- Я сказала, что… - горячо заговорила Джоанна, но Тим не дал ей возможности закончить фразу, осторожно дотронувшись до ее спины.
- Мой отец вместе с женой уехал на каникулы в Испанию, - пояснил он. - А его приемная дочь с мужем и детьми живет в Ванкувере.
Почувствовав прикосновение его ладони, Джоанна затаила дыхание. Она понимала, что должна убрать его руку или отстраниться, чтобы не укреплять в сознании родственников глупые подозрения, но не смела шелохнуться, настолько приятные ощущения испытывала.
- Эй! Пора бы спеть рождественский гимн! - призывно крикнул дед с другого конца гостиной. - Габриель, дорогуша, просим тебя за пианино!
Все, как один, повернули головы и посмотрели на деда, наряженного в длинный красный халат и колпак с кисточкой. Шейн скривился и нагнулся к Тиму:
- Умоляю, скажи, что еще не время петь гимны. Моя обожаемая супруга - потрясающая женщина, но на фортепиано играет просто кошмарно, - прошептал он с чувством. - А если еще и мама запоет, у нас у всех уши свернутся в трубочку!
- Верно, верно, Тим! - поддакнул Энтони, убирая руку с осиной талии Виолетты и тоже подходя к Тиму ближе. - Тебя они послушают, ты самый важный гость у нас.
На губах Тима появилась такая улыбка, какой Джоанна еще ни разу не видела - по-мальчишески хулиганская, придававшая всему его облику какую-то детскую удаль.
- Простите, но мне вдруг ужасно захотелось спеть рождественский гимн. Хотя - предупреждаю - певец я тоже не ахти какой! - Он крепче обнял Джоанну и вместе с ней решительно зашагал к инструменту, за который уже уселась Габриель.
Шейн, Энтони, Виолетта, Андрэ и Марго последовали за ними.
Через пару минут все присутствующие в гостиной, даже поглощенные друг другом Курт и Виктория, подтянулись к фортепиано и уставились на главных действующих лиц. На игравшую Габриель, деда, комично изображавшего из себя дирижера, и на Тима с Хеленой, вставших по обе стороны от Габриель в полной готовности запеть.
Зрелище было настолько забавным, что Джоанна, несколько секунд боровшаяся с желанием рассмеяться, все же не выдержала и разразилась хохотом. Вскоре две дюжины человек, присутствующих в гостиной, уже держались за животы, покатываясь со смеху.
К глазам Джоанны подступили слезы, ее бока заныли, ноги ослабли, и она была только рада, когда Тим обхватил ее своими крепкими руками и прижал к груди. Теперь его запах как будто завладел всем ее существом, и, испугавшись этой мысли, она резко замолчала. Ей вдруг показалось, что шум голосов и хохот, наполняющие гостиную, звучат где-то вдалеке, а они с Тимом находятся на острове, отделенном от остального мира. Пораженная этим непривычным ощущением, она медленно подняла голову и взглянула Тиму в глаза.
Он тоже больше не смеялся, а смотрел на нее в такой же растерянности, с таким же чувством. На протяжении нескольких секунд их взгляды были прикованы друг к другу, потом, сильно смутившись, Джоанна отвернулась. Но даже не попыталась высвободиться из его объятий.
В час ночи, когда друзья Райенов и Шанпу, напевшиеся гимнов и вдоволь насмеявшиеся, уже разъехались, Тим тоже засобирался уходить.
Хозяева вышли в холл проводить гостя. Габриель достала из высокого шкафа с зеркальными дверцами его пальто и подала ему.
- Мне у вас очень понравилось, - сказал он, одеваясь.
- А мы безмерно рады, Тим, что ты у нас побывал! - воскликнула Габриель, сложив ладони перед грудью. - Даже не представляешь себе, как мы счастливы за вас с Джоанной.
Джоанна, уставшая талдычить всем и каждому о том, что между ней и Тимом ничего нет, стиснула зубы и не сказала ни слова. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это чтобы Тим поскорее ушел из дома ее родителей и больше никогда не появлялся здесь.
