седле никак не удается. Когда она неловко оперлась на стремя и осторожно спустилась на землю, трое мальчишек уже окликали ее с вершины старой скалы, прося принести чего-нибудь попить.
Вскинув голову, она мрачно отозвалась:
- Если вы хотите, чтобы я туда вскарабкалась, придется вам изобрести какой-нибудь лифт. У меня больше нет сил.
- Ну, пожалуйста, Эшли! Мы ведь ради вас старались, думали, вам здесь очень понравится! Такой потрясный вид! Отсюда даже чуть-чуть виден шпиль Церкви Святого Луки!
Уж как-нибудь проживу без шпиля, подумала Эшли, тем более что виден он лишь чуть-чуть.
- Простите, ребята, я хотела бы и все такое, но… - Она со стоном присела, выбрав самый травянистый уступ. - Вы просили попить?
- Ага! Зила дала нам с собой фляжки с водой. Они пристегнуты к великам. В дорогу нельзя отправляться без запасов, - философски заметил Питер.
Вот уж чего-чего, а воды на просторах владений О'Мэлли хватает, лениво отметила про себя Эшли. Куда ни двинешься - обязательно наткнешься на ручей. Мальчишки все уши ей прожужжали о ручье Белой скалы, о ручье Красные камни, Песчаном ручье и Русалочьем ручье, но путешествие было таким тряским и утомительным, что она не разобралась, через какие ручьи ей пришлось переправляться.
Она медленно встала, добрела до велосипеда, отстегнула фляжку, отвернула пробку и сделала несколько жадных глотков. При этом взгляд ее упал на вершину огромного валуна, освещенного солнцем. Три пары завистливых глаз наблюдали за ней.
- Ну ладно, - проворчала Эшли, - откуда мне лучше забраться?
Они наперебой стали объяснять ей, каждый по-своему. Эшли прикинула, что в туфлях на плоской резиновой подошве лезть не так уж трудно: гляди себе под ноги - и дело с концом. Во всяком случае, это лучше, чем путешествие на кляче, а ведь придется тащиться на ней обратно. Легче неделю трястись в машине, пусть даже это будет последняя развалюха.
Пока мальчишки утоляли жажду и обследовали гору, Эшли, воспользовавшись передышкой, растянулась на спине и закрыла лицо соломенной шляпой Лоренса. На камнях было даже удобней, чем сидеть в этом жутком седле. Оно, видно, предназначалось для кого-то с совершенно иной анатомией, нежели ее собственная. Приходилось сильно наклоняться вперед и изо всех сил держаться, чтобы не упасть. Она не знала, сколько времени ей удалось подремать, но когда подняла голову и осмотрелась, то увидела, что трое ее спутников готовы к дальнейшим странствиям. Близнецы уже помчались на великах к лесу, а Денни, сидя на своей кобылке, не решался окликнуть ее, боясь разбудить.
- Как вы, Эшли? Мы думали покататься, пока вы вздремнете. Э-э, вы не устали, нет?
Милый мальчик, как он внимателен. Приподнявшись на локтях, Эшли ответила ему с усмешкой:
- Честно говоря, я, видимо, вряд ли когда-нибудь еще соглашусь на такое рискованное предприятие. Но я вас не задерживаю - прокатитесь, если хотите. А мы с Кэндис притащимся домой попозже, когда я соберусь с силами.
Мальчик озадаченно глядел на нее своими ореховыми глазами, которые были точь-в-точь как у Лоренса. Эшли с трудом села, опершись локтями на колени.
- Ничего страшного, милый. Беги себе, я тут немного передохну. Даже, может, попозже вернусь сюда с мольбертом и красками, - сказала Эшли, а про себя подумала: если, конечно, у меня отрастут крылья.
Успокоенный, Денни развернул свою каурую и ускакал. Она проводила его усталым взглядом и вздохнула с некоторой долей зависти. Ей бы столько энергии, эти непоседы резвятся без передышки с утра до позднего вечера. Никакие пейзажи теперь уже ее не интересовали, она снова закрыла глаза и улеглась. Ночью ей спалось хорошо, но сейчас тоже не мешает вздремнуть.
Проснувшись, она увидела кружившего в небе ястреба. Что ж, рано или поздно он должен был появиться. Она посмотрела со склона вниз. Невероятно, но гора за время ее сна подросла! Взобраться было сравнительно легко, но теперь она боялась, что не сможет спуститься, не разбив носа.
