Потому, что ты этого хотела, сказал ей внутренний голос. Будь хоть раз честной. Он сказал чистую правду. Ты действительно хочешь поехать в Винтервуд, действительно хочешь, чтобы тебя уговорили; ты сознательно поддерживала знакомство с Флорой; ты намеренно вышла сегодня одна на улицу. И ты чувствовала себя совершенно несчастной уже при одной только мысли об этих полумертвых Монках с их пергаментными лицами. Будь же честной!
Но ведь ты знаешь, куда это тебя заведет. Ты в него влюбишься и возненавидишь прелестное лицо Шарлотты. Отправиться в Винтервуд равносильно тому, чтобы сознательно возвести себя на костер, принудить ходить по острым гвоздям...
А все-таки, может, есть какой-то способ избежать боли?
Например, если удастся сделать Флору счастливой не потому, что она тебе нравится и восхищает тебя, а ради него, потому что это для него важно. Если бы ты смогла помочь ей снова начать ходить, не вознаградило ли бы это тебя за твою собственную боль? И Робин был бы счастлив узнать, что ты хорошо устроена...
Во всяком случае, Дэниел Мерион знает, что он делает. Он действует открыто. Он льстит тебе только потому, что ради Флоры хочет настоять на своем. Он счастлив в браке. У него очень красивая жена. Он зрелый, светский, искушенный человек. Эти нежные взгляды даются ему без всякого труда. Научись не придавать им серьезного значения. Научись быть хозяйкой своей собственной судьбы.
Но, Боже мой, если бы снова почувствовать, что живешь...
Песня закончилась. Впереди показался темный изгиб Моста Риальто. Гондольер мастерски развернул гондолу, и они двинулись в обратный путь, к Сан-Марко. Реальный мир снова входил в свои права.
- Хорошо, - тихим решительным голосом произнесла Лавиния. - Я поеду. Если согласится ваша жена.
- Она согласится, мисс Херст.
И тут со свойственной ему пугающей непредсказуемостью он поднес к губам ее руку.
- Гондольер ожидает, чтобы мы вели себя немножко романтично, - спокойно промолвил он. - Не будем его разочаровывать. К тому же это лишь частично выражает мою благодарность.
- В таком случае, ради Бога, не проявляйте ее до конца, - насмешливо сказала она.
Он весело рассмеялся. Жаль, что в темноте нельзя было рассмотреть его лицо. Ей бы очень хотелось увидеть на нем выражение удовольствия, чем бы это удовольствие ни объяснялось. У нее было ощущение, что таким его лицо бывает нечасто. Темнота позволяла ей, по крайней мере, улыбнуться от наполнившего ее сердце чувства облегчения и всевозрастающего восторга. В голове у нее проносились и кое-какие мысли практического характера. Она сможет провести в Венеции еще несколько бесценных дней. Она будет настаивать, чтобы Флору целиком поручили ее попечению, и сосредоточит все силы души на том, чтобы проникнуться к девочке искренним расположением. Монкам, разумеется, придется отказать. Но, судя по их постным, раздраженным старым лицам, их уже ничто не способно сильно обрадовать или огорчить. Им придется на день отложить отъезд и найти себе другого, гораздо более подходящего спутника. Все к лучшему, потому что в приступе тоски и отчаяния она могла бы поддаться искушению сбросить их с раскачивающегося и подскакивающего на стыках рельсов поезда, медленно ползущего через Италию!
Она с трудом удержалась от смеха, и Дэниел вопросительно взглянул на нее.
- Вы бы бросили меня за борт, мистер Мерион, если бы я не согласилась в конце концов на вашу просьбу? Не потому ли вы заманили меня в гондолу?
- Возможно.
- Вы даже не знаете, кто я такая, вверяете свою дочь совершенно незнакомому человеку.
- Я знаю, вы любите оперу; я знаю, что вы ведете разговор как настоящая дама; я знаю, что вы очутились в вашем нынешнем положении из-за несчастной случайности.
- Из-за несчастной случайности? Да. А откуда вам это известно?
