День стоял солнечный, яркий. Даже на лестничной площадке прыгали веселые солнечные зайчики. На мгновение расслабившись, Настя не сразу сообразила, что следом за ней кто-то спускается, стараясь ступать бесшумно… Страха она не почувствовала. Скорее - злость. Недолго думая, она нырнула за выступ мусоропровода и затаилась, поджидая своего преследователя. В том, что это был именно преследователь, Настя теперь не сомневалась! И едва мужчина миновал ее убежище, молниеносно кинулась на него со спины. Она успела заломить руки негодяю, но в ту же секунду отлетела к противоположной стене, отброшенная профессиональным контр приемом…
- Спятила?! Я же мог тебя искалечить!..
На Настю смотрело возбужденное, сердитое лицо… Панкратова!
- Вот черт! - Настя мгновенно, не дожидаясь его помощи, вскочила на ноги. - А зачем ты за мной следишь?!
- На всякий случай… Пошли, подвезу тебя…
- Значит, вы уже в курсе…
- То "ты", то "вы"… Давай уж что-нибудь одно.
На ее вопрос он не ответил.
- А куда вы меня подвезете? - прищурилась девушка.
- Куда скажешь… И совершенно бесплатно!
Пожав плечами, Настя с хмурым видом направилась вслед за Валентином и безмолвно проскользнула в распахнутую им дверцу.
- О Коле что-нибудь известно?
Он кивнул:
- Уже прооперировали. Жить будет, но трудновато, почти полжелудка вырезали…
- Боже…
- Ты, видимо, думала, что это - так, игрушки…
- Разве это не обычные хулиганы-отморозки? - Она растерянно посмотрела на майора.
- Нет. Немотивированных нападений не бывает. Тем более на фоне всего, что сейчас у вас там и вокруг салона вообще творится…
- А я еще обижалась, что Николаю кто-то поручил за мной приглядывать, - с горечью бросила Настя.
- Болтун твой Николай…
- Так… Значит, это вы велели?! Ну чего молчите, а?.. И телефон мой тоже прослушиваете вы!..
- Почему ты решила, что твой телефон на прослушке? - спросил он, не глядя на нее, внимательно высматривая что-то на дороге, по-воскресному пустоватой.
- Потому что я вам не говорила, куда меня везти. - Настя фыркнула и ткнула пальцем вперед. - Однако мы, насколько я понимаю, уже на месте! Вот причал, вон пароходик, а вон и Лиза с Бобом…
- Да, прокол… - вздохнул Панкратов. - Это, видимо, от бессонницы, - добавил он.
- Я могу теперь идти, товарищ начальник? - Настя насмешливо посмотрела на Валентина.
- Сейчас подумаю… - усмехнулся тот. - Пожалуй, да, но исключительно в моем сопровождении.
- Неужели это действительно так серьезно? - Настя перестала улыбаться.
- Очень серьезно, Настена. Не хотел тебе говорить, настроение портить, но… Короче, в ночь с пятницы на субботу погибла Маринка… Официальная версия - самоубийство. - И, стараясь не смотреть на замершую девушку, поспешно добавил: - Но я в нее не верю…
…Спустя полчаса Настя с Панкратовым сидели за уютным столиком в маленьком баре парохода - судя по всему, откупленного Бобом. Во всяком случае, никаких пассажиров, кроме них, здесь пока не было видно, собственно говоря, и Боба с Лизой тоже.
- Хотела бы я знать, куда они запропастились, - вздохнула Настя и мрачно посмотрела на своего спутника.
- По-моему, Боб показывает Лизе корабль, - подавил зевок Валентин.
- Ты его называешь Бобом, вы что, давно знакомы?
Панкратов помолчал, а потом, явно после каких-то не слишком легких размышлений, заговорил глуховатым голосом, словно через силу:
- Помнишь, в конце восьмидесятых в Армении было землетрясение? Десятки тысяч человек погибли. Им весь мир помогал, а один из моих "подопечных" из этой помощи наворовал почти миллион долларов… Под суд он все-таки попал, светило ему двенадцать лет. По чудный адвокат Борис Красовский сумел сократить срок вдвое, а вышел этот подонок через год - по амнистии…
- Да-а… А сейчас эта скотина где?
