Вещица была действительно отличной. Из черного камня с редкими золотистыми прожилками, украшенная тончайшей резьбой и золотыми уголками, шкатулочка словно была предназначена для хранения очень загадочных и могущественных предметов.
- Представь, ты достаешь пилюли отсюда… - тщательно протирая шкатулку и ссыпая туда плоды совместного производства, приговаривал Авронос, - у кого-нибудь зародятся сомнения, что они не драгоценные? У нас в таких шкатулках обычно хранят печати или яды. Ну а к ней - вот.
Покопавшись в шкафу, лекарь нашел расшитый серебром кожаный кисет, подвешенный на цепочку, и подал Консу.
- Его нельзя срезать, в швы вплетена металлическая нить. Если в нем будет храниться твоя шкатулка, все сразу будут видеть, это - великая ценность.
- Не знаю даже… как я тебя смогу отблагодарить, - бережно принимая в руки подарок, растроганно пробормотал Костик.
- Возможно, когда-нибудь и сможешь, - отмахнулся Авронос, - идем ужинать. Потом попробуем вылечить одного моего старого пациента… думаю, с ним у тебя всё получится. А если не получится… он будет молчать.
После ужина лекарь предложил Костику переодеться и они отправились на дело. Назвать по-другому эту авантюру у парня не получалось даже мысленно.
Как выяснилось, пациент жил в городе, не очень далеко, но добираться Авронос предпочел не пешком. Возле широкого и высокого крыльца гостевой части дворца их уже ожидала закрытая коляска.
Запряженный в нее зверь был совершенно не знакомого не только Костику, но и на земле вида. Похож он был на гигантского страуса, с собачьим хвостом и львиной мордой. Сидевший на его широкой спине не то наездник, не то возница держался с очень высокомерным видом, лучше рекламного щита говорившим о том, что его статус здесь много выше среднего. Или статус его транспорта?!
- Кто это? - прошептал парень, устраиваясь на мягком сидении.
- Ты про панга? - Осведомился Авронос, и тут же начал объяснять, - это очень удобный и дорогой зверь. У господина наместника их почти два десятка, и нам разрешено брать панга, когда едем по делам.
- Что он ест?
- А, ты про это! Не волнуйся, панги людей не едят. Только рыбу. Затее бегают быстрее всех остальных животных, и сидеть на нем не в пример удобнее, чем на быке или ослике.
- А покататься… - Костик смущенно смолк.
Ну не зря же ему сразу прямо сказали, зверь дорогой и брать коляску можно только для дела.
- Когда наступает сезон жары, господин Югнелиус переезжает в дом на побережье. Там неподалеку большая ферма для пангов и можно кататься сколько хочешь. За сравнительно небольшие деньги.
- Ясно, - кивнул Костик, разглядывая проносящиеся мимо дома.
Раз Авронос так уверен, что его повезут на побережье, может и правда, он такой ценный лекарь? Вот только почему что-то внутри всячески сопротивляется этому утверждению?
Дом, возле которого через полчаса остановил коляску Авронос, не особенно отличался от соседних. Все они были двухэтажными, внушительными и явно принадлежали не простым жителям.
Зато внутри царило какое-то почти неуловимое запустение. Костик не смог бы связно пояснить, откуда у него взялось такое ощущение, вроде все присутствует. Солидная мебель стоит на своих местах, окна обрамлены богатыми портьерами, картины и люстры говорят о стремлении создать уют. Но вот уюта и не ощущается.
- Мирного вечера госпожа Уликора!
- И вам, Авронос! Проходите, располагайтесь, сейчас принесут напитки. И простите… что вы имели в виду… я не поняла вашу записку?!
Женщина была, наверное, еще молода, лет тридцать от силы. Если судить по каштановым, без сединки, волосам и гладкой коже лица. А глаза, смотревшие на Костика с тревогой и сомнением, выдавали очень старое и уставшее существо, разочаровавшееся во всем на свете.
