- Может быть. Она недолюбливает меня. - Ана горестно вздохнула. - К тому же она очень гордая. Почти все здесь работают на "Уорт индастриз". Никто не знает, чем обернется перемена власти, но никто и не признается, что ему или ей нужна помощь. - Ана отставила свою тарелку и повернулась к Уорду. - Поэтому "Надежда Ханны" так важна. Ты понимаешь это?
- Я давно понимаю это, - раздраженно ответил он. - А вот понимаешь ли ты?
- Что это значит?
- Ты хоронишь себя под горой бумаг, - он был очень серьезен, - потому что боишься выйти к людям и поговорить с ними лицом к лицу.
- Это смешно.
Она вскочила, подошла к мусорному баку и бросила туда тарелку.
Он пошел за ней на кухню. Все были на улице, и они остались вдвоем в маленькой уютной комнатке.
- Так смешно, что ты опять убегаешь вместо ответа?
Она повернулась к нему и ткнула его пальцем в грудь:
- Не смей говорить, что я не делаю свою работу!
- Администрирование - только полдела, самая легкая часть. Труднее всего найти добровольцев, убедить их тратить на нас свое время, а еще тяжелее протянуть людям, нуждающимся в помощи, руку и убедить их принять ее.
Его слова ранили, и она отвернулась и стала собирать грязную посуду.
- Ты думаешь, я не знаю, как это все тяжело? - Она поставила самую большую миску в раковину и включила воду. - Ты думаешь, я не знаю, как упрямы необразованные бедняки? Ошибаешься. Я выросла среди таких людей.
- И потому сегодня ты ни слова не сказала про фонд?
- Я… - Она задохнулась, пытаясь придумать подходящий ответ, и процедила сквозь зубы: - Ты прав. Я не рассказывала им про "Надежду Ханны". Но это моя семья, это тяжело…
- Поэтому ты не поговорила с Леной? Потому что это тяжело?
Ана бросила посуду в раковину:
- Это нечестно.
- А то, что ты игнорируешь ее нужду, потому что тебе тяжело, - честно?
Она не смотрела на него, но знала, как внимательно он смотрит на нее.
- Хотя, может быть, ты думаешь, она не подходит нам.
Он прислонился к разделочному столу. Ана ничего не сказала в защиту Лены.
- Наверное, ты думаешь, что она безвозвратно погубила свою жизнь. Разве справится она с дополнительной нагрузкой в виде учебы?
Ана швырнула в раковину последнюю тарелку, и гора посуды обрушилась, подняв фонтан мыльной воды с остатками еды.
- Не смей судить ее! Ты не представляешь, каково это - быть бедной латиноамериканкой в этой стране!
Уорд невесело рассмеялся:
- Мне кажется, ты тоже не представляешь.
Она покачнулась:
- Не могу поверить, что ты сказал такое.
Его лицо смягчилось.
- Ты ведь сама в это веришь: что ты другая, что их борьба - не твоя. - Некоторое время он смотрел на нее, словно запоминая ее лицо, потом покачал головой. - Я в это не верю, а вот ты - да. Иначе ты рассмеялась бы или врезала мне.
Ана сжала губы, смаргивая слезы:
- Это что, какая-то проверка?
- Нет. Это то, что я думаю.
- Зачем ты все это говоришь?..
Она замолчала. Она не станет плакать перед ним, не позволит ему понять, что он раздавил ее. Она меньше всего ожидала, что его нежность вернется, но он осторожно взял ее за подбородок и заставил посмотреть на него.
- Я должен был сказать это. У тебя огромный потенциал, Ана, но ты должна побороть свой страх, что мир оттолкнет твою протянутую ему руку. Я не всегда смогу быть рядом, чтобы помочь тебе.
Если бы Ану ударили, она была бы поражена меньше. Он только что дал ей понять, что собирается уйти от нее. Прошлой ночью он получил желаемое, и она ему больше не нужна. Он был очень осторожен, но она все равно чуть не сошла с ума от боли. Ана знала, что их отношения когда-нибудь закончатся, но не ожидала, что разрыв так ранит ее.
