- Я их только по ящику видела. В основном пожилых… Нет, это не по мне! Хочу вначале порадоваться жизни, пострадать, набрать грехов… Ну а уж потом и в монастырь можно! Вот это будет правильно!
- Это расчет…
- Нет! - Лиза нахмурилась. - Все должно быть уравновешено. Пока ты молода - любовь земная, состаришься, упругость потеряешь - пожалуйста, пусть будет духовная любовь!
- Фу, Лизка, - усмехнулась Настя, - какая ты пошлая!
- А ты ханжа! И кстати о любви: этот Панкратов, как мне кажется…
- Успокойся, хватит…
- А ты что, не видишь, что он смотрит на тебя, как серый волк на козочку?
- Я не козочка, а Валентин не волк. - Настя нахмурилась. - Просто он добрый и хороший человек.
- Все человеки, между прочим, - начала входить в раж Лиза, - делятся на мужчин и женщин!
Настя поняла, что пора менять тему. Ее взгляд упал на соседний столик, занятый, как выяснилось, Валерией и молодой парой: очень симпатичным парнем и беременной женщиной.
- С кем это она? - поинтересовалась Настя.
- Ты мне зубы не заговаривай! - Лиза все-таки скосила глаза вслед за подругой. - Это ее сын Феликс с невесткой, кажется, Соней… Ты упадешь, но помирились они по Лериной инициативе, представляешь?
- Что же тут особенного? - удивилась Настя. - Сын же…
- Очень даже особенное, если учесть, что наша Валерочка, говорят, чуть ли не публично перед этой Соней унижалась, уговаривая их обоих вернуться домой… В смысле жить с ней… Никто ничего не понимает, а тебе, как всегда, все ясно…
- Нет, не все! - заверила ее Настя. - Мне, например, неясно, что у нас тут сегодня происходит, работать невозможно, а Виктория Сергеевна ходит среди этой толпени с довольным видом.
- Ну, новости такого рода не в счет, ты их всегда последняя узнаешь! - улыбнулась Лиза, отодвигая свой кофе и поднимаясь. - Ты про журнал "Лук" когда-нибудь слышала?
- Это про моду… Конечно, слышала!
- Виктории удалось добиться, чтобы обложку для следующего номера снимали на фоне нашего салона! Чуешь, какая нам реклама? То-то… Ладно, девушка, я пошла, у меня, увы, клиентка на подходе… Пока-пока!
- Значит, этот оживлянс надолго, - вздохнула Настя и тоже встала. В конце концов, понаблюдать за съемкой - куда интереснее, чем сидеть здесь в одиночестве…
Добравшись до своей кабинки, Настя поняла, что это и есть самая удобная позиция, если уж она решила наблюдать за происходящим. Во всяком случае, самый центр холла, превращенный в данный момент в некую сложную композицию из тканей и цветов, был виден отлично. Там, в круге света, сидела виновница торжества - модель, едва прикрытая чем-то полупрозрачно-кружевным, и взъерошенный человек с фотоаппаратом. Фотограф, если судить по его интонациям, скорее всего, ругался. Но понять, кем именно и почему он был так недоволен, не представлялось возможным, поскольку возмущался он не по-русски.
Впрочем, Светлана, услужливо крутившаяся рядом, его понимала. Худенькая девушка-переводчица больше краснела и бледнела, чем переводила, поэтому почувствовала явное облегчение, когда Виктория выловила ее из толпы и потянула в сторону Настиной кабинки.
- Послушайте, - хозяйка салона тоже нервничала, - не могли бы вы как-нибудь поделикатнее ему объяснить… Мы рассчитываем, что на снимках будет видно, где именно все происходит…
- Да-да, не волнуйтесь, - улыбнулась переводчица. - Он знает, он же профессионал… Боюсь, у нас сейчас совсем другие проблемы.
- А в чем дело? - Виктория насторожилась. - Что-то не так с интерьером?
- С интерьером все о’кей. Он моделью недоволен…
- Странно! По-моему, роскошная девочка!
- Такие лица - уже вчерашний день, - поучительно произнесла переводчица.
