– Достаточно, Софи! – вдруг вмешался Терри. – Можно подумать, у нас есть лишнее время. Извините, друзья, – сказал он, глядя в сторону своей камеры с исполненной сожаления улыбкой. – Но Софи как будто потеряла дар речи. Так что пропустим этот сюжет и перейдем прямо к репортажу Татьяны из театра "Олд Вик". Да, прелестная Татьяна беседует с Эндрю Ллойдом Уэббером о его планах, связанных с этим столь любимым жителями Лондона прославленным театром, на сцене которого выступали Лоренс Оливье и Джон Гилгуд.
– Что происходит? – спросила в свой микрофон Софи, когда в записи пошел репортаж Татьяны. – Что случилось с телесуфлером?
– Какие-то неполадки, – ответил Даррил.
– Да, но он абсолютно нормально работает для Терри, – заметила она.
Я видела, что она готова была разрыдаться.
– Лиза, – сглотнув, осторожно сказала она, – пожалуйста, не делай этого больше.
– Но я ничего не "делала", – застонала Лиза. (Честно говоря, мне никогда не нравилась эта девица.) – Его, похоже, ну я не знаю, заклинило, – неуверенно зашептала она.
– Так будь любезна, сделай так, чтобы к моему следующему репортажу его расклинило, – решительно заявила Софи.
И я не стала бы винить ее за подобный тон. Нет ничего хуже, чем выступать в прямом эфире перед множеством народа, когда неисправен телесуфлер. Со мной пару раз случалось нечто подобное, и можете мне поверить, чувствуешь себя полной дурой. Хуже того, люди помнят это годами. Они говорят: "О, я видел вас в утренней передаче…" Ты уже готова услышать очередной комплимент, когда вместо этого тебе говорят: "Да. Два года назад. Было так забавно – сломался телесуфлер!" И вам приходится отвечать: "О да, было очень забавно. О да… Ха-ха-ха!"
– Бедняжка Софи, – сказал Терри с деланным сочувствием. – Ты, наверное, чувствовала себя ужасно. Так унизительно. И к тому же в такое время, когда все смотрят. Пять миллионов человек. Боже мой, какой позор.
Софи делала вид, будто не слышит его слов, и смотрела в свой сценарий.
– Но таковы превратности жизни на телевидении, – с философским спокойствием продолжал Терри. – Не пойми меня превратно, голубушка, но я не уверен, что ты вполне осознаешь, что требуется для этой работы.
На проходившем после эфира собрании Даррил был ужасно зол.
– Лиза, мне кажется, ты должна извиниться перед Софи, – скрестив руки на груди, заявил он.
– Мне очень жаль, но извиняться я не буду, – заныла она. – Были технические неполадки.
Она твердо стояла на том, что в этом не было ее вины. Но, когда я уходила, я заметила Терри и Татьяну в кафе. Они пили кофе и выглядели весьма довольными собой. Затем к ним подсела Лиза. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что же произошло, хотя мне было интересно, как они с ней расплатились.
Вернувшись домой, я вывела Грэма на прогулку. Мы прошлись вдоль реки, ему там нравится. Затем я заглянула на сайт www.IsHeCheating.com. Я просила совета, и я его получила.
Эмили, дайте своему мужу отдохнуть! – предлагала Барбара из Нью-Йорка. – У вас нет НИКАКИХ веских доказательств его измены. Так зачем искать неприятностей?
Если ты чувствуешь, что твой муж лжет, значит, так и есть, – утверждала Салли из Уичито.
Почему бы тебе не обмануть его? Просто для того, чтобы сравнять счет, – решил Майк из Алабамы.
Проникни к нему в офис и установи подслушивающее устройство на его телефон! – советовал кто-то еще.
Сейчас же свяжись с адвокатом!
Вернись домой к матери!
Выследи ублюдка!
