12
Свернувшись калачиком, укрытая тонким одеялом и козьей шкурой, Света Тополян спала. Она уснула почти сразу после того, как Глеб захлопнул люк. Просто силы покинули девушку, ведь эту ночь, да и предыдущую тоже, она провела без сна. Поэтому громкий окрик Глеба не сразу разбудил ее.
– Эй! Давай сюда ведро! – раздалось, как показалось девушке, откуда-то издалека.
Света открыла глаза, села.
– Какое еще ведро? – хриплым спросонья голосом спросила она.
– То самое, – ответил Глеб. – Привязывай, я его вымою.
Только сейчас до нее дошло, что имеет в виду Глеб. Света встала, все кости жутко ныли. Все-таки она не привыкла спать на полу. Красное пластмассовое ведро, накрытое металлической крышкой и служившее ей унитазом, стояло в противоположном углу. Не испытывая никакого стеснения, Тополян привязала веревку к белой ручке.
– Тяни! – скомандовала девушка. – Только осторожно!
Впрочем, последнее замечание было излишним. Как уже успела заметить Света, отсутствием ловкости и нарушениями координации движений Глеб не страдал.
Вскоре тщательно вымытое и пахнущее стиральным порошком ведро опустилось на земляной пол.
– Отвязывай! – приказал Глеб.
"Должен же он хоть какие-то неудобства испытывать! – развязывая узел, злорадно думала Света. – Вот пусть выносит за мной парашу, может быть, быстрее отпустит".
Когда крышка люка закрылась, Света начала подумывать, а не прилечь ей еще на часок. Но планам девушки не суждено было сбыться. Не прошло и нескольких минут, как крышка резко распахнулась и в подвал просунулась голова Глеба.
– Ты их видела? Ты говорила с ними? – прямо-таки трясся от возбуждения он.
– Кого? С кем я должна была говорить? – удивленно хлопала ресницами Света.
– Тут кто-то был! – выкрикнул Глеб. – На подоконнике следы ботинок, у бабушки на тумбочке булка и сок, и сумка твоя пропала. Я точно помню, что вешал ее в прихожей на гвоздь! Ее там нет! Говори, кто тут был?
– Понятия не имею, – округлила глаза Тополян. – Я спала, честное слово, и ничего не слышала. Да тут вообще ничего не слышно… Так, значит, ты уверен, что сюда кто-то приходил? – с надеждой в голосе спросила она.
– Уверен, – злобно сверкнув глазами, процедил Глеб. – Признавайся, кому ты давала адрес?
– Ты что, совсем, что ли?! – возмутилась Света. – Кому я могла дать адрес, если сама его не знала. Вспомни, как ты меня сюда привел!
Но Глеб, казалось, не слушал ее.
– Они вернутся! Я точно это знаю, – бормотал он себе под нос. – Они не должны найти тебя… – Парень сделал паузу, затем шумно вдохнул воздух и выпалил на одном дыхании: – Я не хотел этого, но теперь ты должна будешь умереть. Другого выхода у меня нет.
Услышав это, Света невольно попятилась к стене.
– Но тебя все равно найдут и посадят в тюрьму, – пролепетала она, опускаясь на корточки.
– А я и не собираюсь скрываться. Пусть сажают, мне уже все равно.
– А как же бабушка? – попыталась надавить на слабое место Света.
– Бабушка? – медленно повторил Глеб. Света не видела его лица, но по голосу поняла, что попала в точку.
– И ведь в любой день может приехать твоя мама. Представляешь, как она расстроится, когда узнает, что ты сидишь в тюрьме за убийство ни в чем не повинной девушки!
Теперь – Тополян понимала, чувствовала это – все будет зависеть только от нее. От того, насколько точными и действенными окажутся произнесенные ею слова. Ощущение было такое, будто бы ей удалось поймать Глеба на крючок. Теперь самое главное, чтобы он с этого крючка не сорвался. Она будет осторожной. Она сумеет плавно вытянуть леску.
Глеб молчал, а Света понимала, что сейчас важна каждая секунда, ведь на карту была поставлена ее жизнь.
– И потом, – осторожно продолжила она, – зачем тебе меня убивать?
– Ты слишком много обо мне знаешь! – злобно выкрикнул Глеб.
