Понимая, что ссориться с братом нет никакого толка, Брейден вздохнул:
- Ну хорошо, я попробую быть с ней подобрее при следующей встрече.
- Вот-вот, - хмыкнул Син, – ты уж постарайся.
Под его острым взглядом Мак-Аллистер-младший почувствовал себя как человек, попавший в заросли ежевики, в чье тело впилось множество колючек.
- Постараюсь, - ответил он сквозь стиснутые зубы.
Ладно, он будет с ней подобрее. А когда она все-таки начнет есть с его ладони, все его братья будут у него в долгу.
***
- Ты видела, как смотрел на тебя Брейден? – спросила Пегин у Мэгги после того как они покинули дормиторий (29), где оставили Бриджит.
- Да, - ответила Мэгги. – Как кот смотрит на мышь, когда хочет ее помучить, прежде чем съест.
Пегин непристойно фыркнула:
- Вряд ли. Этот мужчина влюблен в тебя.
- Этот мужчина влюблен во всё, что относится к женскому роду.
"Во всё, что угодно, кроме меня", - добавила она мысленно.
- Мэгги, - упрекнула ее Пегин. – Что на тебя нашло? Это так непохоже на тебя – проявлять такое немилосердие к кому-либо.
Мэгги, шедшая в этот момент по узкому коридору, резко остановилась, задумавшись. А ведь подруга права. Всю свою жизнь Мэгги была добра ко всем, кто встречался на ее пути. Даже ее братья признавали в ней способность улаживать мелкие споры, сохраняя рассудительность и хладнокровие.
Но Брейден всегда вызывал в ней какое-то странное волнение. Каждый раз, когда он приближался к ней, сердце Мэгги начинало сильно биться, руки начинали дрожать, а голова шла кру́гом. Лишь он один заставлял ее терять равновесие и ощущать себя кораблем, давшим крен.
И между тем Мак-Аллистер обращался с ней по-доброму, сохраняя почтительную дистанцию. Ни разу он не посмотрел на нее с вожделением.
Все эти годы она ждала, когда он, наконец, заметит в ней женщину. Она искала хоть какого-то знака, который укажет, что она перестала быть для него невидимкой. Но такого знака не было. Ни одного.
Вздохнув, Мэгги произнесла:
- Пегин, тебе когда-нибудь хотелось чего-нибудь очень-очень сильно, до самой глубины твоей души?
Пегин в раздумье наморщила лоб:
- Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду.
Мэгги прислонилась к стене. Мысли ее путались. Давным-давно она отдала свое сердце человеку, который даже не думал о ней. На ее глазах он вырос из неопытного юноши в настоящего повесу, с которым нельзя было не считаться. Каждый раз, когда до Мэгги доходили рассказы об альковных подвигах Брейдена, от ее сердца откалывался еще один кусочек, ибо она понимала, что каждая новая завоеванная им женщина еще более отдаляет их друг от друга.
Спустя какое-то время Мэгги осознала, что она не в состоянии привлечь внимание Брейдена, как бы ни старалась. Ничего не помогало. Ни печенье, ни пирожки, которые она пекла специально для него в те дни, когда его ждали в гости в их доме. Ни даже дорогие духи, которые Ангус привез много лет назад из своего единственного путешествия в Ирландию. Они обладали прекрасным, сладким ароматом, и юная дочь Блэра, обрызгав себя этими духами, очень надеялась, что младший Мак-Аллистер обязательно обратит на них внимание. И он обратил: расчихался так, что из глаз его брызнули слезы.
В конце концов Мэгги была вынуждена признать, что ее любовь была совершенно безответной.
Для нее Брейден был всем: и луной, и солнцем, и самим воздухом, которым она дышала. А теперь он вернулся, осы́пал ее добрыми словами, касался своими замечательными руками.
Он целовал ее руку так, как ни одна добродетельная женщина ему бы не позволила. А Мэгги не нашла в себе сил его остановить.
Для нее это было исполнением заветной мечты.
Но для него это было всего лишь средством достижения цели.