- На Кипре, с моей женой…
- Что?..
- Остроумно, правда? - Панкратов усмехнулся. - Можешь не сомневаться, я стал посмешищем у всех воров и авантюристов.
- Господи… Но как она могла? - Настя с ужасом смотрела на Валентина.
- Ты полагаешь - это так сложно, отбить жену у бедного мента? Да вот такой же кораблик, ресторан, цветы… что там еще входит в набор?
- Не знаю, меня еще ни разу не покупали.
- Какие твои годы… Но мне кажется, ты и не продашься.
- Почему вы так уверены?
- Я говорю - "мне кажется"…
Ответить она не успела, поскольку возбужденная, со сверкающими глазами в бар влетела Лиза, за ней, тоже довольный, Боб.
- Настя, я только что рулила кораблем! - сообщила Лиза, падая на стул. - Полный прикол!
- И тебе позволили?
- Ну да… капитан!
- Вероятно, этот капитан успел побывать под следствием, - ухмыльнулся Валентин, - а под суд не попал благодаря одному гениальному адвокату…
- …самому лучшему в столице! - завершил за него Боб. - Но ты не угадал! Хотя знаком я с ним действительно давно. Сейчас скажу… Так сразу и не посчитаешь, но Вика в те поры была еще эдаким наивным глазастым страусенком…
- Наивным? - Майор недоверчиво посмотрел на адвоката.
- Ну, так мне, во всяком, случае казалось… Я даже жениться на ней хотел, но Стас меня опередил… Нет, когда ж это было? Я тогда был женат на Ниночке, Стас собирался сыграть свадьбу со Светланой…
- С какой Светланой? - интуитивно насторожился Панкратов.
- Ну, той самой, от которой его Вика увела… Ты же знаешь Светочку по салону!
- Наша Светка?! - Лиза округлила глаза. - Эта вобла должна была выйти замуж за Стаса? Стаса Веригина?!
- Ну да… А что тут особенного? - удивился Боб. - Сама их с Викой и познакомила, а я в это время…
- Стоп! - Панкратов прервал поток воспоминаний Боба. - Я-то об этом почему не знал? Так-так-так…
- Новая версия? - фыркнул Боб.
- Возможно…
- Значит, день прошел не зря… Лизонька, я ж тебе еще каюты люкс не показал! Вперед?
- Вперед! - подпрыгнула Лиза, совершенно не обращая внимания на то, как отчаянно сигналит ей глазами Настя… И сладкая парочка исчезла столь же стремительно, как появилась.
- Вот так вот, - подвел итог Валентин.
- Знаете, Валя, я так вам благодарна. - Настя внимательно посмотрела ему в лицо и улыбнулась. - Ну, за этот день… Мне, если честно, за последнее время нигде не было так спокойно, как тут…
- Это - к Бобу, он все устроил, - возразил майор.
- Для Лизы, и совсем не бескорыстно. А вы на меня весь выходной потратили…
- Я тоже отдохнул. И тоже впервые за много дней, особенно если иметь в виду последние двое суток… Каждый раз, когда выбираюсь на природу, даю себе слово делать это регулярно. И никогда не получается его сдержать. Один я никогда не соберусь… Вот если б с тобой…
Он нерешительно поглядел на Настю.
- Нам, наверное, пора. - Она встала из-за стола, и Валентин поднялся вслед за ней.
- Я знаю одну деревеньку под Москвой, чудом прохлопанную дачниками… Удивительно красивое место, у меня там когда-то дед жил…
- Странно, - протянула Настя, словно не слыша слов Валентина, - за целый день я ни разу не вспомнила о Паше… Это ужасно!
- Почему? - спросил он сухо.
- Я чувствую, что, когда думаю о нем, это… это как-то помогает… ему!..
- Настя… - Панкратов внезапно охрип. - Я тебе давно хотел сказать… Ты мне очень нравишься… Не просто нравишься…
- Нет! - Девушка поспешно прикрыла майору рот ладонью. - Ты же знаешь, я несвободна!..
- Настя, его нет в живых, понимаешь? Нет! Рано или поздно ты это осознаешь, Настенька, и я все сделаю для того, чтобы мы были вместе… Мы будем вместе! Я хочу, чтобы именно ты родила мне ребенка, я…
- Замолчи!