Это что… её, что ли, лечить? - ошеломленно обернулся к лекарю Костик и по неуловимо горькой гримасе понял, что самое основное впереди.
- Муж госпожи Уликоры заболел больше года назад, - с непонятным сожалением произнес Авронос, глядя мимо подопечного, - и с тех пор его осматривал не только я. Внешне он вполне здоров… но не говорит и не встает. Барсент этого очень… стесняется… и потому отказывается от еды. Думаю… тебе стоит попытаться.
- Авронос?! - женщина до хруста стиснула кулачки, - это… я не ошибаюсь?
- Не нужно прежде времени тешить себя надеждой, - честно признался лекарь, - мой… коллега, очень способный целитель, но опыта у него пока маловато. Если ты сейчас скажешь - нет… или попросишь, чтобы мы пришли позже… когда у Эконса будет больше побед за плечами, он не обидится. Мы просто попьем твоего замечательного чая и поедем домой.
- Господин Эконс… живет с тобой?
- Во дворце наместника, но официально пока только в качестве гостя.
- Тогда я скажу - да, - она не сомневалась ни секунды, и Костику внезапно пришло в голову, что его авторитет очень зависит от того, кому он якобы уже служит, - пройдете к нему… или сначала чай?
- Если повезет, чай будем пить потом, - сразу отказался Авронос, - и не только чай… прикажи кухарке приготовить хорошую закуску… Эконс после сеанса обычно очень голоден.
Врет и не краснеет, - осуждающе вздохнул Костик, обычно! Ха! Всего только раз и вылечил, а у лекаря прозвучало так, словно такие сеансы для него - рядовая вещь.
- Тогда прошу, - хозяйка повернулась и пошла впереди, показывая дорогу.
Идти пришлось всего несколько шагов, в первую же дверь из открывшейся за портьерами освещенной последними лучами солнца галереи. В огромной комнате, определенно бывшей раньше гостиной, еще не горел ни один светильник, и Костик не сразу рассмотрел хозяина.
Но стол, заставленный блюдами, не разглядеть не мог. Потому что почти натолкнулся на него.
Уликора тихо отдала указание сидевшему возле стола слуге, державшему в руках мисочку с бульоном, и тот, облегченно вздохнув, ринулся сдергивать колпачки со светящихся цилиндров. Таких Костик еще не видел, но решил отложить осмотр на потом, сначала познакомиться с будущим пациентом.
Бросил быстрый взгляд по сторонам и первым делом увидел глаза. Необычно большие на исхудавшем лице, умные и скептически-насмешливые. А еще - непримиримые.
Облом.
Полный.
Это землянин сообразил сразу, не зря же ему мама свои книги и журналы чуть не с детства подсовывала, еще когда надеялась, что Костик решит поступать в медицинский. Сдалась только тогда, когда он дорос до ста двадцати кило, и продолжал толстеть. Но знаний, хоть и поверхностных, нахвататься парнишка все же успел… и теперь отчетливо понимал, не захочет этот мужик его слушать.
И верить его байкам не станет, нет в нем ни капли желания жить. Этот - из тех, кого можно хоть взводом караулить, а они все равно влезут на крышу высотки и сиганут вниз. Ясно теперь, почему слуга так обрадовался, попробуй, накорми того, кто каждую насильно влитую ложку бульона немедленно выплевывает назад. По передничку, повязанному поверх вышитой ночной рубахи, видно.
- Барсент… - как-то заискивающе пролепетала хозяйка, жестом пригласив гостей садиться, - господин Авронос привел целителя господина Эконса…
- Подождите, - решительно прервал ее Костик, заметив плеснувшееся в глазах больного презрение, и сообразив, сейчас она все испортит, попытавшись уговорить мужа.
Который именно ей не верит больше всех других.
- Что?!
- Ничего не говорите без моего разрешения, ни слова! - Как здорово, что их препод по ОБЖ был отставным сержантом и умел утихомирить толпу десятиклассников одним рыком, было чему у него поучиться, - Я сам задам вопросы, и отвечать нужно строго по существу!