- Что ж, - сказала она, глядя в стену над его плечом. - Хорошо, что ты совмещаешь обязанности члена правления и психолога.
- Я говорил не как член правления.
Она посмотрела на него, давая понять, что она и так все поняла. Он говорил не как член правления, а как ее парень, точнее, не как ее парень, а как парень, с которым она переспала. Хорошо, что она не строила никаких планов на их счет. Она просто не думала, что будет так больно.
По лицу Аны Уорд понял, что она не хочет, чтобы он трогал ее. Может быть, она никогда не захочет.
- Ладно, - резко сказала она. - Если уж мы заговорили честно, ты тоже не очень-то хорошо выполняешь свои обязанности.
Такого он не ожидал:
- Что?
- Как насчет Рейфа?
- А что насчет него?
- Ты его друг, повлияй на него.
- Влияние, которое я могу оказать на него, не распространяется на бизнес. Если он хочет закрыть фабрику, я ничего не могу сделать.
- Я не говорю про фабрику. - Она яростно завернула кран. - Я говорю про то, что он мог бы уделять больше времени фонду.
Он сделал шаг назад, стараясь держать себя в руках:
- Чего конкретно ты хочешь от меня?
Она ткнула в него ершиком:
- Для начала убеди его прийти на ярмарку в субботу. Сколько бы я ни звала его, он не обращает на меня внимания. Людям нужна уверенность, которую может дать им только он. Они должны знать, что, даже если он решить разобрать фабрику по кирпичику, он все равно будет поддерживать фонд.
- И ты думаешь, что все поймут, какой он хороший парень, если он появится на празднике?
- Я не предлагаю ему делать зверушек из шариков. Достаточно сказать несколько слов.
- О чем?
- Фонд учрежден в память о его матери, я уверена, он сможет что-нибудь сказать по этому поводу.
- Иными словами, он должен выставить свою скорбь напоказ.
- Совсем нет. - Она снова взмахнула ершиком. - Ты придираешься к словам!
- Извини, но я не думаю, что Рейф, говорящий о своей матери, сделает этот мир лучше.
- Как ты можешь быть таким бесчувственным? Этим людям нужен защитник, они беспомощны перед Рейфом! Если бы ты только мог понять, что это значит…
Он не стал дожидаться, пока она проткнет его ершиком, вырвал его из ее пальцев и бросил в раковину.
- Не думай, что я никогда ничего не боялся. Знаешь ли, страх потерять работу - ничто по сравнению со страхом потерять жену.
Ана смотрела на него так, словно вот-вот расплачется или извинится. Он боялся и того, и другого. Однако она обхватила себя руками и жестко сказала:
- Весь мир вертится вокруг нее.
- Не понимаю, о чем ты.
- Она всегда рядом с тобой, что бы ни происходило в твоей жизни. Ты не хочешь, чтобы Рейф публично выражал скорбь, потому что сам этого не делаешь. Ты прав, я не знаю, каково это - терять любимого человека, но я не могу встречаться с кем-то, кто живет прошлым.
- Это не так.
Ее глаза наполнились слезами.
- Тогда почему ты не продал дом, не избавился от ее очков и картин, не играешь на гитаре? Я так больше не могу. Думаю, тебе лучше уйти.
Он не мог просить ее передумать - она поступала правильно.
- Хорошо.
Он вылетел из дома, пока его гнев не вырвался наружу. Его не утешало то, что так будет лучше для нее, - слишком сильная боль была в ее глазах. Он оттолкнул ее, может быть, все это время он пытался сделать это. Но сейчас у него было ощущение, что он раздавил розу.
На следующий день Уорд пришел к Рики домой. Этот дом выглядел куда хуже, чем дом Хулио, даже трава в саду пожухла. Уорд встал рано, но у дома Рики был только в десять: он знал, что будить сову невежливо. Рики открыл сразу. Несмотря на будний день, он, похоже, только проснулся. Он прижал палец к губам, проходя мимо спальни, и провел Уорда на кухню.
- Мама еще спит, - сказал он, закрывая дверь. - Она теперь работает уборщицей на фабрике.
- Это здорово.
