– Не вынуждай меня быть с тобой таким же жестоким. Шесть лет ты скрывала от меня сына – и теперь заслуживаешь сурового наказания. А я могу наказать тебя, не сомневайся! – Взяв за подбородок, он поднял лицо Дейзи, заставив ее смотреть ему в глаза. – Хочешь показать, что тебе сейчас стыдно? Немного поздновато, не находишь? – Филипп убрал руку, продолжая смотреть в глаза Дейзи. – Шесть лет с лишним ты вела себя как последняя эгоистка по отношению к нам. Я имею в виду не только себя и Эндрю, который нуждается в отце, но и свою мать, которая страдает из-за отсутствия у нее внуков. Моя бедная одинокая мать, у которой так мало было в жизни радостей! Впрочем, зачем я говорю это, тебе ведь безразличны чужие страдания. – Филипп замолчал и сжал челюсти.
Морально подавленная обрушившимся на нее потоком обвинений, Дейзи попыталась возразить, но горло перехватило от волнения и страха, и она лишь беспомощно помотала головой из стороны в сторону.
– Хватит лгать, Дейзи, – усталым голосом произнес Филипп. – Где мой сын? Я хочу видеть его сейчас же!
– Это невозможно, – наконец произнесла она сдавленным голосом. – Он в школе. И мне очень жаль…
– Тебе не раз еще придется пожалеть о том, что ты натворила семь лет назад. Это я тебе могу обещать. – Филипп засунул руки в карманы джинсов, лицо его было суровым. – Во сколько заканчиваются занятия в школе? И кто забирает Эндрю?
– Не надо меня запугивать, – сказала Дейзи, частично восстановив самообладание. В конце концов, она собиралась сообщить ему о рождении сына, но она узнала о его помолвке с Линдой… – В двенадцать я забираю сына из школы.
– Что ж, пойдем вместе. – Чтобы скрыть волнение, Филипп старался говорить как можно суровее. – А теперь, может, пригласишь меня в дом? – Он сделал к ней шаг, взял за руку и крепко сжал.
– Ты делаешь мне больно! – вскрикнула Дейзи.
– Ты еще не знаешь, что такое настоящая боль, – мрачно сказал Филипп, входя с ней в дом через кухню, но руку отпустил.
Внутреннее убранство неказистого с виду старого дома поразило Филиппа еще на кухне, оборудованной современной техникой. Через небольшую столовую можно было сразу попасть в большую гостиную, а можно было выйти в холл.
Паркетный пол, натертый по старинке мастикой, сверкал как зеркало. Радовала глаз изящным полукружьем ведущая из холла на второй этаж деревянная лестница с резными балясинами, покрытая темно-зеленой ковровой дорожкой. Филипп сразу почувствовал атмосферу хорошо налаженной, комфортной жизни. Он любил дом своей матери в Сиэтле, но, сравнив его с домом Дейзи, понял, чего там не хватало.
Несмотря на порядок в доме, глаз его то и дело задерживался на предметах, которые свидетельствовали о пребывании в этом доме ребенка. Предметы, по которым легко было догадаться, чем он увлекается. В гостиной на журнальном столике шахматы, на стене развешано несколько детских рисунков в самодельных рамочках, в холле у входной двери детский двухколесный велосипед на специальной подставке.
Любовь, теплота, уют. Вполне благополучная жизнь, наполненная смыслом. У него нет никаких шансов…
– А где ты работаешь? – спросил Филипп бодрым голосом, чтобы не поддаться накатившей тоске. – Наверху? – Он показал пальцем на лестницу.
Дейзи несколько удивил неподдельный интерес Филиппа к ее дому. Она успела прийти в себя после предъявленных ей обвинений. Страх сменился внутренней настороженностью. Вопрос Филиппа заставил ее почувствовать себя хозяйкой в доме, где соблюдают законы гостеприимства. Сдержанно улыбнувшись, она поведала историю покупки дома.
