Он колебался.
— Если я поцелую тебя, мы не сможем вернуться назад. Если я поцелую тебя… я никогда не захочу остановиться.
Языком я медленно провела по его нижней губе, и шепотом произнесла:
— Поцелуй меня.
Тристан скользнул ладонями по моей спине, притянул меня ближе к себе и начал растирать мою спину круговыми движениями. Мы были так близко друг к другу, что было сложно сказать, были ли мы двумя отдельными людьми или одной душой, раскрывающей свои сокровенные желания в первый раз.
— Ты уверена? — спросил он.
— Поцелуй меня.
— Лиззи…
Улыбнувшись уголком рта, я приложила палец к его губам.
— Я скажу тебе это в последний раз, Тристан. Поцелуй…
Мне не пришлось заканчивать фразу, и я с трудом помню, как он перенес меня в мою спальню.
***
Тристан прижал меня спиной к комоду, его хватка усилилась вокруг моей талии, и в этот момент наши губы встретились. Он пробовал своим ртом каждый миллиметр моих губ, углубляя нашу связь. Его пальцы путешествовали вверх по моему позвоночнику, посылая мурашки по всему моему телу. Тристан наклонился ближе, языком раскрыл мои губы, чтобы найти мой язык и сплестись с ним в страстном танце. Он еще крепче обернул руки вокруг меня, и я вонзила свои пальцы в мышцы его спины, держась за него так, словно он был моим миром. И он им был. Я наклонила голову в сторону, запутываясь пальцами в его волосах, призывая целовать меня глубже, жестче, быстрее…
— Тристан, — простонала я напротив его рта, и он зарычал. Я опустила руки к краю его футболки и подняла ее, чувствуя скрывающееся под ней крепкое тело. Мне нравилось, как он ощущался. Мне нравился его вкус. Я любила то, как я влюблялась в него.
Я не знала, что это возможно. Не знала, что разбитые части моего сердца все еще могут биться от любви.
Тристан поднял меня, сжимая мою спину, и посадил на край матраса. Его вдохи были быстрыми, его голод был ощутим.
— Я так сильно хочу тебя, Лиззи.
Он вздохнул, пососал мочку моего уха, а затем провел языком по моему подбородку и достиг моих губ. Он прикасался своим языком к моим губам, словно пытался попробовать каждую крошечную частичку меня. Тристан скользнул руками под мое платье, и я застонала. Я наблюдала за тем, как он спустил мои трусики вниз по бедрам и отбросил их в сторону. Он пододвинул меня ближе к своему телу и раздвинул мои ноги, позволяя почувствовать его твердость. Увидев сильное желание в его глазах, я улыбнулась. С ним я всегда улыбалась.
Захватив пальцами край моего платья, он медленно поднял его вверх, изучая каждый открывающийся сантиметр моего тела, каждый изгиб.
— Руки, — приказал он, утробно рыча. Я подняла руки вверх, и он снял платье и отбросил его к моим трусикам. — Ты прекрасна, — пробормотал он перед тем, как наклонился и поцеловал меня в шею. Каждый раз, когда его губы касались моей кожи, я чувствовала, как ускоряется мое сердцебиение. Следуя языком по изгибам моего бюстгальтера, он потянулся к моей спине и расстегнул его, отправляя в кучу одежды на полу. Дрожь прошла по моему телу, когда пальцами он начал кружить по моим затвердевшим соскам.
Я начала поднимать его футболку, обнажая кубики пресса.
— Руки, — скомандовала я. Тристан поднял их вверх, и я сняла футболку и отбросила ее во все увеличивающуюся кучу одежды. Он не тратил времени зря, снова прикасаясь ртом моей груди, скользя языком по моим холмикам, целуя и жестко посасывая мою кожу. Мое дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, я становилась все голоднее и голоднее к его прикосновениям и тому, как он пробовал меня.
— Тристан, просто… О, мой Бог, — пробормотала я, опустив голову под натиском его языка, умеющего разными способами контролировать мое тело.
— Ложись, — приказал он. Я сделала, как он велел, и закрыла глаза, пробежавшись пальцами по своей груди. Ожидая его следующее прикосновение, я немного нервничала, но в то же время меня это возбуждало. Когда он прикоснется ко мне и где?
Я выгнула бедра, когда я почувствовала влажность его языка, обрушившуюся на внутреннюю часть моего бедра.
— Я хочу попробовать тебя, Лиззи. Хочу попробовать всю тебя, — прошептал Тристан напротив моей кожи. Обхватив ладонями мою попку, он подвинул мои бедра ближе к себе, а затем его язык утонул глубоко во мне. Он лизал меня медленно, не отрываясь, пока мое тело содрогалось в его объятиях. Он лизал меня жестче и сильнее, когда мое тело просило о большем. Он лизал меня глубже и дольше, когда я запутывала свои пальцы в его волосах, не желая ничего больше, чем ощутить его внутри себя.