Майор, наконец, спохватился и опустил глаза:
- Извини…
- Для того чтобы родить ребенка, совсем не обязательно быть вместе. - Настя покачала головой.
- Почему? - упавшим голосом спросил Валентин.
- Потому что я уже…
- Что - "уже"? - Он поднял голову и теперь смотрел на Настю с удивлением, не понимая, что она имеет в виду.
- Уже беременна, - ответила девушка и твердо посмотрела майору Панкратову в глаза.
12
Людмила Александровна Завьялова выключила душ и, протерев сухим полотенцем запотевшее зеркало, оценивающе вгляделась в свое отражение. Что ж, Настя, пожалуй, не слишком преувеличила, говоря о ее коже… К тому же если учесть возраст…
Она удовлетворенно улыбнулась и прислушалась к голосу Андрея за дверями ванной.
- Ты меня слышишь? Так вот… Была такая история про девочку, которую все считали некрасивой. Она и сама полагала, что не имеет права жить на этом свете. Потом оказалось, что жила она среди уродов. Забыл, кто это написал…
Людмила усмехнулась, накинула на плечи висевший рядом с зеркалом махровый халат и вышла из ванной.
- Андерсен, "Гадкий утенок". - Она внимательно посмотрела на Славина, расслабленно лежавшего на кровати поверх покрывала.
- Нет, - вздохнул он. - Кажется, Куприн…
- Неужели ты читал Куприна?
- Прочел случайно. Так вот… Я чувствую себя этой девочкой: мечусь, кривляюсь. Строю глазки этим… малолеткам… Знаю-знаю, - пресек он попытку Людмилы что-то сказать, - и Пресли, и битлов раскручивали так же. Но они потом шли дальше, а я, похоже, так и останусь… девчачьим певуном!
- Вряд ли! - Людмила подошла к Славину и присела рядом. - При твоем образе жизни ты очень скоро растолстеешь, постареешь, и все тебя забудут.
- Возможно, - согласился он спокойно. - Хотя бы потому, что все лучшее в жизни всегда достается мерзавцам… Люда, я хочу снять клип! Классная обработка арии Риголетто, оранжировка Грува. Там будет такой драйв, как в шторме у Ванессы Мэй, даже круче! А я буду летать весь в черном, как Демон!..
- И сколько это стоит? - Она поправила полотенце на голове и холодно посмотрела на певца.
- Тридцать семь кусков…
- Не тридцать пять, не сорок, а тридцать семь… Ты так точно все рассчитал?
- Да.
- Что ж… Это может зацепить.
- "Зацепить"!.. Да мы их на гарпун посадим! Мил, ты найдешь мне деньги?
- При одном условии…
- Согласен на любое! - Сразу оживившийся Славин сел, опустив ноги на пол.
- Что ж… Тогда выбрасываем это! - Резко поднявшись, она открыла тумбочку и стремительным движением вынула пакет. - Прямо сейчас и спустим в унитаз!
- Ты что делаешь?! - Побледневший Андрей вцепился в руку Людмилы, не давая ей пройти в ванную, куда она направилась.
- А то! Я не же-ла-ю больше иметь дело с наркоманом, ясно?! Пусти, щенок!..
И, размахнувшись, она влепила шоумену звонкую оплеуху.
- Люда… Людочка, не надо!.. - Он услышал звук воды, спускаемой в унитазе.
Схватившись за голову обеими руками, Андрей застонал, по его лицу мгновенно потекли слезы… Вернувшаяся в спальню Людмила, тоже очень бледная, некоторое время пристально смотрела на его муки и, наконец, смягчилась.
- Андрюша. - Она ласково тронула кончиками пальцев спутавшуюся гриву уже почти в голос рыдавшего Славина. - Я выбью на клип не тридцать семь, а сорок кусков. Из них три пойдут на оплату твоего лечения…
Началась очередная рабочая неделя. Теперь, открывая глаза, Настя сразу могла видеть Пашин портрет, первые ее слова всегда были адресованы ему. И хотя протрет был ее собственным произведением, девушке отчего-то казалось, что лицо Павла день ото дня меняется, становясь словно живее, объемнее, как будто некто невидимый в ее отсутствие прописывал детали, добавлял к портрету штрихи…
Отключив будильник, Настя осторожно спустила ноги на пол. Она знала, сделай это чуть резче - и волна тошноты подкатит к горлу. Чтобы не опоздать в салон, ей теперь приходилось вставать раньше на полчаса.
