Александр вспыхнул, потом негромко рассмеялся.
- Я знаю только одну девушку, которую хотел бы видеть. Она как раз здесь.
Крепкая женщина, выглядевшая так, словно она стояла за стойкой со дня изобретения пива, спросила, что нам налить. Мы решили освежиться безалкогольными "Гильотинами".
На фоне задников неоновых надгробий Стерлинг выглядел божественно. Его чувственные глаза нежно смотрели на меня. Мне редко доводилось видеть его таким счастливым, и казалось, будто он хочет лишь одного - быть вместе со мной в этом клубе. Он обнимал меня за плечи, словно желая защитить от всех напастей. Мы крепко сцепили пальцы, но даже при этом меня не покидало сострадание к его одиночеству.
Подумать только, сколько времени мой возлюбленный проводил в своей мансарде! В обоих городах компанию ему составлял лишь чудной дворецкий, хотя, конечно, преданный и заботливый. Естественно, я была несказанно рада возможности побыть сегодня с ним.
При этом я, разумеется, просто не могла не гадать о том, что же такое затевается в склепе. Может, его хозяева привлекают новых членов в это вампирское общество? Откуда берутся эти самые новые члены? Верно ли, что Феникс и Джаггер готовы вцепиться друг другу в глотку?
Мне до смерти хотелось рассказать Александру о подпольном клубе, но ведь он оставил Румынию именно потому, что не желал жить в обществе кровожадных вампиров. Стерлинг выбрал для себя общество смертных, подражавших этим существам, и терпеть не мог вампиров, прикидывавшихся обычными людьми. Кроме того, я не была уверена в том, что смогу найти ту самую потайную дверь, похожую на гроб.
- Какая-то ты рассеянная, - заметил Александр.
- Просто думаю о тебе, вот и все.
- А зачем тебе обо мне думать? Я же здесь, с тобой.
Он наклонился и прикоснулся губами к моей щеке, да так, что я вся затрепетала.
Потом любимый поставил наши напитки на стойку, взял меня за руку и повел танцевать. На протяжении всего следующего часа мы кружились, отплясывали и зажигали, совсем забыв о различиях между смертными и бессмертными.
Наконец, когда одна мелодия закончилась, а диджей еще не успел запустить другую, я улучила момент, чтобы перевести дух, и случайно увидела на балконе кое-кого знакомого. Он сидел на скамейке, сделанной, разумеется, в форме гроба. Свет канделябров падал на призрачно-белые волосы с кроваво-красными кончиками.
Я взяла Александра за руку и потащила на другой конец танцпола, не просматривавшийся с балкона. Еще не хватало, чтобы Джаггер разболтал ему о том, что я посещала склеп! Сама расскажу, только вот выберу подходящий момент.
- Куда ты меня ведешь?
- Мне показалось, что здесь нам будет лучше.
- Тут такая толчея, дышать нечем. Почему бы нам не посидеть вон там? - предложил он и указал на скамейки, стоявшие по ту сторону танцпола.
- Да ладно, все в порядке.
- Ты выглядишь усталой. Думаю, самое время передохнуть.
Он вытащил меня из-под нависавшего балкона на открытое пространство и собрался было повести прямо через центр танцпола, который с балкона был виден как на ладони.
- Нет, - сказала я и потянула его назад.
- Да в чем дело?
- Хочу присесть.
- Куда? Стулья-то вон где.
Александр смотрел на меня с любопытством и недоумением. Но ведь если бы я сказала ему, что Джаггер здесь, то он, пожалуй, задержался бы в Хипарьвилле, причем неизвестно, на какой срок. Возможно, эта причина заставила бы его сделать свое пребывание здесь куда более долгим, чем та, первая, которая его сюда привела.
- Ладно, - сказал он. - Идем.
Больше всего меня волновала безопасность Александра. Пусть даже они с Джаггером вроде бы помирились, но откуда мне знать, как Максвелл отреагирует на его появление в клубе?
- Я тут увидела, или мне показалось…
- Увидела что?
- Не "что", а кого. Джаггера.