— Тристан, пожалуйста, — молила я, вращая бедрами, и он скользнул двумя пальцами внутрь меня, не переставая кружить своим языком вверх и вниз по моей влажности. — Я хочу тебя…
Он отстранился, поднялся и начал расстегивать свои джинсы.
— Скажи мне, как ты хочешь этого. Скажи, как ты хочешь меня, — сказал он, не отрывая от меня взгляда.
— Я не хочу нежно, — прошептала я, делая короткие поверхностные вдохи. Когда он снял джинсы, я опустила взгляд на его твердую эрекцию, выпирающую из боксеров. Пальцами я схватилась за край его боксеров, и через секунду они были сняты. — Покажи мне тени, заставляющие тебя просыпаться ночью. Поцелуй меня со своей тьмой.
Тристан поднял меня с кровати и поставил лицом к комоду. Торопливо он добрался до кармана джинсов, вытащил бумажник и взял презерватив, почти с отчаянием открывая его и раскатывая по своей твердости. Через несколько мгновений он уже стоял позади меня, его тело прижималось к моей наготе. Он провел пальцами по моей спине, после чего шлепнул по округлости моей попки и сжал ее в ладони.
— Лиззи, — сказал он, его дыхание было таким же быстрым, как и мое. — Я не сделаю тебе больно, — пообещал он, схватил мою левую ногу и поднял ее вверх, придерживая рукой.
Я знаю, Тристан. Знаю.
Одним толчком он скользнул в мою тесноту с такой силой, что я почти закричала, выгибая спину, когда он вошел в меня. Пока левой рукой Тристан придерживал мою ногу, правой он ласкала мою грудь.
Его дыхание было тяжелым, когда он заговорил:
— Ты ощущаешься так хорошо, Лиззи… Боже… ты ощущаешься так…
Он затих, продолжая толкаться в меня. Быть так близко к Тристану — не только физически, но и эмоционально, со всей нашей тьмой — от этого хотелось плакать. Он прекрасен. Он напуган. И он реален.
Это не сон. Не мечты. Это реальность.
Он выскользнул из меня и развернул так, что мы оказались лицом к лицу.
Обхватив руками, он поднял меня, заставляя обернуть свои ноги вокруг его талии, и только его тело удерживало меня от падения. Он прижался своим лбом к моему и снова погрузился в меня.
— Не закрывай глаза, — умолял он. Его взгляд был наполнен вожделением, страстью и… любовью?
Или, может, это была моя собственная любовь, отражающаяся в его прекрасных глазах. В любом случае, мне нравилось то чувство, которое он пробуждал во мне. Он продолжал жестко входить в меня и медленно выходить. Моя киска дрожала, глаза закрывались, но я не позволяла им. Они должны оставаться открытыми. Мне нужно видеть его.
Я была в секундах…
В секундах от того, как мое тело отыскало путь к нему. В секундах от того, чтобы потеряться и найтись с Тристаном Коулом внутри меня.
— Я собираюсь… — пробормотала я, мое тело затряслось, и когда оргазм накрыл меня, мои слова оборвались. Глаза закрылись, и я почувствовала, как его губы прижались к моим, пока мое тело содрогалось напротив него.
— Боже, я люблю это, Лиззи. Я так сильно люблю, когда ты теряешь себя со мной, — он улыбнулся возле моих губ, когда я простонала.
— Я хочу всего тебя, — умоляла я. — Пожалуйста.
— Я твой.
Той ночью мы уснули в объятиях друг друга. В середине ночи мы проснулись, и он скользнул в меня снова. Вместе мы теряли себя друг в друге. На следующий день, рано утром, все повторилось вновь. Каждый раз, когда входил в меня, он словно извинялся за что-то. Каждый раз, когда целовал меня, он будто молил меня о прощении. И каждый раз, когда он смотрел на меня, клянусь, я видела его душу.
Глава 24
Элизабет
Проснувшись, я повернулась и обнаружила, что Тристан исчез из моей постели. Я засомневалась, а что, если прошлая ночь была лишь сном, но коснувшись подушки, я нашла записку.
«Ты такая красивая, когда храпишь. — ТК»
Я прижала листок к груди, прежде чем перечитать написанное снова и снова. И только звук работающей газонокосилки остановил меня от прочтения записки еще раз. Я натянула шорты и безрукавку, желая пойти посмотреть, как Тристан стрижет мой газон, и нежно поцеловать его в губы, но как только вышла на крыльцо, я остановилась.