Рики пожал плечами:
- Пока фабрика существует.
- Почему ты не в школе?
- Занятия отменили. - Рики клятвенно поднял руки. - Честно!
Он насыпал в миску хлопьев и сунул в рот полную ложку, подумал и поднял коробку, предлагая Уорду попробовать. Уорд покачал головой.
- Зачем пришел?
Уорд вздохнул, развернул стул и сел, положив руки на спинку:
- На следующей неделе я уезжаю на какое-то время. Хотел сам сказать тебе.
Рики снова набил рот хлопьями ядовитого цвета и равнодушно пожал плечами:
- Ладно.
- Рики, я хочу, чтобы ты знал: это никак тебя не коснется. Ана найдет тебе другого куратора, еще лучше меня. Мне жаль, что мы так мало пообщались.
Рики махнул рукой:
- Да все нормально, чувак. Не вопрос.
- Я хотел бы остаться, но не могу.
- Да я понял. Кому охота нянчиться с малышней? У тебя там, наверное, концерты и все такое.
- Дело не в этом. - Уорд тронул Рики за руку. - Ты хороший мальчик…
- Не надо. - Рики раздраженно стряхнул его руку. - Не обязательно подлизываться. Можешь валить обратно и не терзаться.
Отлично. Его презирают даже дети.
- Ладно. Хочешь правду? Мы с Аной расстались. Она меня бросила, и я решил уехать, чтобы ей было не так тяжело. Я…
Рики расхохотался:
- Она тебя бросила?
- Да. Я рад, что тебе смешно.
Рики снова махнул рукой:
- Я просто не думал, что тебя можно бросить. Чувак, ты же богатый!
- Даже богатых бросают, знаешь ли.
- Я видел вас обоих вчера. Она была от тебя без ума. Зачем ты уезжаешь?
- Мне не удалось ее обмануть.
- Да ты даже не боролся за нее. В чем дело?
- Она сама сказала, что не хочет меня. - Уорд вдруг почувствовал потребность открыть душу. - Я не смог заслужить ее любовь.
Рики усмехнулся:
- А ты не можешь просто сказать ей, что чувствуешь? Написать песню, все такое?
Если бы все было так просто. Конечно, он мог написать песню и никогда не узнать, не влюбилась ли она в звезду, как Кара. Рики этого не понять. Прежде чем он попытался объяснить, Рики добавил:
- Только напиши хорошую песню, не сопливую, как все твои песни.
И зачем он только завел этот разговор?
- Подожди-ка, я думал, ты не слышал ни одной моей песни.
Рики пожал плечами:
- Я скачал парочку.
- Бесплатно?
- Мои дед и бабка подарили мне карточку на Рождество. Я бедный, но не вор.
Чуть сконфуженный, Уорд спросил:
- И они показались тебе сопливыми?
- Зато на гитаре ты хорошо играешь.
- Спасибо, - сухо сказал Уорд.
Хорошо, что у него была целая комната, увешанная платиновыми и золотыми альбомами: его самолюбие было серьезно уязвлено.
- Тексты немного подкачали. Девчонки правда ведутся на такое?
- Как правило.
- Может, ты с неправильными девчонками встречался?
Уорд выдохнул:
- Ну все, хватит советов.
- Как хочешь. Я дольше тебя знаю Ану.
- Ладно. К чему ты клонишь?
- Ана - умная женщина. Она не купится на слезливые песенки.
- И что же ты предлагаешь, знаток женских сердец?
- Чувак, я всю жизнь живу с матерью-одиночкой!
- Ну и?..
Похоже, все было еще хуже, чем он думал, раз он всерьез ждет совета ребенка.
- В фильмах женщина всегда остается не с богатым чуваком, а с парнем, который правда ее любит.
Что ж, в этом был смысл.
- Я люблю ее, - пробормотал Уорд. - Но она видит меня насквозь.
Рики уныло посмотрел на него:
- А ты не прячься.
Самое болезненное решение - и самое очевидное.
Глава 13
Какая-то часть Аны надеялась, что Уорд вернется, хотя бы в офис зайдет. Но время шло, и ей пришлось смириться с печальным фактом. Она попросила его уйти, и он ушел.