- Здесь, в клубе? - уточнил Александр после недолгой паузы.
Я кивнула.
- В мой прошлый визит сюда, несколько месяцев назад, я как раз здесь с ним и познакомилась. Ромео отвел меня к нему на балкон. Тогда я думала, что иду к тебе. Так вот, сейчас он тоже там.
- Наверху? Что он там делает? - спросил Александр.
- Я боялась, что если ты узнаешь, что Джаггер был здесь, в клубе, то больше не вернешься в Занудвилль. Но если он увидит, как ты здесь танцуешь, то я уж и не знаю, чего ждать. Ведь старший брат Валентина считал, что ты уехал из города.
Александр завел меня обратно под балкон и прислонился к колонне.
- Хорошо, - сказал он, убирая волосы с моего лица. - Я вернусь в Занудвилль независимо от того, здесь Джаггер или в Румынии.
- Правда?
- Я же сказал.
Я притянула его к себе, крепко поцеловала и заглянула в темные глаза. Кажется, пришло время сообщить Александру про настоящий "Гроб-клуб".
- Мне нужно тебе кое-что рассказать.
- Мне тоже. Лучше, чтобы Джаггер не знал, что я здесь.
- Но после всего того, что ты сделал для его семьи, ему следовало бы как минимум купить тебе выпивку. Мне, правда, нужно…
- Не стоит испытывать судьбу. Пусть лучше он думает, что я в Занудвилле.
- Хорошо.
- Так что ты собиралась мне сказать?
- Что нам снова пора пойти потанцевать.
8. Внутренний гот
Александр поцеловал меня на прощание у дверей тетиной квартиры и сказал, что не сможет встретиться со мной следующим вечером, потому что у него и Джеймсона намечены кое-какие дела. Меня это, конечно, огорчило, но ведь я нагрянула в Хипарьвилль, не предупредив возлюбленного, поэтому мне приходилось мириться с тем, что он окажется занят.
В конце концов, раз свидание не состоится, буду крепить родственные связи. Нам с тетей не помешает провести вечерок вместе.
На следующий день я, как обычно, встала поздно. К счастью для меня, тетя Либби тоже не была ранней пташкой. Я потянулась, выбралась из объятий уютного одеяла и увидела, что она в домашнем кимоно по колено пьет травяной чай и слушает радио.
- Уже больше двух, - тонко подметила я, указывая на ее каминные часы и удивляясь тому, сколько продрыхла.
Впрочем, еще больше меня удивило то, что и тетя еще не одета.
- Вчера был нелегкий день, и я решила, что имею право как следует отдохнуть. - Тетушка Либби налила мне чашку кофе и указала на вегетарианский сэндвич. - У меня на примете есть интересное местечко, куда мы могли бы сходить вместе, - заявила она, поставив передо мной тарелку.
- Неужели у тебя не намечено пылкое свидание с Девоном? - пошутила я.
- Нет, свидание только завтра вечером. Кстати, я сообщила ему, что возьму с собой тебя.
- Ни за что на свете!
- Прости, но вопрос решен. Он уже сказал, что мы все вместе идем на фестиваль искусств.
- Ладно, у тебя есть еще сутки, чтобы убедить меня в том, что это хорошая идея. А что ты там говорила насчет куда-то сходить?
- Слушай, в городе есть клуб, где с девяти до одиннадцати вечера устраивают вечера для тинейджеров.
Я закатила глаза, представив себе эту муть в стиле диско.
- Он называется "Гроб-клуб", - продолжила тетя.
- Прошу прощения?
- По-моему, тебе там самое место. Не в гробу, конечно, а в таком вот готском клубе. Мне кажется, тебе стоило бы туда сходить.
- Грандиозно!
- Сама-то я, наверное, старовата для таких тусовок, но, с другой стороны, почему бы и нет!
В этом была вся тетя Либби. Плевать она хотела на то, кто что подумает. Насколько я помнила, она всегда маршировала только под свой собственный барабан, а уж африканский он или нет - дело десятое.