– Внутри пришлось все поменять, настолько здесь все обветшало. Потом сломали заднюю стену, вместо нее возвели двухэтажную пристройку. Спальни стали просторнее, с более высокими потолками, с балконами. Появилась дополнительная комната для гостей на втором этаже, а внизу – мой кабинет и даже небольшой зимний сад. – Дейзи увлеклась рассказом, побледневшие щеки снова порозовели. Она любила свой дом, гордилась им, а потому говорить о нем всегда доставляло ей удовольствие. Она посмотрела на Филиппа, встретила его странный взгляд и смутилась. – Извини, ты проделал такой путь, а я тебе даже кофе не предложила.
– Кофе может подождать, – сказал Филипп, разглядывая Дейзи так, словно видел впервые. Я бы предпочел продолжить экскурсию по твоему замечательному дому. – Он доброжелательно улыбнулся ей.
– Тогда пошли. – Дейзи направилась в глубину дома, скрывавшуюся за лестницей. Распахнув створки широкой двери, она отступила в сторону, чтобы насладиться произведенным эффектом.
Филипп замер на месте, ослепленный светом, свободно проникавшим через стеклянную стену дома. Он шагнул в комнату и огляделся.
Несомненно, это был кабинет. Слева он обнаружил небольшой письменный стол с приставным столиком для пишущей машинки, справа – книжные стеллажи с деревянными дверцами. Чтобы книги не выгорали, догадался Филипп. Он прошелся по комнате, которая казалась больше, чем была на самом деле, и заинтересовался буйством зелени слева от письменного стола.
За стеклянной дверцей, вероятно, и находился зимний сад, о котором сказала Дейзи. Филипп оценил изобретательность человека, который это все придумал и осуществил. Растительность сада на трех уровнях прикрывала сидящего за столом от прямых солнечных лучей, не загораживая дневного света. Умно и красиво, подумал Филипп. Дейзи села на низкий мягкий диван и украдкой начала следить за его непроницаемым лицом. Так и не дождавшись проявлений восторга, она пережила легкое разочарование.
Ей было неведомо, что Филипп отличается профессиональным умением сохранять невозмутимый вид, что его поведение с ней в Лос-Анджелесе нетипично для него и объясняется сильным потрясением от встречи с той, которую считал погибшей семь лет назад. Филипп до сих пор не мог себе простить того срыва.
– Замечательно, – произнес он, подходя к ней. – И кто же это все придумал?
– Я сама, – просто сказала Дейзи. – В детстве у меня не было дома в полном смысле этого слова. Родители переезжали с места на место, жили в основном за границей, надолго нигде не задерживаясь. Потом я жила в доме бабушки, после ее смерти дом перешел к тете Бетси.
Мне было хорошо с ними, я привыкла считать ее дом родным, пока Бетси не вышла замуж за Майкла Причарда. У них родились один за другим дети. Наверное, тогда я и начала мечтать о собственном доме. Именно таким, как сейчас, он мне и представлялся. Только я не знала, что моя мечта станет реальностью гораздо раньше, чем я предполагала… – В голосе прозвучали грустные нотки. Вспомнилось, стечение каких обстоятельств привело к этому.
Дейзи замолчала, удивившись своей откровенности. А главное, с кем? С человеком, которого она предпочла бы никогда больше не видеть. Она заметила, как внимательно слушал ее Филипп. В глазах его появилось напряжение, он словно ждал от нее еще каких-то признаний. Но, видимо, не дождался, судя по мелькнувшему в глазах недовольству. Дейзи отвела взгляд, уставившись на свои руки. Садовые перчатки не защитили их от грязи под ногтями. Она сжала пальцы в кулачки.
Не дожидаясь приглашения, Филипп сел рядом, и Дейзи снова охватило чувство тревоги. Мысленно перебирая все возможности избавиться от его присутствия до возвращения Эндрю, она снова вспомнила о гостеприимстве.
– Ну вот, экскурсия закончена, можно выпить кофе, – светским тоном заговорила она.
– Дейзи, а чем занимались твои родители?
Ты знала, почему они переезжали с места на место? – осторожно спросил Филипп.
– Н-нет, – поколебавшись, ответила Дейзи встала. Не хватало еще говорить с ним о родителях, подумала она. – Я жила с ними до шести лет, а потом мы виделись редко, – добавила она, чтобы не показаться грубой. – Приглашаю на чашку кофе, – сказала она, направляясь к двери.
– В порядке компенсации за несостоявшийся совместный завтрак? – насмешливо спросил Филипп, последовав за ней. – Я бы не отказался от ланча вдвоем.