Настя с любопытством уставилась на полуголую блондинку в центре композиции, потом на взъерошенного иностранца. Взгляд фотографа, как выяснилось, был направлен на Настю, и ей отчего-то стало смешно - так изумленно и жадно он на нее смотрел. Очередного тоненького звоночка Судьбы она и на этот раз не услышала… И еще с минуту после того, как он, разрезая толпу на манер ледокола, пробирался к ее кабинке, не могла понять, что именно происходит.
Она уже готова была рассердиться на бесцеремонность этого типа за то, что, безостановочно тараторя, он тычет в нее пальцем. Но тут наконец переводчица ожила и приступила к своим обязанностям. При этом почему-то она обращалась не к Насте, а к Виктории и тоже тыкала пальцем в сторону девушки.
- Он хочет ее, - сообщила переводчица.
- Мало ли что он хочет! - возмутилась Настя, немедленно ощутившая себя лошадью на торгах.
- Настенька, тебе надо принять участие в съемках. - Голос Вики был подозрительно сладок.
- Вместо той девушки?
- Да.
- Не хочу!
- Как это ты не хочешь?
- Он говорит, что заплатит пятьсот долларов! - вмешалась переводчица.
- Настя, это важно для салона… Ты меня понимаешь? - Голос Виктории источал уже такое количество меда, что Настя почувствовала что-то вроде страха. - Иди готовься к съемкам.
- Сколько он сказал заплатит? - Девушка растерянно посмотрела на фотографа. - Пятьсот?..
- В том-то и дело, иди…
- Но только раздеваться я не буду, - предупредила Настя, сдаваясь. И в ту же минуту оказалась в плотном кольце визажистов, дизайнеров, модельеров - черт-те кого из стрекочущей на непонятном ей языке шайки фотографа… Все дальнейшее, как выяснилось, от Насти не зависело.
Когда, выпутавшись наконец из вороха кружев и живых роз, Настя, уже умытая и переодетая, заглянула во врученный ей конверт, ее изумлению не было предела:
- Ничего себе! Действительно пятьсот долларов…
Переводчица была единственной из всей мгновенно схлынувшей толпы, кто еще стоял рядом.
- Он еще просил тебе передать, что ты очень хорошая модель и чтобы ты не закапывала себя в этой дыре. - Она внимательно посмотрела на Настю и улыбнулась.
- Это вовсе не дыра! - возмутилась Настя и, круто развернувшись, направилась к своему рабочему месту. - Надо же… Наглый какой!
- Тебя кто-то обидел?
Она подняла голову и, увидев поджидавшего ее Панкратова, обрадовалась ему, как родному:
- Ой, это ты… Привет! Да нет, никто не обидел, скорее, наоборот.
- Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Спасибо за вчерашний день… А когда мы съездим к Коле в больницу?
- Когда к нему начнут пускать.
Панкратов мялся, явно не решаясь что-то сказать ей.
- Хотите что-нибудь спросить? - Настя снова перешла на "вы".
- Да… Во-первых, извиниться за вчерашнее. Во-вторых, кое-что о Марине… За какую провинность ее уволили?
- Ни за какую, - горько вздохнула Настя. - К ней Андрюша Славин зашел ненадолго… Точнее, ему стало плохо и мы его туда отвели, чтобы отлежался. А эти… Не знаю уж, что они подумали, но взяли - и уволили!
- Странно… Из-за такого пустяка…
- То-то и оно. А я теперь буду себя перед ней всю жизнь виноватой чувствовать! Вдруг она подумала, что это все из-за меня, что я Виктории Сергеевне рассказала?..
Настя прикусила язык, но было уже поздно, Панкратов среагировал:
- Что ты ей могла рассказать?
- Ну, я не знаю, стоит ли, - замялась девушка, но, глянув в строгие глаза майора, махнула рукой. - Марина сказала, что кошелек был подброшен мне.
- Не понял… Кем подброшен?
- Викторией Сергеевной.
Валентин опешил:
- И зачем?!
- Она говорила, что баба Дуня это видела собственными глазами и что в прежние времена так проверяли прислугу на честность… Ну и меня вроде как тоже того… Словом, проверили. Я хотела пойти к Виктории и сказать все, что думаю, а Маринка удержала. Чтобы ее не уволили за это… Я ей слово дала, что никому не скажу…
- И не сказала?
- Нет… Но ее все равно уволили.