- Она - прелесть, - пробормотал Тим, ласково проводя рукой по голове Джоанны.
- Как мило, - протянула Хелена растроганно. К ней сзади подошел дед и обнял за плечи.
Джоанна поджала губы, отступила в сторону и засунула руки в карманы, всем своим видом демонстрируя, что желает как можно быстрее закончить утомивший ее спектакль. Вообще-то она уже сама не понимала, что происходит и какая роль отведена в этой комедии ей. Поэтому желала остаться наедине с самой собой, чтобы во всем разобраться.
- Кстати, Тим, чем ты планируешь заниматься завтра? - спохватившись, спросил вдруг Андрэ. - Мы с утра всей семьей собираемся у нас и были бы рады, если бы и ты к нам приехал.
У Тима потеплело на душе. После столь весело и насыщенно проведенной рождественской ночи мысли о предстоящих одиноких каникулах повергали его в страшное уныние. От энтузиазма, с которым он к ним готовился, не осталось уже ни капли.
- Нет-нет, - поспешно проговорила Джоанна, не давая ему возможности произнести ни звука. - Тим не может прийти к вам завтра.
- Но почему? - Марго пожала плечами и переглянулась с мужем. - В этом городе у него пока нет друзей, а его отец в Испании, он сам нам об этом рассказал.
- Да, но… - Щеки Джоанны покрылись лихорадочным румянцем. Страх потерять работу, раздражение непониманием родственников и странное влечение к Тиму, разгоревшееся за сегодняшний вечер до угрожающего накала, смешались в ней в сложное, непривычное чувство, и она инстинктивно пыталась защититься от него. - Тим завтра занят.
- Занят? - переспросил ее отец, усмехаясь. - Это в праздник-то?
- Да, в праздник… - пробормотала Джоанна, поворачивая голову к Тиму и безмолвно прося его о помощи.
Тим взглянул на нее вопросительно, думая о том, что если он откажется от приглашения Андрэ и Марго, то умрет со скуки в своей новой квартире над копиями финансовых отчетов "Свитиз", врученными отцом.
Джоанна, видя, что Тим даже не думает выручать ее, вновь взглянула на отца.
- Тим должен доделать те эскизы, над которыми работал сегодня…
- А до окончания каникул эти эскизы подождать не могут? - спросил дед, тряхнув головой. Клеточка колпака, все еще покрывавшего его седую голову, взметнулась вверх.
Джоанна опять посмотрела на Тима, на этот раз с мольбой, но тот лишь криво ухмыльнулся и сложил на груди свои здоровые ручищи.
- Ты его начальница, дочка, значит, должна позволить ему на каникулах отдыхать, как и всем остальным своим подчиненным, - звонко и категорично заключила Габриель. - Тим, я очень надеюсь, что завтра мы вновь тебя увидим.
Тим пробежал по лицам всех людей, собравшихся в холле, и в глазах каждого из них прочел неподдельное желание продолжить с ним знакомство.
Нет, решил он. Я не смогу им отказать. Они расценят это как оскорбление. К тому же мне и самому хочется провести завтрашний день вместе с ними, и я не вижу причин, мешающих мне принять приглашение Андрэ.
Он виновато взглянул на гипнотизирующую его взглядом Джоанну, как будто прося у нее прощения, и широко улыбнулся:
- Спасибо, я с огромным удовольствием проведу с вами завтрашний день.
Дед издал торжествующий вопль, а Андрэ довольно потер руки.
- Вот и замечательно! Сейчас я напишу тебе наш адрес и телефон.
Он подскочил к тумбочке, вырвал из блокнота лист, вывел на нем свои координаты и протянул Тиму.
- Будем ждать тебя с нетерпением!
3
Джоанна пребывала в настолько взвинченном состоянии, что, провожая Тима до машины, даже не накинула на себя шубу. Как только за их спинами захлопнулась парадная дверь, она, еще не успев почувствовать холода, выпалила:
- И что нам теперь делать?
Тим с невозмутимым, как показалось Джоанне, видом стал спускаться по лестнице вниз.
