"Славный парень. И такой приятный на ощупь. И пахнет хорошо". Патрик давно уже не вдыхал так глубоко настоящего мужского запаха. Следует признать, белье и подушка сохранили немногое. Почти одну иллюзию. "На месте Лорейн я бы не долго кочевряжился. Нужно будет сказать ей об этом. Майк хороший человек. Добрый и совестливый. Кажется, он уже достаточно наказан. Можно допускать к телу". Патрик хотел сейчас же позвонить ей, но раздумал. Появилось ощущение упущения. Будто забыл нечто важное, отвлекся от чего-то не терпящего пренебрежения. Ах, да. Конечно отвлекся. Ведь Дуглас прервал его "сеанс связи" с Роджером.
Катарсис прошел. Наступило опустошение. Он вернулся в свое соломенное кресло, взглянул на звезды, набрал полные легкие прохладной вечерней свежести. Тягучие, навязчиво повторяющиеся мысли сами собой сложились в нехитрые, кое-как рифмованные строчки:
Забери меня к себе.
Сжалься.
Что мне делать без тебя в этом мире жестоком и грубом?
Забери меня к себе.
Ну, пожалуйста!
Что тебе стоит, протяни только руку.
Забери меня к себе.
Я хочу улететь в твою долгую синюю высь.
Забери меня к себе.
Забери!
Ну, а если не можешь – вернись.
Этим финальным "вернись" он как будто резко дернул струну, натянутую где-то глубоко внутри. Но она не оборвалась, а только дребезжание жалобное волной прошло по телу. Как электрический разряд. И звук пронзил тишину. Что это за звук? Опять кто-то в дверь звонит. Снова Майк? Нет. Какая-то женщина. Незнакомая.
– Кто вы? Что вам нужно?
– Простите, вы меня не знаете, но я… можно войти?
– У вас случилось что-то? – "Голос такой встревоженный, как будто за ней гонятся. Может лучше впустить, а потом разбираться? Жаль, что Майк уехал". – Входите! С вами несчастье? Вызвать полицию?
– Нет, я просто слишком волнуюсь. Лучше было мне прийти днем. Я так и собиралась, но… дело в том, что я… – Вдруг тон ее резко переменился. – Слушай, Патрик, – в голосе зазвучал упрек, если не сказать злоба, – а кто это был у тебя сейчас? Ты что, теперь с ним?
– Э… он мой знакомый. Разве я должен давать вам объяснения? И вообще, если вы имеете какое-то отношение к этому мужчине, то знайте, он очень хочет помириться с женой, вернуться в семью, к своему сыну, так что, советую держаться от него подальше и от меня заодно. Вы так сильно нервничали, я подумал, вам грозит опасность, но если ничего такого нет, и вы просто следили за нами, то прошу на выход.
– Подожди, умоляю. Нам надо объясниться. Я этого мужика не знаю, и знать не хочу. Просто мне показалось… не важно, в общем, я имею, как ты сказал, отношение, только не к нему, а к вам.
– К кому это к нам?
– К тебе, к нашей… то есть к Монике.
– Вы что? Неужели вы ее… – Патрик сел. Ослабели ноги. – Вы ее мать? Так значит, вы живы. А Хэнк об этом знает?
– Прошу тебя, не упоминай этого ублюдка. С ним мы потом разберемся. Ладно, Патрик, играть в кошки-мышки бессмысленно. У меня была заготовлена история. Чтобы всё постепенно, чтобы никого не травмировать. Но рассказывать ее не в такой драматической обстановке нужно было. Этот парень сбил меня с панталыку. В общем, предполагалось сказать, что я родственница Роджера, скажем, племянница, или двоюродная сестра и хочу войти в семью на правах доброй тетушки. Но ты ведь всё равно не поверил бы мне?
– По крайней мере, отнесся бы скептически. Я прекрасно знаю его семью и всех, кто был ему дорог. Вас в этих списках не значится. Но, так как версию с племянницей вы сами сразу же отбросили, то?
– То скажу тебе правду. Хочешь, верь, хочешь нет. Только не жди, предупреждаю сразу, что я легко откажусь от попыток заслужить твое доверие.
– Вы меня пугаете.