Панкратов некоторое время молча смотрел в одну точку, затем медленно перевел взгляд на Настю.
- Настена, дашь теперь слово мне, что ни одной душе больше об этом не расскажешь?
- А надо?.. Ну хорошо. Даю слово…
- Это очень важно! Пожалуйста, не проболтайся.
- Все, отныне это наша тайна! - улыбнулась Настя. - Даже под пытками буду молчать!
- Не шути так, девочка… - Панкратов покачал головой и, медленно развернувшись, направился к выходу из салона.
…Постепенно Настя привыкла сразу после работы идти в Пашину квартиру, не заходя к Марии Петровне, Не потому, что она стала хуже относиться к учительнице или потеряла чувство благодарности к ней, нет. Просто, возвращаясь сюда, она словно всякий раз заново шла на свидание с ним, с их не состоявшейся пока жизнью… Нет, словно жизнь эта уже состоялась и они хоть в какой-то степени, но уже вместе…
Ей нравилось сбрасывать с уставших за день ног туфли в их прихожей, влезать в огромные Пашины шлепанцы, вешать свой плащ рядом с его…
Вот и сегодня, проделав все эти манипуляции, Настя прошла в спальню и устало опустилась на тахту, прежде чем покормить оживившегося с ее появлением Жорика. За его бурным монологом девушка не расслышала стука в балконную дверь и вздрогнула, увидев возле себя Эмму Павловну.
- Ох, мама… Ты меня напугала…
- Здравствуй, дочка. Как прошел день?
Голос у Эммы был почему-то заискивающий, и Настя насторожилась.
- Нормально… А у вас?
- Все в порядке… Ромашка уезжает в Питер сниматься. Капитан делает вид, что счастлив ее удачей… Очень мужественный мужчина! Собирается ездить к ней каждый выходной, а она - каждый день звонить.
- Ты была в кардиоцентре?
- Нет, закрутилась… - Эмма слегка покраснела. - Рынок, потом магазины - портьеры выбирали…
- Какие еще портьеры? - удивилась Настя.
- Ну, Кедычу… Он просил помочь, а то у него занавески такие выцветшие - прямо как в общаге.
- Понятно… Выбрали?
- Да, очень миленькие и совсем недорогие… Настя, можно, я присяду?
- Конечно! - Настя подвинулась, освобождая место для матери и вновь настораживаясь. - Ты что-то хотела мне сказать?
- Да… Одну новость… очень важную…
Девушка промолчала и опустила глаза.
- Кедыч предлагает мне переселиться к нему!.. - Эмма выпалила это на одном дыхании, не глядя на дочь.
- К нему?
- Он хочет, чтобы мы… словом, жили вместе…
- Ничего себе! - Настя возмущенно всплеснула руками. - Когда это вы, интересно, успели?!
- Вчера…
- Ну ты, мам, даешь… Честно говоря, не ожидала, что вы… Что у вас так быстро сладится… И что теперь?
- Не знаю… - Эмма подняла на Настю умоляющие глаза. - Как скажешь - так и будет…
По щекам Эммы Павловны уже катились по-детски крупные слезы, и Настя вдруг ощутила острый приступ жалости к ней.
- Мама, немедленно прекрати плакать, иначе я тоже сейчас зареву!
- Господи, Настена, какая я эгоистка. - Она уже вовсю всхлипывала. - Я сейчас должна думать о тебе, а я думаю… о Кедыче! Тебе ж вредно теперь волноваться!..
- Я себя чувствую прекрасно! - возразила Настя. - И прекрати заниматься самобичеванием, думай о своем Кедыче на здоровье!.. Ты сама-то как себя чувствуешь?
- Тоже прекрасно… Мы же пробежки делаем по утрам, такой чудный парк, сосны…
- Ну вот и хорошо, и плакать совсем ни к чему! - Настя привлекла к себе покорно поддавшуюся Эмму Павловну и успокаивающе погладила ее по голове. - И выходи замуж за своего Кедыча, надо же хоть когда-нибудь стать счастливой и не быть одинокой, а, мамуль?..
Достав из-под подушки маленький, скомканный носовой платочек, Настя стала осторожно вытирать глаза уже робко улыбавшейся сквозь слезы Эмме.
