Шарлотта рассмеялась притворно-снисходительным смехом:
- Это ваша собственность, дорогая тетя. Вы можете распорядиться ею по своему усмотрению. Дело просто в том, что мы с Дэниелом не хотим, чтобы вас в дороге ограбили. Вы должны обещать, что все время будете у нас на виду.
- А в этом поезде есть грабители? - с величайшим интересом осведомился Эдвард. - Я бы хотел, чтобы они вошли сюда. Я бы пронзил их своим мечом. Мама, где мой меч?
Лавиния, сидевшая рядом с Флорой, почувствовала, как маленькая холодная ручонка забралась в ее руку.
- Я бы хотела, чтобы они ее убили, - горячим шепотом произнесла Флора.
- Никакой опасности сейчас нет, - промолвил своим спокойным голосом Дэниел. - Но Шарлотта права, говоря, что вы не должны исчезать с наших глаз, контесса.
- Не очень-то от вас скроешься, - проворчала старая дама. - Столько церберов! Шарлотта, Джонатан мне сказал, что вы пригласили его в Винтервуд, так что я увижу его там.
Шарлотта секунду смотрела на нее с нескрываемым удивлением. Она залилась краской, а потом вдруг побледнела. На этот раз она, видимо, так растерялась, что не находила слов.
А Дэниел тоже внимательно смотрел на нее:
- Это правда, Шарлотта?
- Да, вероятно, так оно и есть. Кузен Джонатан очень мне помог, и я высказалась в том смысле, что тетушка Тэймсон, возможно, снова захочет с ним увидеться, когда оправится от путешествия. Никакой точной даты я не устанавливала.
- Вам мой племянник не нравится, Дэниел? - черные глаза леди Тэймсон были весьма наблюдательны.
- Я его почти не знаю, - ответил Дэниел, продолжая смотреть на Шарлотту.
- Я его ненавижу, - с глубоким убеждением объявила Флора. - Он смеется, когда нет ничего смешного. По-моему, он смеется над нами.
- Флора! - Шарлотта, казалось, обрадовалась возможности переключить всеобщее внимание на свою дочь.
Не могло быть никаких сомнений в том, что она расстроена, так же как и в том, что Джонатан намеревается посетить Винтервуд без приглашения.
Глаза Дэниела выражали глубокую задумчивость. Но он ничего больше не сказал. Шарлотта решила открыть корзину с едой, чтобы завтрак положил конец неприятному разговору. Вне всякого сомнения, она сознательно старалась отвлечь внимание от только что обсуждавшейся темы.
Долгое путешествие прошло без каких-либо неприятностей, но все чувствовали себя очень утомленными. Флора и Эдвард, которых уложили на узеньких скамейках, всю ночь проспали. Леди Тэймсон обложили в ее углу таким множеством подушек и укрыли таким количеством всевозможных ковриков и одеял, что она походила на дородного Будду, на шее которого поблескивал изумруд. Шарлотта немного подремала сидя, а Элиза, все еще слабая после болезни, так раскачивала головой во сне, что один раз даже свалилась с сиденья. Дэниел же, как полагала Лавиния, не сомкнул глаз ни на минуту, впрочем как и она сама. О чем думает он, она знать не могла, но перед ее мысленным взором мелькали, словно залитые лунным светом куски заоконного ландшафта, картины ее прошлого. До того как умерли мама и папа, в ее жизни было много счастья; потом счастья уже не было, но было много веселья и безрассудства, которые исходили от ее отчаянного братца, единственного близкого человека, оставшегося у нее на всем свете. В обществе их называли "необузданные близнецы Херстмонсо".
Возможно, Джонатан Пит присутствовал при одной карточных игр Робина. К ним постоянно приходили незнакомые люди, да и у него вид игрока.
Быть может, и в тот роковой уик-энд он был там. Правда, ей казалось, что именно там она видела их всех, несмотря на безумные притязания Джастина.
На миг ей представилось, что в раме окна возник силуэт Джастина, его ужасное одутловато-бледное лицо. Она вздрогнула, и Дэниел это заметил.
- Устали, мисс Херст?
- Немного.
- А вы в состоянии заснуть?
- Не думаю.