- Я полагаю, что ваши родители умерли и денег оставили меньше, чем вы ожидали. Вероятно, ваш отец был мотом, и в результате вы оказались вынужден сами себя содержать. Я всего лишь строю предположения, но то, что вы получили хорошее образование, очевидно. И - простите меня за откровенность - вероятно, общество вашей кузины не слишком вас вдохновляло.
Все это было так безобидно и так точно совпадало с тем, что она собиралась сказать его жене!
- Вы очень проницательны, мистер Мерион.
- Как и моя жена.
Он что же, намекает, что ей следует быть осторожной, предполагая, что безобидная версия вовсе не соответствовала действительности?
Оказалось, однако, что он думал совсем о другом.
- Пожалуй, лучше не упоминать о моем методе убеждения. Шарлотта находит ночные прогулки в гондолах крайне фривольным занятием.
И привыкла не верить своему мужу? Поскольку этого вопроса Лавиния задать не могла, она промолчала.
Они медленно приближались к водной стоянке Сан-Марко, к огням отеля и к началу ее новой жизни. Маленький красный огонек, подрагивавший на носу гондолы, был красив, но слишком слаб, чтобы осветить путь.
Глава четвертая
Уязвленная до глубины души, кузина Мэрион в сопровождении Джианетты отбыла во Флоренцию. Что касается Лавинии, заявила кузина, она навсегда снимает с себя всякую ответственность. Монки, эта невзрачная престарелая чета, которой вообще не следовало бы удаляться от своего надежного домашнего очага пришли к выводу, что Лавиния слишком легкомысленна, и тоже уехали, благодаря судьбу за то, что она избавила их от такой ненадежной спутницы.
Итак, жребий брошен.
Спустя некоторое время Шарлотта Мерион пригласила Лавинию явиться к ней в спальню.
На этот раз Шарлотта была одна. Понять, довольна она или недовольна, было невозможно. Ее огромные глаза оценивающе разглядывали Лавинию. В руках был веер, которым она время от времени томно обмахивалась: утро выдалось жаркое и зной, очевидно, расслабил и утомил ее. На лице Шарлотты не было ни кровинки, но это, казалось, лишь усиливало странную привлекательность этой женщины. Она все еще оставалась в неглиже, и черные волосы были стянуты сзади в тяжелый узел, словно у нее не хватало сил причесаться как следует.
- Муж сказал мне, что вас уговорили изменить свое решение, мисс Херст. Могу я поинтересоваться, чем это вызвано?
Лавиния решила быть откровенной:
- Я совершенно влюбилась в Венецию, и мне захотелось остаться здесь еще на несколько дней. Это, а также перспектива пуститься в путь с двумя престарелыми и очень скучными людьми заставили меня пожалеть о моем вчерашнем довольно поспешном решении.
- Вы думаете, мы окажемся более занимательны, ми спутниками?
- Я не думала о занимательности, миссис Мерион.
Шарлотта сделала быстрое движение веером:
- Быть может, вы поддались чувству жалости к нашей дочери?
- Да, мне очень жаль Флору. Хотя, если вы позволите мне высказать свое мнение, я не считаю, что ей на пользу привычка превращать свою беспомощность в своего рода оружие. Мне бы хотелось обращаться с ней как с человеком во всех отношениях нормальным.
- Вы говорили об этом ее отцу?
- Пока еще нет.
- Думаю, вы это сделаете. Похоже, что вы из тех молодых женщин, которые весьма настойчиво придерживаются своих взглядов.
Лавиния закусила губу и ничего не ответила. Взгляд громадных глаз Шарлотты был устремлен на нее поверх веера.
- Должна вас сразу предупредить, что мой муж, так же как и я, не любит непрошеных советов. Впрочем, давайте не будем отвлекаться от главного. Мне необходимо знать хоть что-то о вашей семье. Кто были ваши родители? Какое вы получили образование? Почему вы оказались в таком положении, что вам приходится зарабатывать на жизнь?
Рассказ, который Лавиния заранее отрепетировала, она повторяла без труда. Как быстро она превратилась в завзятую лгунью!