Она перепробовала несколько хитроумных способов, в том числе сползти на животе ногами вперед, но ничего хорошего из этого не вышло: рубашка задралась и она оцарапалась. Отчаявшись, Эшли оставила попытки, уселась на скале, бессильно сжавшись в комок, и крепко выругалась. Собственная глупость злила ее. Незачем было хорохориться перед мальчишками, слабо ей тягаться с ними. Старалась, правда, для пользы дела - хотелось подружиться, чтобы потом вместе работать над портретами, а в результате застряла на этой скале и абсолютно не знает, как отсюда спуститься.
Нет, завтра она без всяких там подходов поймает Денни за шкирку, усадит куда нужно - и, черт побери, пусть позирует до изнеможения! Надо так надо. Вот чертенок, разыгрывает из себя доброго самаритянина - прямо воплощенное сочувствие!
Внизу меланхоличная Кэндис мирно паслась у подножия Горы ящерицы.
- И ты еще, старая кляча! Дернуло же на тебя польститься, пропади ты пропадом со своими аллюрами и жутким седлом…
Услышав ее голос, лошадь подняла голову и посмотрела на нее большими невинными глазами. Вдруг из соснового леса появился всадник, и они обе повернули головы и уставились на него.
4
- А я как раз подумал, не требуется ли вам моя помощь, - сказал Лоренс. На его губах играла чуть заметная усмешка.
Эшли строго посмотрела на него.
- Смейтесь, смейтесь. Погодите, вот спущусь с этой чертовой горы, да как задам вам за вашу дурацкую ухмылку! - Хорошо ему щеголять на своем статном скакуне: сидит, точно родился в седле!
- А вы упорная, - лениво заметил он, уже не скрывая улыбки. - Ну так что же? Чего вы ждете?
Эшли смерила его испепеляющим взглядом и в который раз попробовала спуститься. Не может быть, чтобы она не одолела эту гору, взобралась-то она на нее довольно легко, а мальчишки вообще плясали на ней, как на танцплощадке. Встав на четвереньки, она начала спускаться. Нетерпеливо бросив взгляд через плечо, она поняла, что Лоренс с большим интересом наблюдает за мельканием розовых джинсов.
Любуйся, любуйся, черт с тобой! Сейчас не до грациозных телодвижений! Если удастся слезть с этой проклятой горы, она никогда в жизни даже метровую высоту без лестницы покорять не станет.
- Ну довольно. Теперь выпрямитесь, и я вас сниму.
- Вот еще! Совсем не нужно меня снимать.
- Делайте, как вам говорят, черт бы вас побрал! Не торчать же мне тут весь день, ползаете как раскоряка. - Он ухватил ее вначале за ступни, потом за голени. И не успела она опомниться, как уже снял ее с выступа и поставил на твердую землю.
Эшли еще нетвердо стояла на ногах и поэтому не сопротивлялась, когда он привлек ее к себе. Он бесил ее своей озорной ухмылкой. Но она сведет с ним счеты потом, когда немного отдышится. А сейчас Эшли просто тихо радовалась, что оказалась на земле.
- Еще одно очко в пользу этих маленьких негодяев! - Его теплое, дурманящее дыхание коснулось ее растрепавшихся волос. Вдруг она припомнила что-то и невольно охнула.
- Боже, ваша шляпа… - Она взглянула наверх. Да, шляпа лежала там, куда она зашвырнула ее, беседуя с Денни. - Чтоб мне провалиться! А все потому, что вы не дали мне слезть самой!
- Ну ничего, за наказанием дело не станет… если, конечно, вы ее сейчас же не вернете.
И тут Эшли с внезапной остротой ощутила жар его рук на спине, прикрытой лишь тонкой рубашкой. Высвобождаясь из его объятий, она лихорадочно соображала, что бы такое сказать. Но тут до нее дошло, что она попала в ловушку между скалой и его руками, и всякая мысль о сопротивлении исчезла. Она затравленно смотрела, как его прищуренные от солнца глаза в лучиках крохотных морщинок приближаются, становятся все больше и темнее.
Позднее она бы объяснила свое безволие физической усталостью, но сейчас лишь неподвижно наблюдала, как его лицо склоняется к ней. Ее дыхание словно запнулось, веки неумолимо тяжелели, ноздри жадно ловили пьянящий запах согретого солнцем тела, запах здорового мужского пота.
Глаза Лоренса превратились в блестящие черные щелочки. Он ловко провел кончиком языка по линии ее губ и легко разомкнул их. Эшли не в силах была сопротивляться этому сладостному ощущению. Ее руки медленно обхватили его за плечи и судорожно обвили шею, а ладони утонули а теплой гуще кудрей.
