– А жена у него вроде хорошая женщина была, мне рассказывали. Ну, не без гордости, конечно… Лишнего слова не скажет, но и ногой не топнет. Благородная, одним словом. Дай бог, и вы со временем такая же будете. Ой, простите, опять я лишнее брякнула…
Так, за разговорами, они и позавтракали. Правда, готовить ничего не стали – бутербродами обошлись. Судя по виду Анны Николаевны, она вполне осталась довольна новой хозяйкой. Еще бы – сидит, бутерброды за милую душу лопает, никаких претензий-требований не выставляет. Золото, а не хозяйка, пока в "благородную" не образовалась! Все б такие хозяйки были…
– Ой! – всполошилась вдруг она, прижав руки к пухлым щекам. – Павел Сергеевич ведь просил для вас такси вызвать! Я ж запамятовала совсем… Сейчас, сейчас… У меня даже особый номерок есть, там по первому зову… Сейчас… – торопливо засуетилась она, отыскивая в памяти выуженного из кармана мобильника нужный номер. – Как это я запамятовала, надо же…
Такси примчалось и впрямь по первому зову – уже через десять минут. И водитель попался довольно любезный. Завидев ее на крыльце дома, подскочил с места, услужливо открыл дверцу. Нет, все это хорошо, конечно, но в какую сумму эта скорость-любезность может вылиться, интересно? Вдруг имеющейся в кошельке наличности на нее не хватит?
– Простите, а в какую сумму мне обойдется ваша услуга, можно узнать?
Водитель посмотрел на нее удивленно, хмыкнул, пожал плечами. Потом, улыбнувшись, произнес вежливо:
– Не беспокойтесь, пожалуйста. Этот заказ проходит как безлимитный. Все наперед уже оплачено.
– То есть как это, безлимитный? Как телефонный тариф, что ли?
– Ну да… Что-то вроде того. Клиент вносит сразу определенную сумму и потом пользуется услугами такси в течение месяца без ограничений.
– То есть… Я могу на целый день вас занять?
– Пожалуйста. Как вам будет угодно.
– А если я выйду и буду отсутствовать некоторое время, вы меня подождете?
– Конечно. Как скажете.
– Хм… Хорошо. Спасибо…
Родной муравейник уже вовсю кипел деятельностью – мест на стоянке практически не было, и вежливому таксисту пришлось проявить чудеса водительского мастерства, чтобы кое-как приткнуться у самого офисного крыльца. Выйдя из машины, она медленно поднялась по ступеням, потянула на себя стеклянную дверь. Странно, но радости от предстоящего увольнения не было. И торжества тоже. Даже злое лицо Леночки Эрастовны за стеклом кабинетика не вызвало никаких отрицательных эмоций. Ну, прибежит сейчас, потрещит над ухом собственной некомпетентной трусливостью, подумаешь…
– Смородина! Вы что, вконец обнаглели? Время – двенадцать часов! – не заставила себя ждать Леночка, возникнув над ее столом разъяренной фурией. – Я уже не знаю, какие меры наказания к вам применять, честное слово! Как на вас еще воздействовать, скажите?
– Не знаю, Елена Эрастовна… Может, розгами? – подняла на нее Лина спокойные глаза, одновременно положив перед собой чистый лист бумаги и медленно вытянув из ящика стола авторучку.
– Что?! Какими… розгами? Что вы себе такое позволяете? Немедленно займитесь отчетом, Смородина! И задержитесь сегодня, иначе не успеете ничего! Кто, по-вашему, должен за вас отчет делать?
– Вы, Елена Эрастовна. Я очень сожалею, но именно вам и придется его делать.
– Как это?
– Да так. Увольняюсь я.
– Вы… Да как вы… Как вы смеете вообще! Что вы там пишете, Смородина?
– Как что? Заявление на увольнение.
– Но я не собираюсь его визировать! Вас никто не уволит, Смородина!
– Ну да… Прикуют наручниками к столу и заставят отрабатывать вашу зарплату. И никак иначе. Да, Леночка? Ой, простите великодушно, Елена Эрастовна…
– Так… Так, значит… Ну хорошо…
Резко развернувшись и взмахнув длинными, искусственно присобаченными кудельками, Леночка шустро выскочила из кабинета, дробно застучала каблуками в сторону начальственной приемной.