Вечером на кухне, пока резала овощи для ужина, я обдумывала все эти советы. Сама заводить роман я не собиралась. Слишком это было низко и дешево; проникнуть к нему в офис я не имела возможности, даже если бы у меня было подслушивающее устройство; я не могла позволить себе обратиться к адвокату – слишком дорого, и не могла вернуться к матери, потому что ее никогда не было дома. Я решила, что мне, пожалуй, не хватит духу выследить Питера. Да и денег не хватит. Я сделала пару звонков и пришла к выводу, что это будет стоить по меньшей мере две тысячи. Я просто не знала, что делать.
– Мам, с тобой все в порядке? – спросила Кейти. – Она меняла воду у своей золотой рыбки по имени Зигмунд.
– Что? – спросила я.
– Я спросила, все ли у тебя в порядке?
– Да, конечно, все в порядке, дорогая, – ответила я. – А что заставило тебя думать иначе?
– Тот странно злобный вид, с которым ты крошишь морковь.
– Неужели? – удивленно спросила я, и огромный, как меч, нож повис в воздухе.
– Да. Ты напоминаешь мне Джека Николсона в "Сиянии". По правде говоря, с той минуты как мы с Мэттом приехали сегодня вечером, я так и чувствую напряжение в воздухе.
О боже. Я знала, что за этим последует, и мне очень хотелось уклониться.
– Большое напряжение, – продолжала Кейти, – и массу подавленного гнева. Ты испытываешь какие-то враждебные чувства, ведь так?
– Не испытываю я никакой враждебности! – огрызнулась я.
– Может, ты хочешь что-нибудь сказать мне? – спокойно продолжала она. – Ну вот, Зигги, теперь у тебя хорошо и чисто.
– Сказать тебе? – удивленно переспросила я.
– Я имею в виду, что тебе, мама, может быть, необходимо выговориться.
– Нет, спасибо, – сказала я, доставая с полки соль.
– Потому что я ощущаю у нас в доме заметное беспокойство.
– Правда?
– Да. У тебя было много негативных мыслей?
– Негативных? Нет.
– Ты что-то в себе подавляешь?
– Безусловно, нет.
– Беспокойные сны?
– Нет, конечно. Что за нелепое предположение. Нет.
– Видишь ли, меня тревожит твое супер-эго, – с деловым видом сказала она, накрывая на стол. – Мне кажется, существуют какие-то скрытые противоречия, так что нам необходимо поработать над этим. Что, если использовать свободные ассоциации? – предложила она, доставая ложки.
– Нет, спасибо.
– Я думаю, это поможет твоему эго по-настоящему раскрыться.
– Мое эго занято приготовлением ужина, дорогая. Извини.
– Ну правда, мама, в этом нет ничего страшного.
– Знаю, – сказала я, процеживая фасоль. – Поэтому я и не хочу.
– Единственное, что тебе придется сделать, мама, это просто сесть, закрыть глаза и говорить все, что придет в голову.
– О, Кейти, пожалуйста, не превращай меня в одну из своих подопытных свинок, – с раздражением бросила я. – Неужели ты не можешь делать это в школе?
– Нет, – с сожалением ответила она.
– Почему нет?
– Потому что там они все уже проходят курс терапии. Я правду говорю, мам, свободные ассоциации – это очень просто, – настойчиво твердила она, в то время как я, открыв духовку, проверяла, готова ли картофельная запеканка. Она достала записную книжку из кармана. – Ты просто говоришь то, что приходит тебе в голову, какими бы нелепыми ни были эти слова.
– О боже…
– И неважно, какими бы они ни были тривиальными, – продолжала увещевать она. – Неважно, даже если они окажутся неприличными.
– Кейти! – сердито бросила я. – Я не хочу доверяться человеку, совсем недавно игравшему в куклы Барби!
– Да, но Барби интересовали меня только как образец культурного империализма США. Пожалуйста, мама, – упрашивала она. – Только пять минут – и все!
– Ну хорошо, – уступила я. – Я готова доставить тебе такое удовольствие. Но позвольте заверить вас, юная леди, что я считаю всю эту психологическую болтовню очень глупой.