- Но… Авронос? - Смятенно обернулась женщина к лекарю.
- Иначе я уйду. - Моля богов, чтоб она запротестовала, и можно было отступить с чистой совестью, отрезал Эконс.
В глазах больного на миг появилось изумление и немедленно сменилось привычной пренебрежительной снисходительностью.
- Хорошо, - госпожа Уликора отступила с какой-то обреченной покорностью, и что-то смутно знакомое, промелькнувшее в ее взгляде или движении неприятно царапнуло Костику душу.
Что-то неотчетливое… и досадное, как песок в сандалиях.
Больной чуть напрягся в кресле, на лице цементной маской застыло упрямство, во взгляде появился настороженный холодок. Приготовился. Занял круговую оборону. Ждет. И заранее настроен на то, чтоб не пропустить ни одного, даже малейшего поползновения на свое право принимать окончательные решения.
Ну и чем его можно достать?
- Сидите! - вставая со стула, приказал Костик, и нарочито неторопливо отправился в обход гостиной.
Он сам не понимал, откуда у него возникла уверенность в своих действиях, просто интуитивно чувствовал, что поступает правильно, не ринувшись очертя голову в исцеление. И еще просто зримо ощущал сильное негативное напряжение между этими двумя. Что, интересно, тут должно было произойти, чтобы бездвижный калека так сильно ненавидел жену?! Вкладывающую все силы и душу в его излечение? Ведь заметно, что именно это главный смысл ее жизни!
Видно по этой огромной комнате, где столько цветов, всевозможных красивых предметов, и сияет чистотой каждая вещь?! Так вот чего не хватало в приемном зале! Блистающих после мытья полов и стекол, свежих цветов и неповторимого аромата чистоты. Значит, правильно он почувствовал у входа… запустение… или равнодушие, вот как, если точнее, это называется.
Он все шел гуляющим шагом, разглядывая картины и книги, статуэтки, вазы… В застекленных шкафах хранилось различное оружие, от простых метательных ножей до клинков в драгоценных ножнах. На полках были разложены диковинки, среди них огромный клык неведомого животного, и не менее огромная друза сверкающих разными цветами кристаллов. А дальше на узком столе, покрытом черным бархатом загадочно поблескивало несколько предметов, от одного взгляда на которые в душе Костика вспыхнула надежда.
Он шагнул ближе… изучая, просчитывая со скрупулезностью пенсионерки, пришедшей в супермаркет, свои скромные возможности, и, наконец, протянул руку к выбранному инструменту.
Серебро и чернь, медь и золото… больше всего это походило на кларнет, и мечтать он мог только об одном, чтоб звук был так же многогранен и проникновенен. Осторожно отер рукавом, поднес к губам, с замиранием сердца пробуя, как отзовется на наглость пришельца изумленный металл.
Нежный, как вскрик испуганной девушки, как утренний ветерок, звук сорвался и повис в ошеломленной тишине гостиной, и казался бы чужим и ненужным, если вслед не ринулся более уверенный и глубокий аккорд. Несколько наугад сыгранных тактов постепенно сложились в тревожную мелодию, печальную и светлую одновременно. В ней скользили нотки известного произведения Штрауса, но только нотки. Все остальное было чистейшей воды импровизацией, откровением души, наполненной живой тоской по утраченному миру, по матери, по смутным несбывшимся надеждам и мечтам.
Костик потихоньку продвигался по залу, заходя так, чтоб видеть лица присутствующих. И был потрясен, заметив слезы не только в глазах госпожи, но и ее мужа. Так может… не все так безнадежно?
Но начнет он вовсе не с того, чего ждут от него хозяева и Авронос… а с совершенно другого.
- Госпожа Уликора! - резко оборвав игру, тихо но очень проникновенно приказал Костик, - рассказывайте.
