Окружающее для Тезея перестало существовать, только Бык и он сам, только два копья в руках и эти налитые кровью глаза.
– Артемида. Богиня, ты всегда помогала мне во время охоты, помоги и теперь.
Не сказал, прошептал.
Бык уперся передними ногами в землю, правая начала подрагивать. Еще чуть, и начнет рыть пол копытом.
Казалось, прошла вечность, прежде чем это чудовище начало двигаться – немного лениво, словно нехотя. Бык не торопился, прекрасно чувствуя свою силу, зная, что стоявшая напротив мелочь, даже если окажется проворной, никуда не уйдет, что у человечка с двумя копьями в руках ни малейшего шанса спастись, все, что бедолага может – оттянуть момент своей гибели.
Началась поистине смертельная игра.
Тезей оказался в невыгодном положении – против солнца. Попросить Аполлона, чтобы спрятал солнечный диск за тучкой? Но боги не слишком торопливы, им человеческая жизнь меньше одного мига, а уж поспешить и создать условия для битвы за них же самих… Бессмертным никогда не понять смертных.
Тезей даже просить не стал, сам двинулся вдоль стены арены, внимательно следя за Быком. Тот остановился и тоже внимательно наблюдал за действиями человечка, которого предстояло нацепить на рога и размазать по крепкой стене. Тезей отошел уже довольно далеко, Быку снова пришлось повернуться, он недовольно фыркнул, переступил с ноги на ногу, мыкнул…
Но солнце все еще било в глаза человека, потому требовалось повернуть животное немного. Совсем ставить его против солнца тоже нельзя, велика опасность, что Бык просто закроет глаза в самый важный миг, и задуманное не получится. Тезей двинулся еще.
Сверху из лож раздавались смешки, там спорили не о том, погибнет Тезей или нет, а как долго продержится.
Миг растянулся на вечность. Налитые кровью глаза чудовища превратились для Тезея в горящие огни. Когда у человека единственный шанс, раздумывать или примериваться бесполезно, потому Тезей не прицеливался.
Тренированное тело все сделало само – два копья вылетели из обеих рук одновременно, словно одно целое. Никто даже не успел понять, что именно произошло, но в следующий миг раздался страшный рев, и чудовище рухнуло на колени, мотая головой, из обоих его глаз торчало по копью.
Вокруг стало тихо, только этот страшный рев, тот самый, что не давал покоя придворным во дворце по ночам. Бык мотал головой, пытаясь освободиться от копий, и тем самым загонял их все глубже. На несколько мгновений в ложах все смолкло, люди замерли, раскрыв рты.
Не терял времени только Тезей. Раненый Бык, даже если он ослеп, не менее страшен. Юноша метнулся к чудовищу, выхватывая на ходу клинок.
Яремная вена… одна-единственная, как тот шанс попасть в оба глаза сразу. Только пробив ее, можно ослабить Быка настолько, чтобы сразиться с ним почти на равных. Тезей всего дважды в жизни забивал быков, вернее, участвовал в забое при жертвоприношении, потому не смог так точно, как опытные жрецы сразу найти нужную вену, но ярость удесятерила его силы. Он с остервенением вонзал и проворачивал клинок в горле чудовища, понимая, что чем больше будет рваных ран, тем легче добраться до нужного места.
Хвала Телефу, сделавшему у клинка зазубрины с одной стороны (неужели он тоже знал о предстоящем сражении с Быком?!) – они резали бычью толстую кожу куда лучше прямого лезвия.
И снова мгновения растянулись в вечность. Сколько ударов успел нанести Тезей? Ему казалось, тысячу, но в действительности всего три, после третьего удара яремная вена чудовища была пробита и… У этого монстра невиданным было все, кровь хлынула таким потоком, каких не бывает и в больших фонтанах. Тезей едва успел увернуться, чтобы не быть сбитым с ног этим небывалым потоком, он оказался в темно-красной, почти черной крови с головы до ног.
Но не это ужаснуло.
Начавший подниматься с колен Бык рухнул снова, взревел, забился в последней агонии, не желая умирать. Рев трибун заглушил даже голос чудовища.