– Все абсолютно нормально, мама, – успокоила она. – Ты сердишься, так не сдерживай свой гнев. Выпусти его наружу. Что бы ты ни сказала, все будет нормально, – оживленно продолжала она. – Садись. Закрой глаза. Хорошо. Расслабься. Дыши глубоко. Пусть твои мысли текут свободно. Какое слово возникло в мозгу?
– М-м…
– Нет, не думай, мама. Просто говори. Сразу. Хорошо? Давай.
– Э… морковь.
– Да.
– Резать…
– Продолжай.
– Нож… острый… э… палка… удар… время. Пятнадцать. Счастливый. Нет. Чересчур. Все же. Может быть. Увиливать. Сигареты. Удар. Ударить. Больно. Рана. Сердце. Цветы. Предательство. Ложь. Обман. Волокита-ублюдок. Все, достаточно! – вскочив, сказала я. – Больше не хочу играть в эту игру.
– Это классический образец сопротивления, мама, – мягко сказала Кейти. – Все вполне закономерно, не беспокойся. Это значит, что мы приблизились к источнику проблемы.
– У меня нет никаких проблем. А, привет, Мэтт. Вот и ты спустился.
– Здесь мы столкнулись с твоей неосознанной борьбой, направленной на то, чтобы не выдать затаенных секретов, – жизнерадостно заявила Кейти, захлопнув свой блокнот.
– Послушай, Кейти, – терпеливо сказала я, вытирая лоб, – нет у меня никаких затаенных секретов. А все это бессмысленное фрейдистское бормотание, по-моему, просто смешно. Ну а теперь, ужин готов, так что сделайте мне одолжение – пойдите и убейте своего отца.
Кто такая Джин? – не переставала я размышлять. Моя соперница. Интересно, как она выглядит. Блондинка или брюнетка? Высокая или маленькая? Она моложе меня? Красивее? Вполне возможно. Тоньше ли меня? Ну, это нетрудно. Она умнее, ярче? Как и когда они познакомились? Это она подцепила Питера или он ее? Воображает ли он, будто влюблен в нее, или это всего лишь физиологическое влечение? О боже. Боже. Я мучила себя, но не могла остановиться. Представляете, сегодня утром я снова нашла в его кармане записку, где говорилось о Джин, и была вдвойне расстроена из-за этого, потому что уикенд прошел вполне хорошо, по-семейному. Мы гуляли с собакой, посмотрели по видео комедию с Де Ниро "Анализируя это". И дети развлекались по-своему. Мэтт большую часть времени провел, как всегда запершись в своей комнате, хотя, как ни странно, несколько раз подходил к почтовому ящику. Но в целом все прошло хорошо. Я даже немного расслабилась и стала думать, что я, возможно, ошибаюсь. В конце концов, у меня не было убедительных доказательств измены Питера, только эти ужасные тревожные чувства, которые никак не удавалось прогнать. Но сегодня утром, когда я вернулась домой с работы, я обнаружила, что он оставил дома свой портфель. Тогда я открыла его – он не был заперт, – знаю, вы не одобрите мой поступок, но все, что я могу сказать в свое оправдание: я просто должна была это сделать. Я испытывала такие муки! Совершенно лишилась спокойствия духа. Я словно оказалась в заточении, где буду пребывать до тех пор, пока не найду способ узнать правду. Так что я открыла портфель. И рада, что сделала это, потому что там, засунутая в кармашек, лежала она. Записка от секретарши Питера, Айрис, где говорилось: Питер, снова звонит Джин, очень беспокоится, говорит, что ты "гадкий мальчик", потому что не перезваниваешь, и просит, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, позвонить. "Гадкий мальчик"? Боже милосердный! Может, она садомазохистка? Я почувствовала раздражение против Айрис, которая мне раньше всегда нравилась, – за то, что она помогает моему мужу поддерживать его подлую liaison dangereuse. Затем я посмотрела на рукопись, над которой он сейчас работал, и там несколько раз увидела имя Джин. Питер писал его на полях, словно одержимый. Иногда было написано все имя, иногда только первая буква. Если бы Питер был связан с этой Джин только по работе, он, безусловно, сказал бы об этом. Но то, как он решительно отрицал всякое знакомство с ней, убеждало меня в том, что у них роман.