- Стало быть, у нас есть несколько часов на то, чтобы раздобыть для меня наряд, подходящий для такого заведения. А то ведь в моем гардеробе вряд ли найдется что-нибудь темное.
Тетушка Либби то до одурения стучала в тамтам, набивая мозоли, то срывала на сцене голос, но она всегда и во всем выкладывалась на сто десять процентов. Подход к посещению ночного клуба в компании шестнадцатилетней племянницы у нее был точно такой же.
- Так куда мы двинем? - спросила я. - В готский бутик?
Тетушка рассмеялась.
- Нет, я собираюсь найти кое-что особенное. Идет?
Через несколько минут мы уже припарковались на площадке, усыпанной гравием, и поднялись по лестнице в здание бывшей начальной школы, в котором теперь обосновалась местная труппа. Тетя таскала с собой ключи от машины, подъезда, почтового ящика, квартиры, а еще и от театра. Ей потребовалось время, чтобы найти в увесистой связке тот из них, который открывал бывшую школьную дверь, но поиски увенчались успехом.
Мы двинулись по главному коридору, увешанному афишами, прошли мимо кабинета директора, кафетерия, питьевого фонтанчика с деревянной подножкой, рассчитанной на малышей, и приблизились к двери с номером "три". Когда-то здесь была классная комната для десятилетних учеников, теперь на двери красовалась табличка с надписью "Костюмерная".
Классная доска и картотечные шкафчики оставались на своих местах, а вот учительский стол и парты были убраны. Их то ли продали с торгов, то ли передали новой начальной школе. Все помещение было загромождено штабелями коробок с наклейками "Шляпы", "Шарфы" и так далее, а на целых рядах вешалок пылились сценические костюмы. Их запах смешивался с еще не выветрившимся запахом учебников. Мы с Либби переступали через коробки и копались в ворохах одежды с единственной целью - чтобы в моей тетушке мог проявиться внутренний гот.
- Это так здорово, просто слов нет, - тараторила я, перебирая шмотки. - Не могу себе представить, чтобы кто-то еще пошел на такое ради меня.
- Шутишь? Мне это нравится.
Тетя и вправду перебирала платья на вешалках, лучась от восторга.
- Должна признаться, это одна из причин, почему меня так привлекает сцена. Она дает возможность преображаться, менять стиль, не выглядеть всю дорогу одинаково. А то ведь и обалдеть можно, долго не меняя образа.
- А я не могу представить тебя другой. Ведь о человеке судят по его манере одеваться. Речь, конечно, идет не о бисере или там браслетах. Просто ты в любом случае умеешь оставаться самой собой и ни под кого не подстраиваешься.
- Я уже давным-давно бросила этим заниматься, - рассмеялась тетя.
- А вот мама никак не может понять, что для меня значат моя помада и темная одежда. Я ведь ношу татуировки не ради того, чтобы позлить ее, а для себя, потому что это мое.
- Моя мама тоже не понимала моих пристрастий и увлечений, - сказала тетушка Либби, чуть помолчав. - Дело ведь не в том или ином стиле, не в дизайнерах и ярлыках, а в самовыражении, в собственной позиции.
Я улыбнулась. Эти слова нашли отклик в моей душе. По манере одеваться мы с тетей Либби различались как день и ночь, зато сходились на том, что каждый имеет право на самовыражение.
- На то, чтобы понять, кто я, у меня ушли годы, - промолвила тетя. - Хотя на самом-то деле я знала это всегда, во всяком случае с твоего возраста. Просто очень многие люди, окружавшие меня, имели свое представление насчет того, какой мне следует быть, и покоя мне не давали, если я этому представлению не соответствовала. Твой отец с годами вполне вписался в истеблишмент, а вот я сохранила свои хипповые фенечки, альбомы "Пинк Флойд", левоцентристские идеалы и в конце концов нашла людей, которых устраиваю такой, какая есть.
- Для меня очень важно то, что ты поменяешь свой образ ради одного вечера, который мы проведем вместе.