Как бы девушка ни пыталась сама себя обмануть, воображая другое, она знала жестокую правду. Для повесы Мак-Аллистера она была просто еще одной победой, которую он мог бы добавить ко всем остальным, уже одержанным ранее. Или даже хуже, она была для него препятствием, которое необходимо было устранить, чтобы его братья могли продолжать вражду с Мак-Дугласами.
Брейден встретился сегодня с ней только потому, что так велел ему старший брат. По этому поводу у нее не было никаких иллюзий.
Тем не менее, Мэгги вовсе не была какой-то безделицей, которую можно забыть, позабавившись ею. Она была умной, одаренной женщиной, и не собиралась позволять ни одному мужчине использовать себя. Она не даст этому сердцееду обойти ее защиту и провалить ее миссию.
Глядя на Пегин, она пообещала себе, что никогда, ни при каких обстоятельствах не падет жертвой своего вероломного тела. Она может контролировать чувства. Она должна это делать!
- Я знаю Брейдена еще с тех пор, как мне минуло всего две зимы, - тихо произнесла девушка. – И ни разу за всё это время он не подарил мне больше внимания, чем мимолетный взгляд. Тебе не кажется странным, что он так внезапно проявил ко мне интерес?
- Нет, - ответила подруга. – Ты очень хорошенькая.
Ее собеседница горько усмехнулась:
- Именно поэтому мужчины за мной не ухаживают?
- Они не ухаживают за тобой из-за шести братьев. Разве ты не замечала, какие взгляды они бросают на каждого мужчину, который только осмеливается к тебе приблизиться?
Мэгги и раньше задумывалась над этим. Когда дело касалось ее, братья порой вели себя как настоящие деспоты. Она была младшей из семерых детей, и они стерегли ее, словно тираны, охраняющие свои сокровища.
И всё же это ничего не меняло.
- Брейдену нужно только одно, - уверенно сказала девушка.
- И что же это? – спросила Пегин, скрестив руки на груди.
- Вернуть нас в наши дома.
- Но разве мы сами не хотим того же? – возразила ее подруга.
- Вообще-то да, - терпеливо разъяснила Мэгги, - но мы хотим вернуться только после того, как наши мужчины положат конец этой вражде. Если Брейден добьется своего, мы возвратимся по домам, а кровопролитие продолжится.
Пегин покачала головой:
- Да нет же, он не будет так жесток с нами.
- Ты серьезно так думаешь? – Мэгги усмехнулась.
- Но его мать... – воскликнула Пегин.
- Она смотрит на свое дитя обожающими глазами и не замечает его истинных побуждений, - горько произнесла Мэгги.
- Что же нам тогда делать? – растерянно спросила Пегин.
На этот вопрос у Мэгги ответа не было. Она знала лишь одно: скорее Земля прейдет, чем она поддастся на сладкие речи и горячие взгляды Брейдена.
Ее сердце может быть неравнодушно к нему, но ее разум останется беспристрастным. Пока она не утратила способность рассуждать здраво, она не позволит этому мужчине управлять ею.
Она станет единственной женщиной в мире, которую никогда не тронут его чарующие взгляды. Если уж чему жизнь среди шести братьев и научила Мэгги, так это тому, как управляться с мужчиной.
О, этот негодник и понятия не имел, что ему еще предстоит.
- Что нам делать? – повторила Мэгги вопрос подруги. – Я скажу тебе. Теперь мы проследим, чтобы этот искуситель получил по заслугам. Если Брейден хочет остаться, пусть остается. Но я обещаю тебе: каждая минута здесь покажется ему адом.
______________________________
Примечания переводчика:
Фут – мера длины, равна приблизительно 30,5 см.
Дюйм – мера длины, равна приблизительно 2,5 см. Шесть футов и четыре дюйма - около 193 см.
Mo chreach! (букв. "моя погибель") – "Проклятье!", "Дьявольщина!" "Черт побери!" (гэльск.).
Здесь в оригинале гэльской фразы "негодяй с похотливыми глазами" игра слов: "balgair" имеет не только значение "негодяй", но и "мастиф" (порода собаки).
