- Черт возьми, - проворчал Кев.- Она будет последним дополнением в его коллекции утонченных вещей. И останется девственницей.
- Я не знаю ее настолько хорошо, - прошептал Кэм,- но точно уверен, что она никогда не согласится на такое предложение. Особенно, если ты предоставишь ей альтернативу, phral.
- Единственный выход, который у нее есть, это остаться со своей семьей.
- Есть еще один. Ты мог бы сделать ей предложение.
- Это невозможно.
- Почему нет?
Кев вспыхнул.
- Я не смогу быть рядом с ней и воздерживаться. Я никогда не смогу так поступить.
- Есть способ не допустить зачатие.
Это предложение вызвало у Кева презрительное фырканье.
- У вас это хорошо сработало, не так ли? - Он устало потер свое лицо. - Видишь ли, есть еще причины, из-за которых не могу сделать ей предложение.
- Я знаю, какой образ жизни ты вел, - сказал Кэм, тщательно подбирая слова. - И понимаю, что ты боишься причинить ей вред. Но, несмотря на все это, мне трудно поверить, что ты действительно позволишь ей уйти к другому мужчине.
- Я смогу, если так будет лучше для нее.
- Ты на самом деле утверждаешь, что Уиннифред Хатауэй заслуживает кто-то, похожий на Хэрроу?
- Лучше он, - едва справившись с собой, ответил Кев, - чем такой, как я.
Несмотря на то, что светский сезон был в самом разгаре, все сошлись во мнении, что семье следует уехать в Гэмпшир. Учитывалось также состояние Амелии: она мечтала поскорее оказаться в здоровой среде, а Уин и Лео хотели увидеть поместье Рэмси. Единственным вопросом было несправедливое лишение Поппи и Беатрикс окончания сезона. Но обе выглядели вполне счастливыми, покидая Лондон.
Такое поведение не было неожиданным для Беатрикс, которая, казалось, гораздо больше интересовалась книгами и животными, мечтая бегать сорванцом по деревне. Но Лео удивился, что Поппи, желавшая найти мужа, согласилась уехать.
- Я рассмотрела возможности этого сезона со всех сторон, - мрачно рассказала Поппи Лео, когда они ехали в открытом экипаже по Гайд-Парку. - И никто не стоит того, чтобы и дальше оставаться в городе.
Беатрикс сидела напротив них с хорьком Доджером, свернувшимся у нее на коленях. Мисс Маркс вжалась в угол и сквозь очки пристально рассматривала живописный пейзаж.
Лео редко сталкивался с такой не располагающей к себе женщиной. Грубая, бледная, ее фигура состояла сплошь из острых изгибов и углов, у нее был жесткий, трудный и сухой характер.
Очевидно, Кэтрин Маркс ненавидела мужчин. В этом Лео не мог ее упрекнуть, поскольку знал, какие ошибки могут совершить представители его пола. Хотя казалось, что она не любила и многих женщин, так же как мужчин. Единственными людьми, с которыми она всегда была приветлива, это Поппи и Беатрикс. Они утверждали, что мисс Маркс - исключительно образованная женщина, которая иногда могла быть остроумной, и у нее красивая улыбка.
Лео тяжело было представить, что плотно сжатый рот мисс Маркс мог улыбаться. Он даже сомневался, есть ли у нее зубы, поскольку никогда их не видел.
- Она испортит всю панораму, - пожаловался Лео утром, когда Поппи и Беатрикс сообщили, что отправляются вместе с ним на прогулку. - Я не хочу наслаждаться пейзажем рядом со Смертью с косой, бросающую свою тень на все это.
- Не называй ее так, Лео, - запротестовала Беатрикс. - Она мне очень нравится. И к тому же довольно мила, когда тебя нет рядом.
- Думаю, в прошлом она сильно пострадала от мужчины, - понизив голос, сказала Поппи. - На самом деле, я слышала пару раз, что мисс Маркс стала гувернанткой, потому что была замешана в скандале.