- Я тоже никогда не сплю в поезде.
Он говорил шепотом, чтобы не разбудить спящих, раскачивающийся фонарь был притушен, и лицо Дэниела находилось в такой же полутьме, как в ту ночь, в гондоле. Тем не менее в нем ощущалась большая сила и уверенность в себе. Этому человеку перечить было нельзя. Лавиния сомневалась в том, чтобы у нее могло возникнуть такое желание, но если бы возникло... Что-то закипело у нее в крови. Ей ничуть не хотелось спать, а призрачное лицо за окном исчезло.
- Давайте для препровождения времени поговорим о самих себе, - предложил он. - Вы в прошлом много путешествовали?
- За границей я была всего только раз. Мои родители взяли... меня в Париж. - Она вся напряглась: у нее чуть не вырвалось: "Нас с Робином".
- Надеюсь, это была приятная поездка?
- Да, конечно.
- Вы вздрогнули, как если бы там с вами что-то произошло.
- Ах нет. Просто я подумала: мы были так счастливы! Мама ходила по магазинам, папа водил меня по музеям. Помню, деревья уже пожелтели и роняли листья в Сену. Папа заставлял меня все время говорить по-французски. Кажется, что все это было так давно.
- Быть может, вы снова там побываете.
- Ну нет, вряд ли.
- А я считаю это весьма вероятным. Я бы хотел, чтобы Флора хорошо говорила по-французски.
- Этого легко можно было бы достигнуть, пригласив в гувернантки француженку,
- Да, это лишь один из способов.
- Я не обладаю достаточными знаниями, чтобы учить Флору французскому, если вы это имеете в виду, мистер Мерион.
- Сомневаюсь, что на свете вообще существует человек, способный чему-то ее научить. С гувернантками она ведет себя как сущий бесенок. Но дети прекрасно умеют подражать.
- Надеюсь, вы не хотите, чтобы она подражала мне!
- У вас прямо ужас в голосе, мисс Херст! - Он уселся поудобнее. - Вообще-то, я именно это и имел в виду. Я говорил только о вашей манере держаться. Конечно, я надеюсь узнать вас получше.
- Мистер Мерион, я, кажется, начинаю думать, что не одна только Флора ведет себя с гувернантками как бесенок!
Он засмеялся:
- Разве я это заслужил? Может, и в самом деле заслужил. Должен сказать, что либо моя жена сознательно нанимала в гувернантки одну за другой весьма пресных особ, либо это качество - неотъемлемая черта настоящей гувернантки. - Он увидел, как она резко повернула голову. - Поймите меня правильно. Ведь для всякого очевидно, что это не настоящее ваше призвание.
- Пожалуйста, давайте договоримся, мистер Мерион: я оказываю вам услугу, соглашаясь занять эту должность, а вы оказываете мне услугу, предлагая ее мне. Не задавайте слишком много вопросов.
- Но я не могу совладать с некоторым любопытством. У вас был несчастный роман?
- Можете назвать это так.
- Видите ли, я отказываюсь верить, что сам факт безденежья мог так разбить вашу жизнь. Должно было произойти что-то такое, что вынудило вас отправиться в путешествие с этой вашей ужасной кузиной. Но я обещаю не задавать больше вопросов. Со временем...
- Со временем - что?
- Человеку удается оправиться от сердечной трагедии.
- О, от сердечной...
- Вашего сердца трагедия не коснулась?
- Во всяком случае, коснулась не в том смысле, какой вы имеете в виду, мистер Мерион.
Напротив них что-то задвигалось, а затем пахнуло "фиалками" - этот аромат сопровождал любое колыхание одежд леди Тэймсон. Лавиния вдруг увидела, что за ней пристально следят острые черные глаза.
Наклонившись вперед, она спросила шепотом:
- Вы хорошо себя чувствуете, леди Тэймсон?
- Совсем окаменела - не разогнуться. Я хлебнула бы винца, если осталось.
- Думаю, да. Мистер Мерион...
- Сейчас достану, - сказал Дэниел.
Возникшее в связи с этим движение разбудило Шарлотту. Она зашевелилась и измученным голосом произнесла:
- Что случилось? Тетя Тэймсон заболела?