Шафрановый – желто-оранжевый с коричневым оттенком.
Огр – в кельтской мифологии сказочный великан-людоед, обладающий невероятной силой.
Здесь игра слов в гэльском языке: "Bride" - краткая форма от имени Бриджит, "bride" – "слизняк". Так как это слово в тексте написано с маленькой буквы, автор подчеркивает, что герой вкладывает в него именно второе, оскорбительное значение.
Очевидно, имя священника, использованное автором, перекликается с именем Бе́ды Достопочтенного - бенедиктинского монаха (ок. 672 или 673 - 735 г. н.э.) написавшего одну из первых историй Англии под названием "Церковная история народа англов", которая принесла ему славу "отца английской истории". Был прозван "достопочтенным" (лат. venerabilis) вскоре после своей смерти. В 1899 г. был канонизирован папой Львом XIII в качестве святого.
Дормиторий - спальное помещение монахов в католическом монастыре. В Средние века все монахи (монахини) спали в монастырях в общем спальном зале на полу, покрытом соломой. Только у некоторых аббатов (аббатисс) были собственные спальные комнаты. Позднее отдельные спальные помещения получили и монахи. С этого времени дормиторием стали называть ту часть монастыря, где находились кельи. Сначала дормитории разгораживали на отдельные спальные места - кельи - с помощью занавеса или деревянными стенами. Лишь в ХХ веке в большинстве монастырей появились настоящие отдельные комнаты.
Глава 4
Брейден, укрывшись в тени небольшой ниши в стене церкви, любовался Мэгги, только что вышедшей из женского дормитория и направлявшейся в его сторону.
После того как Мэгги ушла проведать Бриджит, Локлан вернулся в свой замок, а Ювин и Син отправились помогать Отцу Бе́де чинить протекающую над церковным нефом (30) крышу. Брейден остался в одиночестве.
Не теряя зря времени, он решил подкараулить свою добычу, которая оказалась к тому же таким лакомым кусочком: пламенным и исполненным страстей. Горцу даже захотелось облизнуться в чаянии того момента, когда Мэгги наконец сдастся на его милость. О, вот уж он насладится тогда этим сладким, горячим, норовистым угощением, созревшим для вкушения. Скорее бы ее отведать!
Легкий ветерок, гулявший по двору, ласкал непослушные завитки густых рыжевато-каштановых волос Мэгги. Брейдену не терпелось расплести эти мятежные кудри. Он жаждал запустить в них руки и расправить их тяжелую массу на ее белоснежных плечах. Он хотел увидеть, как эти длинные пряди ниспадают вдоль ее обнаженной спины до самых бедер, лаская их.
Горец почти физически ощущал запах солнца, исходящий от волос девушки, и тепло, которым они, рассыпавшись, окутают его, когда он прильнет в тесном объятии к ее обнаженному телу. Брейден представлял, как ее локоны, извиваясь, будут плясать над ним. Воображал, как его рука скользнет вниз и в игривой ласке погрузится в короткие рыжие кудряшки, скрывающие еще одно местечко на ее теле, которое он хотел хорошенько исследовать.
От этих мыслей повеса почувствовал напряжение в паху. Без сомнения, в постели Мэгги будет так же хороша, как и он. Такие вещи он, любитель плотских наслаждений, ощущал интуитивно, и сейчас его шестое чувство твердило ему, что это будет нечто захватывающее. О да, эта крошка сама оседлает его, и ее неистовые движения, даря неописуемое удовольствие, доведут его до известного финала.
Брейден улыбнулся в предвкушении, наблюдая за приближением предмета своего интереса.
Коричневый киртл Мэгги был простым и поношенным. Поверх него был накинут красно-черный плед. Но в ее походке сквозила такая гордость, такая уверенность в себе, что только глупец не обратил бы внимания на такую девушку.
И больше он таким глупцом не будет.
Когда Мэгги поравнялась с ним, горец окликнул ее.
- О Господи! – ахнула та, прижав руку к груди. – Ты меня напугал. Хочешь свести меня в могилу раньше срока?
