- Это странно, Эстер, но всегда бывает именно так. Да, сейчас у меня мрачное настроение, но когда я стану ждать своего выхода, появится легкость. На сцене мне всегда легко... Я все забываю и просто радуюсь жизни.
- Да, так может говорить только настоящая актриса!
Фанни прислушивалась к разговору с большим интересом, она не пропускала никаких слов о сцене и театре. Дороти думала, что ей не хотелось бы такой же жизни для дочерей. Она была бы счастлива видеть их замужними женщинами, живущими в достатке и счастье. Исполнится ли когда-нибудь эта мечта? Во-первых, у них огромный недостаток - они все внебрачные дети. Будь проклят Ричард! Почему он такой трус? Почему он не может ослушаться отца ради своей семьи?
Ей хотелось бы обеспечить всех дочерей приданым, и она непременно сделает это, если сможет. Но сможет ли? Большая часть ее заработка уходит на содержание семьи, и она начинала понимать, что содержит не только детей, но и Ричарда. Эстер она тоже содержит, но что бы она делала без Эстер, особенно сейчас? Эстер очень редко играла, потому что почти все ее время было отдано детям, которые воспринимали ее как часть своего дома, своей семьи. Они привыкли полагаться на тетю Эстер больше, чем на мать.
Вошел Ричард и спросил:
- Ты скоро уходишь, да?
Она смотрела на него с неосознанным раздражением. Он всегда заботился о том, чтобы она не опоздала в театр, и очень волновался, когда вспыхивали конфликты между нею и миссис Сиддонс и Кемблом. В глубине души он очень опасался, что это могущественное семейство может выжить ее из театра, и если такое произойдет, она уже не сможет требовать высокого жалования, скажем, в Ковент-Гарден, как она это делала в Лейн. Да, Ричард не был равнодушен к ее заработкам, в этом не могло быть сомнения.
Казалось, что Эстер очень чутко улавливала настроения в их доме. Когда она чувствовала приближение ссоры между Дороти и Ричардом, то старалась быть как можно дальше, чтобы ничего не видеть и не слышать.
Вот и теперь она сказала:
- Я уведу детей. Пошли, Фан.
Однако Фанни не хотела уходить, она выразила желание остаться и поговорить с мамой и папой, но Дороти твердо объяснила, что собирается уходить в театр, и Фанни должна пойти ужинать вместе с остальными. На лице девочки отразилось неудовольствие, и она со злостью топнула ногой. Однако Эстер умела обращаться с капризными детьми.
- Послушай, Фанни, - сказала она, - неужели мы хотим выглядеть такими невежливыми людьми в глазах знаменитой артистки?
Фанни уже прекрасно понимала, что ее мама - знаменитая актриса, имя которой печатают в афишах и на которую люди глазеют на улицах, кричат приветствия, перечисляют спектакли, в которых ее видели, и стараются сказать, как эти спектакли им понравились. Она понимала разницу между своей мамой и этой актрисой и, не задумываясь, демонстрировала свой характер маме, но стеснялась актрисы. Эстер воспользовалась этим и увела ее.
Когда они вышли, Ричард сказал:
- Ты испортила эту девочку...
Он часто, говоря о Фанни, вместо ее имени использовал слова "эта девочка", и Дороти считала, что таким образом он подчеркивал разницу между нею и своими собственными детьми.
- Бедный ребенок! - воскликнула Дороти. - Бедная Доди и бедная Люси. Я молю Бога послать им право на то имя, которое они носят.
- Дорогая, - вздохнул Ричард, - ты снова за старое?
- Оно есть, и оно будет. Пока ты не выполнишь своих обязательств перед этими девочками.
- Послушай, Дороти, мы много раз об этом говорили. Я не могу на тебе жениться. Ты знаешь, какой у старика характер. Мы что, готовы выкинуть сто тысяч фунтов?
- Да, с радостью, - ответила Дороти, - ради счастья девочек.
- Для их счастья как раз и нужны эти деньги, и они вполне счастливы сейчас.
- Сейчас они счастливы, потому что не понимают своего положения.
- Никого не волнуют такие вещи.
- Меня волнуют, - ответила Дороти. - Когда мы поселились вместе, ты обещал жениться на мне.
- И я женюсь, как только это будет возможно.
- Мне кажется, что этот момент никогда не наступит. К тому же ты твердо уверен в том, что он и не должен наступить.
- Какие нелепые вещи ты говоришь!
- Да, если нелепо хотеть дать имя собственному ребенку и страдать от тех ударов, которые мне наносят... постоянно.
- Кто наносит тебе удары?
- Ты прекрасно знаешь. И довольно часто. Тебе известно, как меня унижает пресса.
