Взгляд Джеймса тревожил Эмили, проникая, казалось, в самую душу. Он взывал к ней с мольбой погасить его неукротимый пожар. Он был готов любить ее глазами, руками, губами, всем своим существом.
Все это Эмили читала в его горящем взгляде. Но была в нем не только мольба, а и молчаливое обещание дать еще больше взамен.
Наслаждение. Бесконечную радость. Но сначала она должна была научиться доверять Джеймсу. Он хотел получить ее всю, без остатка, и на меньшее не соглашался.
Эмили трепетала, а Джеймс продолжал целовать ее глазами. В губы, в шею, грудь, неотвратимо спускаясь ниже, где бушевал пожар.
Он получит ее. Всю.
- Ты сказал… - она с трудом проглотила образовавшийся в горле ком, - ты сказал…
- Что я сказал?
- Мы подождем. Пока я не соглашусь… пока мы…
- Поженимся? - пришел Джеймс ей на помощь. Его губы расплылись в широкой улыбке, а на лице читалось неописуемое удовлетворение. - Хорошо, мы подождем.
- Ты шутишь?
- Ни в коем случае.
- Я не хочу замуж.
- Жаль. А то я знаю сотни способов, как доставить тебе физическое удовольствие.
- Болтун! Позиций гораздо меньше.
- Разве я упоминал о позициях? Мне кажется, не упоминал, хотя уверен, что многие тебе понравились бы, а некоторые позы ты наверняка еще не проверяла на практике.
У Эмили перехватило дыхание. Ее воображение рисовало эротические картины. Их обнаженные переплетенные тела.
Она с шумом выдохнула скопившийся в легких воздух.
Вряд ли он станет ждать до бракосочетания. Джеймс, по его же собственному признанию, столько раз занимался сексом, что отсутствие брачного свидетельства едва ли способно его остановить.
- Ты и в самом деле ничего не будешь со мной делать, пока…
- Пока ты не станешь моей.
Эмили поднесла к горлу дрожащую руку не в силах дышать. Ей не хватало воздуха. Льда. Холодного душа.
- Это старомодно, - объявила она. - Ты же не старомодный.
- Кто это сказал? - удивился Джеймс.
- Я. Я тебя знаю. - Она бросила на него сердитый взгляд. - Ты был готов заняться со мной сексом на заднем сиденье графского "роллс-ройса". А мне тогда было всего семнадцать!
Взгляд Джеймса замер на ее груди с торчащими сосками, готовыми прорвать натянувшуюся ткань трикотажа.
- У тебя уже тогда была изумительной формы грудь. Мне ужасно хотелось поласкать губами твои соски.
Эмили ощутила ноющую боль внизу живота. Джеймс нарочно мучит ее, чтобы вынудить согласиться стать его женой! И это сводило ее с ума. Ни один нормальный мужчина не стал бы отказываться от секса. Это была типично женская уловка. Только женщины способны на подобный утонченный садизм.
- У тебя была такая мягкая нежная грудь, - продолжал Джеймс вкрадчивым голосом. - Я умирал от желания прикоснуться языком…
Эмили с шумом отодвинула стул и резко встала. Она с такой силой стиснула кулаки, что у нее побелели костяшки пальцев.
- Довольно. Спокойной ночи, Джеймс.
- Спокойной ночи, Эмми.
Торжествующая улыбка озарила его лицо, но Эмили, торопившаяся поскорее оказаться в своей комнате, этого не видела.
10
Никогда не снились ей такие эротические сны, как в ту ночь. Эмили то и дело просыпалась и с тоской смотрела на часы, моля о скорейшем наступлении утра и прекращении ее мучений.
Но стоило ей закрыть глаза, как все возвращалось, она снова видела Джеймса, ощущала прикосновения его жаркого тела и горячих губ. Стоило ей попытаться проявить инициативу, как он ускользал. Когда же отворачивалась она, его поцелуи настигали ее шею, плечи, спину, и Эмили отдавалась его ласкам, мечтая о его глазах, его губах, о его крепком, мускулистом теле и бронзовой коже.
Сукин сын!
Эмили чувствовала себя выжатой как лимон и все же не переставала думать о благословенных прикосновениях Джеймса и вожделенной усладе.