Священный Бык Крита бился в луже своей крови, которая залила уже все вокруг, а Тезей никак не мог поверить, что победил.
Но в следующее мгновение он понял, что на Крите нельзя доверять даже собственной победе. Нет, Бык больше не поднялся, и его кровь не оказалась ядовитой, но… в Тезея с трибун полетели стрелы!
Только зрение охотника помогло ему заметить легкие движения вверху. Уклонился, но не вполне удачно, две стрелы поцарапали плечо. И снова помогла закалка охотника и воина, Тезей метнулся в сторону и укрылся за огромной тушей, критяне не решились стрелять даже в мертвого священного Быка. Однако это только оттягивало момент расправы над самим Тезеем, кроме того, со стороны царской ложи он оставался стрелам открыт.
– Афина! – взмолился Тезей, понимая, что, даже победив Минотавра и Быка, может стать легкой добычей лучников.
– Я здесь, – отозвалась богиня.
Хорошо хоть эта богиня оказалась расторопной, ее невидимый щит отражал летевшие со стороны царской ложи в Тезея стрелы.
А тот, спрятавшись с одной стороны за тушей убитого Быка, с другой под щитом Афины, пытался понять, кто и откуда стреляет. Это было нетрудно. Крит есть Крит – по всему периметру трибун, оттеснив назад зрителей, стояли лучники со стрелами, уже наложенными на тугие тетивы, и ждали только знака Миноса повторить.
Вот, значит, какова смертельная игра? В ней невозможно оказаться победителем.
Но раздумывать некогда, Тезей поднялся на ноги – весь в крови, грязный, страшныш…
– Минос, я победил и Минотавра, и твоего Быка!
Тщетная надежда, Минос, возвышаясь в полный рост в своей ложе, с удовольствием расхохотался:
– Да, ты настоящий герой. Ты убил Минотавра и прежнее воплощение нашего Бога, а потому будешь принесен в жертву новому воплощению со всеми почестями. Это великая честь для героя Афин.
На левой руке царя повисла Ариадна:
– Отец, нет!
А Тезей вдруг увидел дверь. Прямо под царской ложей еще одна. Неужели та самая последняя на волю, о которой ему говорил Дедал? Но на Крите все лживо, Дедал не предупредил, что ему предстоит бой кроме Минотавра еще и с чудовищем.
– Прекрати сопротивляться, выйди в центр и стой спокойно. Тогда тебе позволят вымыться, накормят, дадут много вина и приведут на ночь самых красивых девушек Крита. А завтра ты будешь принесен в жертву нашему Богу. Новый Бык – его следующее воплощение, уже выбран. Да, еще одно: ты будешь не единственной жертвой, вместе с тобой завтра зальют своей жертвенной кровью эту арену твои друзья из Афин. Они все здесь.
После этих слов царя та самая дверь под ложей открылась и… Очередная ложь Крита, Дедал тоже солгал, это вовсе не была дверь на свободу, напротив, из нее на арену выбежали те, кто прибыл с Тезеем в этот раз, и те, из предыдущей дани, кого ищейки Тавра сумели разыскать. Причем даже Калликрат и еще трое, выкупившие свою свободу.
– А чтобы жертвоприношение было особенно щедрым, завтра вместе с вами Быку будет отдана моя дочь Ариадна!
В следующее мгновение стало так тихо, что, казалось, слышно, как шумит далекое море. А потом толпа на трибунах просто взревела, причем было неясно, от чего – от ужаса или восторга. Царь Минос не пожалел Быку свою дочь! Такого никогда не видел даже Кносс!
Среди общего рева никто не услышал, как теперь уже Федра вцепилась в руку отца, а тот прошипел Ариадне:
– Ты думала, я не узнаю? Сначала заниматься любовью с Минотавром, а потом полюбить этого афинянина?
Тезей не раздумывал, все получилось как-то само собой. В правой руке все еще был зажат клинок, острый, смертельно опасный для любого, кто прикоснется. Резкое движение руки, бросок и. Тавр, схватившись за горло и захлебываясь кровью, начал падать. Тезей метил не в него, но у Миноса прекрасная реакция, уловив движение руки Тезея, царь слегка отклонился, и клинок пролетел мимо.
