- Это еще не самые большие. Из тыквы делают все, что угодно, даже сосуды для воды и погремушки. Пойдем в комнату, все самое интересное у меня там.
Следующие несколько часов пролетели как один миг. Он показал ей все свои сокровища: маски, деревянные фигурки, поражающие своим изяществом, литые бронзовые безделушки, батики, картины на ткани, расписанные особым способом, женские украшения, расшитые бисером. И рассказывал, рассказывал, рассказывал. О древней истории этой страны, о кровавой гражданской войне, о банановых рощах и плантациях ананасов, о криках обезьян в джунглях и публичных расстрелах на лагосском пляже Бар-Бич. О народах Нигерии, йоруба, хауса, ибо и многих, многих других. Лицо его горело таким вдохновением, что стало почти красивым.
- Ты так любишь Нигерию. Почему ты уехал оттуда? - спросила Наташа, опускаясь в кресло.
Он вытащил из бара бутылку коньяка, приглашающе выдернул пробку и плюхнулся в кресло напротив.
- Жене надоело, - коротко ответил он.
Наташа обвела взглядом комнату и, не обнаружив никаких следов женского присутствия, вопросительно подняла брови. Он криво усмехнулся:
- Мы разошлись сразу же после приезда сюда. Теперь мне в Африку путь закрыт. Ты же знаешь, что в нашей системе с этим строго, - горько добавил он.
Наташе не нужно было ничего объяснять. Она выросла в семье дипломата.
- Вот, коньячком утешаюсь. - Борис наполнил янтарной жидкостью две рюмки. - За тебя и Африку! - Он ловко опрокинул рюмку, Наташа слегка пригубила из вежливости. Она не любила крепких напитков. Борис налил себе еще и внимательно посмотрел на Наташу. - Ты очень красивая. Очень. И невероятно сексуальная. Не обижайся. Я сражен наповал. И еще мне с тобой легко, поэтому скажу, что думаю.
Наташе стало слегка неуютно. Никто еще не говорил ей таких вещей, особенно практически незнакомые люди. Она вдруг занервничала и посмотрела по сторонам, ища предлога, чтобы уйти.
Борис каким-то шестым чувством понял ее состояние. Он потянулся через стол и накрыл ее руку своей. Наташа вздрогнула.
- Не надо. Не надо меня бояться. Тебе здесь ничего не угрожает, хотя, не скрою, больше всего сейчас мне бы хотелось, чтобы ты осталась у меня.
Наташа неловко высвободила руку и почему-то спрятала ее за спину. Борис выпил еще, откинулся в кресле и закурил.
- Мне, пожалуй, пора, - храбрясь изо всех сил, сказала она. - Спасибо, что потратили на меня столько времени.
- Никогда еще не получал такого удовольствия, - пробормотал Борис и, увидев, что она встает, схватил ее за руку. - Сядь, перестань дергаться и слушай. Хочешь хороший дружеский совет?
- Конечно.
- Не езди туда. Съедят.
Зеленые глаза Наташи изумленно раскрылись.
- Я не в этом смысле, - хохотнул он. - Случаев каннибализма среди местного населения уже давно не наблюдается. Наши, наши съедят. - Наташа недоверчиво посмотрела на него. - Ты знаешь, что такое советская колония за рубежом? Замкнутый мир, где все друг друга знают, томятся и изнывают от скуки и пьянства. Сплетни, склоки, подглядывание в замочную скважину и перемывание чужого грязного белья. Представь себе: месяцами ничего не происходит, все варятся в одном котле. Только и разговоров, кто, что, где купил да кто, с кем, когда переспал.
- Я еду туда работать, - с достоинством сказала Наташа. - Все остальное меня не интересует.
- Дурочка! - убежденно сказал Борис. - Жизнь есть жизнь, и никуда от этого не деться. Ты же там будешь как вечный раздражитель, они, как мухи на мед, к тебе слетятся. Положит на тебя глаз какой-нибудь тамошний начальник, будет таскать тебя везде с собой. А куда ты денешься? - воскликнул он, заметив протестующий жест Наташи. - Ты же переводчица. Начнет возить по командировкам, тискать по углам. Добрые люди тут же оповестят его женушку, она накатает на тебя телегу, и вышлют тебя, голубушку, за аморалку, охнуть не успеешь.