Не важно, что она знала, что сделала правильный выбор и их отношения подошли к логическому завершению. Ей все равно было больно оттого, что ее несмелые мечты развеялись как дым. Она знала, что он все еще любит Кару, и просто позволила себе на некоторое время забыть об этом. Она ни о чем не жалела - в конце концов, он так много дал ей, благодаря ему она лучше узнала себя. Несмотря на все свои недостатки - хотя вряд ли любовь к жене можно считать недостатком, - Уорд понимал ее лучше, чем она сама. Он указал ей на ложь, за которой она прятала свой самый сильный страх, и, если она действительно любит его, она сможет преодолеть эту ложь и этот страх.
Ана остановилась у дома Лены, как раз когда Уорд выходил оттуда. Она скорчилась на сиденье и стала ждать. Уорд пожал Рики руку, сел в машину и уехал, даже не взглянув в ее сторону. Что ж, этого следовало ожидать - странно, что он вообще когда-то взглянул в ее сторону.
Ана подождала минут пять на случай, если он решит вернуться за чем-нибудь, и еще пять, чтобы успокоиться. Наконец она вышла из машины и пошла к дому, проклиная судьбу за то, что она привела их с Уордом в одно и то же место почти в одно время. Ей и так придется работать с ним, можно хотя бы в нерабочее время не сталкивать их, особенно когда ей так плохо?
Рики сразу открыл дверь, удивленно захлопал глазами и настороженно окинул взглядом улицу, чтобы убедиться, что Уорд ушел.
- Ана! Как дела?
- В порядке. Мама дома?
- Уорд только что уехал, - невпопад сказал Рики.
- Я видела.
Очевидно, он ожидал, что она начнет расспрашивать его, и скривился:
- Ты не хочешь узнать, зачем он приезжал?
Она совершенно не хотела. Чем меньше она будет думать об Уорде, тем быстрее восстановится. Однако Рики совсем не думал о ее восстановлении.
- Ладно. Зачем он приезжал?
- Попрощаться. Он уезжает в Чарльстон.
Он сказал это так вызывающе, что она растерялась.
- Слушай, мне жаль. Я знаю, он тебе нравился.
- Он уезжает, потому что ты разбила ему сердце.
- Это он тебе сказал?
- Я не идиот, сам все увидел.
- Понятно. - Теперь ее записали в злодеи. - Так мама дома или нет?
Как будто услышав ее слова, Лена вышла в коридор. На ней был халат, волосы встрепаны после сна, на лице - привычная гримаса.
- Чего тебе? - спросила она враждебно.
- Поговорить.
Ана посмотрела на Рики, и он почел за лучшее смыться.
- Я буду у себя, - сказал он матери, словно предлагал свою защиту от большой страшной Аны, хотя скорее Ану надо было защищать от Лены.
Когда сын ушел, Лена скривилась еще сильнее:
- Не смотри так на меня. Я работаю на фабрике в ночную смену, поэтому так поздно встаю.
- Я ничего плохого не имела в виду.
- Ты так подумала.
- Послушай, Лена… - Ана вздохнула. - Послушай, я знаю, что не нравлюсь тебе. Ты думаешь, я испорченная.
- И?..
Было бы мило со стороны Лены опровергнуть это утверждение, но Ана этого и не ждала.
- Хочу попросить тебя об одолжении.
- С чего это я буду делать тебе одолжение?
- Потому что я хочу, чтобы ты пошла работать в "Надежду Ханны".
Лена подозрительно уставилась на Ану, и та поспешно попросила, пока кузина не взорвалась:
- Просто выслушай меня.
Лена нехотя кивнула.
- Я поняла, что недостаточно часто общаюсь с людьми, как того требует моя должность. Уорд указал мне на это. Он сказал, что я боюсь быть отвергнутой. Может, он прав. Я не знаю, каково это - быть бедным. Мне иногда не везло, но судьба никогда не поворачивалась ко мне спиной. Ты знаешь.
Лена фыркнула:
- И что? Хочешь, чтобы я тебя научила? Не поздновато?