Света поняла, что совершила ошибку. Нужно было срочно ее исправлять.
– Но ведь ты сам хотел этого и сам сказал, что твоя девушка должна знать о тебе все.
– А ты что, согласна быть моей девушкой? – недоверчиво спросил Глеб.
– Да, – поспешно отозвалась Тополян. – И меня действительно тронул твой дневник. Ведь раньше я совсем тебя не знала. А теперь… – На секунду она осеклась, но тут же заговорила снова: – Теперь я точно знаю, мы должны быть вместе… Скажи, Глеб, а твоя мама так и не приехала? Ты же не дочитал дневник…
– Нет, она не приехала, – сдавленным голосом произнес Глеб. – И не звонила больше.
– Я знаю, что нам делать! – решительно сказала Света. – Ты должен поехать во Владивосток сам!
– У меня нет денег. И потом, кто будет ухаживать за бабушкой?
– Деньги – это не проблема, – заявила Света. – А с бабушкой могу и я посидеть. А если захочешь, мы сможем на время определить ее в платную лечебницу… Ну, пока ты не вернешься…
– У меня нет денег, – повторил Глеб.
– У меня их тоже нет, – призналась девушка. – Зато есть план! Короче, ты звонишь моим предкам и назначаешь выкуп за меня. Они люди состоятельные и торговаться не станут, так что проси побольше… Можешь для убедительности сказать, что в обратном случае они получат свою дочь по частям…
– Нет, этого я говорить не буду, – дрогнувшим голосом ответил Глеб. – Вообще-то с выкупом ты здорово придумала, – чуть ли не восхищенно протянул он. – Я давно мечтаю об этой поездке… А сколько стоит билет до Владивостока?
– На поезд? – деловито поинтересовалась Тополян. – Лучше самолетом. Поездом ты целую неделю будешь трястись.
– Нет, я поеду на поезде. Я боюсь летать, – признался Глеб.
– А ты пробовал?
– Нет, и не хочу. Я поеду на поезде, – упрямо повторил парень.
– Ну, дело твое, конечно, – не стала спорить Света. Сейчас самое разумное – это во всем с ним соглашаться. – Билет на поезд, думаю, будет стоить долларов сто, не больше.
– Значит, я попрошу у твоих родителей двести пятьдесят долларов, – уверенно сказал Глеб и пояснил: – Двести на дорогу, и пятьдесят на подарок маме.
– Во-первых, не попрошу, а потребую, – поправила Тополян. – Выкуп не просят, а требуют. А во-вторых, это смешная сумма. Пятьдесят тысяч баксов – это еще куда ни шло. Неужели ты так дешево ценишь жизнь своей девушки?
– При чем тут твоя жизнь? – обиделся Глеб. – Просто мне лишнего не надо… Мы с бабушкой живем на две пенсии, ее и мою по инвалидности, и нам хватает. Никогда ни у кого не одалживался…
– Но это же совсем другой случай, – принялась было спорить Света, но тут же сама себя и остановила: – Впрочем, решать тебе.
– Вот именно, – поддакнул Глеб. – А кто же пойдет за деньгами? – взволнованно спросил он.
– Ты. Кому же еще? Наденешь темные очки, кепку какую-нибудь на лоб надвинешь… А по телефону скажешь, что своим людям, которые останутся со мной, ты приказал действовать, в случае если через полчаса не вернешься.
– Это как? – не понял Глеб.
– Ну, что, если ты не вернешься, твои люди меня якобы прикончат, – объяснила Света.
– А кто все-таки тут был? – неожиданно переключился на другую тему Глеб. – Кто взял твою сумку?
– Скажи мне, – рассудительным тоном заговорила Тополян, – у вас с бабушкой решетки на окнах стоят?
– Нет.
– Так о чем тут еще думать! Кто-то хотел вас ограбить.
– Среди бела дня? – с сомнением в голосе протянул Глеб.
– Днем, чтоб ты знал, квартирные кражи случаются чаще, чем ночью, – заверила его Света. – А поскольку у вас брать нечего, вот они и прихватили с горя мою сумочку. Не уходить же с пустыми руками! Между прочим, там у меня был кошелек с деньгами и мобильный телефон. Да и сама сумочка сто долларов стоит.