Возмутительное нахальство! – воскликнула про себя Дейзи, торопливо пересекая холл. До возвращения Эндрю оставалось меньше двух часов. Филипп Тарсен явился в ее дом без приглашения, пробыл в нем не больше получаса и уже пытается здесь командовать! Мысленно негодуя, она вошла в кухню и занялась приготовлением кофе. Филипп сел за стол возле окна. Надо же было ему выбрать место, на котором всегда сидит Энди! – подумала Дейзи с нарастающим раздражением и тут же заметила, что, как и сын, Филипп уставился в окно, за которым росли три величавых дуба. Их ветки бросали тени на высокий потолок кухни, создавая таинственный рисунок. Эндрю любил наблюдать за причудливым танцем теней, отыскивая в них очертания знакомых ему предметов или животных. Романтик, любовно думала о сыне Дейзи, когда тот пытался рассказать ей о том, что видит в подвижных скрещениях ломаных линий. Вот и Филипп, закинув назад голову, смотрит на потолок. Но то, что вызывало в ней умиление, когда это проделывал сын, сейчас невыносимо раздражало. Невыносимой была сама мысль об их похожести.
Эндрю самое родное существо в мире, а Филипп Тарсен совершенно чужой человек. Чужой, чужой, твердила Дейзи, засыпая кофе в турку.
И она не намерена делить с ним сына, который принадлежит только ей!
– Я думаю, у нас с тобой много общего помимо сына, – вдруг сказал Филипп, окинув ее взглядом. Даже в простом комбинезоне нельзя было не заметить, какая у нее красивая фигура. – Ты вроде меня предпочитаешь жить подальше от городской суеты, поближе к первозданной природе. Сколько веков этим трем богатырям? Наверное, не меньше трех. Представляешь, как много интересного из истории этого места можно было бы узнать, если бы деревья заговорили.
– Об истории этого края можно узнать из книг, – сухо заметила Дейзи.
– Книги пишут, увы, люди. А это всегда субъективный взгляд на прошлое. – Он помолчал. – А потому в них много не правды, – добавил он тихо.
Дейзи пожала плечами. Сейчас ее раздражало в Филиппе все: голос, манерная многозначительность. Короче, сам факт его пребывания в их с сыном доме.
Порывисто поднявшись, Филипп прошелся по кухне.
– Знаешь, я думаю, Эндрю понравится мой дом. Он не такой старый, как этот, но в чем-то похож, к тому же гораздо просторнее. Вокруг леса, но и до города недалеко. Да, ему должно там понравиться, – повторил он уверенно.
Хорошо, что Дейзи успела разлить по чашкам кофе. Она замерла с туркой в задрожавшей руке. Поспешно поставив ее на плиту, она прикусила губу и оперлась на стол, чтобы устоять на ногах. Филипп Тарсен собирается отобрать у нее сына! Мысли вихрем проносились в голове.
Она выносила и вырастила сына без его помощи, значит, нет у него такого права!
– Эндрю любит этот дом. Это наш с ним дом! Здесь у нас друзья, здесь мы счастливы. – Тихий голос ее срывался на крик. – И нам больше никто не нужен!
Филипп молчал, отвернувшись к окну. Глядя ему в спину ненавидящим взглядом, Дейзи к стыду своему вдруг вспомнила, как мечтал Эндрю найти отца. Мальчик придумывал его, рисовал в своем альбоме. Она привыкла гнать от себя виноватую мысль, что мальчик тоскует, видя, как другие дети уходят из школы, держа за руку своих отцов. Возможно, именно чувство вины перед сыном заставило ее нарушить уединение и согласиться на поездку в Лос-Анджелес.
О встрече там с Филиппом Тарсеном она совсем не думала. Разве что подсознательно…
Но так или иначе она не была готова к тому, что не пройдет и недели, как отец Эндрю появится в ее доме.
– Будет лучше, если ты уедешь, – решительно произнесла Дейзи в напряженной тишине.
– Нет, Дейзи, на этот раз тебе от меня не избавиться, – ответил Филипп и подошел к ней. – Я останусь здесь до тех пор, пока не заполучу своего сына.