- Просто пить захотела, Шарлотта, - ответила старая дама. - Не суетись. Я нахожу путешествие довольно занимательным.
- Занимательным! Я задыхаюсь от копоти, у меня болят все суставы.
- Тогда возвращайся на свое место и постарайся отдохнуть. Мисс Херст принесет мне немного вина.
Шарлотта прижала руки к вискам - знакомый жест!
- Ну что ж, если вы уверены, что с вами все в порядке, тетя... - Она устало закрыла глаза. Ее слабое белое лицо с темными кругами под глазами казалось пугающе прозрачным.
Лавиния со стаканом вина в руках склонилась над леди Тэймсон. В этот момент старая дама выглядела гораздо крепче Шарлотты; глаза ее задорно поблескивали.
- Я думаю, что и Винтервуд мне покажется занимательным, - пробормотала она, потягивая вино.
В глазах ее сверкнуло злое лукавство. Она, очевидно, слышала весь разговор между Лавинией и Дэниелом. Как она его истолковала? А как можно было его истолковать?
Флора узнала, что на пароме при переправе через Ла-Манш ей придется находиться в двухместной каюте с леди Тэймсон. Она подняла страшный шум:
- Я не желаю, чтобы меня заперли вдвоем со старухой, которая вот-вот умрет!
- Флора! - одернула ее мать. - Пожалуйста, воздержись от всяких сцен теперь, когда мы почти дома.
- Я никаких сцен не устраиваю, мама. Я просто заявляю, что хочу сидеть на палубе вместе с мисс Херст и папой.
- Флора, ты просто невыносимый ребенок! Папа и мисс Херст не будут сидеть на палубе.
- Делай то, что тебе велят, детка, - сказал Дэниел. - На палубе будет холодно и ветрено, а тебе нужен покой.
- А Эдвард где будет? - упрямым голосом спросила Флора.
- Эдвард будет со мной, - ответила Шарлотта. - Дэниел, перенеси ее вниз. Мы не можем выслушивать подобные речи.
- Она очень устала, - заметила Лавиния.
- Как и мы все. - Шарлотта и в самом деле выглядела самой усталой. Контраст между ее черными волосами и белой кожей казался теперь скорее страшным, нежели привлекательным. Но более всего поражали в ней огромные, очень светлые глаза.
На протяжении всего путешествия с этого необычного женского лица не сходило выражение сильной тревоги. Наверное, она очень боялась, как бы леди Тэймсон не умерла в пути, что повлекло бы за собой всевозможные осложнения.
- У меня будет морская болезнь! - пригрозила Флора.
- У, меня тоже - достаточно мне будет посмотреть на тебя, - заявила вдруг леди Тэймсон. У нее была непостижимая способность казаться погруженной в бессознательное оцепенение и вдруг неожиданно выходить из него, причем выяснялось, что она воспринимает окружающее живее, чем кто бы то ни был. - Я считаю тебя очень неприятной спутницей, но я приложу все усилия, чтобы не доставить тебе никакого неудобства, умерев прежде, чем прибуду в Англию.
Девочка и старуха смотрели друг на друга с нескрываемой враждебностью, Первой опустила глаза Флора.
- Вы не должны глядеть на мои ноги, - в замешательстве пробормотала она.
- Само собой! Кто же смотрит на ноги дамы? Принято делать вид, что их вовсе не существует и она просто порхает по воздуху. Что касается меня, то мне вообще не на что опереться, Дэниел, дайте мне руку. Давайте спустимся в это подземелье, которого так страшится Флора.
То ли от страха, то ли от неспокойного моря, а может, просто потому, что она заранее на это настроилась, флору начало тошнить почти сразу - берега Франции не успели еще скрыться из виду. Элиза, которой было велено находиться в каюте с двумя больными пассажирами, справилась с чрезвычайным происшествием, а затем поднялась наверх, на палубу. Она доложила Шарлотте, которую Дэниел нежно укутал в пледы, что обе ее подопечные уснули.
- Слава Богу, - слабым голосом отозвалась Шарлотта. - Элиза, а вы сами хорошо ли себя чувствуете?
У бедной Элизы, едва оправившейся от недомогания, которое мучило ее в Венеции, лицо было зеленое.