Он погубил ее, ни разу не обладая. Погубил без физической близости…
Есть ли на свете второй такой изощренный ум?
Эмили перевернулась на живот и спрятала лицо в подушку.
По большому счету, секс был здесь ни при чем. Просто она искала способ защитить свое сердце. Она и замуж за Берта вышла для того, чтобы Джеймс не мог разбить ей сердце.
Джеймс воплощал собой страсть. Берт гарантировал покой и стабильность. Берт оказался ненадежным, а ее брак - далеким от спокойствия. В то время как Джеймс был крепким как скала.
Джеймс был ее скалой. Ее опорой. Она всегда могла на него опереться.
Слезы обожгли ей глаза. Эмили прикусила губу и натянула подушку на голову, словно могла укрыться от самой себя.
Она превратила их жизни в кошмар. Она маленькая трусливая страусиха. Своим выбором она погубила их всех: себя, Берта и Джеймса. Но Джеймс не отвернулся от нее и дал ей второй шанс. А она еще артачится!
Эмили села, прижав скомканную подушку к животу. Она любит Джеймса. Она всегда его любила. Он пугал ее накалом своих страстей, но за десять лет он отлично научился владеть собой. Она чувствовала в нем прежнюю неукротимость, но теперь он чаще смеялся и шутил. Он научился быть терпеливым и не спорить понапрасну.
Он желал ее.
Он мечтал прожить с ней жизнь. Он отдавал ей всего себя без остатка, и Эмили вдруг захотелось принять то, что он ей предлагал, - его сердце, ум, тело, жизнь.
Она тоже хотела прожить с ним жизнь. Она знала, что вместе им будет фантастически хорошо. Она представляла себя его женой. Представляла, как будет просыпаться с ним в одной постели, готовить ему завтрак, дразнить его. Это будет похоже на те каникулы, которые они провели вместе, только лучше, потому что они выросли, поумнели и стали принимать действительность такой, какая она есть.
Но не все обстояло так гладко. Джеймс плохо ее знал.
Она была настоящей мотовкой и могла часами бродить по магазинам и транжирить деньги.
Она была импульсивной и часто совершала необдуманные поступки. Она и предложение Берта приняла от отчаяния, узнав, что Джеймс на три месяца уехал за границу.
Но Эмили была способна и на решительные действия. Она развелась бы с Бертом, если бы не его безвременная смерть. Она не могла оставаться его женой, когда их разделяла пустота, одиночество и отсутствие любви.
Вот такая получалась неприглядная картина, но она соответствовала действительности. Эмили решила, что расскажет Джеймсу правду о себе. И, если он примет ее такой, какая она есть, пусть живет с ней.
Пусть женится.
Пусть любит ее так, как она любит его.
Эмили встала и накинула халат. Она поговорит с ним немедленно.
Услышав доносящийся из-за его двери шум льющейся в душе воды, Эмили замерла, раздумывая, как быть дальше. В этот момент воду выключили.
Иди, велела она себе. Постучи.
Эмили постучала. Джеймс открыл дверь. Его бедра были обвязаны полотенцем, на атлетическом торсе поблескивали капли воды.
- Доброе утро, - поздоровался он, пятерней приглаживая мокрые волосы.
- Доброе утро, - ответила Эмили, любуясь игрой его мышц.
Джеймс внимательно посмотрел на Эмили. В ее огромных глазах стояли слезы.
- Мне нужно поговорить с тобой, - сообщила она.
- Присаживайся, - предложил он.
Эмили села и открыла рот, чтобы тут же его закрыть. Потом она повторила попытку и прочистила горло. На ее ресницах жемчужинками повисли слезы.
- Я страусиха, - наконец вымолвила она.
Джеймсу стоило большого труда подавить улыбку.
- Я хотела убежать от тебя. Вернее от себя. Не потому что мне было безразлично, напротив. Потому что мне было далеко не безразлично. - У Эмили задрожали губы, и она попыталась взять себя в руки. - Я полюбила тебя с тех пор, как… мы танцевали в первый раз. Ты был для меня подобен полубогу.
- Полубогу?
Эмили пропустила мимо ушей его насмешку.