- Что? - она выглядела изумленной, но из-под изумления рвался испуг.
- Все, что произошло тут в тот день, когда заболел ваш муж. И с чего вообще началась вся история, - добавил он, повинуясь наитию, - только правду, иначе ваш муж вскоре умрет, сидя в этом кресле. Я чувствую… как тень без лица уже подбирается к нему.
Странное чувство, охватившее Костика вчера, когда он вытаскивал с того света Майку, на этот раз пришло почти моментально, откликом на его слова о тени.
- Рассказывайте, - поторопил землянин, опасаясь, что снова свалится в обморок, и не сумеет довести дело до конца.
К его удивлению, хозяйка действительно заговорила, как-то бесстрастно и ровно, словно находилась под гипнозом.
- Это началось, когда я еще была совсем юной девчонкой. У меня была подруга, дочь обедневшего соседа, родители пригласили её ко мне компаньонкой. Отец жалел Недику, и надеялся, что в нашем доме ее скорее заметит кто-то из достойных господ. Саму меня к тому времени уже просватали за Барсента, и я была самой счастливой невестой на свете. Вы не представляете, какой он умный и добрый человек…
- Не отвлекайтесь, - чувствуя, как на миг ослабла связь, мягко приказал Эконс, - что случилось дальше?
- Однажды проведать Недику приехал ее кузен, и в первый же вечер попытался меня обнять. Я позвала слуг… и его выгнали из дома в тот же час. А еще через несколько лун Недика призналась мне, что влюблена в очень достойного юношу, и получила от него письмо, но не умеет описать свою любовь… и пригласить его на свидание. Она чуть не на коленях просила меня набросать для нее черновик… и я сжалилась. Набросала несколько строк прямо на обороте листка, где записывала ноты, и попросила вернуть мне эту бумагу. Она вернула через день, и похвасталась ответом своего избранника. И очень смущенно попросила написать еще… иначе он поймет, что первое письмо сочинила не она. Не помню, сколько писем ей написала, в моем сердце горела любовь к жениху и слова сами рвались на бумагу… теперь понимаю, как я глупо поступила, поверив компаньонке. Вернее начала понимать… через год после свадьбы. Мы тогда вернулись с Сузерда… однажды мне прислали с посыльным уголок листка, на котором было написано моей рукой любовное послание. Но кто-то моим почерком дописал обращение к совершенно незнакомому мне человеку… смертельному врагу моего мужа. И что хуже всего, была проставлена дата… оказалось что негодяи… моя бывшая камеристка, так и не вышедшая замуж, и ее кузен следили за мной. И выбрали именно тот день, когда я гостила у родителей.
- Дальше, не молчите, - поторопил Костик, и почувствовал, как ему в руку втиснули стакан.
Выпил, не чувствуя вкуса и, не отрывая взгляда от хозяйки, повелительно кивнул ей.
- Они просили за вторую часть письма и остальные черновики довольно крупную сумму, но у меня как раз были деньги, мама подарила, чтоб я купила себе драгоценности ко дню рождения. Я предприняла все меры предосторожности, передавая эти деньги, перепроверила полученные бумаги и тут же их сожгла. Но меня все же обманули. Как потом выяснилось, несколько листков были искусными копиями. Да и забиравший деньги посланец подробно описал эту сделку и отдал документ вымогателям. С тех пор они превратились в мой личный кошмар. Ловили меня на каждом неосторожно сделанном шаге. Через пять лет я перестала ходить на балы и приемы и приглашать к себе гостей. Если со мной заговаривал кто-то из мужчин - отвечала холодно и сухо, вскоре меня стали сторониться все друзья мужа и его родственники. И все же вымогатели каждый раз находили повод для шантажа.
- Быстрее переходите к тому дню, - торопливо выдавил Костик, чувствуя, как Уликора понемногу ускользает из-под его влияния.