- Я сумею за себя постоять, - убежденно сказала Наташа. Борис только рукой махнул.
- Упряма, как мул. Вот и говори с такой.
В комнате повисла напряженная тишина. Было слышно только, как тикают часы на стене.
- Ладно, - сказал наконец Борис. - У меня там остались друзья. Юра Майский, советник-посланник, большая шишка, и его жена Ирина. Дам тебе для них письмо. Хорошие ребята, помогут, если что.
Наташа встала и пошла к двери. Борис помог ей надеть пальто, обнял за плечи, легко прижал к себе. Нежный аромат ее волос приятно щекотал ноздри.
- Подумай над тем, что я сказал, не торопись. Ты еще так молода.
Наташа кивнула и исчезла за дверью.
- Подожди, я провожу тебя! - крикнул ей вслед Борис, но ее уже не было.
Он услышал лишь стук ее каблучков по лестнице. Она не стала дожидаться лифта.
- Идиот, старый дурак, болван, - бормотал Борис. Ему вдруг стало невыносимо больно, как будто он упустил что-то очень важное. Он тяжело опустился в кресло и налил себе еще коньяка. Комната еще жила незримым присутствием Наташи. Он посмотрел на золотую жидкость в рюмке. - Это все, что тебе осталось, старый пьяница. - Он допил коньяк и принялся писать письмо в Лагос.
Наташа забрала письмо через несколько дней. Ничего примечательного "не произошло. Они встретились у метро, перекинулись парой вежливых фраз и разошлись. Больше они не виделись.
Наташа с головой окунулась в предотъездные хлопоты. Надо было еще так много успеть, что не было времени особо раздумывать над его словами. С присущей юности самонадеянностью Наташа была уверена, что все проблемы разрешатся сами собой. Жизнь представлялась ей одним большим праздником.
И вот теперь, вдыхая тяжелый, напоенный влагой воздух незнакомой страны, она вспомнила их разговор и на мгновение усомнилась. А что, если он был прав? Что ждет ее здесь?
Наташа прилетела вместе с группой строителей. Со многими из них она успела познакомиться во время полета. Это были простые, грубоватые парни, в основном из нефтяных районов Сибири и Татарии. Для них это была первая и, вероятно, единственная возможность вырваться из нищеты. Они ехали сюда с твердым намерением накопить денег и, вернувшись в Союз, хоть немного пожить по-человечески. Ради этого дома оставались жены, дети, ради этого они готовы были жертвовать здоровьем, экономить буквально на всем и работать, работать, работать.
- Не дрейфь, Наталья, - сказал ей один из них, огромный детина, прораб из Нефтеюганска. - Намолотим здесь деньжищ, вернемся домой и загуляем, аж небесам жарко станет. Ты последи пока за вещами, мы живо все перекидаем.
Они действительно быстро управились, погрузились в поджидавший их автобус и поехали. Дорога была темна, ни огонька кругом. Сколько ни напрягай глаза, все равно ничего не увидишь, кроме плотного переплетения по обочинам ветвей, серебрящихся в свете фар. Наташа почувствовала, как от монотонного покачивания у нее слипаются глаза. Она поудобнее устроилась на жестком сиденье, усталость душным ватным одеялом навалилась на нее.
Вдруг что-то просвистело над ухом, метнулась чья-то тень. Наташа вздрогнула и чуть не ударилась головой о спинку переднего сиденья. Вокруг захохотали. Она увидела у себя под ногами, среди ящиков, какого-то человека. Он улыбался ей, потирая ушибленную шею.
- Видите, не успели вы приехать, а я уже у ваших ног. - Он выкарабкался из ящиков и опустился на сиденье рядом с ней. - Хотел всех обойти и первым познакомиться с вами, а первопроходцам всегда достаются синяки и шишки. Это уж тем, кто следом, пироги и пышки. - Он снова потер шею. - Владимир Дронов, переводчик, для своих просто Вова.
- Наташа.