– Да, аистёнок. А дальше будет еще страшнее. Наша жизнь теперь чёрт знает во что, превратиться может. Впрочем, будем надеяться на лучшее, раз уж мы снова вместе, потому что я… – Последнего слова можно было не произносить. Достаточно одного аистёнка. Так его называл только... – Роджер.
Глава 6
– Правильно ты говоришь. И всё это я понимаю, но не могу.
– Да что ж такое! Почему? Противен тебе? Немил? Другого нет никого, я же вижу. В чём дело? Пожалуйста, скажи, почему мы не можем быть одной семьей, как прежде?
– Ты прав, лучше честно объясниться. Ведь мы с тобой не чужие люди, правда, Майк?
– О чём ты говоришь, Лорейн, разумеется!
– И я могу доверять тебе?
– Абсолютно.
– И ты поможешь, если я попрошу?
– Что угодно.
– Хорошо. Видишь ли, Майк, я полюбила одного человека. Он моя мечта, мой идеал во плоти. Я не могу обладать им, но я хочу этого безумно. Может так выйти, что я разочаруюсь, пойму, журавлю лучше оставаться в небе. Но сейчас уговаривать бесполезно, и мне себя самой, и кому бы то ни было. Я хочу его любви, его ласки, жажду! Звучит страшновато, как помешательство, как мания, вероятно, так оно и есть.
– Окей. И что я должен делать?
– Ты видел этого человека. Тогда на стадионе, и возле школы, кажется. В любом случае должен помнить его, я много о нём говорю. Что неудивительно. В последнее время только о нём и думаю.
– Салли? Гомосексуалист?
– Именно.
– Да-а. Занятно. И чем я могу тут помочь? Матушку природу не переделаешь. Вряд ли он поддастся на уговоры вроде "полюби́те мою жену!". Глупо даже думать об этом.
– Естественно, я не так глупа. И понимаю твое "что угодно сделаю для Лорейн" вовсе не означает в буквальном смысле "всё, что угодно".
– Ну, не знаю, руки-ноги, что ли, ему держать, пока ты целовать его будешь?
Лорейн засмеялась.
– Милый мой, наивный Майк! Что ж, ты почти угадал. Патрику нужен мужчина. Это факт. Он теперь одинок, рано или поздно кто-то должен занять рядом с ним вакантное место. Я подумала, что если это будешь ты, Майк…
– Ты и впрямь с ума сошла.
– Подожди. Постарайся понять. Тут нужен мужчина, который мог бы стать между нами посредником. Ему необходим пенис – прекрасно, я возьму, скажем, твой. Ты, как никто, идеально подходишь. Нужно лишь только чтобы он захотел тебя. А ты и меня попросишь принять в ваш союз. Ведь я твоя жена, ты без меня не можешь. Подожди, не делай такое лицо, умоляю. Я сейчас доверилась тебе, сокровенной фантазией поделилась. Звучит довольно гадко, понимаю. Но разве у тебя не бывает смелых фантазий, которые тоже будут выглядеть не лучшим образом, вытащи ты их наружу? Конечно есть. Но ты не вытащишь. Не поделишься ни с кем. Люди так не делают. Но ты заверил меня, что мы близки. И я тебе открылась. Ладно, если сделала ошибку, давай, назови меня грязными словами, обдай презрением, развернись и уйди. Что еще ты можешь сделать?
– Во всяком случае, не уйду.
– Пожалуйста, только не думай, что тебе удастся как-то использовать против меня то, что я рассказала. Мои фантазии останутся со мной, глубоко внутри. Ты никогда не сможешь ничего доказать.
– Кому чего доказать?
– Вдруг ты подумал, можно объявить меня развратницей, сумасшедшей, и забрать себе Саймона.
– Перестань, Лорейн. Во-первых, я не Хэнк. А во-вторых, надеюсь, ты не так уж и безумна. Знаешь что? Иди сюда. Давай же, дурочка, ну, что ты трепыхаешься, как рыбка? Расслабься. Отвыкла от меня? Ну, тихо, тихо, закрой глаза. Не бойся.
– Хочешь трахнуть меня и вылечить одним махом?
– Лорейн! Ты что? Это же я, Майк. Я ничего не забыл. А ты со мной как с чужим. Ну, помнишь, как мы с тобой играли?
– Боже мой! Да. Майк! Но, после того, как поженились – ни разу.