Казалось, это объяснение произвело впечатление на Глеба, потому что в следующую секунду он сказал:
– Вообще-то к нам уже не в первый раз залезают. У всех соседей решетки стоят, только у нас с бабушкой нету… Меня больше всего эта булочка и сок насторожили, – признался парень.
– Ничего удивительного, – хмыкнула Тополян. – Просто добрые попались грабители, пожалели бабушку.
Сама-то уж она на все сто была уверена, что вовсе не жулики проникли в квартиру Глеба. Света знала о том, что определить по номеру телефона адрес в общем-то не проблема. А ведь у Вики был телефон Глеба. И, как назло, она спала в тот момент, когда Вика пыталась ее освободить. Впрочем, даже если бы Светлана бодрствовала, она бы все равно наверняка не поняла бы даже, что в квартире находится кто-то посторонний.
– Я назначу твоим родителям встречу на завтра, на три часа, – прервал ее размышления Глеб. – А сегодня дочитаем дневник.
13
Конечно, ребятам досталось от Пал Палыча за самодеятельность.
– Ладно, эти, – отчитывал участковый сына. – С девчонок спрос невелик. Но ты! И как тебе в голову могло такое прийти – лезть в квартиру через форточку? А если бы вас соседи увидели и в милицию позвонили?
– Мы думали, справимся, – виновато прогундосил Алеша.
– Они думали! – сокрушенно воскликнул Пал Палыч, пододвигая к себе телефон.
Прежде всего он связался с родителями Тополян.
– Майор Прохоров беспокоит, – строгим голосом рявкнул он в трубку. – Ваш участковый. Ко мне поступили сведения, что два дня назад у вас пропала дочь. Это так?
– Да, – испуганно отозвалась Анна Антоновна. – Но откуда вы…
– Вопросы буду задавать я, – резко перебил ее Пал Палыч. – И не по телефону. Короче, жду вас в участке через полчаса.
– Это Светочкина сумка, – вытирая слезы, подтвердила Анна Антоновна.
– А вещи? Телефон, кошелек, косметичка? – нетерпеливо перечислял Пал Палыч.
Они сидели в кабинете вдвоем. Ребят участковый отправил в коридор.
– Вещи тоже Светочкины… Скажите, как это попало к вам? – Женщина вскочила на ноги. – Где вы нашли ее сумку? Где моя дочь?
– Сядьте, – поморщился участковый. – И не надо кричать. Расскажите лучше все, что относится к делу. Я проверил, заявления об исчезновении дочери от вас не поступало. Или, может, для вашей семьи это в порядке вещей, что дочь не ночует дома?
– Что вы! – всхлипнула Анна Антоновна. – Я хотела позвонить в милицию, но муж сказал, что по правилам заявление принимают только через три дня…
– Это когда речь идет о взрослом человеке, – перебил Пал Палыч. – С детьми дело обстоит иначе. Дежурный милиционер принял бы от вас заявление, и мы бы уже начали розыск. Но вы даже не обращались к нам. Такое ощущение, что вы от меня что-то скрываете, Анна Антоновна. А напрасно. Этим вы только можете навредить собственной дочери.
– Да, – сцепила руки замком женщина. – Нам звонили… Утром того дня, когда Света не вернулась домой…
– Кто звонил? Какой голос? Мужской, женский? Звонкий, глухой? – напирал участковый.
– Трубку взял муж. – Анна Антоновна с тоской покосилась на дверь. – Он сказал, что звонил мужчина, но голос был явно изменен…
– Что он сказал? – подался вперед Пал Палыч.
– Что через три дня Света будет дома и чтобы мы никуда не обращались…
– Понятно. – Пал Палыч прикусил кончик карандаша. – А больше он ничего не сказал? Денег не требовал?
– Нет. – Женщина прерывисто вздохнула.
В эту секунду из ее сумочки послышался писк. Рывком открыв сумку, Анна Антоновна вытащила мобильный телефон.
– Да! – плохо справляясь с волнением, выдохнула она. – Я – мама Светы Тополян.
Наступила долгая пауза. Пал Палыч напряженно вслушивался, пытаясь разобрать доносившиеся до него обрывки фраз. Анна Антоновна побледнела и тяжело дышала. На участкового она не смотрела, невидящим взглядом уставившись куда-то в окно.