– Наверное, жаловаться пошла… – тихо прокомментировала ситуацию Катя Стогова, выглянув из-за своего монитора. – Ишь, как резво побежала! А ты что, и впрямь увольняешься, да?
– Да, Катя.
– Так ведь могут заставить две недели отработать…
– Если надо, отработаю. Вообще-то у нас на фирме такое правило не в чести. Вроде всех с миром отпускают. Сама знаешь – свято место пусто не бывает.
– Ну да… Только, по-моему, тебя-то как раз и не отпустят. Ты же самая компетентная, без тебя тут никак… И самая терпеливая, самая спокойная, самая выдержанная…
– Да ладно тебе, Кать! Не хвали, а то расплачусь. Мне и самой жалко отсюда уходить. Привыкла как-то…
Вежливо тренькнул внутренний телефон, она автоматически схватила трубку:
– Да!
– Лина, здравствуйте, – проворковал в ухо любопытный голосок секретарши Даши. – Вас Олег Петрович срочно вызывает. От него сейчас только что Ленка вышла. Ой, пардон, Елена Эрастовна. Злая как собака…
– Хорошо, Даш, иду.
– А что у вас случилось-то? – таинственным шепотом спросила Даша, когда она вошла в приемную. – Впервые слышу, чтобы Олег Петрович так на свою племянницу орал…
– Да ничего особенного, Даш. Просто я увольняюсь.
– У-у-у… Ну, тогда все понятно. Укатали сивку крутые горки. Идите, Олег Петрович вас ждет. Два чая мне заказал. Выходит, и вы чайного уважения удостоились, надо же…
Олег Петрович, когда она вошла в кабинет, и впрямь проявил чудеса уважения. Вдруг подскочил из своего начальственного кресла, подвинул ей стул, сам уселся напротив, дружественно улыбаясь.
– О-о-о… Вижу, вижу, заявление на увольнение принесли… – скосил глазом на листок бумаги в ее руке. – А не поторопились ли вы с выводами, а, Лина… Забыл, как вас по батюшке…
– Можно просто Лина. Тем более вы меня никогда по отчеству не величали.
– А как я вас… величал?
– По фамилии. Смородина я.
– Да. Помню. Смородина… Ну вот что, уважаемая Лина… Смородина. Хочу вас попросить не делать скоропалительных выводов и с увольнением не торопиться. Нет, вы не думайте, я все, все понимаю конечно же… И обиду вашу прекрасно понимаю и абсолютно с ней согласен! Да, Лена девочка еще неопытная, и я, конечно, перегнул палку и с зарплатой вас ощутимо обидел… Я все понимаю и все исправлю, обещаю навести справедливость в этом вопросе в самые короткие сроки!
– Олег Петрович, вы не поняли… Спасибо, конечно, за обещания, но я увольняюсь вовсе не по причине зарплатной несправедливости.
– А по какой же, если не секрет?
– Ну… Просто увольняюсь, и все.
– Темните, Лина, темните. Просто так важные решения не принимаются. Давайте мы с вами так поступим…
Вошедшая в кабинет с подносом Даша плавным замедленным движением поставила перед ними две чашки с чаем, сахарницу, вазочку с печеньем, стрельнула любопытными глазами по лицам. На секунду озлившись, Олег Петрович показал ей глазами на дверь, потом снова подобрел взором, произнес бархатисто:
– Давайте мы с вами так поступим… Я вам на две недели отпуск подпишу. Отдохнете, соберетесь с мыслями, съездите куда-нибудь, в конце концов. К отпуску вам и премиальные выпишут, и материальную помощь оформят. А когда вернетесь, зарплатный вопрос будет уже решен… Я все понял, я вас не обижу. И с Еленой Эрастовной вопрос улажу. Она больше не будет вас… То есть с вами… В общем, эмоциональный конфликт тоже будет решен. Как вам такой вариант?
– Но, Олег Петрович…
– Вот и хорошо, и договорились! Вы пока пейте чай, я сейчас… Я к генеральному, на минуту…
Подскочив со стула, он вышел из кабинета, оставив ее в состоянии удивленного изумления. Как просто, оказываются, у них на фирме зарплатные вопросы решаются! И впрямь даже и настаивать на своем увольнении теперь уже неудобно. Что ж, пусть будет отпуск. А уволиться и потом можно, какая разница…
Вернулся Олег Петрович быстро, вполне довольный.