- Ты не похож на нас, простых смертных. Ты другой.
- Супермен?
- Что-то вроде этого. Мне казалось, что я тебе не пара. Я не представляла совместной жизни с тобой. - Она потупилась и тихо закончила: - Возможно, я и не пыталась представить.
Джеймс почувствовал прилив необыкновенной нежности к этой удивительной женщине.
- Я честно верила, что смогу быть счастливой без тебя. - Эмили судорожно вздохнула. - Я честно полагала, что, выйдя замуж за Берта, смогу тебя забыть. - По ее щекам покатились слезы. - Но я не смогла забыть тебя, Джеймс. Я никогда не переставала о тебе думать. Я ненавидела себя за то, что в ответственный момент не нашла в себе сил поступить правильно.
Джеймс сделал шаг к ней, но Эмили жестом остановила его.
- Нет, позволь мне закончить.
У него защемило в груди. Она карала себя за причиненную ему боль. Возможно, раньше у него появлялись мысли отомстить Эмили за свои сердечные муки, но не теперь. Страдания остались в прошлом.
- Тебе не стоит подвергать себя этим пыткам. Я знаю, что ты сожалеешь, Эмми. Я знаю, что ты не всегда чувствовала себя счастливой. Но твое стремление все наладить меня восхищает. Я уважаю тебя за то, что ты не отступила, не бросила Берта…
- Ты ошибаешься. - Эмили подняла на него наполненные болью глаза. - Может, это покажется тебе ужасным, но я собиралась со всем покончить. Хотела расстаться с Бертом, потому что не могла больше выносить эту жизнь. - По ее щекам градом катились слезы, несмотря на отчаянные попытки Эмили побороть их. - Я подала на развод, Джеймс.
- Что ты сделала?
- Я подала на развод за день до смерти Берта. Но никто, кроме Берта, не знал…
Джеймс остолбенел. Время как будто застыло и потекло вспять.
- Мы разговаривали с ним накануне его гибели, - продолжала Эмили. - Он позвонил мне из отеля. Судя по голосу, он был чем-то расстроен, но не сказал чем. Я устала от его молчания, от перепадов его настроения и секретов. Я… - Эмили замолчала и прижала ладонь ко лбу. - Тогда я все ему высказала. Я сказала: "Берт, я так больше не могу. Моему терпению пришел конец".
- Что он ответил?
- Он сказал: "Хорошо, дорогая. Пусть будет так, как ты хочешь". - Эмили всхлипнула.
Джеймс с силой ударил кулаком по стене. Потом еще раз. Проклятье! Теперь все становилось на свои места. Теперь он все понял с предельной ясностью. Реальность оказалась гораздо хуже, чем он предполагал.
Берт прекрасно осознавал ситуацию, и конец его не был легким уходом и разрешением проблем. Не внезапной тьмой и не благословенным избавлением.
- Прости меня, Джеймс. Прости. Он не может, так хоть ты прости.
Ее голос, перемежаемый всхлипами, достиг его сознания. Джеймс посмотрел на Эмили, и память перенесла его в незабываемое лето последних школьных каникул, проведенных им в компании двух его лучших друзей - Берта и Эмили.
Они славно провели время, и расставание было особенно тяжелым, хотя Берт и Джеймс не подавали виду. Но Эмили, всегда отличавшаяся прямотой, не смогла с собой справиться и наотрез отказалась уезжать, пока не вмешалась мать Берта. Девушке пришлось подчиниться, но Джеймс на всю жизнь запомнил выражение ее лица. Эмили казалась всеми покинутой и бесконечно одинокой.
- Ты ни в чем не виновата, - сказал Джеймс, тщательно выговаривая слова. - Мы есть то, что мы есть. Человеку не свойственно меняться.
- Что это значит?
- Берт был геем, - пояснил Джеймс, не сводя глаз с ее опухшего от слез лица.
- Геем?
У Джеймса засосало под ложечкой. Меньше всего ему хотелось кого-нибудь обидеть или уязвить. Еще меньше хотелось омрачать воспоминания. Но Эмили мучилась угрызениями совести, и Берт вряд ли нашел бы в этом утешение.
