В результате этого короткого разговора Флора сообщила Эдварду, что нареченная кузена Джонатона таинственная красавица, похожая на лошадь чистых кровей. Эдвард начал ржать, бить ногой о землю и умолять Флору влюбиться в него. Дети рассердились, когда Лавиния резким тоном приказала им вести себя разумно и прекратить эту глупую игру.
- Но, мисс Херст, мы так счастливы, что кузен Джонатан женится и уезжает. Пусть даже он женится на лошади!
Хихиканье возобновилось, и остановить его было невозможно. Лавиния сдалась, и "глупая игра" продолжалась.
Наверное, ей надо быть благодарной за то, что загадочные фразы Джонатона не были столь же ясны Флоре и всем остальным, как они были ясны ей. Лавинии показалось, что Дэниел был подозрительно молчалив. Но ей про всех казалось теперь то одно, то другое. Напряжение, в котором она пребывала, становилось непереносимым. Она сотни раз пожалела о том, что пообещала остаться до конца рождественских праздников. Как бы ей хотелось тихонько исчезнуть и скрыться в каком-нибудь безвестном углу, где никто ее не найдет. Однако минуту спустя она бросала взгляд в другой конец комнаты и видела озабоченное лицо Дэниела - он теперь почти никогда не выходил из дома. Только она знала, что он тихо и незаметно следит за всеми. И ее охватывали сомнения, что она когда-либо найдет в себе силы покинуть Винтервуд. Возможность проникнуться праздничным настроением никогда еще не казалась столь маловероятной.
К всеобщему удивлению, Шарлотта объявила о своем намерении отправиться в Лондон, чтобы произвести кое-какие покупки к Рождеству. Дэниел возражал, спрашивал, почему она решила ехать, в то время как совсем недавно отказалась сопровождать его, Флору и мисс Херст.
- Потому что теперь я передумала, - заявила она. Голос ее был веселым и добродушным, но все-таки в нем слышалась напряженная нотка. Лавиния заметила, что пальцы ее ни на минуту не остаются в покое. Она вертела кольца на руках, трогала жемчужное ожерелье, а иногда дотрагивалась до своих маленьких розовых жемчужных сережек. - И вообще, мои покупки - это секрет. Если в этом доме у всех есть секреты, почему бы и мне не иметь свой?
Она заявила, что возьмет с собой Берту. Они проведут в Лондоне ночь и вернутся на следующий день.
- Она едет подыскать дом для себя и Эдварда, - прошипела Флора. - Потому-то она и говорит про секрет.
- Чепуха! Она не стала бы этого делать, не сказав папе. - Так как Флора всерьез поверила в эту нелепую выдумку, Лавиния добавила: - Где она возьмет деньги для покупки дома?
- Продаст одну из своих драгоценностей.
- Ну и фантазерка же ты, - сказала Лавиния, но втайне она была почти убеждена, что поездку в Лондон - а ездить туда зимой Шарлотта терпеть не могла - ее побудила предпринять какая-то иная цель, далеко не такая невинная, как предрождественские покупки.
Шарлотта отсутствовала два дня; по возвращении она выглядела осунувшейся и усталой. Она заявила, что ее совершенно измотало это жуткое путешествие поездом, вагон был весь покрыт сажей и было страшно холодно. Но она успешно осуществила намеченные покупки, и до Рождества пусть никто не задает ей никаких вопросов.
Однако нашелся все же человек, который задал ей вопрос. Им был Джонатан. Его беседа с Шарлоттой явно не предназначалась для чужих ушей, так как оба они враз замолчали, когда Лавиния неожиданно вкатила кресло Флоры в длинную галерею, где они собирались заняться украшением елки.
Услышать конец их разговора ей не удалось. Перед этим Джонатан добродушно сказал:
- Недостаточно. Весьма сожалею.
Увидев приближающихся Лавинию и Флору, Шарлотта весело воскликнула:
- Кузен Джонатан говорит, что мне следовало купить больше елочных украшений. У него иногда появляются такие странные идеи.