- Нет, мне просто нужен кто-то, кто знает, кому люди будут доверять.
- Я не такая.
- Но ты можешь такой стать.
На мгновение недоверие на лице Лены сменилось надеждой. Воодушевленная, Ана продолжила:
- Зарплата небольшая, но больше, чем на фабрике, и график удобнее. Правда, в свободное время тебе придется учиться. Мне бы хотелось, чтобы ты закончила обучение через год.
- Почему ты думаешь, что я захочу работать на тебя?
- Потому что ты веришь в наш фонд. Я знаю, что веришь, раз позволила Рики прийти к нам. И я не думаю, что без тебя у нас что-нибудь получится.
Ана видела, что Лена колеблется, и знала, что победила. Она просто не переживет еще один провал. Прежде чем Ана успела придумать еще аргумент, Рики сунул голову в дверь и крикнул:
- Черт, мама, просто скажи "да"!
Лицо Лены смягчилось, и она улыбнулась:
- Что ж, решено.
За три дня до ярмарки Ана могла бы придумать тысячу дел помимо интервью, но Джиллиан Митчелл попросила о телефонном разговоре, и Ана не имела права отказаться. Редактор газеты был бывшим парнем Кристи, и она несколько раз звонила ему, надеясь, что он поместит объявление о ярмарке в газете. Джиллиан обычно приносила в "Сисайд газетт" материал посерьезнее, но раз редактор решил послать ее, Ана не возражала, однако к вопросам оказалась не готова.
- Ходят слухи, что на ярмарке будет выступать Уорд Миллер. Это будет его первое выступление за три года и новый сингл.
Ана едва не расхохоталась, но тут же задумалась. Если она разочарует репортера, они не получат место в газете, но и играть с ней было нельзя. Поэтому Ана сказала:
- Уорд задействован во многих благотворительных акциях. Думаю, все они склонны заявлять о его первом за три года выступлении.
Джиллиан помолчала.
- Конечно, он много в чем участвует, но в данном случае его личная заинтересованность меняет дело.
Ана откинулась на спинку стула:
- О…
- Простите за резкость. Я думала, вы меня блокируете.
- Ничуть, - честно сказала Ана. - Что бы вы ни слышали о наших с Уордом отношениях, на ярмарке он играть не будет. - Джиллиан промолчала, и Ана продолжила: - Мне жаль, что я не могу предложить вам сногсшибательный материал, но Уорд участвует в "Надежде Ханны" как член правления, и только. На ярмарке он появится именно в этом качестве.
По крайней мере, она надеялась, что он появится. Она не разговаривала с ним с воскресенья и знала только, что сейчас он на пути в Чарльстон.
- Вы так в этом уверены, - с сомнением сказала Джиллиан.
Ана вспомнила дом, в котором он больше не жил, гараж, в котором он ютился, очки Кары в прихожей, гитару за стеклом в офисе Фонда Кары Миллер, их ссору - и поняла, что он вряд ли появится на каком-то уличном мероприятии, не говоря уже о том, что будет на нем играть.
- Да, я уверена. - Тут Ана вспомнила раздражение в голосе собеседницы минуту назад, когда она думала, что Ана врет ей. - А вы и сами вполне уверенно говорите.
- Я… Вы знаете, - неожиданно весело сказала Джиллиан, - я, наверное, ошиблась. Спасибо за помощь.
И она бросила трубку.
Ана подозрительно уставилась на телефон, потом положила трубку, побарабанила пальцами по столу, нашла в Интернете необходимые данные и через минуту сказала:
- Вы тоже были очень уверенны.
- Ничего подобного, - запротестовала Джиллиан.
- Были-были. Вы пришли в ярость, подумав, что я заговариваю вам зубы. Что происходит?
- Ничего! - Однако голос Джиллиан был высок и напряжен: она умела задавать неудобные вопросы, но совершенно не привыкла к тому, чтобы их задавали ей.
- Кто-то заставил вас подумать, что Уорд будет выступать?
Ну если Кристи наврала редактору, чтобы привлечь внимание к ярмарке…
- Репортер никогда не выдает свои источники, - строго сказала Джиллиан.