- Я просто подумала, что ночью эти две старые курицы скорее всего отправятся спать одни в свою холодную постель, - ее губы изогнулись в шаловливой улыбке, - в то время как я буду с отвратительным и прекрасным цыганом, который будет меня согревать всю ночь напролет.
Кев следил за Саймоном Хантом и дождался момента, когда у того появилось возможность поговорить с ним, освободившись от двух хихикающих особ женского пола.
- Можно с вами пообщаться? - спокойно обратился к нему Кев.
Хант, казалось, совершенно не удивился.
- Пойдемте на террасу позади дома.
Они направились к боковой двери гостиной, которая вела прямо на террасу. В углу террасы собралась компания джентльменов, которая наслаждалась курением сигар. Густой сигарный дым рассеивался благодаря прохладному ветерку.
Саймон Хант благодарно улыбнулся и покачал головой, когда мужчины позвали его и Кева присоединиться к ним.
- Нам надо обсудить одно дело, - сказал он им. - Возможно, позднее.
Прислонившись к железной балюстраде, Хант изучал Кева своими темными глазами.
Они встречались несколько раз в имении Стоуни-Кросс-Парк в Гемпшире, граничащим с землей Рэмси, и Хант был симпатичен Кеву. Он был мужчиной в настоящем понимании этого слова, который всегда говорил то, что думал. Он не скрывал своих амбиций и наслаждался тем, что зарабатывал много денег, а также преимуществами, которые они давали. И хотя большинство мужчин его положения вели бы себя весьма солидно, у Ханта было хорошее чувство юмора, и он был не прочь посмеяться как над другими, так и над самим собой.
- Предполагаю, вы собираетесь спросить меня о том, что я узнал о Хэрроу, - сказал Хант.
- Да.
- В свете последних событий это напоминает ситуацию, когда дверь закрывают после того, как в доме уже побывали грабители. Хочу добавить, у меня нет никаких доказательств. Однако обвинения семьи Лэнхем против Хэрроу достаточно серьезны, чтобы сбрасывать их со счета.
- Какие обвинения? - прорычал Кев.
- До того как Хэрроу построил клинику во Франции, он был женат на их старшей дочери Луизе. Говорят, она была необыкновенно красивой девушкой, немного испорченной и своенравной, однако в целом являлась для Хэрроу весьма выгодной партией. Она пришла к нему с большим приданым и полезными родственными связями.
Порывшись в своем сюртуке, Хант вытащил изящный серебряный футляр для сигары.
- Вы не возражаете? - спросил он.
Кев покачал головой. Хант извлек одну сигару, ловко откусил кончик и закурил. Кончик сигары вспыхивал, когда Хант делал очередную затяжку.
- Как считает семья Лэнхем, - продолжал Хант, выпуская струю ароматного дыма, - за год, проведенный в браке, Луиза сильно изменилась. Она стала очень послушной и отстраненной, казалось, она утратила интерес ко всему, что раньше было ей дорого. Когда Лэнхемы поделились с Хэрроу своей озабоченностью, он заявил, что такого рода перемены свидетельствует о ее зрелости и статусе замужней женщины.
- Но они не поверили ему?
- Нет. А когда стали задавать вопросы Луизе, она заявила, что счастлива, и попросила их не вмешиваться.
Хант поднес сигару к своим губам и задумчиво посмотрел на огни Лондона, мерцающие в ночной темноте.
- Так случилось, что на втором году замужества Луиза стала угасать.
Кев почувствовал, как холодок пробежал по его коже при слове "угасать", которое обычно произносили, когда врачи затруднялись поставить диагноз и понять природу заболевания. Беспощадный физический недуг, развитие которого невозможно предотвратить никаким лечением.
- Она стала слабой, безвольной и уже не вставала с постели. Никто не мог ей помочь. Лэнхемы настаивали на том, что ее надо показать их семейному врачу, однако он не обнаружил причин ее слабости. В течение месяца или около того Луизе становилось все хуже и хуже, затем она умерла. Семья девушки винила в ее смерти Хэрроу. До свадьбы Луиза была здоровой, темпераментной девушкой, но не прошло и двух лет семейной жизни, и ее не стало.