- Выходит, теперь мы с тобой стали еще ближе, - улыбнулась тетушка Либби.
- Вот черное платье с корсетом.
И я вытащила его из кучи костюмов.
- Я его надевала, когда играла Елену, - припомнила тетушка. - Мы тогда ставили Шекспира, "Сон в летнюю ночь". Потом я неделю вздохнуть не могла. А как насчет этого? - спросила тетушка, нахлобучив шляпу ведьмы, не иначе как из невостребованного реквизита к "Волшебнику страны Оз".
- Боюсь, малость перебор, - ответила я.
Потом она отыскала глухое черное платье пуританского покроя.
- Вот это неплохое. Если его укоротить на несколько дюймов, то, пожалуй, будет просто замечательно.
- Думаю, полный отпад, - сделала я ей комплимент.
Вдоль стены под окнами тянулись картонные коробки с надписями "Мужск.", "Женск.", "Детск.".
Я взяла верхнюю коробку с женской обувью и принялась в ней рыться. Чего там только не было! От ковбойских сапог до шлепанцев, от галош до туфель на шпильках.
- Ага, вот подходящие туфельки! В них с черными колготками и в этом платье "Тигель" ты будешь смотреться как…
- Как повзрослевшая Венсди Адамс, - закончила за меня тетя.
- То, что надо! - с энтузиазмом воскликнула я.
Потом мы вернулись домой к тетушке, и пришло время сотворить макияж мечты Рэйвен Мэдисон. До сих пор моими наивысшими достижениями в этой области были советы, которые я давала Беки перед свиданиями с Мэттом.
Теперь, устраивая собственное шоу визажиста, я сочла необходимым избавиться от всех элементов загородного стиля с присущими им пастельными, цветочными и хрустальными оттенками и заменить их кроваво-красными, кислотными и могильно-черными. Работенка меня ожидала еще та, это не Беки консультировать. Мне предстояло превратить тетушку, хипповатое "дитя цветов" во всем, от золотисто-каштановой макушки до пальцев ног, покрытых зеленым лаком, в настоящую царицу ночи.
Пока одна ее рука отмокала в лавандовой воде, я покрывала черным лаком ногти на другой.
- Так, раз время есть, расскажи мне о своем кавалере.
Я обхаживала ее, как профессиональный мастер из салона красоты.
Рассказывая о своем обеде с Девоном, тетушка Либби хихикала, словно мы были лучшими подружками.
- Он не похож ни на одного мужчину из тех, с которыми я когда-либо встречалась. Терпеливый, внимательный. Всегда выслушивает до конца.
- А у тебя есть его фото?
- Да у нас было всего одно свидание. Кроме того, он не любит фотографироваться.
"Любопытно", - подумала я.
Пока тетины ногти подсыхали, я припорошила ее лицо, тронутое солнцем, легчайшей белой пудрой, придающей бледность, подвела глаза, заострив их уголки, на веки наложила могильно-черные тени, не поскупилась на тушь для ресниц и в качестве завершающего штриха накрасила губы вампирской помадой кровавого оттенка.
Далее последовали кружевная тесьма на шею, серьги в виде роз и массивные черные браслеты, после чего я застегнула молнию на ее только что подшитом платье.
По завершении операции я быстренько достала свои клубные одежки и уединилась в тетушкиной спальне. На наведение красоты у меня ушло гораздо больше времени, чем на автобусную поездку до Хипарьвилля.
- Эй, боюсь, я тут расплавлюсь, - крикнула Либби, постучавшись ко мне. - Давай побыстрее. А то мне тоже хочется посмотреть, как я выгляжу.
Я опрыснула волосы лаком и открыла дверь.
- Bay! Вот это да! - воскликнула она.
Я повертелась перед ней, как настоящая модель, демонстрируя черное мини-платье с темно-фиолетовым корсажем и зазубренным подолом. В нем и в демонически-черных кожаных сапогах с пряжками в склепе я запросто сошла бы за вампиршу, а в "Гроб-клубе" - за вполне взрослую девушку, при этом оставаясь самой собой. У меня появилась возможность появиться там именно в этом качестве, пусть даже и с тетушкой Либби.