- Нет, - ответил Брейден. – Я думал, ты меня заметила.
Девушка взглянула на него искоса, и в ее глазах отразилось подозрение.
Она недоверчиво хмыкнула:
- Заметила тебя, затаившегося в тени, словно порождение зла, охотящееся за душами добрых христиан? А! Не сомневаюсь, что ты поджидал здесь именно меня. И не смей делать вид, что это не так.
Брейден рассмеялся. Вот это проницательность! Как ей только удавалось видеть все его уловки насквозь?
Он пустил в ход улыбку с ямочками на щеках, перед которой не удалось устоять еще ни одной женщине:
- Раз ты меня так хорошо знаешь, тогда скажи, о чем я только что думал?
Мэгги слегка прищурилась и снова поразила его прозорливостью:
- Понятия не имею, но уверена, что в этих твоих размышлениях обязательно присутствовала женщина, лежащая на спине.
Ее прямота ошеломила Мак-Аллистера. Но всего лишь на секунду.
Забавно было встретить женщину, выражающую свои мысли так открыто.
Понизив голос на октаву, горец придвинулся к девушке так близко, что ощутил густой аромат полевых цветов, исходивший от ее волос, и произнес:
- Вовсе не на спине.
Он протянул руку и нежно обхватил ее подбородок большим и указательным пальцами. От этой ласки у нее должны были побежать приятные мурашки по всему телу. Судя по отсутствующему взгляду ее янтарных глаз, он мог бы поклясться, что добился желаемого результата, хотя Мэгги из всех сил старалась этого не показать.
- Я предпочитаю, чтобы женщины были со мной более резвыми, - добавил завзятый обольститель.
Глаза девушки потемнели, а губы приоткрылись - хоть и совсем чуть-чуть - в молчаливом приглашении.
Хороший поцелуй – вот что ей сейчас нужно. Поцелуи Брейдена заставляли женщин терять сознание в его объятиях и даже доводили до высшей точки наслаждения. Один хороший поцелуй – и всё это закончится. Женщины смогут вернуться по домам, а дочь Блэра…
Насчет этой маленькой надоеды у него были кое-какие планы. Брейден собирался с лихвой отплатить Мэгги за тот укус, нанесенный ему много лет назад. Но теперь он смаковал в своем воображении мысль о ее белоснежных зубках, вонзающихся в его кожу.
Мак-Аллистер наклонился к ее лицу, приоткрыв рот, чтобы почувствовать вкус ее дыхания.
Но когда он уже был уверен, что девушка готова принять его поцелуй, та вдруг отступила назад, широко раскрыла глаза и пронзила его холодным, безразличным взглядом.
- А сколько женщин? – совершенно неожиданно спросила Мэгги
Брейден моргнул. Суть ее вопроса не дошла до него, так как он еще не пришел в себя после ее внезапного отступления.
- Прости, не понял.
- Сколько резвых женщин ты предпочитаешь иметь за один раз? – уточнила девушка. – Судя по тому, что рассказала мне Мэг, когда ты последний раз приезжал домой, то одновременно забавлялся с ней и с ее сестрой.
Она покачала головой, словно выжившая из ума старая дева, отчитывающая ребенка:
- У тебя что, совсем нет стыда?
В ее взгляде сквозила боль, ошибиться было невозможно. Брейден нахмурился, тщетно пытаясь определить источник этой боли, а вслух спросил:
- С чего бы это Мэг рассказывать тебе такое?
- По той же самой причине, по которой, я думаю, ты делишься таким со своими братьями. По какому-то нечестивому разумению она гордится тем, что произошло между вами. Так гордится, что хвасталась этим не далее как вчера.
Мэгги подобрала свои юбки и шагнула мимо Брейдена:
- А теперь, если позволишь, мне надо вернуться к делам. Я не обязана бежать на случку, словно тупая овца, по зову таких, как ты.
У Брейдена от шока отвисла нижняя челюсть, и он произнес ту же фразу, которую твердил ей столько, сколько себя помнил:
- Святые праведники! Женщина, где ты набралась таких грязных слов? Что скажет на это Ангус?