- О чем это ты? - бросил он через плечо.
- Как это - о чем? - захлебываясь морозным воздухом и уже вовсю дрожа, воскликнула Джоанна. - Естественно, о завтрашнем дне! Ты не можешь вот так просто взять и заявиться завтра к Андрэ и Марго!
- Почему? Не понимаю. - Тим остановился у самой калитки и повернул голову.
Джоанна приблизилась к нему, обхватив себя руками и ежась.
- Да что здесь непонятного? Разве ты не видишь, что вся моя родня принимает нас за влюбленную парочку?
Тим беспечно усмехнулся, ничуть не тревожась:
- Ну и пусть. Что в этом плохого? Раздраженная его равнодушием, продрогшая и злая, Джоанна взорвалась.
- А ведь это ты во всем виноват! - гневно воскликнула она, силой своего негодования разогревая окоченевшие от холода челюсти. - Если бы не пялился на меня весь вечер как на какую-нибудь диковинку, то все давно бы поняли, что мы с тобой не более чем сотрудники!
Лицо Тима приняло вдруг на удивление спокойное и серьезное выражение.
- Но я не могу смотреть на тебя по-другому, - сказал он, чуть смутившись.
Мороз уже безжалостно щипал ее щеки, нос, уши, ноги в тонких колготках. К ее глазам подступили слезы - не то от обиды, не то от холода. С пару секунд она обдумывала слова Тима, в которых сразу уловила какое-то несоответствие, и, догадавшись, что это за несоответствие, гордо вскинула голову.
- Можешь! Ты можешь смотреть на меня совершенно по-другому!
Тим улыбнулся.
- В офисе ты не такая!
Джоанна втянула голову в плечи и ничего не ответила. Он прав. В служебной обстановке она действительно вела себя совсем не так, как дома. Продолжать спор было бессмысленно. Но вопрос о том, приходить Тиму завтра к ее дяде в гости или же нет, оставался открытым. Поэтому, несмотря на мороз, она продолжала стоять на месте.
- Иди сюда, - позвал Тим ласково. Джоанна приподняла голову и увидела, что он расстегнул пальто и распахнул полы, приглашая согреться. Ее первым порывом было отшатнуться, настолько неожиданным показался ей этот милый жест. Но вместо этого она, будто ведомая чьей-то таинственной властной рукой, приблизилась к нему и обхватила его руками за пояс.
Тим запахнул полы пальто и крепко прижал ее к себе. С минуту она молча наслаждалась его теплом и близостью, слушая, как биение их сердец сливается в единый ритм, потом, смутившись, кашлянула и произнесла неестественно веселым тоном:
- Если моим родственникам взбредет в голову понаблюдать за нами из окна, тогда уж они ни за что не поверят, что мы не влюблены друг в друга.
- Ну и пусть! Какая тебе разница? - наклонив голову, прошептал ей на ухо Тим.
Этот шепот прозвучал удивительно нежно, и, испугавшись, она заговорила оживленнее и громче прежнего:
- Ты еще не знаешь, на что они способны! Если ты завтра придешь к Андрэ и Марго, они замучат нас шуточками и прозрачными намеками. Вот почему я не хотела, чтобы ты принимал их приглашение.
- Ты действительно не хочешь этого? - спросил Тим, и она уловила в его голосе оттенок грусти.
Глядя ему в грудь, Джоанна кивнула и, вздохнув, произнесла:
- Так для всех будет лучше, поверь.
- Но я уже пообещал, что приеду. Твоя семья мне очень понравилась, и не хотелось бы огорчать ее. - Он крепче прижал Джоанну к себе, будто в доказательство своей решительности. - И к тому же торчать в такой праздник одному дома - согласись, это просто кошмар!
"Одному…" - мысленно повторила Джоанна, объятая внезапной вспышкой неуместной радости.
- У тебя действительно нет на завтра других планов? - спросила она беспристрастно, стараясь не выдать своей радости.
- В том-то и дело, - ответил Тим. - Я в этом городе пока что чужак, мне абсолютно некуда идти.