Все так же неторопливо одевшись, она привела себя в порядок и отправилась к Марии Петровне: так уж вышло, что вчера она не видела ни учительницу, ни мать - уехала рано, вернулась после прогулки на пароходе поздно.
Войдя в гостиную, Настя с удовлетворением отметила, что Кедыча здесь пока нет. Значит, самое время осуществить задуманное…
- Всем привет! - Ответив на улыбки женщин, она присела за стол и испытующе оглядела обеих. - Мам, у тебя хорошее настроение?
- Конечно! - Эмма радостно посмотрела на дочь. - Сейчас Володечка придет, мы с ним побежим: там, в парке, такие сосны чудесные!..
- Настя. - Мария Петровна вопреки обыкновению, перебила Эмму и пристально посмотрела на девушку. - Что-нибудь случилось?
- Да…
Эмма Павловна ахнула и потянулась за пузырьком корвалола.
- Только не пугай меня, мне же нельзя нервничать! - предупредила она дочь по старой памяти.
- Подождите, Эммочка, - снова остановила ее Мария Петровна. - Настя, говори!
- Вот что, мам, не вздумай только падать в обморок, но я… В общем, я беременна!
- Боже, от кого?! - ахнула Эмма Павловна и тут же, поняв всю нелепость своего вопроса, прикрыла рот ладонью. - Ох, да… Извини, пожалуйста… Господи! Что же теперь…
- Настя. - Мария Петровна окончательно взяла разговор в свои руки. - Ты уверена в том, что говоришь?
- Да. Я ходила проверяться.
- И что теперь? Я имею в виду твои планы…
- Никаких планов у меня нет, пусть все идет как идет.
- Ты что, рожать собралась?! Нет, это потрясающе… Все повторяется с ней, как со мной! Настя, ты повторяешь судьбу своей непутевой матери! - Эмма Павловна заплакала.
Резко отодвинув стул, Настя поднялась и, сжав губы, уставилась на мать, у которой в мгновение ока высохли слезы.
- Настенька, я, наверное, как всегда, что-нибудь не то сказала, прости, - торопливо зачастила она. - Разве можно сравнивать Пашу с Петровым? Тот от меня позорно сбежал, а твой погиб, как герой…
- Он не погиб! И мой отец от нас не сбегал, ты все передергиваешь! - так Настя не кричала на мать еще ни разу в жизни.
Звонок, раздавшийся в прихожей, не дал Эмме Павловне ответить Насте, а Марии Петровне вмешаться. На пороге стоял Петров собственной персоной.
- Легок на помине, - пробормотала Эмма Павловна и отвернулась.
Впрочем, Петров находился в столь возбужденном состоянии, что не только не отреагировал на ее замечание, но даже и поздороваться-то забыл.
- Дочь, я в отчаянии, надо срочно поговорить. - Он бросился к Насте.
- Здравствуй, папа. - Она перевела дыхание, приходя в себя, и взглянула на часы. - Пойдем ко мне… Да не сюда, через балкон!
И, не глядя больше на Эмму Павловну и Марию Петровну, так и не проронивших ни слова, направилась в сторону маленькой комнаты, где теперь обитала ее мать.
- У меня почти нет времени, так что давай, папа, сразу к сути…
- Все, ради чего я жил, рухнуло! - трагически воскликнул художник.
- Что случилось?
- Мою картину "Русь предстоящая" не взяли на выставку!
- Почему?
- Не знаю! Но уверен - интриги: что-то там якобы не согласуется с идеей и основной направленностью…
Они вошли в комнату, и Настя устало опустилась на тахту.
- Папа, ну что уж ты так огорчаешься? Будут ведь и другие выставки.