- А что это был за скандал? - поинтересовался Лео и тут же разозлился на себя.
Поппи понизила свой голос до шепота.
- Говорят, что потеряла репутацию.
- Она не выглядит как женщина, которая могла потерять репутацию, - сказала Беатрикс нормальным голосом.
- Тише! - тотчас вскрикнула Поппи. - Я не хочу, чтобы мисс Маркс услышала. Она может подумать, что мы сплетничаем о ней.
- Но мы же действительно это делаем. Кроме того, я не верю, что она могла… ну, ты знаешь, что… с кем-то. Она не похожа на женщину подобного рода.
- А я верю,- сказал Лео. - Обычно, это леди, которые сами решают потерять репутацию, и у которых ничего нет.
- Я не понимаю, - произнесла Беа.
- Он имеет в виду, что непривлекательных леди легче соблазнить, - ответила ей Поппи, криво усмехнувшись, - с чем я совершенно не согласна. И, кроме того, мисс Маркс вовсе не дурнушка. Она просто немного… сурова.
- И костлява, как шотландская курица, - тихо пробормотал Лео.
Когда карета проехала мимо Мраморной арки и въехала на парковую дорогу, мисс Маркс тут же уставилась на внезапно появившуюся цветочную выставку.
Лениво скользнув взглядом по гувернантке, Лео отметил, что у нее весьма славный профиль, милый маленький кончик носа, на котором держались очки и мягкий округлый подбородок. Очень жаль, что ее плотно сжатый рот и нахмуренные брови портили впечатление. Он обратил внимание на Поппи, обдумывая ее нежелание оставаться в Лондоне. Несомненно, другие девушки ее возраста не осмелились бы пропустить сезон и получали бы удовольствие от балов и приемов.
- Поделись своим мнением об этом сезоне, - спросил он Поппи. - Не может быть, чтобы тебя никто не заинтересовал?
Она покачала головой.
- Ни один. Вообще-то, я встретила нескольких, кто мне понравился, например лорд Бромли или…
- Бромли? - переспросил Лео, и его брови поползли вверх. - Но ведь он вдвое старше тебя. А там был кто-нибудь помоложе, на кого ты смогла бы обратить внимание? Возможно, кто-нибудь родившийся в этом столетии?
- Наверное, это мистер Рэдсток.
- Полный и медлительный, - ответил Лео, так как ранее встречался с этим толстяком. Высший свет в Лондоне был чрезвычайно мал. - Кто еще?
- Лорд Уоллскот, очень мягкий и дружелюбный, но… он как кролик.
- Любопытный и привлекательный? - спросила Беатрикс, у которой сложилось очень хорошее мнение об этих животных.
Поппи рассмеялась.
- Нет, я хотела сказать, что он скорее бесцветный, безинтересный… как кролик. То есть хорош как домашний питомец, но не как муж.
Она отвернулась, чтобы привести себя в порядок, и заново перевязала ленты шляпки под подбородком. - Ты, вероятно, посоветуешь мне умерить свои запросы, Лео, но я и так понизила их до такой степени, что даже червяк не сможет протиснуться. Должна сказать тебе, лондонский свет вызвал у меня разочарование.
- Прости меня, Поппи, - осторожно промолвил Лео. - Я хотел бы порекомендовать тебе кого-нибудь, но все, кого я знаю - бездельники или пьяницы. Отличные друзья, но лучше уж стреляться с ними, чем иметь одного из них в качестве зятя.
- Это подталкивает меня к кое-чему, что мне хотелось бы у тебя спросить.
- Правда? - Он изучал милое, серьезное лицо своей очаровательной сестры, которая так отчаянно стремилась иметь спокойную и обычную жизнь.
- Когда я была представлена обществу, - начала Поппи, - до меня доходили слухи…
Лео печально улыбнулся, когда понял, что именно она хотела узнать.
- Обо мне.
- Ты действительно такой порочный, как о тебе говорят люди?