- Я знаю. Наташа Преображенская, коллега по цеху. Я, как всегда, крутился в секретарской, когда пришел телекс про вас. Все просто на ушах стояли, когда его прочли. Еще бы! Выпускница МГИМО! Что вас занесло в нашу глухомань?
- Жажда приключений.
- Вот это да! Первый раз такое слышу. Впрочем, этого добра здесь хоть отбавляй, мало не покажется. Кстати, по агентурным данным, вас для себя застолбил сам Первенцев. После проверки, естественно.
- Это кто такой? - нахмурила брови Наташа. Тень Бориса Львова незримо проплыла перед ней.
- Вы не в курсе? Первенцев Павел Иванович, коммерческий директор строительства, подпольная кличка Шкаф. Вот уж с кем не соскучишься. Затаскает по переговорам.
- Ну, мне это как раз на руку, я ведь сюда работать приехала.
Володя насмешливо посмотрел на нее и забавно покрутил усами.
- Н-да-а-а… Значит, к вам на хромой козе не подъедешь? Серьезная девушка.
- Очень, - улыбнулась Наташа. Ей нравился этот худощавый белокурый парень, нравился его насмешливый взгляд, легкий треп, быстрая, обаятельная улыбка. Она почему-то знала, что они одного поля ягоды, что они поймут друг друга и станут друзьями, знала, что ему можно доверять, просто знала, и все.
- А черный хлеб вы хоть привезли? - спросил Володя тоном, каким говорят: "С паршивой овцы хоть шерсти клок".
- И не только его, - рассмеялась Наташа. - Заходи завтра вечером и приводи своих близких друзей. Отметим мой приезд, а заодно и познакомимся.
Володя ухмыльнулся и понимающе кивнул, давая ей понять, что оценил ее тонкий ход.
- Нам еще долго ехать? - спросила Наташа.
- От Икороду минут двадцать. Икороду - это маленький городок, самый близкий к нашей площадке источник цивилизации. Цивилизации по-нигерийски, - пояснил он.
- А что это значит?
- Сама увидишь. Рассказать невозможно.
- Мне надо поскорее выбраться в Лагос. Я привезла письма для посольских.
Володя приподнял брови.
- М-м-м, влиятельные друзья. Неплохо для начала.
- Да какие там друзья. Просто знакомые знакомых. Володя понизил голос и заговорщически прошептал:
- А вот об этом никому не говори. Пусть думают, что у тебя обширные связи. - И, заметив недоумевающий взгляд Наташи, пояснил: - Так спокойнее.
Она снова вспомнила Бориса и разговор с ним, но решила отложить обсуждение этой темы на потом. Автобус быстро проскочил скопление темных невысоких домов. Кое-где в окнах горели керосиновые лампы.
- Икороду. Теперь уже скоро, - заметил Володя.
- А что, здесь даже электричества нет?
- У многих нет, а остальные экономят. Дорого, да и отключают постоянно.
- А на площадке? - спросила Наташа, уже усвоив местную терминологию.
- У нас с этим все в порядке. На случай перебоев есть своя маленькая электростанция.
- А что там еще есть?
- Бассейн, бар, столовая, но это на крайний случай, если сама готовить не любишь. Еда вполне общепитовская. Спортивная площадка, короче, жить можно.
- Неплохо. Это звучит лучше, чем я ожидала.
- Звучит. Тоненько сказано.
- Я же сама еще ничего толком не видела. Кстати, ты не сказал мне о Лагосе. Как туда попасть?
Володя почесал в затылке.
- На попутной машине. Можешь считать, что тебе крупно повезло. Я завтра с утра поеду в Лагос. Могу и тебя прихватить. Но сначала надо испросить разрешения генерального, ну, генерального директора.
- А он разрешит?
- Это вопрос. Скорее всего он предложит тебе передать письма через меня или еще кого-нибудь.
- Логично, но мне непременно нужно передать все самой.
Наташе хотелось поскорее познакомиться с Майским и отдать ему письмо Бориса из рук в руки. Да и столицу не мешало бы посмотреть.
- Придумай что-нибудь. Времени до завтра у тебя достаточно, но учти, он человек настроения.
- Генеральный?
- Угу.
- Как его зовут?