- Нет, дочка, сейчас или никогда! Эта выставка и моя картина, и я, находящийся в расцвете сил… Все-все слилось в одной, судьбоносной точке… И народ, именно сейчас готовый понять сакральный смысл этого полотна! Мне что, встать со своей картиной около Манежа? Ах, какой бы вышел скандал!..
- Ну так возьми и встань.
- Легко сказать, она же три на четыре метра! Хрен подымешь… Ты что, плачешь?
Настя и сама не заметила, что на глазах у нее выступили слезы, наверное, еще во время скандала с матерью. Ответить отец ей не дал, поскольку предпочитал во всем видеть свой собственный смысл. А Настя, заметив, как растрогался Петров, поняла, что возразить ему сейчас было бы чем-то вроде подлости.
- Настюша… Дорогая моя, самая родная девочка, - растроганно произнес художник. - Спасибо, милая, за эти слезы, ты - единственная на свете душа, понимающая меня! И этого достаточно, я - счастлив!
Произнеся сей мелодраматический монолог, Петров, выдерживая законы подмостков, торжественно развернулся и пошел прочь… Очевидно, забыв, что выйти на лестницу можно и через здешнюю прихожую, он направился через квартиру Марии Петровны, и столкнулся в коридоре с выходившей из ванной комнаты Эммой.
- Что значит родная душа! - сообщил он.
- И что же она значит? - сухо поинтересовалась Эмма Павловна, подозрительно глядя на Петрова.
- Я радуюсь, что у меня такая дочь… Я рассказал ей об интригах вокруг моей лучшей картины, а у нее слезы катятся из глаз! И так мне стало светло, хотя конечно же ее слез я недостоин…
- Конечно, недостоин, - заверила его Эмма.
- Какая ты недобрая, в отличие от нее…
- Боже, и на этого балбеса я когда-то клюнула! - Она завела глаза к потолку.
- Это я-то балбес?..
- Ты-ты, не сомневайся… А Настя сегодня с утра плачет. Потому что она беременна от своего Павла, который погиб!
- О господи… - пролепетал Петров мгновенно упавшим голосом. - Что же теперь делать?.. Эмм, а ты… - Он немного потоптался на месте и, наконец, решился. - Ты не могла бы одолжить мне немного денег?..
- Сколько тебе надо?
- Мне надо двадцать шесть рублей, - заявил Петров.
Эмма Павловна вздохнула, взяла с вешалки свою сумочку и, немного покопавшись в ее недрах, молча протянула Петрову деньги…
Против Настиных ожиданий салон встретил ее не полупустым холлом, как это уже бывало не раз в течение месяца, а по меткому определению Лизы - "оживлянсом".
Какие-то люди с камерами и фотоаппаратурой сновали, суетились, переговаривались и вообще всячески способствовали тому, чтобы холл напоминал рыночную площадь. Не удосужившись вглядеться в многочисленных посетителей, Настя поморщилась и начала пробираться не на свое рабочее место, а в сторону кафе: какая уж тут работа, если вокруг и по дороге к ее кабинке толпится целая прорва малознакомых людей?! Похоже, благодаря нынешнему "оживлянсу" работа салона в данный момент временно приостановлена…
Лиза была в кафе. С довольным видом расположившись за чашечкой кофе и стаканом сока, она все же не забыла занять местечко и на свою подружку.
- Ты бледна, но тебе это очень идет, - заметила Лиза, - губы только слегка подкрась, лучше розовым с перламутром.
- Мерси, но меня от губной помады мутит, - пожаловалась Настя, садясь напротив. Она бросила удовлетворенный взгляд на стакан томатного сока, заранее взятый для нее Лизой.
- Мы с Бобом окончательно помирились.
- Я так и поняла, когда вы от нас окончательно скрылись в каюте.
- Ну, если честно, я знала, что этим кончится. И даже хотела этого!
- Да? - Настя отхлебнула сок и грустно улыбнулась. - Знаешь, а мне кажется, что я без этого могу прожить всю жизнь…
- С ума сошла!
- Почему?
- Ох… Да потому, что это - одна из самых замечательных вещей в жизни! - убежденно заявила Лиза.
- Другие же обходятся? Монашки, например…
- Ты же не монашка!
- Иногда мне кажется, что я им завидую, - тихо проронила Настя. - Им наверняка живется хорошо, спокойно…