Ее взгляд был устремлен поверх головы матери, на Пашин портрет. Насте показалось, что по губам Павла пробежала неуловимая и одобрительная улыбка.
13
- …Такие вот дела.
Панкратов завершил свой то ли рассказ, то ли доклад и пристально посмотрел на полковника Шмакова.
На этот раз они сидели в доме, но удивительный запах реки, смешанный с запахом костров, стоял и здесь, в светлой и на удивление чистой комнате. Перебить его не могли даже аппетитные запахи многочисленных салатов и солений, выставленных Владимиром Владимировичем на стол: классическая закусочка "под водочку". Да и сама "водочка" казалась Валентину куда лучше той же самой "Смирновской", купленной в столичном магазине.
- Что, хорош напиточек? - Перехватив взгляд Валентина, направленный на бутылку, Шмаков хитро усмехнулся.
- Класс! - искренне согласился майор. И внезапно умолк, вопросительно уставившись на своего собеседника.
- Ага, дошло, наконец? - Полковник так и светился от удовольствия. - А ты думал небось, что я "Смирновку" на свою ментовскую пенсию приобретаю? Нет, брат… Ты знаешь, какая она у меня, пенсия-то? То-то и оно! Выгонят из органов - приходи, рецепт дам. Высшей очистки и наутро никакого похмелья!..
- Так вы, значит, теперь в самогонщики подались? - ухмыльнулся Валентин. И тут же посерьезнел. - Не жалеете, Владим Владимыч, что на пенсию ушли так рано?
- Жалею, - просто сказал Шмаков. - Порой такая тоска заедает… За четыре года, кроме тебя, никого из наших не видел. Ты вот один и ездишь…
- Да и то по делу, - вздохнул Валентин. - А может, вернетесь?
- Это вряд ли… - Полковник аккуратно разлил свой напиток по рюмкам и задумчиво посмотрел на майора. - Я, Валя, истину постиг… И это была такая, знаешь ли, страшная догадка… Во всяком случае, для меня. Мы ведь воспитаны иначе, чем вы, романтики в нас больше, что ли. Ну и веры, что действуем во имя высшей справедливости…
- И что же вас в этом разубедило?
- Дело, которое я вел. Последнее… Два миллиарда долларов нашел по разным банкам, и все это можно было вернуть. Но мне сказали "стоп".
- Похоже, большие люди сказали?
- До того большие, - усмехнулся полковник, - что уже и не люди как бы. Абстрактные фигуры! Это - как в физике, помнишь? Молекула еще обладает свойствами вещества, в состав которого входит, а вот атом… На него уже какие-то другие законы действуют… Ладно, давай еще по одной - и к делу. Твоему.
Они выпили. Шмаков крякнул и, не дожидаясь вопросов Валентина, начал сам:
- Следовательно, теперь у нас с тобой, майор, как сказал некий сатирик, "центр сути и точка проблемы" наша Виктория… Ну так вот. История там, можно сказать, довольно обыкновенная. Красивая девочка в свое время захотела легкой жизни, "задружилась" с иностранцами. Сначала - просто так, потом за деньги…
Панкратов присвистнул и во все глаза уставился на полковника:
- Вы хотите сказать, что на заре туманной юности наша Вика была валютной проституткой?!
- Я же сказал - история обыкновенная… Не перебивай!.. Дальше - больше: мы подозревали, что на некоторых зарубежных своих дружков она своих мальчиков и наводила. В том числе и на уже упомянутого мной в прошлый раз француза, которого один из этих "семерых смелых" и завалил…
- Как же вы на нее-то вышли? - не утерпел Валентин.
- Среди вещей француза, этого убиенного, имелась ее фотокарточка. Она там - копия Ирен Жакоб: была у них такая звезда кино… Ну, я взял эту карточку да и прошелся по гостиницам. И в "Метрополе" администратор ее узнал. А дальше, как понимаешь, дело техники… Прижал я ее и - вербанул!.. Она их всех и сдала, а ее, как ты понимаешь, я вытащил.
- А Дрон?
- Дрона она отмазала, а я поверил. У них там в компании был один отморозок по кличке Дракула, вот он-то и замочил французика…
- Дрон, Дракула… - Валентин недоуменно пожал плечами. - А у Вики была какая-нибудь кличка?