- Он здесь ни при чем, - с некоторым удивлением заметила Флора. - Елку украшаем мы трое - Саймон, я и мисс Херст. И почему ты здесь, мама? Раньше ты никогда не хотела в этом участвовать.
- А может, в этом году мне захотелось. - Шарлотта нервно сжимала и разжимала руки. Лавиния надеялась, Флора не поймет, что странный свет, горящий в глазах ее матери, есть не что иное, как страх. Для нее самой это было совершенно ясно.
- Наша дорогая Флора, как всегда, знает, чего хочет, - сказал Джонатан. - Какая у вас необыкновенная дочь, Шарлотта! Это у вас-то, никогда не знающей, чего вы хотите. Но в этом и кроется ваше очарование. Поступите так, как рекомендует Флора. Предоставьте заниматься елкой ей и восхитительной мисс Херст. Пойдемте, расскажите мне поподробнее о вашей поездке в Лондон. Как ни чудесен Винтервуд, я сам начинаю тосковать по большим городам. После Рождества...
Их голоса замерли в отдалении. Шарлотта словно загипнотизированная последовала за Джонатоном в какое-то более уединенное место, где они могли продолжить разговор, не опасаясь, что их прервут.
- Я жду не дождусь, когда кончится Рождество, тогда можно будет распрощаться с этим ужасным мистером Питом, - сказала Флора. - Даже если мама увезет Эдварда в Лондон, я буду счастлива здесь с вами и с папой. Вы уже не относитесь ко мне с таким отвращением, как прежде, а, мисс Херст?
- Я нахожу тебя сносной, - ворчливо отозвалась Лавиния.
У Флоры была замечательная улыбка. Быть может, Лавинии так казалось потому, что она до невероятного была похожа на улыбку ее отца.
- О, спасибо, мисс Херст. Право же, я думаю, что наконец-то вы сказали правду.
"Да говорила ли я вообще когда-либо правду?" - горестно спрашивала себя Лавиния. Она надела к рождественскому вечеру платье из желтой тафты, и Флора провозгласила, что она в нем такая же красивая, какой была в опере в Венеции, когда они впервые обратили на нее внимание.
С тревогой на сердце Лавиния поправляла складки.
- Это просто нелепо, Флора, мне наряжаться вот этаким образом. Мягко говоря, это неуместно.
- Но я вам приказала надеть платье, которое я вам подарила, - царственным тоном заявила Флора. От переполнявшего ее восторга она вздохнула. - Вы в самом деле выглядите необыкновенно, мисс Херст. Вы видели себя в зеркале?
Лавиния успела посмотреться в зеркало и отвернулась от своего отражения. К чему ей это? Человек, которого она любит, не должен глядеть на нее, а тот, кого ненавидит, станет глядеть слишком долго.
- Я считаю, что вы убийственно красивы, как леди, о которой говорил мистер Пит, - размышляла вслух Флора. Девочка страшно удивилась, когда Лавиния стала ее умолять не повторять эти слова. - Почему же, мисс Херст? Я была бы счастлива обладать роковой красотой.
- Ну что ж, может, так оно и будет, когда ты наденешь свое бальное платье, - ворчливо заметила Лавиния. - На меня ты достаточно нагляделась, займемся теперь тобой. Ты бы хотела сделать высокую прическу?
Щеки Флоры порозовели от удовольствия.
- А можно? Ах, этого мне бы хотелось больше всего на свете. В какой-то мере это вознаградило бы меня за необходимость сидеть в коляске. Но если я могу сделать высокую прическу, не слишком ли я повзрослею, чтобы носить розовый шарфик? И так ли уж необходимо надевать детское ожерелье из кораллов? Я бы предпочла бриллианты бабушки Тэймсон. Когда я стану достаточно взрослой, чтобы носить их?
- А как ты смотришь на то, чтобы пожить в настоящем времени? - лукаво спросила Лавиния. - Сделать "высокую прическу - достаточно серьезный шаг вперед.
Но когда Флора облачилась в накрахмаленное белое платье и ее зачесанные вверх волосы придали преждевременную зрелость ее узкому нежному личику и обнажили ее длинную шею, очень белую, стройную и юную, она сразу же ударилась в слезы.