Заполучу! Слово-то какое жуткое, подумала Дейзи, испуганно глядя в зеленоватые глаза Филиппа. Словно ребенок вещь, которую можно приобрести за деньги! Ты даже встречи с ним не заслужил! – мысленно воскликнула она. Гнев вытеснил на секунду страх. Глаза ее вспыхнули.
– Эндрю не твой сын! – сказала она с вызовом. – Его родной отец…
– Погиб в автокатастрофе, – спокойно досказал за нее Филипп. – Слышали, уже слышали.
Не стоит повторять ложь, за которую тебе должно быть стыдно, Дейзи. – Он говорил мягко, с легкой насмешливостью. Неожиданно его руки легли ей на талию. Не успела Дейзи опомниться, как оказалась прижатой к его груди. – Сколько же в тебе упрямства, если ты осмеливаешься отрицать очевидный факт, – сказал Филипп, глядя ей прямо в горящие ненавистью глаза. – Хватит играть в игры, Дейзи, – отеческим тоном произнес он и коснулся губами ее волос.
Дейзи внутренне замерла, только по спине пробежал озноб. О каких играх он толкует?
В Эндрю весь смысл ее жизни, она готова драться за него. Филипп не должен догадаться о женской слабости ее тела.
– Немедленно убери от меня руки! – потребовала Дейзи, пытаясь вырваться из его объятий, и тут же почувствовала, что Филипп еще крепче прижал ее к себе. Дышать стало труднее, сердце гулко билось. – Пусти! – выдохнула она.
– Мне бы следовало задушить тебя за все, что ты сотворила со мной! – вырвалось у Филиппа. Удерживая одной рукой Дейзи за талию, а второй схватив за волосы, он оттянул ее голову так, чтобы она подняла к нему лицо, и закрыл ей рот поцелуем.
Лишившись последней возможности дышать, Дейзи поняла, впадая в обморочное состояние, что близка к исполнению его желания видеть ее задушенной. В голове мутилось, грудь разрывалась от боли. Прервав на мгновение грубый до жестокости поцелуй, Филипп дал ей возможность произвести судорожный вдох-выдох.
После чего снова завладел ее губами в страстном поцелуе, от которого по всему телу разлилось жаркое томление. От стыда за реакцию своего тела Дейзи закрыла глаза. Рассудком она понимала, что Филипп использует свою мужскую сексуальность для того лишь, чтобы унизить ее, подавить ее волю. И на физиологическом уровне он добился успеха. Она не противилась, когда его рука, скользнув ниже спины, прижала ее так, что возбужденная плоть уперлась ей вниз живота. Тело Дейзи обмякло, голова закружилась. Она уронила голову на его грудь. Мелькнула мысль: как хорошо, что на ней комбинезон. Хотя никакая одежда, хоть рыцарские латы, не спасла бы ее от физического влечения к Филиппу Тарсену. Чтобы удержаться на ногах, Дейзи положила руки на широкие мужские плечи, самую надежную опору для слабой женщины, и застонала.
4
Нет, это не я! Все это происходит не со мной! – вспыхивало в голове Дейзи, когда она почувствовала на своей груди руку Филиппа.
Тело ее сотрясала разрушительная сила страсти.
Мучительная борьба между настоятельным требованием тела и слабеющим голосом рассудка грозила закончиться не в пользу последнего, когда спокойный голос Филиппа произнес:
– Вот теперь, я думаю, нам не составит труда договориться.
Дейзи вскинула голову. Филипп смотрел на нее с насмешливой снисходительностью триумфатора. Его взгляд подействовал на нее как холодный душ. Первое, что подумала Дейзи, протрезвев от угара страсти, была мысль: господи, что же я наделала?! Не иначе как сошла с ума! Она отпрянула, судорожными движениями поправила лямки комбинезона, которые Филипп стянул с ее плеч, чтобы добраться до обнаженной груди. Как назло, в этот день она не надела лифчика! И, от стыда покраснев до слез, Дейзи выбежала из кухни. Ближайшее место, где можно было укрыться, ванная комната. Она закрыла дверь на щеколду, глянула на себя в зеркало и, закрыв лицо ладонями, опустилась на край ванны.