– Не знаю, почему. Неужто, церковная церемония так подействовала?
– Может быть, поэтому ты и ушел?
– Вполне возможно. А теперь нам ничто не мешает.
– Стесняюсь. Отвыкла совсем.
– Я тоже. Подзабылось. Как не с нами было.
– Ну, давай же, Майк, скажи первый.
– Не знаю, что.
– Назови меня. Как ты называл?
– Томми, мальчик мой.
– О, да!
– Милый мой Томми. Как я соскучился.
– Да, да, я тоже скучал. Наконец ты нашел меня, Майк!
– Милый мой мальчишечка, я тебя теперь никому не отдам.
– Ты чувствуешь, как у меня стоит? Как я хочу тебя.
– Конечно, мой мальчик. Ты прекрасен.
– О, трахни, трахни меня, Майк! У Томми член взрывается от желания. Давай, давай! Ты всё? Как быстро!
– Как подросток. Ты не успела?
– Нет, я тоже. Томми обкончался по полной программе. О, господи, Майк! Как я могла забыть?
– Да, вроде как, повзрослели, в детские игры неприлично стало играть.
– Я хочу играть только в наши детские игры. И только с тобой. Поцелуй меня. Ладно, чуть-чуть разрядились, давай теперь, как следует. Где они встретились?
– Может, в баре?
– Точно. Томми шестнадцать и очень хочется пива. Эй, парень, не угостишь меня? Я забыл дома свои водительские права.
– В которых написано, что тебе не меньше сорока пяти?
– Мне двадцать один, и я хочу выпить. И вообще, сегодня прекрасный вечерок, не мешало бы развлечься. Как ты на это смотришь?
– Ну, если только ты не предпочитаешь большую групповуху с копами и их наручниками, можно пойти ко мне домой, там тоже есть пиво.
– Годится. Обожаю пиво, от него хорошее наполнение.
– Ладно, пойдем, продемонстрируешь мне свое наполнение. Так, они в машине поехали, или пешком пошли?
– Пешком. Нет, в машине.
– Окей. Немного пешком до машины. – Майк нарочито положил ладонь Лорейн на задницу. – Как зовут тебя, малыш?
– Можешь звать меня Томми.
– Хорошо. Я Майк.
Лорейн так же нарочито, чтобы было с вызовом, поцеловала Майка в губы:
– Очень приятно.
– Да ты не из робких! Отлично. Обожаю смелых парней. Теперь в машине?
– Да!
Она влезла на него верхом и стала целовать повсюду – губы, ноздри, уши, глаза и шею.
Томми и Майк долго и сладко занимались любовью "в машине", потом "напившись пива, у Майка дома". Иная реальность, вновь обретенная, заставила чувства обостриться до предела. Мир опять сделался ярким и новым, до одури прекрасным, как тогда, лет двенадцать назад.
– Это чудесно, милый! – По щекам Лорейн потекли восторженные слезы. – Я так скучала по тебе. Никто мне не нужен! Никакой Салли. Всё это дурь, блажь. Просто я хотела, чтобы Томми и Майк снова были вместе.
– Они теперь ни за что не расстанутся.
Лорейн хитренько ухмыльнулась.
– Слушай, а там, в твоих путешествиях, никого похожего на Томми не было?
– Нет. Я же говорил тебе как-то, что вряд ли способен в реальной жизни на такие отношения. В этих играх меня возбуждает больше всего твое возбуждение, твой азарт, твои фантазии. Мне нравится думать, что твой виртуальный член стоит на меня. От этого мой настоящий взлетает до небес.
– Молчи, молчи, а то всё испортишь. Лучше об этом не рассуждать.
– Я только хотел сказать, что мне тоже никто не нужен кроме моего Томми.
Зазвонил мобильник. Лорейн встрепенулась, но Майк опрокинул ее на подушку.
– Это мой. – Порылся в беспорядочно перемешанной куче одежды. – Я слушаю. Ах, да. Конечно в силе. Часа через два устроит? Ну, до встречи. Пока.
– На счет работы?
– Нет. Не поверишь, но я с твоим Салли стрелку сейчас забил.
– Что, что?! По какому поводу?
– Да как-то разговорились с ним… случайно. Я ему на тебя нажаловался. Так он, миляга, обещал поспособствовать нашему с тобой сближению. – Майк расхохотался. – Вот и поспособствовал. Сам того не подозревая.