- Какой в этом смысл, если я не могу ходить? Я думала, что к Рождеству буду ходить, но я не могу. Кто станет мной восхищаться, если я калека?
- Успокойся, родная моя, успокойся! И в самом деде никто не станет восхищаться, если лицо у тебя будет красным от слез. Прекрати сейчас же! Если ты перестанешь плакать, я слегка напудрю тебе нос своей рисовой пудрой.
Громадным усилием воли Флора остановила поток слез, но ее худенькая грудка все еще вздымалась от сдерживаемых рыданий. Она позволила Лавинии попудрить ее нос и выдавила из себя слабую улыбку.
- И все-таки это трагедия, мисс Херст.
- А знаешь, я думаю, мистер Буш не решился бы заговорить, если бы ты запросто разгуливала кругом, как все остальные. А так я уверена, что он будет сидеть рядом с тобой, пока все мы будем танцевать.
Флора, уже менее скорбная, начала приглаживать аккуратно уложенные на голове колечки волос, перевязанных ленточкой.
- Вы думаете, он заметит, что у меня волосы зачесаны наверх?
- Придется заключить, что у него очень плохо со зрением, если он этого не заметит.
- Как у дяди Тимоти, - Флора начала хихикать. Потом вдруг настроение ее вновь молниеносно переменилось - О, как бы мне хотелось, чтобы бабушка Тэймсон была здесь. Она могла бы нарядиться в свое бархатное лиловое платье и надеть все свои драгоценности. Она мне говорила, что любит балы. Она устраивала очень пышные вечера в своем палаццо в Венеции. Она говорила, что если бы погрузить в гондолу все драгоценности, которые были на ее гостях, та затонула бы. Зажигались тысячи свечей, а пол в бальном зале был из розового мрамора. И все-таки Винтервуд может быть столь же великолепным. Мне бы очень хотелось, чтобы она была здесь сегодня и могла его видеть.
Глава девятнадцатая
Свечи на елке были зажжены и ярко горели. В громадном камине потрескивали поленья. Многочисленные окна длинной галереи скрылись под тяжелыми дамасскими занавесями, и в уютном полумраке слегка светился портрет матери Дэниела, юной женщины с вьющимися темными волосами и глазами цвета лазури, напоминавшими цветок травы горчанки в ее любимом синем саду. Дальний конец уходил во тьму, но здесь, в центре, вокруг елки и горящего очага, было тепло и празднично.
Ярким пламенем бил в глаза ослепительный наряд Шарлотты, облачившейся в эффектное малинового бархата платье, словно бы для того, чтобы сбросить какую-то тайно снедавшую ее тоску. Черные как смоль волосы были уложены в высокую прическу, глаза сияли, словно бесцветное стекло. В этот вечер в ее красоте было что-то отталкивающее и даже жутковатое. Под внешним совершенством пряталось какое-то глубоко подавляемое чувство.
Но каким бы ни было это чувство, при появлении Лавинии оно явно сменилось другим, более понятным.
- У вас просто великолепный вид, мисс Херст, между тем мы собрались всего лишь на скромный семейный праздник. Здесь не оперный спектакль.
- Мама, это я заставила мисс Херст надеть ее новое платье, - заявила Флора. - Это мой рождественский подарок ей. Правда, она в нем очень красива? И скажи, ты заметила, что у меня волосы зачесаны кверху?
- На двенадцатилетней девочке это выглядит смешно. Полагаю, и тут не обошлось без влияния мисс Херст?
Разочарованная неодобрением матери, Флора совсем было уже приготовилась удариться в слезы. Дэниел, гораздо более наблюдательный, чем можно было предположить по его виду, спокойно' возразил:
- Наша дочь растет, моя дорогая. Может, мы снимем наши подарки с елки, пока они не загорелись? Эти свечи кажутся мне весьма опасными. А потом, я думаю, мистер Буш поиграет на рояле и мы немножко потанцуем. Он наверняка захочет, чтобы ты переворачивала нотные страницы, Флора.
Юная физиономия мистера Буша то и дело заливалась румянцем. Он пробормотал что-то вроде "с удовольствием", и слезы Флоры от радости мигом высохли.