Ведь знала, что Филипп разыскал ее с одной целью – отнять у нее сына! Вместо того чтобы подумать, как избавиться от него до возвращения Эндрю домой, она снова оказалась в его объятиях! Более глупого поведения взрослой женщины и представить трудно! Какой стыд!
Какое унижение! Все тело дрожало после пережитой встряски. Дейзи пустила холодную воду, чтобы охладить горящее лицо. Стало легче, словно вода окончательно погасила пожар, разгоревшийся в ее крови. Когда дрожь прошла, Дейзи промокнула лицо полотенцем, взглянула на часы и заставила себя встать. Времени до прихода сына оставалось совсем немного. Надо действовать быстро и разумно. В кухне на столе остывал приготовленный кофе. Чашка кофе сейчас ей не помешала бы, чтобы в голове все стало на свои места. Но там ее дожидается Филипп…
Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Дейзи бесшумно отодвинула задвижку и вышла в коридор.
В кухне Филиппа не оказалось. Остывший кофе на столе стоял не тронутый. Вылив содержимое чашек в раковину, Дейзи заново засыпала кофе в турку.
– А, ты здесь, – сказал Филипп, входя. А я-то думал, куда ты запропастилась, и ищу тебя повсюду.
Дейзи в замешательстве уставилась на него.
Филипп явно чувствовал себя, здесь как дома.
На нем уже не было ни куртки, ни свитера, только майка с короткими рукавами и джинсы, что придавало ему домашний вид. Обнаженные мускулистые руки, обтянутая тонкой тканью выпуклая грудная клетка… Он выглядел так сексуально, что желание снова вспыхнуло в теле Дейзи, заставив ее покраснеть. Особенно унизительным было то, что Филипп в отличие от нее был внешне холоден и невозмутим.
– Какое счастье выпить горячего кофе! – сказал он, садясь к столу. – Надеюсь, ты и ланчем покормишь меня, когда придет Энди. Я страшно проголодался. – Филипп закинул руки за голову и стал наблюдать за Дейзи. – Но, пока он не пришел, нам стоит поговорить.
Она молча разлила свежезаваренный кофе, подвинула ему чашку, села ближе к окну и все так же молча принялась пить обжигающий рот кофе. На Филиппа старалась не смотреть, предпочитая изредка поглядывать за окно.
– Я согласен с тобой, виды, открывающиеся из окон твоего дома, очаровательны. – При этом Филипп не сводил глаз с лица Дейзи. – Ты тоже выглядишь очаровательно, – добавил он, пытаясь поймать ее взгляд, и, когда ему это удалось, широко улыбнулся.
– Лестью ты ничего не добьешься, можешь не стараться, – вынуждена была ответить хоть что-то Дейзи. – Лучше пей свой кофе, а то снова остынет. – Она помолчала, украдкой наблюдая за тем, как Филипп берет чашку и подносит ко рту. Было во всей этой сцене нечто до боли домашнее, что немедленно вызвало в ней гневный протест. – Что касается ланча, то в центре поселка есть хорошее кафе, где можно вкусно поесть, если ты действительно голоден, – равнодушно заметила она с тайной надеждой, что Филипп отправится туда и даст ей время найти выход из сложившейся ситуации. Можно было бы уехать вместе с Эндрю за время отсутствия Филиппа.
– Нет, дорогая, и не мечтай, что я соглашусь оставить тебя теперь хоть на минуту, – со злорадством в голосе сказал Филипп. Допив кофе, он поставил на стол пустую чашку. – Кофе вкусный, спасибо. Думаю, приготовленный тобой ланч окажется не хуже того, что подают в кафе. – Дейзи молчала. – Надеюсь, ты не будешь настолько жестокой, что откажешься покормить умирающего с голоду человека? – Поскольку Дейзи продолжала хранить молчание и смотреть в окно, Филипп обогнул стол и сел на подоконник так, чтобы загородить ей вид из окна. – Ведь из-за тебя у меня не было времени позавтракать в отеле.
Дейзи бросила на него косой взгляд.
– На умирающего человека ты не похож.
К тому же ты завтракал в самолете. Я летела этим рейсом и знаю, что там подают на завтрак.
– Возможно, для вас, женщин, берегущих фигуру, того, что подают в самолете, достаточно.
Лично для меня их завтрак что слону дробина.