– Я испытываю невероятные страдания, – горестно призналась я Лили в тот вечер. – Просто не знаю, что мне делать. – Мы сидели в баре кафе "Синяя птица" на Кингс-роуд, неподалеку от ее дома.
– Хочешь "Лоран Перье", дорогая? – спросила она, прерывая болтовню. – Это тебя развеселит.
– Нет, спасибо, – ответила я. – Мне нечего праздновать. Совсем наоборот. У меня такое ощущение, будто я живу с незнакомцем, – добавила я, отхлебывая свою "Деву Марию". – Совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, все вдруг переменилось. Мне кажется, что я совершенно его не знаю.
– Что ж, – решительно начала она, давая Дженнифер Анистон хрустящий картофель. – Ты уверена, что сделала все от тебя зависящее? Приходится шпионить, чтобы добиться результата.
– Я шпионила, – сказала я.
– Но…
– Не помогло.
– Нет, не помогло, потому что ты не заглянула под каждый камень. Бедняжка, – с сочувствием добавила она, зажигая сигару. – Как это, наверное, ужасно – жить со всеми этими сомнениями на душе. Все это, наверное, сильно на тебя повлияло.
– Да, конечно, – согласилась я. – Именно так. Я совсем утратила спокойствие духа.
– Ну тогда ты должна вернуть его, – рассудительно заметила Лили и оживленно добавила: – Я знаю женщину, которая подозревала своего мужа и воспользовалась приманкой.
– Что? Одной из этих женщин, которые пытаются подцепить твоего мужа, а ты смотришь, возьмет ли он наживку? – Она кивнула. – Боже мой. Я никогда бы так не поступила. Это же ловушка. Я не стану вводить Питера в искушение, – сказала я.
– Но, Фейт, похоже, что он сам себя ввел в искушение.
– Да, – печально призналась я. – Похоже. Я стала бы следить за ним по дороге на работу, если бы не была уверена, что он тотчас же меня заметит.
– Да, – задумчиво произнесла она. – Заметит.
– Знаешь ли, у меня огромный соблазн нанять частного детектива.
– О да, – рассеянно сказала она. – Помнится, ты упоминала об этом на днях. – Мы обменялись взглядами, потягивая из своих бокалов. – Почему бы тебе этого не сделать?
– Потому что это слишком дорого стоит, – ответила я и обвела взглядом зал и все счастливые сидящие там пары. – Ты только посмотри на все эти лица, – простонала я. – Они так счастливы со своими спутниками.
– Честно говоря, я не слишком в этом уверена, – возразила она, выпуская двойную струйку бледно-голубого дыма. – Я даже точно знаю, что это не так. Видишь ту пару у окна?
Я проследила за ее взглядом. Мужчина в костюме в тонкую полоску ужинал с привлекательной брюнеткой. Они разговаривали, улыбались и все время смотрели в глаза друг другу, короче говоря, выглядели влюбленными.
– Это банкир, – объяснила Лили. – Я пару раз встречала его в обществе.
– Ну и что?
– Женщина, с которой он так приятно ужинает, не его жена.
– О, – вздохнула я. – О, понятно.
– Где сегодня вечером Питер? – спросила Лили мягким, словно зефир, голосом.
– Он на презентации книги, – безучастно ответила я.
– Может, это и правда. Хотя, должна признаться, частный детектив кажется мне очень хорошей идеей. Но больше ничего не скажу, – добавила она. – Ты моя лучшая подруга, и я не хочу соваться не в свое дело.
– Боже, Лили, это такой кошмар. Это все равно что пытаться выбраться из жидкого бетона. Это все равно что бежать вверх по идущему вниз эскалатору. Знаешь, мне действительно хотелось бы его выследить. Жаль, что это стоит так дорого.