- Я выросла в Сомерсете, миссис Мерион. У отца было небольшое имение. Воспитанием моим занималась гувернантка, а также меня обучали всем обычным предметам - музыке, рисованию, французскому, немного немецкому, английской поэзии, разумеется танцам и верховой езде. Но как раз перед тем как я должна была начать выезжать в свет, мои родители погибли в результате несчастного случая: двуколка, в которой они ехали, опрокинулась. Папа любил быструю езду, и... - Ей все еще было больно говорить об этом - о пережитом страшном потрясении, о том, как невозможно было поверить во все это: папа убит, мама умирает, вороной красавец Цезарь со сломанной передней ногой пристрелен.
- Ваш отец отчасти похож на моего мужа, - заметила Шарлотта. - Эта страсть англичан к лошадям! Ну что ж, продолжайте. Разве в семье не было никого, кто мог бы довершить ваше воспитание и вывезти вас в свет? Вы были единственным ребенком?
- Да. "Прости меня, Робин, - пронеслось у нее голове, - но так безопаснее". - Я не смогла появиться в свете, потому что после смерти отца выяснилось, что у него было очень много долгов. На мою долю ничего не осталось. Поэтому моя кузина Мэрион предложила мне стать ее компаньонкой. К сожалению, в конце концов выяснилось, что мы с ней совершенно не подходим друг другу. Признаюсь, в основном это моя вина. Мое воспитание не подготовило меня к подобной жизни.
- А какие у вас основания полагать, что, работая у нас, вы преуспеете больше? - спросила Шарлотта.
- Я приложу к этому все старания, миссис Мерной.
- Пост, который вы займете, не предполагает посещение оперы в роскошных нарядах.
- С моей стороны это был глупый поступок, - признала Лавиния.
- Да, несомненно. - Шарлотта, по-видимому, мысленно оценила внешность Лавинии, быть может размышляя о ее молодости. Дело в том, что при дневном свете были видны легкие морщинки вокруг ее собственных глаз, и лицо при всей его безупречной красоте потеряло свежесть - оно выглядело измученным и болезненным, словно жара, трудности, связанные с путешествием, или же какие-то тревоги совершенно опустошили эту женщину. Было похоже, что беседа истощила все ее силы. Она прижала пальцы к вискам. - Меня мучают головные боли. Только тот, кто испытал подобные страдания, способен меня понять.
- Мне очень жаль вас, миссис Мерион, - пробормотала Лавиния, подумав про себя, что ей, вероятно, очень не хватает сочувствия Дэниела.
- Я вынуждена полжизни проводить на диване. Не могу вам описать, какого напряжения стоила эта поездка. Но ради моей бедной тетки предпринять ее было необходимо. Тетя написала мне и выразила желание умереть в своей родной стране. Я не могла не рассматривать это как последнюю волю, подлежащую безусловному исполнению. Вам приходилось когда-нибудь ухаживать за больными, мисс Херст?
- Приходилось немного, - ответила Лавиния.
- Ну что ж, по крайней мере, это уже хорошо. Как вам сказал мой муж, мы очутились в чрезвычайно труд, ном положении из-за того, что Элиза заболела, а эта злополучная мисс Браун в Швейцарии ушла от нас. Правда, надо быть справедливой и признать, что моя дочь изрядно ее мучила. Вы должны мне обещать, мисс Херст, что в случае вашего согласия поехать с нами вы не бросите нас на полпути. Когда прибудем в Винтервуд - дело другое. Давайте будем считать, что вы поступаете к нам с испытательным сроком.
- Очень хорошо, миссис Мерной. Это подходит мне как нельзя больше.
Шарлотта вздохнула с облегчением. Она, что называется, "спасла лицо": ее вынудили взять на работу Лавинию, но она сделала это на своих собственных условиях.