- Моя дорогая Дороти...
- На самом деле я вовсе не твоя дорогая Дороти. Если бы это было правдой, ты сделал бы мне это маленькое одолжение.
- Моя дорогая Дороти, ты прекрасно знаешь, что всем знаменитостям достается от газетчиков. Посмотри на принца Уэльского, на герцога Йоркского, на молодого Кларенса. Только что они выиграли дело против Уолтера.
- Я не вижу оснований для собственных унижений по этой причине.
- Ради Бога, Дороти, ты ищешь повод для ссоры. Я увидел это на твоем лице, как только вошел в комнату. И Эстер тоже это поняла, поэтому и ушла.
- Вы оба знаете, что у меня есть очень веские основания быть недовольной.
- Как только...
- Как только это станет возможным, мы поженимся. Сколько лет ты уже это говоришь? С тех самых пор...
- С тех пор, как мы встретились, и я влюбился в тебя, и понял, что не могу без тебя жить.
- Подразумевая, что это не супружество.
- Ах, Дороти, в чем разница?
- Если нет никакой разницы, почему ты так противишься этому?
- Ты знаешь моего отца...
- Я знаю тебя. Ты безвольный, бесхарактерный... и я сожалею, что ты - отец моих детей.
- Только двоих, - сказал Ричард. - Не забудь, у тебя уже был ребенок, когда мы встретились.
Она зарыдала от ярости и сознания, что рушатся все ее надежды. И в таком состоянии ей надо идти в театр и играть веселого, жизнерадостного Гарри Уилдера!
- Уходи, - сказала она, - иначе я опоздаю в театр.
- Я провожу тебя, - сказал он.
- Спасибо, я сама доберусь.
Она вышла из комнаты. Я была идиоткой, говорила себе Дороти, никогда не следовало соглашаться жить с ним вместе, но она тогда любила его, безумно, страстно, даже сейчас она все еще привязана к нему.
Он был так робок, мягок, что, может быть, она влюбилась в него поэтому. Может быть. Очень уж он сильно отличался от грубого, наглого Дэйли.
Она была несчастна. Добившись признания на сцене, став знаменитой актрисой, она была лишена того, к чему стремилась всей душой - спокойной и надежной семейной жизни. Она прекрасно понимала, почему Грейс всегда мечтала видеть ее замужем.
Если бы Ричард женился на ней, если бы она действительно стала его женой и дети получили имя, она была бы счастлива. Она смогла бы принимать все выпады этой "очень респектабельной" Сары Сиддонс, которая никогда не упускала случая напомнить ей, что не только как актриса стоит несравненно выше, но и в частной жизни безупречна.
Жизнь не баловала Дороти - одной рукой давала, другой - отбирала.
Придя в театр, она застала Кембла, ожидавшего ее, в страшном волнении.
- Я опасался, что сегодня - один из тех вечеров, когда вы не расположены играть.
- Я совершенно здорова, - ответила она.
- Я знаю это. Но все же я думал...
Она быстро его остановила.
- В чем дело?
- Вы немного опоздали.
- Я буду на сцене вовремя, не волнуйтесь.
- Надеюсь. У нас сегодня гость из королевской семьи.
- Да? И кто же?
- Его Высочество герцог Кларенс.
Дороти почувствовала разочарование: она надеялась, что пришел принц Уэльский, а когда он был в театре, спектакли превращались в настоящие праздники.
Она прошла в свою гардеробную и, одеваясь, продолжала думать о Ричарде, о его безволии и упрямстве, ее чувства к нему так перепутались, что разбираться в них было очень трудно.
В тот самый момент, когда Дороти вышла на сцену, она сразу же ощутила присутствие молодого человека в балконной ложе. Он смеялся, когда она шутила, наклонялся вперед, чтобы лучше рассмотреть ее, восторженно аплодировал после окончания "Неразлучной пары". По заведенному правилу она повернулась к ложе и поблагодарила его низким поклоном. Она привыкла к похвалам, но в манере молодого человека был какой-то необычный восторг. Такой горячий прием со стороны королевской особы вдохновил ее, и она с еще большим удовольствием думала о предстоящем исполнении Пикля.
В действительности это был всего лишь глуповатый фарс, но ей всегда удавалось приводить публику в восторг. Это была превосходная идея - давать его после пьесы, и публика покидала театр в прекрасном настроении. Посмотреть Пикля значило приобщиться к моде, его воспринимали как пустяк, но если кому-то не удавалось побывать на этом спектакле, он как бы выпадал из лондонской жизни, и с ним не о чем было говорить.