– Ну вот, я все согласовал… Пишите заявления – на отпуск и на материальную помощь – и прямо с сегодняшнего дня отдыхайте. А на время вашего отсутствия мы Ксению Борисовну вызовем. И еще… Если хотите, то Лена… Елена Эрастовна то есть… Она может перед вами извиниться.
– Нет, не надо. Это уже лишнее, Олег Петрович. Что я, изверг, что ли?
– Хм… Это у вас юмор такой, да? Интересная вы женщина, как оказалось…
– Спасибо за комплимент. Заявления я в приемной оставлю. До свидания.
– Всего вам доброго, Лина… Смородина. Отдыхайте…
"Безлимитное" такси послушно распахнуло перед ней дверцу, водитель с готовностью кивнул, принимая команду ехать по новому адресу. Надо же, как удобно на такси по городу передвигаться! Едешь себе, ветерок в окошко дует… И времени впереди навалом. Сейчас домой забежит, паспорт возьмет, вещички кое-какие похватает и – обратно, в дом Павла. Или… уже в свой дом? Нет, как-то в голове не укладывается…
– Жень… Ты дома? – крикнула она из прихожей в глубину квартиры, на ходу скидывая босоножки.
– Дома, мам…
– Боже… Что это с тобой? Ты плакала, да? Что случилось, Женечка?
От ее испуганных вопросов лицо у Женьки, и без того красное и припухшее, тут же скривилось в жалкую слезную гримаску.
– Да ну, мам… Не спрашивай лучше…
– То есть как это – не спрашивай? Что случилось, Жень? С Денисом поссорилась?
– Если бы… Он… Он вообще пропал, мам…
– Что значит – пропал?
– Ну… Я звоню, а он вообще не отвечает… С ним что-то случилось, мам! Он… Он вчера должен был с родителями поговорить насчет нас… Хотел меня сегодня с ними познакомить, на обед пригласить, а сам пропал…
– Ой, да просто телефон дома забыл, чего ты!
– Нет, тут что-то другое… Я же ему на домашний номер тоже звонила…
– И… что?
– Да ничего. Мать его трубку взяла, я попросила Дениса к телефону позвать, а она трубку бросила. Я через пять минут снова номер набрала, и она снова не стала со мной разговаривать! Что это, мам?!
– Не знаю, Женечка…
– И я не знаю! Что мне теперь делать-то? Где его искать? Его и в институте не было.
– А ты что, к нему в институт ездила?
– Ну да…
– Зачем?
– Ой, ну как это – зачем? Я же беспокоюсь за него, вдруг и в самом деле с ним что-то случилось? Или мне надо было сидеть сложа ручки? Что делать-то, мам?
– Во-первых, давай-ка мы пойдем в ванную и умоемся. Во-вторых, успокоимся. В-третьих, чаю попьем. Ты ела сегодня хоть что-нибудь?
– Не-е-т…
– А на занятия ходила?
– Да нет же! Я ж тебе говорю, к Денису в институт ездила!
– Ну хорошо, хорошо… Иди умывайся, я тебе сейчас приготовлю чего-нибудь на скорую руку. И перестань себя изводить! Найдется твой Денис, никуда не денется. А если не найдется… так и бог с ним!
– Мам, да ты что?!
– Женечка, послушай меня, пожалуйста… Не надо больше звонить Денису. И по домашнему номеру тоже звонить не надо. Наверное, его родители не хотят, чтобы он женился, понимаешь? Дай ему самому в своей семейной коллизии разобраться. Когда страсти улягутся, он придет и сам тебе все объяснит…
– А что, по телефону объясниться нельзя, что ли? Хоть бы раз ответил… А еще говорил: любит, жить без меня не может! Кто его за язык тянул с этим предложением?
– Все будет хорошо, Женечка, вот увидишь. Успокойся.
– Да ладно, мам… Ты и сама нервничаешь, я же вижу. Вон телефон в сумке надрывается, а ты и не слышишь.
– Что? Ах да, телефон…
Выудив из сумки трубку, она автоматически нажала на кнопку голосового включения, рассеянно ответила:
– Да, слушаю…
– Малина, ты где? Почему не отвечаешь? С тобой все в порядке?