- Степан Антонович Поздняк. Он откуда-то с Украины и, как все хохлы, жутко упрямый. Скажет "нет", значит, "нет". Он здесь недавно, всего два месяца, поэтому пока самоутверждается.
- А до него?
- До него был Шафран. И знаешь, что я тебе скажу, - Володя окинул ее оценивающим взглядом, - тебе крупно повезло, что ты его не застала.
- Это еще почему?
- Очень до женщин был охоч. Ни одной юбки не пропускал. Страшное дело. Всех хорошеньких переводчиц распихал по трассе и наезжал в командировки. Так и скакал то в Бенин, то в Варри.
- А жена?
- А что жена? Она с площадки ни ногой, все здесь за ним секла.
- А эти девушки, переводчицы, все как одна соглашались?
- Не знаю, лично со свечкой не стоял. Да и что поделаешь? Чуть что не так, вышлют в двадцать четыре часа, а люди сюда деньги зарабатывать едут.
- И высылали?
- Один раз было. Тут одна вздумала пожаловаться послу, так Шафран ее так расписал, что пробы негде ставить. И выслали.
- И никто ее не защитил? - потрясенно спросила Наташа.
- Легко сказать. Все тряслись, как при Сталине. Своя рубашка ближе к телу.
Наташа живо представила себя на месте незнакомой девушки. Мурашки пробежали по коже. Оболганная, одинокая, беззащитная. Страшно. Тут автобус резко свернул и запрыгал по усыпанной щебенкой подъездной дороге. Водитель притормозил у затянутых толстой металлической сеткой ворот и посигналил.
Все вокруг как вымерло. Он посигналил еще раз, более настойчиво. Никакого эффекта. Из сторожевой будки у ворот не доносилось ни звука. Еще сигнал, еще. Тишина.
- Шурики в своем репертуаре, - заметил Володя. - Как всегда, дрыхнут на посту.
- Шурики?
- Здесь так нигерийцев называют, сам не знаю почему. Когда я приехал, словечко уже гуляло вовсю, авторство не установлено.
- А они не обижаются?
- Нет. Наверное, считают, что это по-русски значит "африканец". А они белых называют "оибб". Это на местном языке йоруба "человек без кожи". Мы же не обижаемся. Черт, - с досадой добавил он, - придется опять через забор лезть.
- Уже бывало?
- И не раз. И все время я нарываюсь.
Наташа вдруг рассмеялась. Володя озадаченно посмотрел на нее.
- Я вспомнила одну смешную историю. По-арабски "доброе утро" будет "сабаху ль хейр". Так вот, в Ираке один наш завхоз приходил в магазин и с порога кричал продавцам, пардон: "Собачий хер!" Они от его арабского были просто в восторге.
Володя оглушительно расхохотался. Как будто в ответ на его смех дверца будки распахнулась и к воротам ленивой походкой подошел человек в измятом белом балахоне и высокой круглой шапочке, чудом державшейся на его коротко остриженной курчавой голове. На плече болталось потертое охотничье ружье. Лязгнул замок, и ворота медленно поползли в стороны.
Автобус взревел и въехал на территорию площадки.
- Останови! - закричал водителю Володя. Тот ударил по тормозам, и автобус встал как вкопанный. Он потянулся через Наташу к окну и подозвал сторожа. - Опять спишь на посту? - обратился он к нему по-английски. - Сколько раз тебе говорил: "Не спи, бди!" Ты же охранник. Смотри, пожалуюсь маета Жене, своих не узнаешь!
Сторож забормотал что-то невразумительное. Автобус тронулся.
- А кто это Женя? - полюбопытствовала Наташа.
- Женя Прохоров, здешний завхоз. Он ими командует. Да только без толку все это. Одного уволят, другой такой же придет. Одно слово, шурики. Нам их не понять.
Володя встал и подошел к водителю.
- Давай сначала девушку доставим. Притормози у розового корпуса.
Автобус остановился у длинного одноэтажного здания, похожего на барак. Он был вторым по счету. Дальше в темноте белели еще пять или шесть таких же.
- Все, прибыли, - сказал он Наташе. - Покажи свои вещи.