Подарки один за другим раздавал сэр Тимоти: это была его привилегия как самого старшего из присутствующих. Он то и дело ронял очки, неправильно читал надписи, но в конце концов у каждого оказался в руках перевязанный ленточкой сверток. Флора получила от отца красивое кнутовище для верховой езды. Этот намек, что она в скором времени снова начнет ездить верхом, чуть не заставил ее снова разрыдаться. Но потом она позабыла о себе, с напряженным вниманием следя за тем, как будут приняты ее собственные щедрые дары. Пожалуй, не следовало ей позволять так скоро демонстрировать свое богатство. Эдвард и Саймон, без сомнения, были в восторге от полученных дорогих подарков, но Шарлотта смотрела на маленькую серебряную коробочку, лежавшую у нее на коленях, с каким-то странным выражением, чуть ли не со злобой.
- Мама, нажми маленькую кнопочку, - умоляющим голосом обратилась к ней Флора.
Шарлотта послушалась и вскрикнула от неожиданности, когда из коробочки выскочил маленький черный дрозд, залившийся веселым свистом.
- Мама, нравится он тебе? Ты довольна? Мы с папой нашли это в одном магазине в Берлингтонском пассаже.
- Похоже, это очень дорогая вещица, - сказала Шарлотта
- Это совершенно неважно. Теперь, когда я богата, я могла бы сделать тебе сотни подарков.
- Говорить подобные вещи вульгарно. И твоя тетка никогда не думала, что ее деньги будут транжирить попусту. Нечего дуться. Просто маленькой девочке не пристало тратить большие деньги. Но коробочка действительно очень миленькая.
Сэр Тимоти, казалось, не заметивший происшедшей неловкости, спас положение, заявив, что ему показалось, будто он только что слышал пение дрозда. Разве могло это случиться зимой? Придется ему написать письмо в "Таймс".
Флора так и покатилась со смеху:
- Дядя Тимоти, вы чудак. Дрозд тут, у мамы в коробке. Но вы откройте свой собственный сверток. Скажите мне, того ли цвета шарф я выбрала. Вы сможете накидывать его на плечи в холодные дни. Вы всегда жалуетесь, что кругом сквозняки.
Сэр Тимоти был в восторге от своего подарка, так же как Саймон от биты для крикета, а Эдвард от железной дороги - крохотной копии Большой Западной железной дороги.
- Знаешь, Флора, мне нравится, что ты богата, надеюсь, ты всегда будешь богатой.
Глаза Шарлотты мрачно остановились на розовом личике Эдварда. Но потом, словно спохватившись, что она обязана любой ценой поддерживать всеобщее веселье, она велела мистеру Бушу сесть за рояль, чтобы они могли потанцевать.
При виде Дэниела, танцующего с Шарлоттой, радость, которую испытывала Лавиния от пребывания в чудесной комнате в окружении, по-видимому, счастливого семейства, улетучилась. Пара выглядела такой красивой, и, хотя они не разговаривали, щеки Шарлотты, танцевавшей с мужем веселую польку, слегка порозовели - видимо, то был отсвет ее красного платья. Но тут перед Лавинией склонился Джонатан, осведомившийся, не будет ли она столь благосклонна, чтобы потанцевать с ним. В своем вечернем костюме он был почти красив, выглядел почти джентльменом.
Однако это впечатление исчезло сразу же, как только он заговорил.
- Не могу не восхищаться вашей ловкостью, мисс Херст.
- Моей ловкостью? - нахмурившись, переспросила Лавиния.
- Могу поручиться, что это платье потянуло на кругленькую сумму. Наверняка были и другие, подешевле, которые наша дорогая Флора сочла бы столь же для вас подходящими. Но вы поступили очень умно, выбрав самое лучшее. Куй железо, пока горячо. И, должен сказать, выглядите вы просто потрясающе. Неудивительно, что кузина Шарлотта так сердится. Я уже раньше вам говорил, что она вам в подметки не годится. О, она, конечно, хорошенькая, но тронь ее, и она тут же разобьется вдребезги. Не выношу истеричных женщин. В вас есть огонь, но при этом еще и спокойствие. Чрезвычайно волнующее сочетание. Вы заслуживаете быть хорошо одетой, и вы должны признать, что ваша юная хозяйка вполне может себе позволить тратить столько, во сколько обходится содержание ее обожаемой мисс Херст. Вы ведь можете из нее веревки вить, не правда ли, обворожительная моя Лавиния? Я много недель за вами наблюдаю. Техника у вас безупречная.