- Там, внизу, просто очень душно, мадам. Если я смогу глотнуть немного свежего воздуха, со мной все будет в порядке.
- Мисс Херст, вы хороший моряк?
- Умеренно хороший, миссис Мерион.
- В таком случае, будьте добры, спуститесь вниз и проследите за тем, чтобы с леди Тэймсон и Флорой ничего не случилось.
- Они крепко спали, когда я уходила, мадам, - вставила Элиза. - Иначе я ни на минуту их не оставила бы.
- Я знаю, Элиза. О Господи!
Пароход зарылся носом в воду и закачался из стороны в сторону. Шарлотта, дрожа, закуталась поплотнее. Даже Эдвард решил, что лучше примоститься на коленях матери, чем обследовать скользкие доски палубы. Дэниела нигде не было видно.
- Я пойду вниз, миссис Мерион, - сказала Лавиния и направилась к лестнице, ведущей с палубы в каюты. По дороге она хваталась за все, что можно.
Открыть дверь каюты ей удалось с трудом; что-то мешало с той стороны.
- Осторожнее! - громко вскрикнула Флора. - Вы меня раздавите. Я на полу.
Сильно встревожившись, Лавиния кое-как протиснулась внутрь и увидела, что Флора каким-то образом упала со своей полки и лежит на полу. На лице ее было написано смятение.
- О, мисс Херст! Я так рада, что вы пришли! Бабушка Тэймсон умирала. Мне пришлось доставать для нее ее лекарство.
Лавиния быстро наклонилась над старой женщиной, лежавшей совершенно неподвижно с пугающе посиневшим лицом. Но глаза ее были открыты и отнюдь не безжизненны. Более того, в них поблескивал, как обычно, веселый огонек.
- Я не умираю. У меня просто был приступ. - Она замолчала и перевела дух. - Этот... противный ребенок... каким-то образом достал флакончик с моим лекарством. - Она двинула рукой, показав зажатую в пальцах бутылочку, половина содержимого которой пролилась на простыни. - Я воспользовалась ложечкой. - Она продолжала лежать тихо, сосредоточив внимание на том, чтобы правильно дышать.
- Она что - умерла? - прошептала Флора.
- Нет, не умерла. Я думаю, ты, возможно, даже спасла ей жизнь. Как ты слезла со своей полки?
- Я упала, когда тянулась за лекарством. Я очень сильно испугалась. Вы бы слышали стоны бабушки Тэймсон! Вы останетесь с нами, мисс Херст?
- Да, останусь. - Лавиния подняла Флору, снова уложила ее на полку и укрыла одеялами.
- О, это прекрасно! Какой отвратительный пароход! Меня рвало. Элиза вам рассказывала?
- Да. Надеюсь, сейчас тебе лучше?
Девочку била сильнейшая дрожь, личико осунулось, веснушки, появившиеся на нем под лучами горячего солнца, казались на ее бледной коже совсем темными.
- А Тедди рвало? - спросила она.
- Пока еще нет. Я накрою тебя еще одним одеялом. Тебе холодно.
- Спасибо, мисс Херст. Не уходите, ладно?
- Я же сказала тебе, что не уйду. - Лавиния повернулась к тетушке Тэймсон, лицо которой уже не выглядело таким измученным: - Вам теперь лучше, контесса? Вы не желаете, чтобы я пригласила корабельного врача?
- Конечно нет. Я знаю - а теперь и Флора знает, - что надо делать, если у меня опять случится приступ.
Флора так и взвилась
- Это вовсе не означает, что вы стали мне больше нравиться, бабушка Тэймсон. Я просто не люблю, чтобы люди умирали.
- А я не люблю, чтобы люди не могли передвигаться. Вздор все это. У тебя пара совершенно нормальных ног. Я их видела. Тонковаты немного. Им требуется всего лишь массаж. Я уверена, что мисс Херст проследит за тем, чтобы тебе его делали.
- И они станут от этого менее тонкими?
- Конечно,
- Хотела бы я, чтобы мне - вот как вам - достаточно было выпить какого-нибудь лекарства из бутылочки, чтобы я сразу же поправилась.