- Иногда смерть приходит нежданно, - заметил Кев, чувствуя необходимость быть адвокатом дьявола, - и Хэрроу совсем необязательно был в этом замешен.
- Конечно, нет. Но именно реакция Хэрроу на происшедшее убедила семью девушки, что он как-то причастен к ее смерти. Он был слишком спокоен. Безразличен. Пустил крокодилью слезу, играя на публику, и только.
- И после этого он отправился во Францию, прихватив ее приданое?
- Да.
Хант пожал плечами.
- Я ненавижу слухи, Меррипен. И очень редко к ним прислушиваюсь. Но семейство Лэнхем - уважаемые люди, не склонные устраивать представления.
Нахмурившись, он стряхнул пепел от сигары через край балюстрады.
- И, несмотря на всех его пациентов, которых, как говорят, он спас… Я не могу избавиться от чувства, что с этим парнем что-то не в порядке. Я не могу выразить это словами.
Кев почувствовал огромное облегчение о того, что такой человек, как Хант, озвучил его собственные мысли.
- У меня возникло такое же чувство по отношению к Хэрроу еще с нашей первой встречи, - отозвался Кев, - но ведь все остальные, кажется, его боготворят.
Черные глаза Ханта хищно блеснули.
- Ну… это не в первый раз, когда мое мнение не совпадает с общественным. Но думаю, что тем, кто неравнодушен к мисс Хатауэй, следует побеспокоиться о ее благополучии.
Глава 15 (mshush)
К утру Меррипена уже не было. Он выписался из Ратледжа и оставил записку, что собирается один поехать в поместье Рэмси.
Уин проснулась утром с воспоминаниями, которые тут же вспыхнули в ее измученном сознании. Она чувствовала себя опустошенной, утомленной и угрюмой. Меррипен был частью ее слишком долго. Она носила его в своем сердце так глубоко, что пропиталась им до самых костей. Отпустить его сейчас, значит оторвать часть самой себя. И все же это надо было сделать. Меррипен сам лишил ее возможности сделать другой выбор.
Она вымылась и оделась с помощью горничной, а потом уложила волосы в плетеный шиньон. Не будет разговоров с намеками с семьей, в оцепенении решила Уин. Не будет ни слез, ни сожалений. Она собиралась выйти замуж за Джулиана и жить далеко от Гемпшира. И она попробует найти толику успокоения в этом огромном, но необходимом расстоянии.
- Я хочу, чтобы мы поженились как можно скорее, - сказала Уин Джулиану тем же утром, когда они пили чай в семейном номере люкс. - Я скучаю по Франции и хочу вернуться туда без промедлений. В качестве вашей жены.
Джулиан улыбнулся и коснулся ее округлой щеки кончиками пальцев.
- Очень хорошо, моя дорогая. - Он взял ее руку в свою, поглаживая нежную кожу большим пальцем. - У меня есть кое-какое дело здесь в Лондоне, которое требует моего присутствия, а через несколько дней я присоединюсь к вам в Гемпшире. Там мы все и решим. Мы можем пожениться в деревенской часовне, если захотите.
В часовне, которую заново выстроил Меррипен.
- Прекрасно, - с трудом проговорила Уин.
- Я куплю для вас кольцо, - сообщил Джулиан. - Какой камень вам больше всех нравится? Сапфир, чтобы подошел к вашим глазам?
- Все, что вы выберите, будет прекрасно. - Уин не отняла руку, когда повисло молчание. - Джулиан, - пробормотала она, - вы все еще не спросили, что произошло вчера между мной и Меррипеном.
- В этом нет никакой необходимости, - ответил Джулиан. - Я слишком сильно доволен результатом.
- Я… я хочу, чтобы вы поняли, что я буду вам хорошей женой, - искренне сказала Уин. - Я… мое прежнее отношение к Меррипену…
- Это со временем исчезнет, - мягко успокоил ее Джулиан.
- Да.