– Да, да, – наконец выдавила из себя она. – Я все поняла. Завтра в три возле магазина "Океан". Иметь при себе деньги… Только сколько? Вы не назвали сумму! И как я вас узнаю?
Последовала пауза, а потом женщина воскликнула:
– Сколько? Я не ослышалась? Вы требуете за жизнь Светочки двести пятьдесят долларов? Я вас поняла, – произнесла она чуть тише. – Вы сами ко мне подойдете.
– Рассказывайте! – вскочил со стула Пал Палыч, едва Анна Антоновна нажала на "отбой". – Это были похитители?
– Да. – Женщина тоже встала. – Завтра в три часа дня я должна подойти к магазину "Океан" и иметь при себе двести пятьдесят долларов.
– Вы уверены, что не двести пятьдесят тысяч? – в упор уставился на нее участковый.
– Уверена, – кивнула она. – Вы же слышали, я переспросила… И голос… Знаете, такой неуверенный, срывающийся… Но он сказал, что Светочка жива и здорова. – Анна Антоновна поднесла к глазам платок.
– Можно было бы, конечно, провести операцию сегодня… – задумчиво произнес участковый милиционер. – Только вот боюсь, что он прячет вашу дочь не в квартире…
– Вы знаете, кто это? – расширила глаза Анна Антоновна. – Но откуда? И если так, почему же до сих пор…
– К сожалению, точными сведениями я не располагаю, – перебил Пал Палыч. – Поэтому завтра в назначенный срок вы пойдете к магазину "Океан", имея при себе двести пятьдесят долларов.
– Конечно, конечно, – смущенно опустила глаза женщина. – Я могу идти?
– Идите и, ради бога, не волнуйтесь, с вашей дочерью все будет в порядке. Главное, завтра не оглядывайтесь по сторонам. Я буду внутри магазина.
– Один? – исподлобья посмотрела на него Анна Антоновна. – А вдруг у него есть сообщники?
– Разберемся, – отрезал милиционер, и Анне Антоновне ничего не оставалось, как попрощаться и выйти из кабинета.
14
– "Мир вокруг все тише, тише,
Вот и кошка наша сдохла.
Бабушка почти не слышит.
Бабушка совсем оглохла.
Вчера умерла Дуська. Мы с бабушкой похоронили ее в палисаднике под нашим окном. Последнюю неделю Дуська ничего не ела и так похудела, что стала похожа на котенка. Бабушка плакала, а я держался. Дуська прожила у нас одиннадцать лет. Я читал, что кошки в среднем живут до четырнадцати – шестнадцати лет.
Мама не звонила. Я написал ей длинное письмо. В нем я подробно описал, как болела наша Дуська. Написал, что бабушка стала плохо слышать. Я думаю, что если б мама была рядом, и Дусенька бы дожила до шестнадцати лет, и бабушка бы слышала нормально. Мы с бабушкой ходили к врачу. Ей предложили лечь на операцию, но она даже слышать об этом не хочет. Маму бы она точно послушала, а меня все маленьким считает.
Я знаю, это китаец Ван не разрешает маме звонить и отвечать на наши письма. Возможно, он даже держит ее взаперти".
– Как ты меня, – подала голос Света, но тут же пожалела об этом, потому что Глеб шумно засопел, и девушке даже показалось, что он заплакал. – Ну, извини, – крикнула она. – Будем считать, что это неудачная шутка.
– Ты же обещала, что не будешь меня перебивать, – напомнил Глеб. – И если бы я не запер тебя в подвале, разве стала бы ты слушать мой дневник?
– А почему нет? Конечно, стала бы, – уверенно сказала Тополян. – Можно, я задам последний вопрос?
– Задавай, – разрешил Глеб.
– Почему ты меня до сих пор держишь в плену, если мы с тобой обо всем уже договорились?
– Я не верю тебе, – после паузы признался Глеб.
– Понятно… – вздохнула Света. – Ладно, читай.
Тополян понимала, что перечить Глебу она по-прежнему не должна. Ничего, как-нибудь до завтра она потерпит. Но, думая о своем скором освобождении, девушка ощущала в душе смутную тревогу. И не за себя, а за Глеба.