- Это легкий способ, он годится только для стариков. Молодым надо бороться. А теперь перестань болтать как попугай и дай мне поспать.
Флора послушно легла и натянула одеяла до самого подбородка.
- Как странно, я сейчас не ощущаю морской болезни, - пробормотала она. Чуть позже она тихонько прошептала: - Я все еще ненавижу эту старую даму. Но, пожалуй, уже не так отчаянно. Надеюсь, Эдварда тошнит.
После этого веки ее сомкнулись, и она уснула. Леди Тэймсон тоже спала, или так, во всяком случае, казалось. Бриллианты поблескивали на ее груди. Лавиния сидела на табурете в раскачивающейся каюте, думая о неизбежности, с какой люди оказываются вовлеченными в происходящие события. Никому не удалось от этого уйти - ни ей, ни Флоре, ни леди Тэймсон, ни Шарлотте, как-то связанной с этим странным Джонатоном Питом. А Дэниел? Вероятно, и его все это затронуло, потому что он был не из тех людей, которых происходящее вокруг них не касалось.
Глава седьмая
И вот наконец-то Винтервуд.
Они добрались до него в сумерках.
В Дувре их встретила карета. Стояла ранняя осень. Они проезжали через маленькие деревушки, по улицам, обсаженным дубами и буками, свисающие ветви которых цеплялись за верх экипажа.
На одном из поворотов дороги Дэниел внезапно велел кучеру остановиться.
- Что случилось? - спросила Шарлотта.
- Я хочу, чтобы мисс Херст в первый раз увидела дом с этого места. Отсюда он предстает в особенно выгодном свете. Пожалуйста, выйдите из экипажа, мисс Херст.
Шарлотта в полутьме нахмурилась:
- Что ты, в самом деле, Дэниел! Мисс Херст может прийти сюда в другой раз. Мы все слишком устали, чтобы любоваться пейзажами.
Дэниел протянул руку Лавинии, которой не оставалось ничего иного, как повиноваться. Она стояла в холодных ветреных сумерках и смотрела через поля на силуэт большого дома, казавшегося при этом освещении суровым и грозным, - громадина, смахивавшая чуть ли не на тюрьму.
За клочковатым облаком проплывала пока еще не яркая луна. Ее бледность на фоне бесцветного неба делала всю картину невыразимо грустной.
Лавиния невольно ощутила легкую дрожь. После теплой Италии ветер казался ледяным. Исходя из самого названия, она воображала Винтервуд - "Зимний лес" - окруженным лесами и рощами и никак не ожидала увидеть его стоящим так обнаженно и сурово на гребне невысокого холма. Правда, кое-какие деревья вокруг были - раскидистые дубы и вязы, листву которых трепал ветер, а возле самого дома виднелись темные квадратные кроны - видимо, подстриженные тисовые деревья, тянувшиеся вдоль террасы. Но в общем впечатление было мрачное.
Дэниел старался перекричать ветер:
- Я собираюсь пристроить новое крыло с правой стороны. В результате внутри получится закрытый со всех сторон двор. До нас долетает ветер с Ла-Манша. В ясный день можно видеть весь берег до Гудвин Сэндс и слышать шум моря. Я намерен совершить еще одну поездку в Италию и привезти кое-какие статуи для внутреннего двора... Что бы вы сказали?
Она хотела спросить, где расположен сад. Она думала увидеть очаровательный ухоженный сад, а не это уныние, овеваемое холодным ветром и запахом моря.
- Здесь очень здоровый климат, - сказал Дэниел. - Никаких испарений и туманов, столь характерных для низменностей.
- Дэниел! Долго ты еще намерен заставлять нас ждать? - послышался раздраженный голос Шарлотты.
- Мисс Херст, вы видите мою комнату? - крикнула Флора, высунувшись из окна кареты. - Она вон там, на первом этаже, в самом конце. Я вижу, Фиби зажгла лампы. Комната Эдварда на втором этаже, рядом с детской. Он ведь еще совсем ребенок.
Эдвард пронзительным голосом запротестовал:
- Ничего подобного! Ты прекрасно знаешь, что тебя перевели вниз только потому, что ты не можешь ходить, а вовсе не потому, что ты взрослая.
- Дети! - прикрикнула Шарлотта.