Он стриг не мой газон.
А свой.
Для всех остальных в мире это не показалось бы чем-то серьезным — то, что человек стрижет свой газон. Но я знала, что это означает гораздо больше. Я знала, что Тристан Коул провел многие месяцы жизни, как лунатик, и сегодня он медленно просыпался.
***
Мы с Тристаном начали оставлять друг другу записки на самоклеящихся листочках в домах друг друга. В отличие от маминых и папиных, они не были романтичными. Преимущественно они были банальными или глупыми, и какая-то часть меня любила их за это еще больше.
«Я думаю, что у тебя милая задница. — ЭБ».
«Иногда, когда я стригу газон, а ты сидишь на крыльце, читая свои пошлые книжонки, я вижу, как краснеет твое лицо, когда ты читаешь действительно хороший отрывок. Этот мистер Дарси, должно быть, делает совершенно сумасшедшие вещи с телом Элизабет. — ТК».
«Не знаю, должна я быть обеспокоена или возбуждена тем, что ты знаешь имена персонажей из романа «Гордость и Предубеждение» — ЭБ».
«Ты. Такая. Чертовски. Красивая — ТК».
«Тук - тук. — ЭБ».
«Кто там? — ТК».
«Я. Голая. В полночь. В моей кровати. Принеси костюм Невероятного Халка и твоего огромного зеленого монстра. — ЭБ».
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не называй мой член «зеленым монстром». По шкале от одного до десяти это твердое «облажался». — ТК
P.S. Не буду спорить со словом «огромный». Я даже думаю, что тебе стоит рассмотреть такие слова, как: Громадный. Массивный. Гигантский. Посланник с небес».
«Я хочу, чтобы ты взял меня сегодня. — ЭБ».
«Ты знаешь место между кошмаром и мечтой? Место, где завтра никогда не наступает, а вчера больше не причиняет боль? Место, где твое сердце бьется с моим в унисон? Место, где время не существует и где легко дышать? Я хочу жить там с тобой. — ТК».
Глава 25
Элизабет
Время пролетало незаметно, и я уже привыкла к тому, что если Тристан не целовал мои губы, значит, он нахально спорил с Эммой. Они спорили по поводу страннейших вещей, но это всегда заканчивалось общим смехом.
— Я говорю тебе, Ток, Железный Человек — лучший из Мстителей, — сказал Тристан, бросая в Эмму через стол картофель фри.
— Ни за что! У него нет такого крутого щита, как у Капитана Америки, Тик! Ты ничего об этом не знаешь.
— Я все знаю, так что получай! — сказал он, показав ей язык. Она засмеялась и тоже показала ему язык.
— Ты не знаешь НИЧЕГО!
Подобные заявления звучали каждый вечер, и я начинала любить нашу новую нормальность.
Однажды ночью после того, как я уложила Эмму в постель, мы с Тристаном лежали в гостиной на полу с книгами в руках. Я держала «Гарри Поттера», в то время как его взгляд был прикован к страницам «Библии». Иногда я украдкой смотрела на Тристана и ловила его, бросающего на меня взгляды с улыбкой на лице, после чего он возвращался обратно к чтению.
— Ладно, — сказала я, положив свою книгу на колени. — Твои мысли далеки от «Библии».
Он засмеялся и кивнул.
— Эта книга заставляет думать. Она заставляет тебя узнавать больше обо всем.
— Но? — спросила я, зная, что будет «но».
— Но… Я не понимаю, по крайней мере, девяносто шесть процентов из этого, — усмехнулся он, опуская книгу.
— Кем ты хочешь быть, Тристан?
Он повернулся ко мне и прищурился, неуверенный в том, что я имела в виду.
— Что?
— Кем ты хочешь быть? — спросила я еще раз. — Мы никогда не говорили о том, чего мы хотим, и мне просто интересно.
Он потер переносицу и пожал плечами, не зная что ответить.
— Не знаю. Я имею в виду, в прошлом я был отцом. Мужем. А теперь… Я понятия не имею.
Тихий вздох сорвался с моих губ, и я нахмурилась.
— Я хочу, чтобы ты мог видеть в себе то, что вижу я, когда смотрю на тебя.
— А что ты видишь?
— Борьбу. Силу. Мужество. Кого-то, кто любит глубоко и сильно. Того, кто не убегает, когда появляются проблемы. Когда я смотрю на тебя, я вижу бесконечные возможности. Ты умный, Тристан. И талантливый, — он съежился. Я покачала головой. — Ты такой. И ты можешь делать все, что угодно. Все, что ты поставишь себе целью, ты сможешь достичь. Твои работы по дереву удивительны, ты мог бы делать что-то, связанное с этим.