– Взять его! Живым! Он помучается перед тем, как быть принесенным в жертву.
Друзья, видно, все слышавшие из-за двери, мгновенно окружили Тезея, закрывая его своими телами, но это было бесполезно. Два десятка безоружных людей против лучников, которые уже начали натягивать тетивы, беспомощны. Их всех просто перестреляют по очереди, колчаны у убийц, стоявших наверху вдоль края трибун, полны, на всех афинян хватит.
– Посейдон! – взмолился Тезей.
Стрелять лучникам не пришлось. Раздался гул, дрогнула земля под ногами, дрогнули и покачнулись массивные каменные стены, в ужасе завизжали женщины на трибунах, закричали мужчины. Лучники больше не целились в безоружного Тезея, охране не до выполнения приказов грозного Миноса, как и самому Миносу не до Тезея. Рушились верхние столбы арены, проседала крыша, трещали стены.
Тезей на мгновение замер, пытаясь понять, что им делать теперь. Оставаться на арене глупо, даже если рухнет все вокруг, погребая под собой Миноса с его приближенными, люди на арене окажутся в ловушке. Нужно как-то выбираться.
Дверь, через которую юноша попал на арену, ведет к слишком длинному лабиринту из блестящих стен, пока его пробежишь… Дверь под царской ложей куда ближе, но кто знает, что это?
К тому же сама ложа уже основательно содрогалась. Наверху метались пытающиеся поскорей найти выход люди, только внизу на арене замерла толпа тех, кого намеревались завтра принести в жертву.
Тезей сделал шаг и вдруг увидел полные ужаса глаза застывшей у самого края ложи Ариадны. Все пытались за что-то ухватиться, бежать, кричали, а девушка стояла, распахнув свои огромные глаза, и смотрела на афинянина. Сам не зная зачем, Тезей протянул к ней руки:
– Прыгай!
Ариадну уже звали, царь с семейством покидали ложу, но девушка не обратила внимания на крик отца. Она действительно прыгнула прямо в объятья окровавленного Тезея, который, едва поставив ее на ноги, потащил в сторону двери в комнату с мертвым Минотавром.
– Нет, туда! – показала Ариадна под царскую ложу.
Спрашивать, что там, не было времени, с козырьков над ложами уже вовсю летели камни. Глупо быть прибитым каким-нибудь никчемным камешком, победив Быка. Кроме того, опомнившийся Минос уже показывал своей страже на свою дочь. Хорошо, что ложа заметно выступала над дверью, образовывая большой козырек, он укрывал и от взглядов, и от камней.
Пленники забежали внутрь и закрыли дверь огромным брусом.
В нее уже били первые подоспевшие охранники.
Ариадна показала куда-то в глубь комнаты:
– Туда!
– Что там? – на сей раз Тезей решил все выяснить заранее.
– Там потайной ход, который выведет на царскую дорогу к Амнису. Но нужно крепче закрыть дверь на арену, сейчас сюда спустится царь, чтобы тоже бежать.
Пока одни заваливали выход на арену всем, чем только могли, другие уже открыли вторую дверь и теперь кричали, что там внутри есть даже факелы. Видно, Минос был готов покинуть дворец в минуту опасности.
– Там есть охрана?
– Да, снаружи. И стоят колесницы царя. Поторопись, не то дорога может оказаться заваленной и добраться до Амниса будет слишком сложно.
– А ты? Тебе нельзя оставаться!
– Если ты возьмешь меня с собой…
Но тут возмутился Идас:
– В Амнис идти опасно, на побережье будет трясти еще сильней, чем здесь. И волны огромные.
– У нас нет другого выхода, на острове нас просто переловят, как коз, и принесут в жертву.
– Ты хочешь выйти в море?! – ужаснулся сын Аркада. – Безумец!
– До моря еще нужно добраться, – пробурчал Тезей, увлекая Ариадну за собой в потайной ход.