И Кембл, и Шеридан понимали, что было бы бесполезно отдавать роль Пикля кому-нибудь другому. Она была написана для Дороти, и только Дороти могла исполнить ее со свойственным ей редким даром смешить людей, который один и придавал смысл всему происходящему на сцене. Вся комедия состояла из следовавших один за другим розыгрышей, которые устраивал Пикль, мальчишка-шалун. Костюм Пикля прекрасно подходил фигуре Дороти - маленькой, легкой, изящной - и, как нельзя лучше, подчеркивал ее женственность. Само появление Дороти на сцене в костюме Пикля вызывало восторг зрительного зала.
Герцог Кларенс, перегнувшись через свою ложу, хохотал до слез. Кто-то слышал, как он сказал:
- Георг велел мне посмотреть этот спектакль, и, Бог свидетель, он был прав.
После спектакля, поблагодарив публику и герцога Кларенса за прием, Дороти ушла в свою гардеробную, и там на нее вновь обрушилось недавнее тяжелое настроение. На время спектакля она забыла все свои тревоги за дочерей и ссору с Ричардом.
В дверях появился Шеридан, улыбающийся, слегка навеселе. Он не мог себе позволить пить так, как пили его закадычные друзья, и теперь был вынужден уделять театру больше внимания, не перекладывая всех дел на Кембла, как раньше. У Шеридана были большие надежды на блестящую политическую карьеру в период обсуждения регентства принца Уэльского, которое должно было круто изменить его судьбу. А поскольку этот путь оказался временно закрыт, он вновь с большой энергией окунулся в театральные дела.
- Его Высочество герцог Кларенс хочет, чтобы вас ему представили.
На лице Дороти отразилось неудовольствие.
- Я надеялась пораньше вернуться домой. Шеридан рассмеялся.
- Его Высочество в полном восторге. Он прожужжал мне все уши по поводу вашей игры. Теперь ему хочется прожужжать вам.
- Боюсь, что мне не следует отказываться.
- Моя дорогая, вы в своем уме? Разумеется, не следует. Мы должны по-королевски обращаться со своими королевскими покровителями.
В душе Шеридан веселился. Было совершенно очевидно, что юный герцог в полном восторге. Его отношения с женщинами уже успели создать ему некоторую славу - не столь значительную, как слава его братьев - принца Уэльского и герцога Йоркского, - но все же в некотором роде заметную. А романы членов королевской фамилии с актрисами всегда шли на пользу театру.
Шеридан помимо своей воли вспомнил об Утрате Робинсон. Дороти более деловая женщина в том, что касается ее кошелька. Она содержит всю семью - детей и Форда, который - Шеридан был в этом абсолютно уверен - никогда ничего не добьется. Нет, Дороти не натворит таких глупостей, как миссис Робинсон. Однако Его Высочество ждал.
- Я приведу его сюда. Он сгорает от нетерпения.
И вот он уже стоит в дверях - улыбающийся, молодой и очень привлекательный, с явными признаками принадлежности к Ганноверской династии на лице. Не такой красивый, как принц Уэльский, ниже ростом, чем принц или герцог Йоркский. Во всем его облике было какое-то простодушие, которое очень привлекало к нему.
- Ваше Высочество, - сказала Дороти, кланяясь ему так, как обычно кланялась после спектакля. - Это такая честь.
- Нет, - ответил он, подходя к ней и беря ее за руку, - честь оказана мне.
- Ваше Высочество столь же деликатны, сколь и добры.
- Я восхищен вашей игрой. Я никогда так не смеялся, как над вашим Пиклем. Все эти трюки... напомнили мне те дни, когда я служил матросом. Мы были мастера по части всяких розыгрышей. Я непременно расскажу вам о них как-нибудь.
"Как-нибудь"! Что это значит? Что предполагаются и другие встречи? Дороти почувствовала неясную тревогу. Эти распутные братья считают актрис прекрасным объектом непродолжительных приключений. Она должна немедленно лишить молодого человека каких-либо иллюзий на ее счет.
Ей показалось, что ему лет двадцать пять, ей самой было двадцать восемь. Братья всегда любили женщин старше себя. Да, ей следует проявить предельную осторожность с господином Кларенсом, и лучший способ сделать это - как можно скорее его разочаровать.
- Могу ли я сесть?
- Если найдете удобное место.
Он рассмеялся. Шеридан сказал, что велит принести кресло для Его Высочества.
- Не беспокойтесь, Шери. Меня вполне устраивает эта скамейка. Тем более что она совсем рядом с миссис Джордан.
- Если позволите, я вернусь к театральным делам.
- Конечно, конечно.
Шеридан ушел, и они остались вдвоем.