– Да, Павел, да. Я дома. Тут у Женечки неприятности, жених пропал…
– Ма-а-м… – возмущенно округлила заплаканные глаза Женька. – Зачем всем-то рассказывать?
– Жених пропал, жених найдется. А не найдется, так новый появится, – решительно разрубил сложившуюся ситуацию Павел. – Ты, главное, про паспорт не забудь, Малина!
– Да, я помню.
– И что мы сегодня в гости едем, тоже помнишь?
– Да, Павел, да… Слушай, а может, без меня? Ну, как я дочь в таком состоянии оставлю?
– Что, все так плохо? Дай-ка ей трубку…
– Да не надо. Она вон руками машет, отказывается от моего участия.
Женька действительно изображала жестами сплошное отрицание – качала головой, махала руками, пятилась назад и даже приседала слегка. Сложила домиком брови, сделала умоляющие глаза – не надо ничего такого, мам…
– Ладно, Павел. Я приеду к пяти. Все, пока…
Нажав на кнопку отбоя, она вздохнула, потянулась руками к дочери, обняла за хрупкие плечи.
– Может, я все-таки останусь с тобой, малыш?
– Нет, мам, не надо. Мне сейчас лучше одной побыть. А плакать я больше не буду, честное слово. Просто ждать буду… Все равно он должен позвонить, правда? Я так люблю его, мам… Я даже и сама не понимала раньше, как я его люблю…
– Все будет хорошо, Женечка, вот увидишь. Все будет хорошо…
– А у тебя-то как, мам? Я смотрю, отношения вовсю развиваются? Уже и в гости тебя сегодня везут?
– Ну да…
– А куда вы едете?
– Не знаю. На дачу к кому-то.
– А что ты наденешь?
Запоздало всхлипнув, Женька отстранилась, по-деловому сощурила глаза, оглядела ее с головы до ног. Почесав затылок, выставила вперед указательный палец:
– Тебе надо надеть мои новые голубые джинсы! Они мне чуть велики, тебе в самый раз будут!
– Ой, Жень, ты что! Они ж молодежные, все из себя навороченные! Куда я в них?
– Нормально, мам! Для дачи – самое то! И мои белые кроссовки надень. Правда, они не новые, но вполне ничего еще смотрятся. А сверху наденешь белую льняную жилетку. Ту, фирменную, которую мы с тобой в секонд-хенде весной покупали, помнишь? На ней же не написано, что она из секонд-хенда, правда? Сейчас я тебе все это притащу…
Вздохнув, она покорно стянула с себя заветный льняной костюмчик, влезла в принесенные Женькой вещи, с опаской подошла к зеркалу.
Что ж, вполне даже ничего. Правда, джинсы очень уж лихо все прелести обтянули, но смириться можно. Не огорчать же дочь отказом, вон как у нее глаза живо заблестели.
– Какая ты у меня классная, мам! Я так за тебя рада, честное слово! Ну, иди давай…
– Погоди, я ж тебя покормить хотела!
– Ой, да что я, сама не справлюсь? Я ж не маленькая уже! Все со мной нормально, не переживай. Иди.
– Да, сейчас только вещи кое-какие соберу. Ах да, и паспорт еще не забыть…
Про вечерний визит к Станиславе Васильевне она вспомнила, уже подъезжая к дому Павла. Черт, как нехорошо вышло! Надо было с утра еще позвонить…
Выхватив телефон, торопливо кликнула Динин номер. Трубка тут же отозвалась слегка возмущенным удивлением:
– Что у вас случилось, Лина? Почему вы звоните?
– Здравствуйте, Дина. Дело в том, что я больше не смогу посещать вечерами Станиславу Васильевну. Извините, так вышло.
– То есть… как это? Вы что, с ума сошли?
– Нет, я пребываю в здравом рассудке, Дина. Вам придется найти своей матушке другую собеседницу. Еще раз извините.
– Но… Но так же не делается, что это вы, ей-богу! Если вас не устраивает оплата, так и скажите, я добавлю! Шантажируете меня, что ли? Пользуетесь тем обстоятельством, что мама к вам привыкла?
– Нет, я вас не шантажирую. Я действительно разрываю все наши договоренности. Всего вам доброго, Дина. Прощайте.
– Нет, погодите! Как это – прощайте? Что это вы себе позволяете? Нет, я вовсе не собираюсь с вами прощаться! Где я теперь, по-вашему, другого человека найду?