Они также завалили дверь в ход изнутри, и тут Тезей вспомнил рассказ Дедала о множестве ловушек в каком-то подземелье. Он-то считал эти ловушки находившимися в Лабиринте и удивился, что ни одну не встретил.
– Стойте! Ни шагу вперед!
– Что случилось, Тезей? – немедленно откликнулся Проктид, который шел первым.
– Здесь есть ловушки, о которых мне говорил Дедал. Прежде чем идти дальше, нужно вспомнить какие, чтобы не погибнуть в первой же.
– А ты знаешь? – усомнилась Перибея.
– Не уверен, что обо всех, но постараюсь вспомнить.
Все затихли, только было слышно, как содрогается земля, кричат наверху люди и трещит масло на факелах.
– Ариадна, а ты их не знаешь?
– Нет, я ходила только однажды в сопровождении отца.
Тезей вспоминал рассказ Дедала, стараясь представить, какая ловушка приготовлена первой. Это был не тоннель, а скорее пещеры, по цепочке одна за другой связанные переходами.
"Если попадаешь в такое место, нужно просто представить, какую из ловушек ты сам поставил бы первой"… Это слова Дедала, он словно знал заранее, что Тезею придется разгадывать эту загадку. Дедал… а не являешься ли ты самой большой ловушкой?
Но выбора не было, двинулись вперед.
Тезей оглядел своды подземелья и вдруг понял. Вот здесь первая ловушка. Камень справа едва держит те, что опираются на него. Возможно, это поработало землетрясение, но скорее так и задумано, если его задеть, то проход окажется заваленным, и они попадут в каменный мешок, из которого нет выхода, кроме как обратно на арену.
Юноша показал спутникам на этот камень:
– Нужно пройти, не коснувшись его, придется прижиматься в противоположной стене и двигаться очень осторожно.
– Тогда я пойду последним, – отозвался Фенип, который был больше похож на бочку, чем на юношу.
– Нет, ты просто проползешь под ним на четвереньках.
– Все равно последним.
– Согласен, – рассмеялся Тезей.
Они проходили, царапая спины о противоположную стенку, хотя до злополучного камня оставалось два локтя. Один за другим парни и девушки буквально просачивались в следующую пещеру, Тезей и Фенип шли последними. Тезей напомнил остальным, чтобы без него дальше ни шагу, и вернулся к не решавшемуся начать движение Фенипу:
– Вставай на четвереньки.
– Нет, я лучше останусь здесь.
– Вставай, ты задерживаешь остальных!
Перепуганный грозным окриком Фенип послушно опустился на колени.
– Может, мне вообще лечь?
– От твоей спины до камня больше локтя, если ты не поднимешься выше, то легко проползешь. Ползи. Быстрей!
Наверное, это были самые долгие минуты в жизни Фенипа, он обливался холодным потом, пыхтел, краснел, снова потел, но полз. Локоть, другой, третий… Тезей, присев на корточки, успокаивал:
– Хорошо, не заденешь. еще. еще.
Даже миновав опасный камень, дрожащий Фенип не рискнул подняться на ноги, которые к тому же не держали от слабости.
– Ты так все подземелье намерен проползти? Поднимайся и отойди подальше.
– За-а. чем?..
– Сейчас увидишь.
Подняв камень побольше, Тезей метнул его в тот самый, который они так старательно обходили. Раздался страшный грохот, и в следующий миг проход оказался завален полностью.
– Ой! – перепуганный Фенип плюхнулся на зад.
– Вставай и пойдем.
Беглецы послушно ждали их в следующей пещере. Увидев Фенипа живым, хотя и дрожащим от ужаса, Перибея ахнула:
– Фенип, а мы думали, что это ты обвалил камень.
– Н-нет, это Т-тезей… камнем…
Следующая пещера опасной не выглядела, но именно это насторожило Тезея. Сердцем он чувствовал, что что-то хитрое здесь есть, только вот что?
– Ариадна, скажи честно, ты бывала в этом подземелье?
– Бывала. в три года за руку с отцом.
– А ты уверена, что из него есть выход?
– Да, царь пользовался им.