Несмотря на то, что этот вопрос был личным, Лео знал, что и мисс Маркс и Беатрикс обратили все свое внимание на него.
- Боюсь, что да, дорогая, - ответил он, в то время как отвратительный парад его прошлых грехов вихрем пронесся у него в голове.
- Почему? - спросила Поппи со всей своей искренностью, которую брат, как обычно, нашел чрезвычайно милой. Но только не пристальный ханжеский взгляд мисс Маркс, устремленный на него.
- Намного легче оставаться порочным, - ответил он, - особенно, если нет причины быть хорошим.
- Как насчет того, чтобы заслужить место на небесах? - поинтересовалась Кэтрин Маркс. - Этой причины недостаточно, чтобы вести себя с некоторой каплей благопристойности?
Он отметил, что у нее был вполне красивый голос, если бы не исходил от такого непривлекательного источника.
- Как сказать, - язвительно ответил Лео.- А чем являются небеса для вас, мисс Маркс?
Она отнеслась к этому вопросу с большим вниманием, чем он ожидал.
- Мир. Спокойствие. Место, где нет греха, сплетен и конфликтов.
- Что ж, мисс Маркс, боюсь, ваше представление о небесах - мое представление об аде. Поэтому мой безнравственный путь счастливо продолжится.
Лео снова обратился к Поппи и уже более дружелюбно сказал:
- Не теряй надежду, сестра. Где-то есть человек, который ждет тебя. Когда-нибудь ты его найдешь, и он будет для тебя всем.
- Ты действительно так думаешь?- спросила Поппи.
- Нет. Но я всегда думал, что это отличная мысль, и хотел сказать ее кому-нибудь в твоем положении.
Поппи хихикнула и ткнула Лео в бок, в то время как мисс Маркс одарила его взглядом, полным отвращения.
Глава 13 (перевод: Spate, бета-ридинг: Ilona, Оксана-Ксю, вычитка: Akvitty)
Свой последний вечер в Лондоне семья провела на частном балу, устроенном в особняке мистера и миссис Хант в Мэйфере. Мистер Хант, железнодорожный магнат и один из владельцев Британского завода по строительству локомотивов, был человеком, который сделал себя сам. Он был рожден в семье лондонского мясника, и теперь являлся ярким представителем нового класса инвесторов, бизнесменов и управляющих, - класса, который уверенно оттеснял с привычных позиций саму аристократию с ее многовековыми традициями и авторитетом.
Круг гостей, собравшихся на ежегодном весеннем балу у Хантов, был интересным и необычным одновременно - политики, иностранцы, аристократы, бизнесмены. Считалось большой честью быть приглашенными на этот бал, поскольку даже пэры, которые публично выражали свое презрение к охотникам за деньгами, искали общества необычайно влиятельного мистера Ханта.
Особняк Хантов можно было бы с полным правом назвать символом успеха частного предпринимательства. Огромный, шикарный, современно оснащенный, этот дом был отделан штукатуркой из высокотехнологичных материалов, которые были представлены в самом Хрустальном дворце. Во все комнаты особняка было проведено газовое освещение. Большие, доходящие до пола окна открывали беспрепятственный доступ в сад, не говоря уже о замечательной остекленной оранжерее, которая обогревалась при помощи сложной комплексной системы подпольных трубопроводов.
Перед самым прибытием Хатауэев к Хантам, мисс Маркс снабдила своих подопечных последними наставлениями. Не стоит сразу заполнять всю танцевальную карточку, ведь вполне возможно, что какой-нибудь привлекательный джентльмен прибудет позже; никто не должен видеть девушек без перчаток; нельзя отказывать джентльмену, который пригласил вас на танец, если, конечно, этот танец уже не обещан другому. И, разумеется, недопустимо танцевать более трех танцев с одним и тем же джентльменом - подобная фамильярность спровоцирует сплетни.