- И я предупреждаю вас, Уинифред… Я начну настоящую битву за вашу привязанность. Я стану для вас таким преданным и щедрым мужем, что в вашем сердце не останется места для другого мужчины.
Она обдумывала, как завести разговор о детях. Может, он смягчится когда-нибудь, если ее здоровье еще больше улучшится. Но, зная Джулиана, Уин понимала, что он никогда не изменит своего решения легко. И не была уверена, что это имеет значение. Она была поймана в ловушку.
Независимо от того, что ей уготовила жизнь, через все это она должна пройти с достоинством и со всеми силами, на которые была только способна.
После двух дней сборов, семейство Хатауэй было на пути к Гемпширу. Кэм, Амелия, Поппи и Беатрикс сидели в первом экипаже, в то время как Лео, Уин и мисс Маркс ехала во втором. Они выехали еще до рассвета, пытаясь выиграть время, чтобы преодолеть двенадцатичасовую поездку.
Лишь Богу было известно, что обсуждали во втором экипаже. Кэм лишь наделся, что присутствие Уин поможет притупить враждебность между Лео и мисс Маркс.
Разговор же в первом экипаже, как и ожидал Кэм, только начал набирать обороты. Его и тронуло, и удивило, что Поппи и Беатрикс вознамерились возвести Меррипена в лучшие кандидаты в мужья для Уин. И по своей наивности девушки решили, что единственным препятствием счастью молодых, было отсутствие благосостояния Меррипена.
- … так что, если ты отдашь ему немного своих денег, - нетерпеливо предположила Беатрикс.
- … или отдашь ему часть состояния Лео, - предложила альтернативу Поппи, - Лео ведь бросит все это на ветер…
- … заставь Меррипена поверить, что это будет приданым Уин, - не унималась Беатрикс, - и это не заденет его гордость…
- … и им не так уж и многое нужно, - добавила Поппи. - Ни один из них не стремится жить в особняке, или ездить в шикарных каретах…
- Погодите, вы обе, - проговорил Кэм, подняв руки как бы защищаясь. - Ситуация гораздо сложнее, чем вопрос денег и… Нет, прекратите щебетать и дослушайте меня! - Он улыбнулся, глядя в две пары голубых глаз, взирающих на него с тревогой. Он понял, что их беспокойство за Меррипена и Уин было вызвано искренним желанием помочь им. - У Меррипена есть, что предложить Уин. То, что он заработал как управляющий поместья Рэмси, поможет ему жить в достатке очень долго, да он еще имеет неограниченный доступ к счетам поместья.
- Тогда почему Уин выходит за доктора Хэрроу, а не за Меррипена? - потребовала ответа Беатрикс.
- Причины для Меррипена очень личные, и он верит, что станет достойным мужем для Уин.
- Но он же любит ее!
- Любовь не решает всех проблем, Беа, - мягко проговорила Амелия.
- Нечто подобное сказала бы мама, - с легкой улыбкой заметила Поппи, в то время как Беатрикс выглядела рассерженной.
- А что бы сказал ваш отец? - с любопытством спросил Кэм.
- Он бы повел нас сквозь тернистые философские рассуждения относительно природы любви, и это не решило бы никаких проблем, - ответила Амелия. - Но это было бы очаровательно.
- Мне все равно, что вы считаете это грандиозной проблемой, - сказала Беатрикс. - Уин должна выйти замуж за Меррипена. Ты со мной не согласна, Амелия?
- Это зависит не от нас, - ответила Амелия. - И не от Уин тоже, пока наш здоровенный упрямец и болван не предложит ей альтернативу. Уин ничего не может сделать, если он не попросит ее руки.
- Разве не было бы чудесно, если бы леди могли просить руки у мужчин? - размышляла вслух Беатрикс.
- Господи, конечно, нет! - быстро проговорила Амелия. - Это бы во многом облегчило жизнь мужчинам.
- В животном мире, - прокомментировала Беатрикс, - мужские и женские особи наслаждаются равными правами и статусом. Женская особь может сделать все, что захочет.