Мэгги остановилась, сжав руками складки своей юбки, и снова повернулась к Брейдену. Бесконечная печаль омрачила ее взгляд. На мгновение, прежде чем девушка взяла себя в руки, в ее глазах сверкнули слезы.
Судорожно сглотнув, она произнесла внезапно охрипшим голосом:
- Он вряд ли что-то сможет сказать после того, как меч Мак-Дугласов навечно обезмолвил его два месяца назад.
Неожиданная новость ножом резанула Брейдена по сердцу и болью угнездилась в желудке. От этого ощущения у него на какое-то мгновение сбилось дыхание.
- Так Ангуса больше нет? – омертвело спросил он.
Мэгги кивнула, глядя на него блестящими от непролитых слез глазами.
- Не может быть, - выдохнул Брейден, голос его был исполнен неподдельного горя. – Он был таким внушительным мужчиной и воином. Как он мог погибнуть?
Одинокая слеза скатилась по правой щеке Мэгги. Девушка быстро смахнула ее. Облизнув губы, она произнесла:
- Ангус погиб так же, как и остальные. Из-за бессмысленной вражды, которая лучше бы никогда и не начиналась!
С тяжелым сердцем Брейден пытался примириться с тем, что услышал.
После смерти отца семейства Блэр старший сын Ангус, тогда еще шестнадцатилетний юноша, взял на себя заботу о Мэгги и ее братьях. Все члены клана, как могли, пытались помочь детям, оставшимся сиротами, но неизменно гордый парень отвергал все предложения помощи, отвечая на них: "Это моя семья, и я буду заботиться о ней сам. Мой долг - приглядывать за ними, и мне приятно это делать".
Ангус был его старым другом и одним из самых лучших воинов, известных Брейдену. Они упражнялись вместе в воинском искусстве бессчетное количество раз. И еще чаще они вместе бражничали и развлекались с женщинами.
Сколько Брейден помнил себя, Ангус Мак-Блэр всегда был для него как брат.
- Как он погиб?
- Он пал, защищая спину Иэна, - отозвалась девушка дрожащим голосом.
Брейден сделал глубокий вдох, чтобы заглушить испытываемые им муки. Иэн был братом-близнецом Мэгги. Эти двойняшки в детстве были настоящими сорванцами.
Перед глазами всплыло воспоминание: Ангус поймал Иэна, гнавшегося за маленькой Мэгги, чтобы ее помучить. Старший брат закидывает озорника на свое плечо и отчитывает его:
- Парень, если ты не научишься уважать свою маленькую сестренку, я спущу с тебя шкуру!
Ангус нередко стращал своего младшего братишку. Но гораздо чаще Брейден видел, как Ангус с любовью обнимал и Мэгги и Иэна.
- Я всегда буду рядом, маленькая Сорока (31). Я никому не позволю обидеть тебя. Пока я дышу, ты в безопасности, - только эти слова он, пожалуй, твердил чаще шутливых угроз.
- А что с Кейт? – спросил Брейден, имея в виду жену Ангуса и двух его ребятишек.
- Она кое-как перебивается, - отозвалась девушка. - Пока живет с детьми у своей матери. Теперь она не знает: то ли проклинать погибшего мужа, то ли молить Бога, чтобы всё, что случилось, оказалось лишь дурным сном.
Страдание, звучащее в голосе Мэгги, заставило Брейдена покачать головой: господи, какую же боль сейчас, наверное, испытывает бедняжка! Ангус был ее единственным защитником, лишь на него она всегда могла положиться.
Что же будет с ней теперь?
Большинство женщин были бы раздавлены грузом такой смертной тоски. Коли на то пошло, мало кто из мужчин выдержал бы такое. Как же Мэгги выстояла? Как она нашла в себе силы придумать такую затею, чтобы прекратить вражду, стоившую ее брату жизни?
Внезапно Брейден увидел эту девушку в совершенно новом свете, и его охватило глубокое уважение к ней.
- А Иэн?