– Остается надеяться, что мы сумеем избежать ловушки, и выход не завален камнями, – пробормотал Тезей, оглядываясь.
– Тезей, у вас нет выбора, вас все равно всех предназначили Быку. Не этому, так другому.
– Поэтому ты умоляла меня сразу после встречи с Минотавром возвращаться по красной нити обратно?
– Да, у выхода тебя ждал Дедал с крыльями, сделанными из перьев птиц и воска.
– Зачем?
– Чтобы ты мог улететь в свои Афины.
– Оставив всех здесь?
Договорить им не дали, Перибея раздраженно окликнула:
– Эй, может, вы поговорите потом, если уж царская дочь ничего не знает?
Тезей словно очнулся, действительно следовало спешить.
Он снова и снова оглядывал своды пещеры, не решаясь шагнуть в темный проход вперед. Дедал говорил, что под землей в каждом месте есть какая-то хитрость, потому один неверный шаг может привести к гибели. Мастер сам придумывал эти хитрости, но план не сохранился, вернее, его забрал себе Минос.
"Не всегда стоит идти прямо…" Но куда же еще идти?
– Тезей, – окликнула его Гесиона, – здесь еще один ход.
Проход тоже был узким – на одного человека, хотя и Фенип свободно помещался. Тот самый случай, когда не стоит идти прямо?
– Посмотрите, нет ли проходов на других стенах.
Не нашлось, но когда Тезей решительно шагнул к обнаруженному Гесионой, его не менее решительно отодвинул Антий:
– Я пойду. Ты нужен им, если с тобой что-то случится, кто их выведет?
Антий посветил факелом, не обнаружил ничего опасного и шагнул вперед. Все притихли, кажется, было слышно, как бьются сердца. Немного погодя из темноты прохода раздался крик Антия:
– Идите свободно, здесь не опасно.
Все же они шли осторожно.
Пещера была большой и очень гулкой. Посередине озерцо с кристально чистой, хотя и темной из-за отсутствия света водой. Отдохнуть бы, но Тезей вспомнил, что их могут преследовать. Конечно, теперь не по подземному ходу, но Минос может отправить стражу, чтобы перекрыть им выход.
– Ариадна, а куда выводит этот ход?
– К царской дороге, где наготове всегда колесницы, чтобы уехать в Амнис.
– Это я помню, но как далеко это от Кносса, не успеет ли Минос прислать охрану раньше, чем мы туда доберемся?
– Не знаю.
Это было бы обидно, испытать столько трудностей и выбраться прямо в руки палачей! Но иного выхода, как двигаться вперед, у них все равно не было.
Он двигались очень медленно, в каждой пещере обнаруживалась какая-нибудь ловушка, Тезей вспоминал слова Дедала, искал, какая именно ловушка может быть здесь, какой ход ведет вперед, а какой не просто в тупик, а к гибели. Обычно из каждой пещеры было три прохода дальше – прямо, налево и направо. Но только один ход вел дальше, остальные оказывались с ловушкой.
Вот если бы заранее знать, какой из трех ходов без ловушки! Тезей вздохнул – не зная, они будут проверять еще очень долго, Минос успеет прислать своих людей к выходу раньше, чем беглецы туда доберутся.
– А как сам Минос миновал эти ловушки?
Вопрос Перибеи весьма разумен. Тезей вздохнул:
– Он отобрал у Дедала план.
– И уничтожил этот план, так говорил Дедал.
Уничтожил? – что-то в этом насторожило Тезея. Если план уничтожен, значит, Минос должен знать ловушки на память? Дедал называл число девять… Тезей не помнил, в связи с чем, зато он вдруг отчетливо вспомнил другое: у царя Миноса на руках татуировки с буквами, обозначающими числа.
– Ариадна, что за буквы на руках у твоего отца?
Ариадна, с которой Перибея просто не спускала глаз, не доверяя царской дочери ни на мизинец, перечислила буквы.
– Калликрат, какие числа они обозначают?
Молодой человек ответил. Тезей задумался. Три числа на левой руке, три на правой. Числа не по прядку, три пропущены.