- В животном мире разрешено такое поведение, которому мы, люди, не можем подражать, дорогая. Например, публично царапаться. Извергать пищу. Выставлять себя на показ, чтоб привлечь внимание мужской особи. Не говоря уже о… Мне не нужно продолжать.
- А мне хотелось бы, чтоб ты продолжила, - с усмешкой проговорил Кэм. Он усадил Амелию поудобнее рядом с собой и обратился к Беатрикс и Поппи: - Послушайте, вы двое. Ни одна из вас не должна пытаться повлиять на Меррипена в этой ситуации. Я знаю, что вы хотите помочь, но все, чего вы добьетесь, так только рассердите его.
Они обе проворчали и кивнули с неохотой, откинувшись на спинку в угол сиденья каждая со своей стороны. На улице все еще было темно, и покачивание экипажа успокаивало. Через пару минут сестры задремали.
Посмотрев на Амелию, Кэм заметил, что она все еще бодрствует. Он погладил мягкую кожу ее лица и шеи, вглядываясь в ее чистые голубые глаза.
- Почему он не заступился, Кэм? - тихо спросила она. - Почему он отдал Уин доктору Хэрроу?
Кэм некоторое время обдумывал ответ.
- Он боялся.
- Чего?!
- Что он может сделать с ней.
Амелия нахмурилась в замешательстве.
- В этом нет никакого смысла. Меррипен никогда бы не обидел ее.
- Не намеренно.
- Ты имеешь в виду, что он может подвергнуть ее жизнь опасности, если она забеременеет? Но Уин не согласна с мнением доктора Хэрроу. И она утверждает, что даже он не может быть до конца уверенным в том, что произойдет в этом случае.
- Не только в этом дело. - Кэм вздохнул и притянул ее ближе к себе. - Меррипен когда-нибудь говорил, что он asharibe?
- Нет. Что это означает?
- Это слово означает цыганского бойца. Еще совсем маленькие мальчики в возрасте пяти, шести лет обучаются дракам голыми руками. Нет ни правил, ни ограничений во времени. Цель в том, чтобы причинить максимальный ущерб и как можно быстрее, пока кто-нибудь не упадет без сил. Тренеры мальчиков берут деньги с глазеющих зрителей. Я видел asharibe, которые были жестоко избиты, почти ослепшие, даже убитые во время таких состязаний. Они дерутся со сломанными запястьями или ребрами, если нужно. - Кэм рассеянно приглаживал волосы Амелии, а потом добавил: - В нашем таборе таких не было. Наш Баро решил, что это слишком жестоко. Мы, конечно, учились драться, но это не было смыслом нашей жизни, способом выживания.
- Меррипен… - прошептала Амелия.
- Что я могу сказать, так то, что для него все это было намного хуже. Человек, который вырастил его… - Кэм, который всегда выражал свои мысли четко, с трудом мог продолжить сейчас и подобрать нужные слова.
- Его дядя? - помогла ему с ответом Амелия.
- Наш дядя. - Кэм уже говорил ей, что он и Меррипен братья. Но он еще не доверил ей тайну о том, что рассказала им Шури. - Похоже, что он растил Меррипена, словно собаку для битья.
Амелия побледнела
- Что ты имеешь в виду?
- Меррипена растили так, чтоб он стал таким же злым, как выдрессированное животное. Его морили голодом и плохо с ним обращались, пока он не переходил в состояние полной готовности драться с кем угодно при любых обстоятельствах. И его обучили впитывать любое оскорбление, которое было предназначено ему, и использовать свою агрессию и злость против своего противника.
- Бедный мальчик, - с трудом пробормотала Амелия. - Это объясняет многое, когда он впервые появился у нас. Он был только наполовину прирученным. Но… это было очень давно. Его жизнь с тех пор во многом изменилась. И если однажды он так сильно страдал, разве он не хочет быть любимым теперь? Неужели не хочет быть счастливым?