– Бедняжка Фейт, – сказала Лили, поднося бокал с шампанским к своим словно изваянным скульптором губам. – Но послушай! У меня идея. Я заплачу.
– Что?
– Я заплачу, чтобы ты наняла детектива, – повторила она, открывая сумочку. – Прямо сейчас выпишу тебе чек.
– Лили! – воскликнула я. – Не будь дурочкой. – Я не могу позволить тебе сделать это.
– Но я хочу, – заявила она.
– Почему?
– Почему?
– Да, почему?
Она положила руку мне на колено.
– Потому что ты моя самая лучшая подруга. Вот почему. Но это не главная причина, – внезапно добавила она с виноватой усмешкой. – Видишь ли, у меня есть скрытый мотив.
– Правда?
– Да. Уже некоторое время я обдумываю выпуск журнала, посвященный изменам, и хочу опубликовать его в июне в противовес всем этим тошнотворным свадьбам. Я собираюсь назвать его "Негодяй".
– Да?
– Я могла бы взять у тебя интервью!
– О нет, я не могу сделать этого.
– Под псевдонимом, – успокоила меня Лили. – Так что я смогла бы заплатить за твоего частного детектива и провести это как расходы для журнала. Бюджетом предусмотрены затраты такого рода, Фейт, и в любом случае я босс.
– И ты заплатишь?
– Да. Заплачу. И это будет очень хорошо для журнала. Я, конечно, сама возьму у тебя интервью, так как знаю, что ты мне доверяешь, и не открою твое имя. Это будет первая статья, основанная на личном опыте: "Почему я стала следить за своим мужем". Я дам тебе ее прочесть, прежде чем отправлять в печать. Не беспокойся, никто не узнает вас с Питером. Ну как? – спросила она.
– Что ж…
– Неплохое предложение, не так ли?
– Ну да. Хорошее. Но честно говоря, Лили, я не уверена.
– Послушай, Фейт, – терпеливо произнесла она, – все очень просто. Ты хочешь вернуть спокойствие духа или нет?
– Да, – внезапно решительно сказала я. – Хочу.
Февраль
Продолжение
Вот таким образом я оказалась в конторе частного сыскного агентства. Я нашла его в "Желтых страницах", в разделе "Частные следователи". Мне было назначено прийти в три часа, так что без десяти три я взбиралась по шатким ступеням узкого дома в Марилебоне. Постучав в застекленную дверь, я ощутила сильное волнение, но внутри не оказалось ни пальто военного покроя, ни мягкой фетровой шляпы; не было и роскошной секретарши, подпиливающей ногти, – сидел только усталый мужчина лет сорока пяти, с короткими темными волосами и бородой.
– Сегодня у меня трудный день, – сказал частный детектив Айан Шарп, роясь в папках на столе. – Напомните мне, пожалуйста, еще раз, что у вас за дело – промышленное, финансовое, политическое, медицинское, мошенничество в страховании, проверка няни, проверка соседей, похищение ребенка, пропажа человека, поиски ребенка для усыновления или старое, доброе, супружеское.
– Супружеское, – ответила я, глядя на заключенную в рамку надпись на стене, гласившую: "Невыполнимых дел нет!"
– Что ж, если дело супружеское, то позвольте мне помочь вам сэкономить массу денег, сразу же сообщив, что это или его секретарша, или ваша лучшая подруга.
– В действительности ни та, ни другая, – ответила я, присаживаясь на дешевый зеленый виниловый стул.
– Откуда вы знаете? – спросил он.
– Потому что его секретарше Айрис пятьдесят девять лет, и он терпеть не может мою ближайшую подругу.
– Итак, кто может быть та другая женщина? – осведомился Айан Шарп. – И что навело вас на мысль, будто ваш муж изменяет вам?
– Ее зовут Джин, – объяснила я. – К тому же мой муж последние несколько недель ведет себя подозрительно.
– Джин? – задумчиво повторил он. – Джин. М-м-м. Такое имя… Может быть, она шотландка.