- В таком случае, надеюсь, вы готовы приступить к исполнению своих обязанностей немедленно. Мы с мужем весь день пробудем в палаццо моей тетки, поэтому я хочу, чтобы вы остались с детьми. Пожалуйста, обратите особое внимание на Эдварда. Он очень шаловливый ребенок и любит проделывать, как он выражается, "номер с исчезновением". - Шарлотта ласково улыбнулась и продолжила: - Я хочу, чтобы завтра вы занялись упаковкой вещей моей тетки. Элиза сегодня пойдет со мной помочь их разобрать. В такую жару все это страшно утомительно. И кроме того, я все время беспокоюсь о своей бедной тетушке. Она совершенно не в состоянии путешествовать, но упорно на этом настаивает.
- Было бы ужасно, если бы она умерла в дороге, - сказала Лавиния.
- Не надо даже думать об этом! - с какой-то особенной пылкостью воскликнула Шарлотта. - Этого попросту нельзя допустить.
Лавиния очень скоро почувствовала солидарность с исчезнувшей мисс Браун. Она знала, что с Флорой, своенравной, избалованной и крайне неуравновешенной из-за своего увечья, придется нелегко, но Эдвард оказался сущим дьяволенком. Он не слушался, был невежлив, очень шумлив и изводил Флору до слез.
- Я говорила вам, мисс Херст. Мама его просто губит. Она думает, что он не способен сделать что-либо плохое. Он ее любимчик. Тебе нравится быть любимым животным? - язвительно спросила она Эдварда.
- А тебе нравится быть плаксой? - парировал Эдвард.
Со своими розовыми щечками и блестящими черными кудрями он был красивым мальчиком, полной противоположностью Флоре с ее восковым изможденным лицом и прямыми темно-русыми волосами. Она, вероятно, и до несчастного случая была некрасивым ребенком и, без сомнения, всегда вызывала у матери чувство разочарования. Самым лучшим в ее наружности были глаза, которые в минуты волнения зажигались каким-то тигриным желтым огнем. Но когда она была подавленной или утомленной, даже они становились вполне заурядными карими глазами. Небольшая россыпь веснушек, которая появилась на ее лице под итальянским солнцем, приводила девочку в отчаяние. Она все пыталась скрыть их под слоем рисовой пудры и дулась, когда Лавиния смеялась над тем, какое значение она придает таким мелочам.
- Если вы будете вести себя так же, как мисс Браун, я пожалею, что уговорила папу вас нанять, - злобно сказала она.
- Бедняга Браун! - вставил Эдвард. - Флора ужасно с ней обращалась. Мисс Херст, можно мне выйти на улицу поиграть?
- Нет - пока Флора не отдохнет после завтрака. Тогда мы все пойдем на прогулку.
Эдвард притворился, будто и не слышал ее слов.
Лавиния впоследствии убедилась, что так было всегда, когда ему говорили не то, что он хотел бы услышать. Он сделал вид, что преспокойно играет со своими солдатиками, и Лавиния, сосредоточившая все свое внимание на Флоре, даже не заметила, когда он исчез.
Удивил ее незнакомый человек, который привел его
Он вошел в комнату, едва постучавшись, таща за руку надувшегося Эдварда.
- Я нашел этого молодого человека бродящим по Пьяцце и решил, что, пожалуй, лучше привести его домой. - Незнакомец небрежно взглянул на Лавинию, потом посмотрел еще раз, уже с некоторым вниманием. - Вряд ли вы позволили ему играть так далеко от дома, мисс...
Гость нагло выжидал, чтобы она назвала свое имя. Он явно ожидал увидеть Элизу, и ему было любопытно увидеть, кто оказался на ее месте. Лавиния не имела ни малейшего представления, кем мог быть этот мужчина. У него было красивое, очень румяное лицо, хотя и несколько грубоватое - толстые губы, блестящие дерзкие глаза. Одет, как денди, смотрит, словно вот-вот расхохочется: губы полуоткрыты и чуть ли не дрожат от смеха.
Что его так насмешило?
- Нет, Эдвард не должен был выходить из дома, - спокойно сказала Лавиния. - Спасибо, что привели его. К сожалению, я не знаю, кто вы.
- Да это же мистер Пит, - вмешалась Флора. - Он родственник бабушки Тэймсон.