- Спокойной ночи, ребята. - Она махнула рукой остальным. - Еще увидимся.
Володя уже открывал ключом дверь. Он щелкнул выключателем, и комната озарилась ярким светом. Бежевые свежевыкрашенные стены, бежевые с коричневым занавески на окнах, кровать, шкаф, стол с двумя стульями, холодильник, кондиционер, приятный охлажденный воздух.
- Ну как? - нетерпеливо спросил Володя. - Нравится?
- Неплохо.
- И только-то! - Он распахнул дверь справа от входа. - Туалет, душ и плитка. Готовь - не хочу. Да что ты понимаешь! Здесь в таких условиях единицы живут. Я, например, в соседнем корпусе, еще с одним парнем, "система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная", - пропел он, обнаруживая знакомство с творчеством Высоцкого, что Наташу ничуть не удивило.
- А как же я сюда попала?
- Повезло. Здесь до сегодняшнего дня жила другая переводчица. Света. Она сегодня утром переехала в Варри. Это довольно большой город, одна из наших точек на трассе.
- А откуда у тебя ключ?
- Я же ехал тебя встречать. Вот и забрал у Жени-завхоза. Наташа включила воду.
- Классно. Даже горячая есть.
- Я же говорил тебе, что жить можно. Ладно, располагайся, отдыхай. Завтра в девять увидимся в конторе.
- Только ты не уезжай без меня, договорились?
- О'кей. Если что, моя комната в следующем корпусе, вторая слева. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
Наташа закрыла за ним дверь и осталась одна. Она бесцельно побродила по комнате, натыкаясь на ящики, застелила постель, достала туалетные принадлежности, с наслаждением приняла душ и легла. Кондиционер уютно жужжал, навевая сон.
Вдруг какое-то движение под потолком в противоположном углу комнаты привлекло ее внимание. Наташа встала, зажгла верхний свет и подошла поближе. На потолке примостилась маленькая ящерка. Ее розоватое перламутровое тельце было почти прозрачным, под тонкой кожицей просматривались серебристые кишочки. Черные бусинки глаз, толстый хвостик, добродушная мордочка. Симпатичный в общем-то тип, но кто его знает. Тропики все-таки.
Наташа не знала, стоит ли ей беспокоиться и бежать за Володей. Сидевшая до сих пор совершенно неподвижно ящерица вдруг шевельнулась. Наташа пригляделась и заметила довольно большого комара. Он безмятежно сучил ножками, не подозревая о нависшей над ним опасности. Молниеносный рывок - и вот он уже в пасти ящерицы. Наташе даже показалось, что на ее мордочке появилась умильная улыбка.
- Ну что же, друг, - пробормотала Наташа. - Похоже, мы с тобой уживемся.
Она вернулась в постель и безмятежно проспала до утра.
Конечно же, она проспала. Когда Наташа подошла к офису генеральной дирекции, рабочий день уже начался. Вокруг сновали какие-то люди, отъезжали и подъезжали машины. Группа нигерийцев в характерных для них светлых балахонах подрезали траву на газоне длинными широкими ножами, типа мексиканских мачете. Она чувствовала на себе любопытные взгляды, но никто не заговаривал с ней.
Наташа нерешительно вошла внутрь. Тут же откуда ни возьмись перед ней оказался Володя и замахал руками, как ветряная мельница.
- Куда ты пропала? Я уже собрался за тобой бежать. Он сейчас уезжает.
- Кто?
- Кто-кто! Степан!
"Степан Антонович, гендиректор", - вспомнила Наташа.
- Куда?
Володя схватил ее за руку, и они помчались по коридору. Свернули налево и оказались в просторной приемной. За большим столом, сплошь уставленным телефонами, дыроколами и прочей канцелярской чепухой, царственно восседала довольно молодая дебелая девица. Подбородок утопал в складках шеи, на бледном лице поблескивали щелочки слегка припухших глаз. Наташа почувствовала на себе ее изучающий, недобрый взгляд.
- Марина, радость моя, - слегка придушенно пропел Володя. - Познакомься. Это Наташа Преображенская, наша новая переводчица.
- С приездом, - хрипловатым голосом сказала Марина.