– В самом деле, он очень милый, добрейший человек.
– Да, неплохой. Я ему обещал на Хэнка слить кой-какой компромат.
– Серьезно? Ну! Это святое дело. Сейчас накормлю тебя и поезжай. А, может, я с тобой?
– Вообще разговор, вроде как, приватный.
– Да, лучше пусть пока о нас никто не знает. Хочу насладиться тобой единолично.
– Совсем никто? А Саймон?
– Не волнуйся. Он раньше нас самих, небось, всё понял.
– Угу. Ведь мы как шарик и подшипник. Я для тебя, а ты для меня.
– Всё, дорогой, иди, обмойся.
– Ты со мной?
– Я после.
– А Томми?
– Если вы с Томми в душ пойдете, то к Патрику точно опоздаешь. Поиграем вечером?
– Обязательно. Придумай, где они встретятся.
– Ага! На этот раз что-нибудь грандиозное. Томми учится на летчика, а Майк его инструктор.
– Они разобьются к чёртовой матери.
– Мда. Не подходит. Ладно. Придумаю что-нибудь получше. Подвезти тебя? Где встречаетесь?
– В центральном парке, а сама куда собралась?
– Забегу на работу на часок. Хочу проверить, что там в чашках Петри проросло.
– Не долго, ладно?
– Я тебе позвоню.
Майк увидел Патрика первым, еще издалека. Широко заулыбался. "Ну, голубая мечта, чуть жену мою не соблазнил. Вовремя я вернулся. Так-то можно Лорейн понять. Настоящий гей. Точь в точь, как в ее грезах. Таким, вероятно, должен стать Томми, когда повзрослеет, немного. Если повзрослеет, конечно. Раньше она предпочитала видеть его совсем молоденьким. Какой он изящный этот Салли. Руки, спина, посадка головы. Что ни говори, а это от природы. Ни один настоящий самец не сделает из себя такого, хоть из кожи вон вылези. Лорейн права, какие-то они неземные созданья".
– Здоро́во! Я не опоздал?
– Привет! Как раз вовремя. Это я пришел немножко раньше.
– Дочка-то с Хэнком?
– Нет. Удалось договориться с ним на этой неделе оставить ее нам. У него, вроде как, наметился прогресс в расследовании. Сильно занят.
– Оставить вам? Я не ослышался?
– Да. Тут такое дело, – Патрик заметно смутился, – в общем, у нас гостит племянница моего Роджера.
– Не вижу на твоем лице особого энтузиазма по этому поводу.
– Отчего же? Я рад. Не всё так просто, видишь ли.
– Брось, Салли! Не жениться же тебе на ней. Поможет по хозяйству. К тому же, девочке не повредит женское внимание.
Салли как-то нервно хихикнул.
– Если так, то конечно.
– Ладно, я собирался сдать тебе Хэнка с потрохами. Наверное, это свинство с моей стороны, но из чувства, так сказать, глубокой признательности…
– Брось, ведь я тебе еще ни чем не помог.
– Так что? Не рассказывать, что ли?
– Если только хочешь, чтобы я лопнул от любопытства.
– Э-э, пожалуй, ты тут всё забрызгаешь своей голубой кровью.
– Ага, и на тебя попадет основная масса.
– А что? Вот этот пиджачок в голубых пятнах? Гламурненько будет, как считаешь?
– Я куплю тебе хороший гламурненький пиджачок. Давай, рассказывай, что там не так с папашей Хэнка? Неужто, он грязно домогался его в детстве?
– Слава богу, до этого не дошло. Если верить его рассказам, папенька всю жизнь был мужичком степенным и в высшей степени консервативно настроенным. Пока не клюнул его в известное место жаренный петух. Короче, когда Хэнк уже в колледже учился, отец ни с того ни с сего сменил ориентацию. Мамашу его, соответственно, бросил, ударился во все тяжкие. Стал носить невероятные шмотки, по-дурацки разговаривать и делать эдак ручкой. Надеюсь, на свой счет ты моих насмешек не принимаешь?
– Конечно нет. Продолжай.
– А всё, пожалуй. Хэнк страшно бесился. На моих глазах с ума сходил от выходок батюшки своего. Чуть не убить его грозился.