Конечно, силы были неравны. Эшли еще не пришла в себя от скалолазания, и обаяние Лоренса оказалось неотразимым. Его губы сперва исследовали ее рот, то лаская, то чуть щекоча его и, наконец, искусно добились желанного ответа. В его руках не чувствовалось жадной и грубой страсти, он лишь медленно скользил ладонями вдоль округлых очертаний ее фигуры, ощупывал, гладил, ласкал. И все это было так просто и естественно, как послеполуденное солнце, согревающее их непокрытые головы, как прохладный и густой аромат сосновой рощи.
Лоренс коснулся губами ее лица, потом ямочки на заостренном подбородке. Дрожь пробежала по всему телу Эшли, она прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. Губы чувствовали биение его пульса. Она приоткрыла рот и кончиком языка с наслаждением дотронулась до его солоноватой кожи.
Они полулежали на Горе ящерицы, на прогретом солнцем пологом склоне. Лоренс скользнул ладонями по ее бедрам и крепко притянул Эшли к своему мускулистому торсу. У нее закружилась голова, и она покорно приникла к нему. Разум, что до сей поры на протяжении многих лет безотказно служил ей, в одно мгновение отказал под напором неодолимого желания. Потаенно тлевшее, оно вдруг всецело завладело ею.
Она почувствовала, как пальцы Лоренса легли ей на обнаженную спину и расстегнули лифчик. Сопротивляться было невозможно. Он покусывал ее нижнюю губу, потом снова принялся медленно, волнующе и удивительно нежно целовать ее рот, глаза, шею - будто узнавал ее как слепой, на ощупь. Его руки сбежали со спины и покорили холмики прохладных мягких грудей. Они уже поднялись ему навстречу, прильнув горделивыми кончиками к его ладоням и подключив все тело к умопомрачительной страсти.
Тяжело и прерывисто дыша, он пристально смотрел в ее потемневшие полузакрытые глаза. Его зрачки расширились, и от радужки остался лишь тонкой золотистый ободок. Очертания скул явственно выделились на фоне гладких впалых щек.
- Может, нам укрыться в каком-нибудь более уединенном месте? Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь ненароком увидел продолжение.
Его голос пробудил в ней слабый проблеск разума, и Эшли обеими руками отчаянно уперлась ему в грудь, силясь вырваться. Безумие! Как она могла подпустить к себе такого человека?!
Лоренс крепко обнял ее за талию и вскинул голову, внимательно всматриваясь в лицо. Эшли ослабила сопротивление, поняв, что он угадал ее мысли.
- Послушайте, это просто… досадное недоразумение! - выпалила она, - Простите, если я ввела вас в соблазн, но я не хотела.
- Не хотела? - бархатным голосом переспросил он. - Подумать только. Что-то не очень верится. Но если вам нравится лепетать всякие символические протесты - бога ради.
Наконец-то он раскрылся. Наконец она поняла умом то, чему противилась плоть: бесподобная самоуверенность этого красавчика поставила все на свои места.
- Придется поверить! Вы мне безразличны! - Она рванулась из его объятий, смерив полным негодования взглядом и втайне надеясь, что он не заметит, как неистово пульсирует жилка у нее на шее.
- Так нет?
Сколько насмешливого недоверия в его тоне! Черт бы его побрал, он уже овладел собой, а она все еще в волнении. Он намеренно дерзко дотянулся до ее рубашки и стал с наигранным безразличием застегивать. Эшли зло отшвырнула его руку и взялась за дело сама, торопливо всовывая пуговицы в какие попало петли.
- Что было у вас на уме, когда вы обнажились и разлеглись возле того ручья? - продолжал он, не сводя с нее скептического взгляда.
- Совсем не то, что вы думаете, - процедила она. - К тому же не преувеличивайте, я сняла только брюки. Просто у меня болела голова. Поймите, я приехала сюда написать три портрета. Не надо принимать меня за куколку для летних развлечений. - До чего же трудно держаться с достоинством, когда стоишь в рубашке, застегнутой наперекосяк!
- Гм, весьма остроумный способ для избавления от головной боли, - пожал он плечами. - Могу показать вам еще одно премиленькое, совершенно уединенное местечко на случай, если у вас снова разболится голова. - Он заправил рубашку и достал сигарету.
- Я все-таки надеюсь, что мы поняли друг друга, - пробормотала она неуверенно. Под его холодным испытующим взглядом она остро ощущала свою растерянность. И как он смеет так невозмутимо глазеть на нее!
- О да, думаю, мы поняли друг друга, Эшли Мортимер. Но если вам еще нужно привыкнуть к этой мысли, я подожду. У нас впереди все лето.
- Я, по-моему, ясно выразилась: вы мне безразличны. Случайные связи не по мне. Это скучно.
Уму непостижимо, сколько нескрываемого нахальства можно вложить в простую усмешку. Он чуть повел бровью и произнес:
- Ну что ж, если вы уже высказались и остыли, давайте я вас подсажу.