Джоанна чувствовала себя настолько комфортно и уютно, будто сидела, укутанная пледом, в мягком кресле у камина. Ей казалось, что она вернулась в детство. Только в те далекие годы рождественские ночи таили в себе для нее столько же магического очарования, столько же волшебства. Она ощущала, что дыхание Тима становится все более горячим и частым, и от этого буквально таяла в его объятиях, словно зажатая в теплой ладони шоколадная конфета.
- Хорошо, - выдохнула она. - Можешь приехать завтра. Только при одном условии: ты должен сделать все возможное, чтобы разуверить моих упрямых родственников в их глупых убеждениях. - Она подавила в себе желание посмотреть ему в глаза, так как чувствовала, что ее взгляд выражает противоположное тому, что она попросила.
Тим ничего не успел ответить: в это мгновение внимание их обоих привлек шум веселых голосов высыпавшей из соседнего особняка толпы. Джоанна с улыбкой проследила за людьми, затянувшими песню:
- Я видел, как мама целует Санта-Клауса…
Сейчас эти люди разойдутся по своим уютным домам и продолжат наслаждаться рождественской ночью в обществе самых близких и любимых… - с грустью подумала Джоанна, ощущая прилив обычно нехарактерной для нее зависти.
- Счастливого Рождества! - крикнул проходивший мимо калитки Райенов коренастый человек. Он нежно обнимал свою спутницу - смеющуюся женщину в черном длинном пальто и пушистой шапке.
- Счастливого Рождества! - отозвалась Джоанна.
Тим помахал незнакомцам рукой и улыбнулся своей широкой белозубой улыбкой.
Джоанна подняла голову, и их взгляды встретились. В эту самую секунду ей на нос опустилась крупная снежинка, празднично сверкающая в свете гирлянд. А миг спустя на ее щеки, губы, ресницы спланировало их уже с десяток или даже больше…
- Здорово! - с ребячьим восторгом воскликнула Джоанна. - Как здорово!
Она еще крепче прижалась к Тиму, будто желая поделиться с ним захлестнувшей ее радостью.
С его губ слетел сдавленный вздох.
- Все… Я больше не могу…
И прежде чем Джоанна успела сообразить, в чем дело, он наклонил голову и прильнул к ее губам.
Ей по опыту было известно, что первые поцелуи всегда получаются несколько неуклюжими, - партнеры еще не знают особенностей друг друга и только приспосабливаются. Но поцелуй Тима лишний раз убедил ее в том, что из любого правила существует исключение.
Этот поцелуй был настолько неожиданным, впечатляющим и сногсшибательным, что Джоанна отдалась ему вся без остатка. Губы Тима, его язык двигались так, будто он знал в мельчайших подробностях, что именно ей нравится. У нее в голове не промелькнуло ни единой мысли о том, что целоваться с Нортоном опасно, магия мгновения словно атрофировала ее мозг.
Он первым прервал поцелуй, и Джоанна, будто отнятый у кормящей собаки щенок, потянулась к нему губами, стремясь к продолжению.
- Тебе следует вернуться домой, а то простудишься, - хрипловато прошептал Тим, чмокая ее в кончик носа.
Джоанна распахнула глаза и, осознав, что произошло, покраснела.
- Да, да… Мне давно пора…
- Увидимся завтра у твоего дяди, - проговорил Тим с какой-то особой нежностью.
- Конечно! - Джоанна кивнула, разжала руки, высвободилась из теплого убежища и, смущенно улыбнувшись, направилась к крыльцу.
Около десяти утра, когда Тим, уложив в большие бумажные пакеты кучу блестящих свертков, уже открывал входную дверь с намерением выйти из квартиры, зазвонил телефон. В первую секунду он решил, что не станет брать трубку, но тут же вспомнил о родителях и, опустив пакеты на пол, подошел к телефонному столику.
С матерью и отцом - Нортоном - они в последний раз разговаривали вчера утром, с Мэттом - позавчера вечером. Вероятнее всего, кто-то из них решил поздравить его с Рождеством.
- Алло?