- Джонатан Пит, - уточнил мужчина. - Племянник контессы. И вы забыли добавить, мисс Флора, - ваш друг. - С преувеличенной галантностью, заставившей Флору поморщиться, он поднес ее руку к губам и поцеловал. - Я ваш покорный слуга, мэм. Не хотите ли вы представить меня вашей новой компаньонке?
Он снова сверлил Лавинию взглядом, и почему-то это нервировало ее. Она решила, что перед ней просто один из тех слишком фамильярных и легкомысленных мужчин, которых она иной раз встречала среди приятелей Робина. Однако в его взгляде была какая-то особенная пристальность, говорившая, возможно, о чем-то большем, чем просто восхищение.
- Ее зовут мисс Херст, - бесцеремонно заявила Флора. - Вас что - Эдвард пригласил к нам, мистер Пит?
- Здравствуйте, мисс Херст. - Мужчина поклонился, а потом сказал громким веселым голосом, который, как он наверняка думал, должен нравиться детям: - Я только что спас вашего братика, мисс Флора. Должен сказать, вы не слишком-то проявляете свою благодарность.
- Мамы и папы нет дома.
- Но разве я не могу ненадолго посетить вас? Мисс Херст, неужели и вы окажетесь столь же негостеприимной, что и наш маленький инвалид?
- Я не инвалид! - произнесла сквозь зубы Флора.
- О простите, простите. Конечно, я прекрасно это понимаю. У вас слишком чувствительные пальчики, принцесса!
- Чувствительные пальчики? - холодно переспросила Флора.
- Я как видно, довольно часто на них наступаю. Надеюсь мисс Херст будет более снисходительна к моей неуклюжести. - Теперь он тихонько посмеивался, словно был не в силах справиться с охватившим его весельем. - Ведь как-никак, полагаю, я оказал вам услугу, мисс Херст, приведя домой юного Эдварда. Не очень-то приятно получить нагоняй в первый же день на новом месте.
- Откуда вы знаете, что сегодня мой первый день?
- Дедукция, дорогая моя барышня. Вчера вас здесь не было. Желаю вам удачи с этими очаровательными бесенятами.
Лавиния ничего не ответила. Она уже пришла к выводу, что мистер Джонатан Пит внушает ей острую неприязнь, хотя надо было признать, что он обладает некоторой мужской привлекательностью. Вряд ли он мог быть другом Шарлотты и Дэниела, однако вел он себя в высшей степени развязно. Он снова начал с несколько пугающей внимательностью ее разглядывать. По-видимому, он из тех мужчин, которые не считают нужным соблюдать учтивость по отношению к людям, занимающим в обществе такое положение, как она.
Дерзость Флоры не уступала дерзости их гостя.
- Сколько вы намерены пробыть здесь, мистер Пит? Вас не приглашали.
- Простите меня, принцесса, - мистер Пит отвесил ей церемонный поклон. - В таком случае я вынужден удалиться. Просто я думал, что, может быть, ваш папа или ваша мама дома.
- Их нет. И не называйте меня принцессой.
- Флора! - Лавиния почувствовала, что надо немножко одернуть девочку, хотя в глубине души она одобряла ее грубость. Что же касается мистера Пита, то его Флора, по-видимому, просто забавляла. Он весело рассмеялся и заявил, что ему придется прийти еще раз:
- Я буду с нетерпением ждать продолжения нашего знакомства, мисс Херст.
Уходя, он все еще продолжал тихонько смеяться.
- Какой противный, правда? - яростно воскликнула Флора. - Он всегда называет меня принцессой и ведет себя так только потому, что видит, что меня это злит. Никак не пойму, почему мама с папой принимают его здесь?
- А почему все-таки? - спросила Лавиния.
- Он мамин кузен, хотя она никогда раньше его не видела. Оба они приехали, чтобы повидаться с бабушкой Тэймсон, так что, конечно, им приходится быть друзьями. Я уверена, что папе он не нравится.
- А вашей маме?
- О, она говорит, что семейные отношения имеют важное значение. Я совершенно с этим не согласна. Когда я вырасту, я, безусловно, не стану разговаривать с Эдвардом.