Уин была тронута тем, как тщательно мисс Маркс проводила свой инструктаж, и как серьезно внимали ее советам Поппи и Беатрикс. Ей было совершенно ясно, что все трое прошли долгий и трудный путь по запутанному лабиринту этикета.
Уин находилась в менее выгодном положении, чем ее сестры. Она провела много времени вне Лондона, и ее познания в области светских правил оставляли желать лучшего.
- Надеюсь, что не поставлю кого-либо из вас в неловкое положение, - весело сказала она. - Хотя должна предупредить, что вероятность какой-либо оплошности с моей стороны довольно высока. Надеюсь, вы возьметесь обучать и меня, мисс Маркс.
Гувернантка слегка улыбнулась, приоткрыв мягкие губы и обнажая белые зубы. Уин не могла отделаться от мысли, что будь мисс Маркс чуть полнее, то была бы весьма привлекательной женщиной.
- У вас такое врожденное чувство приличия, - ответила гувернантка девушке, - не могу представить себе, чтобы вы были кем-то иным, кроме идеальной леди.
- О, Уин никогда не делает ничего дурного, - подтвердила Беатрикс.
- Уин - святая, - добавила Поппи. - Это просто невыносимо. Но мы изо всех сил стараемся терпеть ее.
- К вашему сведению, - с беспечной улыбкой сообщила им всем Уин, - еще до конца бала я собираюсь нарушить, по крайней мере, три правила этикета.
- Какие? - в унисон спросили Поппи и Беатрикс. Мисс Маркс выглядела слегка озадаченной, словно пыталась понять, зачем кому-то вообще надо делать это намеренно.
- Еще не решила, - Уин сложила на коленях затянутые в перчатки руки. - Я подожду, пока не представится подходящий случай.
Когда гости вошли в дом, слуги поспешили к ним, чтобы забрать у дам накидки и шали, а у джентльменов - пальто и шляпы. Заметив, как Кэм и Меррипен одинаковым жестом сбрасывают пальто с плеч, Уин усмехнулась краешком губ. Она удивлялась, почему никто не разглядел в них братьев. Их родство было таким очевидным для нее, даже несмотря на то, что они не были близнецами. У обоих одинаковые вьющиеся темные волосы, хотя у Кэма они были длинными, а у Меррипена - аккуратно подстриженными. Оба одинаково высокие, атлетически сложенные, только фигура Кэма была более стройной и гибкой, в то время как у Меррипена было крепкое, мускулистое тело боксера.
Самое главное их отличие проявлялось не во внешности, а в том, как они воспринимали окружающий мир. Кэм обладал удивительным терпением, шармом и непоколебимой уверенностью в себе, и это проявлялось во всех его действиях. В Меррипене чувствовалась затаенная энергия, обостренная гордость и более всего - сильные эмоции, с которыми он отчаянно боролся и которые тщательно скрывал от всех.
О, как она желала его. Но он не сдастся легко, никогда. Уин подумала, что это похоже на попытку приручить дикого зверя: череда бесконечных нападений и отступлений, голод и потребность в близости вперемешку со страхом.
Увидев среди всей этой блестящей толпы его сильную, бесстрастную фигуру, облаченную в строгий вечерний черно-белый костюм, она поняла, что желает его еще сильнее, чем прежде. Меррипен не считал себя ниже окружающих его людей, но он также прекрасно осознавал, что не является одним из них. Он понимал их правила и принципы, хоть и не всегда соглашался с ними. Он научился соответственно вести себя в мире gadjo, так как был из той породы людей, которые легко приспосабливаются к любым обстоятельствам. В конце концов, улыбнулась своим мыслям Уин, далеко не всякий способен укротить коня, построить своими руками каменную ограду, выучить греческий алфавит и философски рассуждать о достоинствах и недостатках эмпиризма и рационализма. Не говоря уже о восстановлении поместья и умении управлять им так, словно это было у него в крови с рождения.
Кев Меррипен был окружен удивительной тайной. Ей мучительно хотелось узнать, каково это будет - прорваться сквозь все его секреты, добраться до его непостижимого сердца, которое он так отчаянно защищал.