- Берт любил тебя, Эмми. Ты была нужна ему. Как крепость… Ты давала ему то, в чем он, по собственному убеждению, более всего нуждался.
Эмили покачала головой. Она не могла в это поверить, не могла принять такую правду.
- Он никогда даже не намекал на… свои пристрастия. Никогда ничего такого… Никогда не смотрел на других мужчин.
У Джеймса перехватило горло. Он не мог сказать Эмили, что Берт любил его. Не потому, что она не поняла бы, Эмили была способна понять все, - но потому, что эту тайну Берт берег как зеницу ока. Берт ничем и никогда не выдавал своих чувств и, только умирая, признался в своей любви и в том, что женился на Эмили с единственной целью - сохранить для себя Джеймса.
В ту ночь Джеймс дал обещание сохранить о Берте светлую память ради него самого и ради его семьи. Несмотря на свои ошибки и недостатки, Берт заслуживал любви.
Стоя перед Эмили, Джеймс чувствовал, что прошлое и будущее несутся навстречу друг другу по одной траектории, как две стремительные ракеты, и их столкновение неизбежно.
- Я долго злился на Берта, полагая, что он оставил тебя ни с чем. Но теперь вижу, что ошибался. - Голос Джеймса дрогнул. - Он все просчитал. Он оставил тебя со мной.
Эмили подняла голову и встретилась с Джеймсом взглядом.
- Ему следовало рассказать мне обо всем, - прошептала она. - Следовало поговорить со мной. По крайней мере, я бы поняла…
- Он не мог. Он был слишком гордым. Маккензи! Он принял решение стать семейным человеком и не мог разочаровать ни тебя, ни своих родителей… ни меня, в конце концов.
В интонации, с которой Джеймс произнес последние слова, было нечто такое, отчего у Эмили мороз пошел по коже. "Ни меня, в конце концов". Она взглянула в глаза Джеймса, они горели огнем негодования и боли за Берта и его несчастливую жизнь.
Берт любил Джеймса. А почему бы и нет? Эмили прижала ладони к вискам и покачала головой. Почему бы и нет?
Она зажмурилась. Ее Берт… их Берт… прожил ужасную жизнь. Но почему она не замечала этого?
- Когда ты узнал, что он гей?
Лицо Джеймса исказила гримаса страдания.
- Незадолго до его смерти.
Ни слова не говоря, Эмили ушла в свою комнату. В шкафу она нашла шорты и рубашку с коротким рукавом. Одевшись, она вышла на террасу.
Берт. Ее муж… ее друг… был вынужден вести тайную жизнь…
К Эмили, неслышно ступая, подошел Джеймс.
- Тебе не стоит здесь стоять. Это опасно.
- Они охотятся за тобой, а не за мной, - возразила она упрямо.
- С тобой все в порядке? - встревоженно спросил Джеймс после секундного колебания.
- Нет.
- Хочешь поговорить?
- Нет. - Эмили не лгала. Она была не в состоянии вести какие бы то ни было разговоры. Она прилетела в Нигерию, чтобы узнать правду о Берте, но она искала другую правду. - Мне надо время.
- Хорошо, но зайди, пожалуйста, в дом.
Весь день Эмили провела, свернувшись калачиком на кровати и читая книгу, которую принес ей услужливый Бен. Эмили честно пыталась сосредоточиться на сюжетной линии, но слезы то и дело застилали ей глаза.
Неудивительно, что все они чувствовали себя несчастливыми. У них был настоящий любовный треугольник. Эмили смахнула с лица непрестанно текущие слезы. Бедный Берт. У нее разрывалось сердце при мысли о том, как он жил, снедаемый тайной страстью. Она любила его. Она не вышла бы за него замуж, если бы не пеклась о его счастье и благополучии. Но ее чувство к нему было лишено романтической окраски так же, как и его к ней.
Они оба оказались неисправимыми романтиками. Эмили улыбнулась сквозь слезы. Неудивительно, что они поженились. Они оба искали в браке защиты. Они оба были страусами.
Эмили всхлипнула. Ей страшно захотелось принести Берту извинения. Прости меня, что не стала для тебя лучшим другом. И Джеймсу - за то, что не разглядела в нем своей судьбы.