- Здравствуй, сын! - послышался из трубки голос Мэтта. Теперь у Тима уже не дергало сердце, когда он слышал слово "сын" из уст этого человека. - С праздником тебя!
- Спасибо, пап, - ответил он, представляя себе мужественное широкоскулое отцовское лицо. - Как отдыхаете?
- Отлично! Единственное, что портит мой отдых, - это угрызения совести.
- Какие еще угрызения? - спросил Тим, догадываясь, что имеет в виду Мэтт.
- Ужасно переживаю за то, что втянул тебя в эту историю именно перед Рождеством! - признался он. - Из-за меня ты был вынужден последние две с половиной недели держаться от сотрудников на расстоянии, да и в праздники остался один! Может, все же передумаешь и присоединишься к нам с Дорой?
- Нет, папа, спасибо! - Тим опустился на стул, обтянутый кофейного цвета кожей, и прислонился затылком к стене. - Не переживай за меня. На каникулах я планирую спокойно изучить финансовые отчеты "Свитиз", как мы и договаривались.
- Я уже сотню раз пожалел о том, что загрузил тебя работой в такие дни. - Мэтт шумно вздохнул. - Послушай, давай ты займешься этими документами после праздников, а? Приезжай к нам. Мне невыносимо думать, что в Рождество мой единственный сын торчит один в необжитой квартире!
Тим улыбнулся, тронутый заботой отца.
- Признаюсь, я и вчера не сидел здесь и сегодня собираюсь уйти. - Он помолчал, размышляя, стоит ли раскрывать карты, и решил, что ничего страшного в этом нет. - Более того, я провожу праздник именно кое с кем из "Свитиз".
- Правда? Вот и отлично! - с явным облегчением ответил Мэтт. - Только прошу тебя, не рассказывай о нашем плане ни единому человеку.
- Считаешь, это настолько важно? - Тима тяготила необходимость скрывать правду от Джоанны, в особенности после их вчерашнего поцелуя, пробудившего в нем море невиданной страсти и нежности.
- Конечно! - воскликнул Мэтт. - В противном случае я не опасался бы появляться в офисе в последние дни. Понимаешь, тебе удастся выяснить настоящую причину переживаемого нами кризиса лишь в том случае, если все мои работники будут принимать тебя за новичка, притом никоим образом со мной не связанного. Иначе ничего не получится. Узнай они, что ты мой сын, раковина захлопнется вместе с моллюском и жемчужиной. Мне нужно знать, кто предан фирме и работает на совесть, а кто тащит ее ко дну.
- Возможно, многие из твоих сотрудников действительно работают честно и с полной отдачей, - сказал Тим, продолжая думать о Джоанне.
- Возможно, но отделить порядочных людей от лодырей и негодяев не так-то просто, дружище, - произнес Мэтт серьезно. - Мы должны быть предельно осторожны. В противном случае скоро обанкротимся.
- Я очень хочу помочь тебе, папа, ты об этом знаешь.
- Тогда давай все сделаем, как решили. - Мэтт выдержал паузу, затем робко, смущенно кашлянул. - Но сегодня забудь о делах, сын. Мне хочется, чтобы ты провел Рождество так, как подобает. Пообещай, что хотя бы сегодня и завтра не притронешься к отчетам.
- Обещаю, - ответил Тим, грустно улыбаясь. У него перед глазами стояло раскрасневшееся после поцелуя лицо Джоанны, а в памяти все еще сохранялся потрясающий запах ее волос.
Передав привет Доре и закончив разговор, Тим продолжал сидеть на стуле в течение еще нескольких минут, обмозговывая свое запутанное положение. Ему не следовало так стремительно сближаться с Джоанной, и уж совершенно точно не нужно было принимать приглашение Андрэ.
Я - ее враг, враг всех работников "Свитиз", думал он, угрюмо глядя перед собой. Подобно шпиону, я проник в их ряды и вынужден теперь заниматься осуществлением задуманного отцом плана. Мне это претит, но ради спасения фабрики приходится принуждать себя делать малоприятные вещи. Если бы я только мог рассказать о своей тайне Джоанне!..