- Да. Они ее звали Дарья…
- Что это они все на "Д"?
- Не знаю, но за что-то эту букву любили… Значит, говоришь, крутая стала?
- Да уж… - вздохнул Панкратов. - Салон свой… Так и называется "Виктория"… Похоже, тогда она Дрону помогла, а после, когда деньги "общака" к Антону Михайловичу в рученьки попали, он ей помог. Ну, салон этот открыть.
- Сходить, что ли, привести себя в порядок по знакомству? - ухмыльнулся Шмаков. - Представляю, как Викуша с лица сбледнёт…
- А Дрон?
- Ну, знаешь… По сравнению с теми, кем я позже занимался, Дрон просто комсомолец… Да и по сравнению с Дракулой, дружком своим бывшим, - тоже… Дракула единственный, кого можно заподозрить, что он жив… Но залег, если жив, наглухо… Никто из той повязанной нами компашки и близко не подозревал, что сдала их Дарья. Все были уверены, что сделал это Дрон… Так что вот кому надо Бога молить, чтобы Дракула со света сгинул вслед за остальными… Конечно, если он и вправду жив…
- Ну а если бы сам этот "комсомолец" узнал, что Вика предательница? Что бы, по-вашему, было?
- Наверное, замочил бы… Но он не узнал.
- Не исключено, что теперь знает… - Панкратов покачал головой и задумчиво уставился в окно.
Полковник Шмаков пожал плечами и разлил еще по одной.
- Ну, вот и все! - Лиза отступила от своей клиентки на шаг и удовлетворенно кивнула головой. - Хорошо причесанная дама окружена особым защитным полем! С ней просто не может случиться ничего плохого!
- Все правильно! - Клиентка рассмеялась, поднялась с кресла и с довольным видом осмотрела себя в зеркало. - Я тоже думаю, что красивая прическа отражает внутреннюю гармонию… Спасибо вам, Лизочка, вы - ангел!
И, весьма довольные друг другом, они расстались: клиентка направилась к кассе, а Лиза к кафе - выпить сока. Однако Настя, о чем-то разговаривающая в холле с Либидовским, дойти до бара подружке не дала.
- Ты действительно поверила насчет ангела? - поинтересовалась она, останавливая Лизу.
- Конечно! - хихикнула та.
- Тогда помоги хотя бы по старой памяти Леве! Либидовский говорит, что его третий день на работе нет…
- Может, опять в больнице? - Лиза еле заметно пожала плечами и отвела глаза.
- Нет! Мы ему звонили, его мама сказала, что он дома. Но к телефону не подходит.
- Лизочка, у него глубокая депрессия, это я вам как врач говорю, - вмешался Либидовский. - Поверьте, ваш Лева… простите, бывший ваш Лева, весьма восприимчив и раним…
- Да бросьте, - Лиза сердито посмотрела на доктора, - у него никаких депрессий не бывает и быть не может… И вообще, при чем тут я?..
- Нет, Лиз, ты не права. - Настя осуждающе посмотрела на подругу. - Он все-таки твой друг.
- Он взрослый человек, я не могу ходить за ним, как за ребенком.
Настя оглянулась на стойку администратора и понизила голос почти до шепота:
- Левина мама говорит, что он пьян в стельку…
- Не может быть! - удивилась та. - Он же убежденный трезвенник!
- И все же я бы на вашем месте к нему зашел, - задумчиво добавил доктор, вопросительно глядя на Лизу.
- Вот и зайдите!
Настя открыла было рот, чтобы ответить подруге вместо смешавшегося доктора, но вовремя примолкла, увидев идущую к ним Светлану.
- Что?.. - Она нетерпеливо посмотрела на администратора.
- Тебя Виктория зовет, - сообщила та. - И побыстрее!
Девушка пожала плечами и еще раз пристально и со значением посмотрела на Лизу.
В отличие от духоты, стоявшей в салоне вопреки натужно работавшим кондиционерам, в кабинете Виктории царила приятная прохлада. Сама Вика выглядела посвежевшей и приветливо поздоровалась с девушкой:
- Садись, Настенька… Хотела тебя поблагодарить за вчерашнее. Ты всех нас очень выручила.