"Только бы родители не наделали каких-нибудь глупостей! – мысленно переживала она. – Лишь бы в милицию не обратились!"
– Глеб, а ты, когда с мамой разговаривал, сказал, чтобы они не вздумали звонить в милицию? Про сообщников сказал?
– Что надо, то и сказал, – отрезал Глеб. Ему явно была неприятна эта тема. – Тут немножко осталось. Дочитаем?
– Конечно.
– "В школе у меня все нормально, – перевернул страничку парень. – Только вот по черчению все время тройки получаю. Что тут поделаешь, если у меня ничего не получается? Учитель говорит, что много грязи. Вечерами тренируюсь. Но бабушка недовольна, говорит, что я испорчу зрение. В последнее время она редко выходит на улицу, все больше лежит. А позавчера, когда я принес ей чай, бабушка назвала меня Верой. Так зовут мою маму. И начала мне рассказывать все, будто я – это она. Иногда бабушка начинает разговаривать с кем-то. Она обращается к кому-то невидимому, и он ей, видимо, отвечает. В такие минуты я сижу тихо. Часто мне бывает страшно. И за бабушку, и вообще. И мысли всякие в голову лезут. Я представляю, что пришла телеграмма от Вана и в ней он сообщает, что мама умерла. Я начинаю плакать, но вместе с тем чувствую, как по всему телу разливается сладкая волна. Она не бросила нас, а просто умерла. И от этой мысли мне становится легче. Потом я испытываю стыд и ругаю себя за такие мысли, но они снова и снова лезут мне в голову, и ничего я с этим поделать не могу". Знаешь, – обратился к Свете Глеб. – С тех пор как ты появилась в нашей квартире, у меня такое чувство, будто мама вернулась.
"И ты ее в подвале запер!" – подумала Тополян, а вслух сказала:
– Но ведь я – не твоя мама, Глеб. Ты должен это понимать.
– Я понимаю это, – с невыразимой грустью сказал Глеб. – Я очень хорошо это понимаю.
– Сейчас ты должен думать о предстоящей поездке, – бодрым голосом принялась давать наставления Тополян. – Нужно как следует все обдумать. У тебя есть ее адрес?
– Конечно, но за три с половиной года она могла и переехать, – заметил Глеб.
– Это не проблема, – заверила его Светлана. – Пойдешь по тому адресу и, если мама там уже не живет, поспрашиваешь у соседей. Наверняка кто-нибудь знает. И потом, существуют ведь адресные столы…
Сейчас она верила, что именно так все и будет. Вполне искренне верила и от всего сердца желала Глебу отыскать свою маму.
– А по поводу бабушки можешь не волноваться, – продолжала уговаривать Глеба она. – Бабушку я беру на себя. Буду приходить к ней два раза в день и еще попрошу родителей нанять сиделку. У меня, кстати, нормальные предки. Они когда узнают, в чем дело, обязательно помогут… нам.
15
Анна Антоновна пришла к магазину "Океан" без четверти три. Невзирая на возражения жены, Ашот Суренович настоял на том, что он тоже будет находиться внутри магазина и все время держать жену в поле зрения.
– Но ведь меня подстрахует милиция, – слабо возражала Анна Антоновна.
– Милиция – это милиция, – сказал Ашот Суренович. – А я – твой муж, и речь идет о нашей дочери.
Пал Палыч, которому за это время удалось собрать достаточно информации о Глебе Прудкине, после мучительных колебаний все-таки принял решение действовать самостоятельно. Во-первых, от семьи Тополян так и не поступило заявление об исчезновении дочери. Стало быть, управление и не выделило бы никакого наряда. Но это было не главное. Если б потребовалось, Пал Палыч сумел бы убедить Анну Антоновну написать заявление. Все дело было в том, что участковому стало известно, что в течение трех с половиной лет Глеб находится на учете в психиатрическом диспансере. Конечно, диагноз у парня неутешительный – шизофрения. Но лечащий врач Глеба, когда узнал, по какому поводу и кто его беспокоит, заверил участкового в том, что никакой социальной опасности парень не представляет, припадками агрессии не страдает и регулярно приходит на прием.