— Я делал, — сказал он. — Мы с отцом начали выводить наш бизнес на новый уровень, и в день аварии мы летели в Нью-Йорк, чтобы встретиться с некоторыми людьми, которые хотели стать нашими партнерами.
— И ничего не вышло из этого?
Он покачал головой.
— Мы даже не долетели до Нью-Йорка. У нас была пересадка в Детройте, и когда мы приземлились и включили телефоны, то получили тонну сообщений о Джейми и Чарли.
— Так это…
— Это был худший день в моей жизни.
До того, как я смогла ответить, я услышала звук шагов в глубине коридора.
— Мама! Мама! Смотри! — прокричала Эмма, держа свой фотоаппарат в одной руке и два белых пера в другой.
— Ты должна уже спать, маленькая мисс.
Она тяжело вздохнула.
— Я знаю, мама, но посмотри! Два белых пера!
— Ох, выглядит так, будто папочка отправил тебе немного поцелуев на ночь, — сказала я.
Она покачала головой.
— Нет, мама. Они не от папочки, — Эмма подошла к Тристану и протянула ему перья. — Они от семьи Тристана.
— Для меня? — спросил он, его голос дрожал.
Она кивнула и прошептала:
— Это значит, что они любят тебя, — Эмма подняла свой фотоаппарат вверх. — Теперь сделаем фотографию. Мама, ты должна быть на ней с ним! — приказала она. Мы сделали так, как она сказала. Когда «Полароид» распечатал фотографию, она отдала ее Тристану, и он благодарил ее.
— Ладно, время спать. Как насчет того, чтобы я почитала тебе перед сном, чтобы ты смогла уснуть? — спросила я.
— А может Тристан почитать мне? — спросила она, зевая.
Я посмотрела на него вопросительно. Он кивнул, поднимаясь с пола.
— Конечно, могу. Что мы будем читать? — спросил он ее, поднимая мою уставшую девочку на руки.
— Мне нравится «Кот в шляпе» (Примеч. «Кот в Шляпе» («Кот в колпаке», англ. The Cat in the Hat) — самая известная сказка американского писателя Доктора Сьюза), — ответила Эмма. — Но тебе нужно читать ее голосом зомби.
Его улыбка стала шире, когда они вдвоем шли по коридору, и он сказал:
— Это один из моих любимых способов читать.
Прислонившись к стене, я сидела на полу в коридоре у комнаты Эммы и слушала, как Тристан читает ей, а она хихикает от его ужасного зомби-голоса. Ее смех был таким счастливым, что моя жизнь наполнилась радостью. Для родителя нет ничего лучше, чем знать, что его ребенок улыбается. Я никогда не смогу достаточно отблагодарить Тристана за все те улыбки, что он подарил Эмме.
— Тик? — позвала Эмма, глубоко зевая.
— Да, Ток?
— Мне так жаль твою семью.
— Все хорошо. Мне жаль твоего отца.
Я заглянула в комнату и увидела Тристана, лежащего на полу позади кровати Эммы с книгой на груди. Зевс лежал у ног Эммы. Она снова зевнула.
— Я скучаю по нему.
— Я уверен, что он тоже скучает по тебе.
Она закрыла глаза и свернулась калачиком, начав засыпать.
— Тик? — прошептала она, почти проваливаясь в сон.
— Да, Ток?
— Я люблю тебя и Зевса, несмотря на то, что твой зомби-голос просто ужасен.
Тристан почесал переносицу и хлюпнул носом перед тем, как встать и поправить ее одеяло. Он просунул Буббу в ее руки и укрыл их.
— Я тоже тебя люблю, Эмма.
Когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты, то поймал меня за подглядыванием и подарил мне маленькую улыбку. Я улыбнулась ему в ответ.
— Пойдем, Зевс, — позвал он. Зевс завилял хвостом, но не сдвинулся с места. Тристан выгнул бровь. — Зевс, вставай. Пойдем домой.
Зевс заскулил и подвинулся ближе к Эмме.
Я засмеялась.
— Что за предатель у тебя.
— На самом деле, я не могу винить его. Не возражаешь, если он останется на ночь?
— Абсолютно. Я думаю, что они оба привыкли друг к другу за те дни, что ты и Зевс жили у нас в доме.
Он прислонился к двери, наблюдая, как Зевс прижался к рукам Эммы, туда, где был Бубба. Эмма крепко обняла его и улыбнулась во сне. Тристан скрестил руки.
— Я вижу, почему ты окончательно не распалась на части, как я. У тебя есть Эмма, и она… она замечательная. Она — все хорошее в этом мире, не так ли?