Лавиния вся напряглась, зная, что не может уклониться от этого отвратительного разговора, не устроив сцены, он же тем временем продолжал:
- Прямо даже жалко рубить сук, на котором сидишь. Вы могли бы обзавестись множеством других вещей, прежде чем покинете Винтервуд. Но, как ни прискорбно, должен сказать, что терпение мое на исходе. Не могу ждать так долго... что вы думаете, черт побери?
Лавиния вырвалась из его рук, ей уже было все равно, обратит ли кто-либо внимание на это или нет.
- Извините, мистер Пит. Мне хотелось бы потанцевать с Саймоном.
Саймон, услышавший ее слова, очень довольный, робко подошел к ней:
- Боюсь, мисс Херст, что для вас я недостаточно хороший партнер. Я еще только учусь танцевать.
- Тем лучше - тебе будет полезно немного попрактиковаться.
Она умчалась о ним в танце, смеясь, чтобы скрыть причину румянца, залившего ее лицо. После того как ему наконец удалось войти в ритм танца, он спросил:
- О чем говорил с вами кузен Джонатан? У вас был рассерженный вид.
- В самом деле? Пожалуй, дело в том, что я нахожу его комплименты несколько преувеличенными.
- По правде сказать, мне он тоже не нравится. Зачем маме понадобилось, чтобы он был с нами? Он Бог знает сколько времени уже здесь околачивается. Я думал, после смерти бабушки Тэймсон он уедет.
- Ваша мама немного грустит и тоскует после смерти тети, и ей приятно, чтобы кто-то около нее был. Яду-маю, что подобные события производят на нее очень сильное впечатление.
- Да, она либо смеется, либо плачет. Так было всегда. Но ведь должно же быть какое-то промежуточное состояние? - очень серьезно спросил Саймон.
- Да, думаю, должно.
- Вот у вас, мисс Херст, именно такое состояние. - Мальчик вспыхнул от собственной смелости. - По-моему, вы сегодня очень хорошо выглядите. Право же, вы совсем не похожи на компаньонку.
- Да, то же самое говорил мне мистер Пит, - сухо заметила Лавиния. - Он совершенно прав. Мне не следовало надевать это платье. Я сделала это, только чтобы доставить удовольствие Флоре.
В этот момент музыка прекратилась. Когда она возобновилась, Шарлотта воскликнула, что она и не подозревала, что Саймон стал таким искусным танцором, и, подхватив его, умчала его в танце. Перед Лавинией вырос Дэниел. Он не пригласил ее танцевать. Ничего не сказал он и о том, как она выглядит. Собственно говоря, вряд ли он даже взглянул на нее - надень она свое старое будничное шерстяное платье, ему было бы все равно.
- С вашей стороны было очень мило потанцевать с Саймоном.
- Я получила от этого удовольствие. По-моему, и он тоже.
- Естественно. Вы умеете находить правильный тон с детьми.
- Вряд ли можно считать его ребенком.
- Да, к счастью, вы правы. Так что я не буду испытывать угрызений совести, когда в новом году мне придется покинуть его и Эдварда.
- На то время, пока вы отправитесь путешествовать с Флорой?
Он кивнул.
А что может тем временем произойти с ней самой, его совсем не интересует? Неужели он способен с такой легкостью выбросить из головы все мысли о ней?
- Значит, вы все еще намерены осуществить свой план? А что будет с вашей женой?
- Я подыщу для нее компаньонку. Она не желает путешествовать.
Выходит, он все-таки в чем-то подозревает Шарлотту. Во всяком случае, он не отказался от намерения держать Флору подальше от нее.