Она смотрела на красиво оформленный интерьер особняка, смеющихся и болтающих гостей, слышала струящуюся из зала музыку, и чувствовала, как ее охватывает грусть. Здесь было так много всего замечательного и радостного, но все, чего она хотела - это оказаться наедине с самым недоступным мужчиной из всех присутствующих.
Впрочем, она не собиралась становиться желтофиолью. Она будет танцевать, и смеяться, и делать все те вещи, о которых мечтала долгие годы, пока была больна. И если это расстроит Меррипена или заставит его ревновать, - что ж, тем лучше.
Избавившись от накидки, Уин проследовала за своими сестрами. У них у всех были платья из светлого атласа - у Поппи розовое, у Амелии бледно-лиловое, у нее самой белое. Уин не чувствовала себя комфортно в этом платье, но, по словам Поппи, это как раз и было хорошо, поскольку все, что обычно удобно, не является стильным.
Верх у платья был очень легким, с низким квадратным вырезом и узкими, короткими рукавами, но зато три нижние юбки с оборками, существенно утяжеляли и расширяли наряд снизу. Но главным источником дискомфорта являлся корсет, без которого она обходилась так долго, что теперь даже легкая утяжка вызывала раздражение. И хотя он был затянут не туго, но сковывал ее движения, при этом неестественно высоко приподнимая грудь. Это выглядело почти скандальным, хотя отсутствие у леди этой детали туалета считалось верхом неприличия.
Но все эти неудобства показались ей сущими пустяками, когда она увидела реакцию Меррипена. При виде Уин в низко декольтированном платье он побледнел и пристальным взглядом смерил ее всю - от атласных бальных туфелек до макушки. Несколько мгновений он не мог оторвать взор от ее груди - такой высокой, словно приподнятой его ладонями. Когда мужчина, наконец, заглянул ей в лицо, в его глазах полыхал вулканический огонь. Ответная дрожь пробежала по телу Уин, ей пришлось приложить усилие, чтобы отвести от него свой взгляд.
Хатауэи прошли дальше в холл, туда, где канделябры отбрасывали искрящиеся блики на паркетный пол.
- Какое поразительное создание, - услышала Уин рядом с собой шепот доктора Хэрроу. Вслед за ним она посмотрела на хозяйку дома, миссис Аннабел Хант, которая встречала гостей.
Хотя Уин никогда раньше не встречалась с миссис Хант, она много слышала о ней, и теперь без труда узнала одну из самых красивых женщин Англии. Миссис Хант, с ее великолепной фигурой, яркими синими глазами и медово-золотистым сиянием густых волос действительно была красавицей. Но внутренний свет, живость и экспрессивность делали ее более чем привлекательной - неотразимой.
- Мужчина рядом с ней - ее муж, - прошептала Поппи. - Он внушает страх, но очень милый.
- Позволь не согласиться с тобой, - возразил Лео.
- Ты не находишь его пугающим? - уточнила Уин.
- Не думаю, что он милый. Каждый раз, когда я оказываюсь в одной комнате с его женой, он смотрит на меня так, словно желает разорвать на части.
- Ну, - прозаично заметила Поппи, - никто не станет осуждать его за это. - Она склонилась к Уин и пояснила, - Мистер Хант опьянен своей женой. Видишь ли, у них брак по любви.
- Как это немодно, - прокомментировал доктор Хэрроу с усмешкой.
- Он даже танцует с ней, - добавила Беатрикс, - хотя считается, что это не принято. Но, помня о его богатстве, люди находят причины, чтобы оправдать его поведение.
- Посмотри, какая у нее тонкая талия, - шепнула Поппи на ушко Уин. - И это после рождения троих детей, двое из которых очень крупные мальчики.
- Я должен прочитать миссис Хант лекцию о вреде туго затянутых корсетов, - вполголоса произнес доктор Хэрроу, и Уин засмеялась.