– Не знаю.
– Вы… обиделись на наш давешний разговор, да?
– Ничуть. Просто так сложились обстоятельства.
– Обстоятельства? Нет, ну какие у вас могут быть обстоятельства? Смешно это слышать от вас! Вы хоть понимаете, сколько я вам платила? Практически за пустячное дело? Что вы о себе возомнили вообще?
– Да ничего я о себе не возомнила, Дина! Я понимаю, что надо было вас предупредить… Но я и впрямь не знала, что мои обстоятельства изменятся! – настойчиво поднажала она голосом на слово "обстоятельства", столь пренебрежительно произнесенное Диной.
– Да вы же нигде больше такого приработка не найдете, уж я-то знаю, что говорю! Подумайте, Лина, стоят ли того ваши… обстоятельства? И как мне теперь с мамой быть?
– Не знаю. Наверное, самой к ней иногда заезжать. Исполнять свой дочерний долг.
– Мне? Самой? Ну, знаете ли… Вы же в курсе наших с ней взаимоотношений, вы же прекрасно понимаете, что я этого просто не смогу! В конце концов, я имею возможность себя оградить… Вы что думаете, я больше никого не смогу найти на ваше место? За такие-то деньги?
– Да. Конечно, найдете. На исполнение своего дочернего долга вы наверняка никаких денег не пожалеете.
– А что это вы… будто иронизируете? Кто вы вообще такая, чтобы мне советы давать?
– Я не советую. Вы спросили, я ответила. Прощайте, Дина.
Трубка снова захлебнулась возмущенной скороговоркой, она уже не расслышала, нажала торопливо на кнопку отбоя. Что-то там было про "наглость" и "безответственность", очень пылкое, раздраженное. Ну, да и бог с ним. В конце концов, бедную Дину можно было понять, хоть и с большой натяжкой…
Павел уже шел к ней навстречу по гравию дорожки, улыбался, разглядывал с видимым удовольствием.
– А тебе этот прикид идет, Малина! Такая ты в нем… озорная. Ну-ка, покрутись… Ух ты, а сзади-то как аппетитно!
– Да ну тебя… Мы ж на дачу едем, вот я и оделась – для дачи. Вернее, это Женька меня нарядила.
– Как она? Успокоилась?
– Не знаю… Вроде обещала больше не плакать. Все равно у меня на душе неспокойно, очень уж она впечатлительная. Тем более это у нее первая настоящая любовь…
– Ничего, все обойдется. Ну что, поехали?
– Поехали.
Подошли к машине, Коля приветливо помахал ей через лобовое стекло. Потом, будто одумавшись, выскочил наружу, распахнул перед ней дверцу. Подсаживая, подхватил под локоток.
– Ишь ты, какой дамский угодник! – удивленно поднял бровь Павел. – А я и не замечал за тобой, Колян… Я жутко ревнивый, между прочим! Ты это учти!
– Учту, Пал Сергеич. Я это, чего подумал-то… Хорошо, что у вас тогда машину угнали! Если б не угнали, то вы бы сроду себе такую женщину не нашли.
Ничего себе, фамильярность! Хмыкнув, она удивленно вскинула брови, посмотрела на Колю, потом на Павла. Однако, похоже, никто ее хмыканья не заметил, мужчины продолжали увлеченно между собою беседовать, будто ее и рядом не было.
– …Да, тут ты прав, Колян. Ситуация у меня тогда хреновая до смешного образовалась. Ты ж в тот день – помнишь? – отпросился с обеда, я сам за руль сел, еще и к приятелю-однокашнику решил по пути заскочить. Вроде днем с ним созванивались, обещал дома быть, звоню в дверь, звоню, а никто не открывает. Выхожу – нет машины!
– Так вы ж у нее дверь наверняка не закрыли! Еще и портфель на заднем сиденье оставили как приманку. Привыкли, что я все время за рулем, вот и расслабились.
– Ну да. Выходит, расслабился. Еще и устал в тот день как собака. Выхожу от приятеля – гол как сокол! Ни машины, ни денег, ни телефона… Прошу у прохожих позвонить – все от меня шарахаются! Пришлось голосовать… Чего только судьба с нами, с мужиками, не творит, чтобы столкнуть с нужной женщиной!
– Ага. Я и говорю – судьбоносно у вас тогда машину угнали.