- Все не так просто, любимая. - Кэм улыбнулся, увидев ее озадаченное лицо. Не удивительно, что Амелии, которая выросла в большой и дружной семье, было трудно понять человека, который боялся своих естественных потребностей так, словно это были его заклятые враги. - Что, если бы все твое детство тебя учили, что единственный смысл твоего существования - причинить зло другим, сделать им больно? Что насилие - вот для чего ты рожден. Как ты разучилась бы всему этому? Ты не сможешь этого сделать. Ты просто пропитываешься этим учением, всегда зная, что скрывается за твоей внешностью.
- Но… очевидно ведь, что Меррипен изменился. Он мужчина, обладающий многими хорошими качествами и способностями.
- Меррипен бы с этим не согласился.
- Хорошо, но Уин ясно дала понять, что примет его несмотря ни на что.
- Не важно, что она примет его. Он настроен защитить ее от себя самого.
Амелия ненавидела сталкиваться с проблемами, у которых не было решения.
- Тогда, что мы можем сделать?
Кэм опустил голову, чтобы поцеловать кончик ее носа.
- Я знаю, как ты ненавидишь слышать это, любовь моя, но… ничего. Все в их руках.
Она тряхнула головой, и что-то проворчала ему в плечо.
- Что ты сказала? - удивленно спросил он.
Она подняла на него свой взгляд, и самоуверенная улыбка коснулась ее губ.
- Нечто вроде того, что очень не хочу оставлять будущее Меррипена и Уин в их руках.
В последний раз, когда Уин и Лео видели поместье Рэмси, это было обветшалое, полусгоревшее здание, а земля вокруг была бесплодной, покрытой сорняками и щебнем. И в отличие от членов семьи, они не видели стадии преображения и восстановления дома.
Богатое южное графство Гемпшира охватывало прибрежную землю, покрытую вересковыми пустошами, с древними лесами, полными диких животных. В Гемпшире климат был более мягким, умеренным и более солнечным, чем другие части Англии, из-за своего выгодного местонахождения. Хотя Уин и не жила здесь долго до того, как отправиться в клинику доктора Хэрроу, у нее было такое ощущение, словно она вернулась домой. Место это было приветливым, дружелюбным, с торговым городком под названием Стоуни-Кросс, до которого можно было дойти за несколько минут.
Казалось, даже погода Гемпшира решила представить поместье в самом выгодном свете. Сияли яркие лучи солнца, а по небосводу в живописном беспорядке плыли пара белых облачков.
Экипаж проехал мимо домика привратника, построенного из серовато-синего высококачественного кирпича с множеством пузырчатых пустот.
- Они называют его Синим Домом, - заговорила мисс Маркс, - по очевидным причинам.
- Как мило! - воскликнула Уин. - Я раньше никогда не видела кирпичей такого цвета в Гемпшире.
- Стаффордширский синий кирпич, - пояснил Лео, вытянув шею, чтобы рассмотреть другую часть дома. - Теперь, когда есть возможность привозить кирпичи с других мест на поезде, строителям нет нужды делать их на территории строительства.
Они медленно проезжали по длинной аллее, приближаясь к дому, который был окружен молодыми кустами роз и живой изгородью и бархатной зеленой лужайкой с прогулочной дорожкой, усыпанной белым гравием.
- Боже мой! - ошеломленно пробормотал Лео, когда они добрались до самого дома.
Это было строение с множеством фронтов, построенных из тех же пузырчатых кирпичей, и с яркими, светлыми мансардами. Синевато-серая шифер обрисовывал ребра крыши и пролеты, обнесенные контрастирующей терракотовой черепицей. И все же это было похоже на тот старый дом, только гораздо более улучшенный. И что осталось от старой постройки, было так мило переделано и отремонтировано, что с трудом можно было отличить старое от нового.
Лео не мог оторвать взгляда от дома.
- Меррипен говорил, что они сохранили некоторые комнаты и укромные места в их первоначальном виде. Я вижу еще больше окон. И он еще добавил крыло для слуг.
Люди работали повсюду: извозчики, скотоводы, кладовщики, лесорубы, каменщики; садовники подрезали изгороди, конюшие мальчики и лакеи выбегали к подъезжающим экипажам. Поместье не только ожило, оно процветало.