Правда, оказалось, что она думала иначе.
- Рядом с тобой я выгляжу так, будто ты моя внучка!
- Брось! Мы выглядим как сестры.
- Ради таких комплиментов я готова пойти, куда тебе захочется. С чего начнем? Может, с кладбища?
- Нет. Ты готова себя увидеть?
- Да уж с час как!
- Играем туш! - возгласила я и повернула тетю к большому зеркалу.
Она увидела отражение, не узнала себя и ахнула, словно смотрела на привидение.
- Ты не находишь, что выглядишь великолепно? - просияв, спросила я.
- Хм… это не совсем то, к чему я привыкла.
- Я сделала тебя такой, как я! - в восхищении вырвалось у меня.
Последовало гробовое молчание, потом тетя осторожно, словно опасаясь задеть мои чувства, промолвила:
- Никто на свете не может быть такой, как ты, Рэйвен. Ты неповторима и прекрасна.
- Я могу все это приглушить.
- И думать не смей!
Тетушка схватила зеркальце с ручкой и взбила свои волосы.
- Этот цвет очень стройнит. - Она скривила красные вампирские губы, словно ужасная Мэрилин Монро. - Черный цвет - лучший друг девушек.
9. Ночь упырей
- Ты только посмотри на эту очередь! - воскликнула тетя Либби, как только мы добрались до "Гроб-клуба". - Как в Нью-Йорке на спортивных состязаниях. Нет уж, мы время терять не будем. За мной!
Она решительно направилась в голову очереди, прямо к охраннику внушительного вида.
- Прошу прощения, меня зовут Либби Мэдисон. Я из городской любительской труппы…
- Либби? - переспросил громила.
Тетушка присмотрелась к нему внимательнее.
- Джейк! - воскликнула она. - Ты-то здесь какими судьбами? На работу устроился?
- На время каникул, - пояснил он, принимая у девчонки из очереди пять долларов за подростковый билет. - А вас я еле узнал.
- Так ведь я сегодня в клуб собралась. Подходяще выгляжу?
Джейк улыбнулся и пометил штампом ладошку четырнадцатилетней барышни, у которой пирсингов было больше, чем у меня. Ее ручонка оказалась такой узенькой, что штамп еле поместился на ней.
- Рэйвен, это Джейк, - представила тетушка. - Джейк, познакомься с моей племянницей Рэйвен. Знаешь, милая, этот человек играл в нашей постановке "О мышах и людях" по Стейнбеку.
- Рад вас видеть, - ответил он и поставил нам на руки штампы.
- А браслеты разве не нужны? - спросила я.
- Сегодня нет. До одиннадцати в баре сухой закон.
- Откуда ты знаешь про браслеты? - шепотом спросила тетя.
- Э… видела такие в кино.
Джейк вскочил с табурета и, словно швейцар в пятизвездочном отеле, распахнул двери в виде гроба.
Мы с тетушкой проследовали внутрь так гордо, как члены королевской фамилии.
- Тетя Либби, мне очень хочется стать такой, как ты, когда подрасту.
Тетушка задержалась, оценивая интерьер при входе.
- Мне здесь нравится! - сказала она.
Однако мне показалось, что дух клуба претерпел изменения, увы, не в лучшую сторону. Сегодня все смахивало на вечеринку в честь сладкого шестнадцатилетия, только в замогильном стиле. Обилие белой пудры и могильно-серая помада не могли скрыть прыщей, зубных скреп и пузырей жвачки, выдувавшихся подростками, оккупировавшими клуб. Конечно, некоторые из них всерьез торчали от замогильной музыки и экспериментировали с мрачной палитрой в одежде, но в большинстве своем, как мне казалось, ребятишки просто радовались возможности оттянуться без папочки с мамочкой. Готский прикид был у них чем-то вроде маскарадных костюмов.
Тетушка, впрочем, этого не замечала. Она наслаждалась новизной впечатлений, как балдеет под солнцем любитель загара.