– Где он сейчас?
– Понятия не имею. Как-то язык не повернулся спросить. Сам понимаешь, больная тема.
– Ну, Майк! Спасибо, что рассказал.
– В общем, не за что. Это, конечно, многое в поведении Хэнка объясняет, но не думаю, что удастся использовать историю с папашей в вашем деле. Как, собственно?
– Что если отыскать отца и попросить поговорить с сыном?
– Он так его ненавидит. На зло всё будет делать. Да и о чём просить? На что уговаривать? Хэнк же отец девочки.
– Я понимаю. Но он ведь хочет совсем отобрать у нас Монику. Полностью лишить родительских прав. Разве это справедливо?
– Пожалуй, нет.
– Пожалуй?! Точно тебе говорю – нет! Не справедливо.
– Не спорю. Вообще паршивая история. Никому не пожелаешь в такой оказаться. Я вот тоже гулял себе, в ус не дул, а если б с Лорейн что случилось и Саймона усыновили? Жуть.
– Ага. Да еще, не дай боже́, пидарасы какие-нибудь.
– Этого я не говорил. Слушай! А вдруг у Хэнка сработает генетическая программа и он подобно родителю оголубеет на старости лет?
– Долго ждать до старости.
– А ты подтолкни его. Попробуй соблазнить. А что? Это ж идеальный выход! Поженитесь и будете воспитывать Монику вместе.
– Ой, нет. Как выражаются некоторые натуралы, я бы сблевнул. Скорее бы вон с той бомжихой спарился, чем с Хэнком.
– Бедный Хэнк.
– Нет, у нас с ним взаимно. Он обожает меня не меньше. В этом и проблема. Лорейн попробовала разработать курс его смягчения и умирения, но что-то не выходит пока.
Глава 7
– А ведь это Хэнк глаза мне открыл.
– Брось, он ничего не может знать о нас.
– Конечно, всей подноготной он и представить себе не может. Но что у вас отношения, прекрасно видит. Он уже и теорию заговора разработал в своем духе.
– Да?! И что он там придумал своими паранойными мозгами?
– Прикинь, подходит ко мне; желчь, как всегда, аж из ушей льется. И объясняет, лелеял, мол, план, вынашивал стратегическое решение, короче, жениться он собирался. Представить на суд общественности образцовую семью, в которой и должен воспитываться ребенок. "А хитрожопая твоя подруга Петти меня обставила. Пидер девку в дом привел, в лесбиянки заделался".
– Стой, давай вот только без пидеров и без тети Петти. Они невыносимы.
– Прости, я просто пыталась передать колорит.
– Мне колорита его и без тебя хватает. Сыт по горло.
– Да, да, извини. Но суть не в том.
– Суть я уловил. Жениться Хэнку и теперь никто не помешает. И в его благие намеренья поверят скорей. С другой стороны, для нас это идея. Мы пока еще не совсем очухались и до плана "образцовая семья" додуматься не успели. Посмотрим, что скажет на это Роджер.
– План-то, в общем, простой. Идея лежит на поверхности. Веришь, не веришь, я хотела предложить тебе то же самое. Сразу, как только познакомились. Оформить брак, усыновить детей друг друга и стоять на своем.
– О, Лорейн, и ты бы сделала такое для меня?
– Почему бы нет.
– Ты ангел.
– Не преувеличивай.
– Нет, это очень много значит. Когда мы познакомились с тобой, я был совершенно выбит из колеи. Руки готов был на себя наложить. Теперь я, хотя бы, не один. Странная, конечно, ситуация, но хоть так он рядом.
– Как ты веришь, я не понимаю.
– А ты бы не поверила? Вот если бы Майк вернулся вдруг не в своем прежнем виде.
– Нет. Думаю, нет.
– Ты не можешь точно знать. Месяц назад я бы тоже сказал нет. Но мы с тобой уже условились, я верю, и это не обсуждается.
– Хорошо, – тяжело вздохнула Лорейн, – условились, так условились. Нет, Патрик, убей меня, но я боюсь.
– Чего?
– Что тебя обманывают.
– Кто? С какой целью?
– Не знаю. Тот же Хэнк. Доводит до безумия.
– Ты от него заразилась манией преследования. И потом, есть вещи, которые невозможно подделать.
– Например?