- В тот день я решила покончить с ними разом, - впервые в голосе хозяйки прорвалась горькая нотка, - пообещала отдать все свои драгоценности, если он принесет все до последнего листка и свидетельства посредников мне в комнату. На самом деле я решила его убить. Приготовилась заранее, смазала несколько ножей мгновенно парализующим составом… и напрятала по всей комнате. Но он снова меня переиграл. Заранее написал письмо Барсенту и представил историю в вывернутом виде. Соврал, что я его когда-то соблазнила и шантажом заставляю помочь бежать от мужа вместе с кучей драгоценностей. Барсент следил за моей комнатой и, едва негодяй влез в окно и взял у меня из рук шкатулку, внезапно появился в окне. В этот момент я выхватила нож, но, увидев мужа, страшно растерялась. Негодяю удалось отобрать у меня нож и замахнуться на меня. Я была готова умереть… эта жизнь меня вымотала. Но он в последний момент передумал, повернулся к окну и ударил Барсента. Я не помню, как уходил подлец, я видела только кровь и знала, что средство действует очень быстро. Поэтому я изо всех сил тащила мужа в комнату. Тут прибежали слуги… - голос женщины становился все тише и безжизненнее.
- Бедняжка, - Авронос, вскочив, осторожно уложил хозяйку на кресло, и ринулся к столу, приготовить ей зелье.
- Вы уверены… - хрипловатый голос калеки прозвучал как гром с ясного неба, - что она сказала правду?
Стакан выскользнул из рук лекаря и со звоном покатился по полу.
У Костика еще хватило сил спокойно откинуться на спинку стула и смерить хозяина насмешливым взглядом.
- Дурак. Лучше признайся, когда вставать начал?
Стакан снова выпал из рук уже шагнувшего к Уликоре знахаря, обдав подол ее платья темными брызгами.
Костик этого уже не видел, комната мягко погрузилась в вязкий темный туман.
Домой они ехали в непроглядной ночной темноте, разбавленной лишь неярким светом редких фонарей, стоящих у ворот домов. Впрочем, выглядывать в окна у Костика не возникало никакого желания, а в коляске был собственный светильник. Одной рукой парень держал надкусанный кусок пирога, второй крепко прижимал к груди свой первый серьезный гонорар. Тот самый кларнет. Авронос вовремя пнул, когда Костик попытался отказаться от подарка.
Спасибо, Уликора оказалась очень настойчивой и не стала слушать его смущенный лепет. Просто завернула кларнет в платок и всучила Эконсу вместе с тугим кошелем.
- Вы не представляете, что для меня сделали, - сказала женщина так истово, что Костик застеснялся и перестал спорить.
Однако кушать в их доме отказался наотрез. Не мог смотреть, как Барсент, одним глотком проглотивший миску бульона, вгрызается в огромную отбивную на косточке.
- Я только одного не могу понять, - задумчиво пробормотал Авронос, подливая в кубок сок из большой бутыли, - как ты догадался, что он уже ходит?!
- Знаешь, сам сейчас думаю, - озадаченно признался его подопечный, - просто сложились детали. Я вообще всегда быстрее всех в классе решал логические задачки. Ну и опыт общения с больными. Знаешь, у врачей бывают ночные дежурства в больнице, когда я был меньше, мать меня брала с собой. Там в кабинете диван, и раскладушка, ночью дежурные все равно немного спят. Так что лежачих больных я много видел… а с ним что-то было неправильно. Потом, может, соображу, так скажу. Я тебя о другом хотел спросить… ты ведь кого-то из слуг отправил за ней следить?
- За кем? - сделал недоуменную мину лекарь и поставил бутыль в корзину.
- За Майкой, - Костик прожевал пирог и вздохнул, - не отпирайся, я уже сложил два и два. То ты не знаешь где она, а то рассказываешь, о чем она говорила, причем, никого не спрашивая. Значит, раньше доложили. А раз доложили, значит, приказывал следить. И сейчас тоже кого-то послал… ну, признайся! Так вот… скажи, пусть ей передадут… я приказываю вернуться.