Джеймс заслуживал большего.
Она искала умиротворения в улыбках Берта, в красивом графском поместье в Шотландии, в "роллс-ройсе" графа Маккензи и в нем самом, который был так добр и сердечен с ней. В то время как Джеймс не внушал ей доверия. Эмили не думала, что он способен обеспечить ей стабильность и душевный покой, к которому она так стремилась.
Какой же глупой девчонкой она была!
Вдруг чья-то теплая ладонь легла поверх ее руки, и Эмили догадалась, что это Джеймс. Он пришел за ней, и она вцепилась в его руку, как в спасительную соломинку.
- Это был тяжелый день, правда? - мягко произнес Джеймс.
- Очень тяжелый, - согласилась Эмили, чувствуя, как сжимается ее горло и новые слезы наполняют глаза.
- Как жаль, что сегодня Берта нет с нами. Иначе мы бы собрались за круглым столом и сказали бы все, что должны были бы ему сказать.
- Например?
- Что мы всегда будем его любить. - Джеймс сел на кровать, не выпуская руки Эмили. - Что мы на всю жизнь останемся его друзьями, независимо от его сексуальной ориентации.
Эмили взглянула на их переплетенные пальцы.
- Останься сегодня со мной на ночь. Без секса и поцелуев. Просто останься, - попросила она.
- С радостью.
Успокоенная, она уснула в его объятиях, хотя несколько раз просыпалась ночью, чтобы убедиться, что Джеймс все еще рядом. Он был рядом. Удостоверившись в этом, Эмили придвигалась ближе и закрывала глаза.
Какое счастье, что Джеймс есть на свете! Без него она бы не вынесла и сотой доли выпавших ей испытаний.
Проснувшись утром, Эмили обнаружила, что ее голова покоится на широкой груди Джеймса, а его руки обнимают ее за талию. Ничего более прекрасного она в жизни не чувствовала!
Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом.
- Привет.
- Спала хорошо?
- Да. Только мне снились бредовые сны.
Эмили потянулась. Рука Джеймса скользнула по ее животу, наполнив ее жилы расплавленной лавой.
- Что же тебе снилось?
- Мы. Все мы. Берт, ты и я. - Она повернулась на бок, чтобы лучше его видеть. - Вчерашнее кажется таким нереальным… Странно, как мы прошли через все это. Мы вряд ли с этим справились бы, если бы не были настоящими друзьями, правда?
- Правда. - Джеймс поцеловал ее в макушку. - Но мы настоящие друзья, и Берт был нашим настоящим другом.
- Вот, оказывается, что ты имел в виду, когда сказал мне на прошлой неделе, что Берт был непростым… А Кэтрин? Ей не стоит говорить правду?
- Не стоит, - ответил Джеймс после секундного колебания. - Она и так многое перенесла. К тому же она вряд ли поймет.
- Я должна ей позвонить. Мне ужасно неловко из-за того, что я бросила ее накануне праздника. Я очень виновата, что оставила ее одну. У нее ведь никого нет. Ни семьи, ни внуков, только ее огромный дом и титул.
- Позвони ей, когда мы будем на Тенерифе. Пригласи ее встретить вместе Новый год. Я могу прислать за ней свой самолет.
- Мы едем на Канары?
- Ненадолго. - Джеймс остановил на ней ласковый взгляд. - Я подумал, что немного солнца и отдыха тебе не помешает. - У меня на Тенерифе есть теперь свой дом. Если ты не возражаешь, мы могли бы поехать туда и провести там медовый месяц.
Эмили села.
- Или ты предпочла бы поехать в свадебное путешествие в другое место? - спросил Джеймс поспешно.
- Ты упомянул медовый месяц и свадебное путешествие.
- Да, ты не ослышалась.
Эмили усиленно соображала, что бы ему ответить. Похоже, Джеймс делал ей предложение.
- Мне не удалось стать хорошей женой. Зачем тебе на мне жениться?
Джеймс улыбнулся и, убрав локон, поцеловал ее в шею.
- Я люблю тебя.
- И все?
- А что тебе нужно еще, Эмми?
Он снова поцеловал ее, на этот раз в губы.