- Я почувствовал, что непременно должен сказать вам, как восхищен вашей игрой.
- Ваше Высочество, вы уже сделали это, сидя в своей ложе. Я получила самую большую благодарность. Был прекрасный вечер, и это благодаря присутствию и одобрению Вашего Высочества.
- Нет, нет. Благодаря красоте и таланту актрисы. Он с удовольствием рассматривал ее.
- Убейте меня, - сказал он, - но вы выглядите, как подросток, хотя никогда раньше я не встречал такого прелестного подростка.
Она слабо улыбнулась.
- Это удивительно, ибо я мать, и у меня трое детей.
- В таком случае, вы еще более удивительны, чем я думал.
- Ваше Высочество были бы весьма удивлены, увидев меня дома, в кругу семьи. Мистер Форд и я, мы оба очень любим свой дом.
- Вы не только самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, но и самая сердечная и добродетельная, - он смотрел на нее с нежностью. - Вы должны знать, как я вами восхищаюсь.
- Я вовсе не уверена, что заслуживаю такого внимания Вашего Высочества.
- Это неправда, - ответил он. - Это я не смею просить о нем. Как только я увидел вас, я понял, что вы не ординарная актриса. Я хочу, чтобы вы знали: я убедился в этом в тот миг, как... как вы появились на сцене.
Она рассмеялась, так обычно она смеялась на сцене, когда играла своих сорванцов. "Очень трудно актрисам, - подумала она, - отвлечься от своих ролей. Они играют их в жизни так же хорошо, как и на сцене, и иногда в трудных ситуациях это помогает".
- Такой добрый, - говорила она, смеясь, - такой добрый.
- Скажите мне, - попросил он, - где вы живете?
- На Сомерсет-стрит, Портман-сквер. Достаточно далеко от театра. У меня есть крошечный дом в Ричмонде. Дети часто живут там. Мне кажется, что там особенно полезный воздух.
- Воздух в Ричмонде великолепен, - сказал он с явным удовольствием. - У меня там дом, так что мы соседи.
- Я чаще бываю в Лондоне, - напомнила она ему. - За исключением того времени, когда играю в Ричмонде, конечно.
- Да, да, - воскликнул он радостно, - все это так интересно!
- Я удивлена, что Ваше Высочество находит это интересным.
- Все, что касается вас, представляет для меня очень большой интерес.
- Это удивляет меня еще больше... но вы увидите, что ошибаетесь. Я интересна - во всяком случае надеюсь, что интересна, - только на сцене. В жизни я самая заурядная мать и... жена.
- Это так... очаровательно, - сказал он. - И я хотел бы узнать побольше о вашей интересной жизни. Не могли бы мы поужинать вместе?
- Ваше Высочество так добры, что, отказавшись, я рискую показаться неблагодарной, но...
- Но?
Ни тени самонадеянности, только искреннее разочарование.
- Меня ждут дома. Я уверена, что Ваше Высочество поймет.
- Если бы вы пошли со мной, вы стали бы думать о своей семье, беспокоиться?
- Боюсь, что да. И была бы плохим спутником для такого молодого и веселого принца, как вы.
- Без вас мне будет не до веселья.
- И все-таки Ваше Высочество меня извинит.
- Моя дорогая миссис Джордан, моя необыкновенная миссис Джордан, я хочу, чтобы вы знали с самого начала - ваше желание всегда будет моим.
Она не могла не признать, что он очарователен. Она слышала, что принц Уэльский такой же: когда ему нравилась женщина, он отбрасывал свою надменность и высокомерие и превращался в робкого и застенчивого воздыхателя. Очевидно, младший брат следует его примеру; даже если он и чувствовал себя униженным, это только пошло ему на пользу.
- Если Ваше Высочество извинит меня... мне надо идти.
Он был к этому не готов, размышляла она, чтобы актриса не приняла приглашения принца поужинать с ним. В глубине души он должен быть взбешен. По крайней мере, он с самого начала поймет, что она не будет принимать его приглашений. И ей не следует бояться, что он причинит вред ее карьере: для этого у нее слишком прочное положение и очевидная поддержка публики.
- Может быть, вы позволите мне отвезти вас домой. Моя карета ждет.
- Ваше Высочество настойчиво демонстрирует мне доброту, которой я не заслуживаю. Я уверена, что мистер Форд специально пришел в театр, чтобы мы могли вместе вернуться домой.
Он поклонился.
- В таком случае мне остается только поблагодарить вас за доставленное удовольствие провести с вами эти несколько мгновений.
Он все-таки проводил ее до Зеленой Комнаты, где, к ее большому удовольствию, Ричард ждал ее. Герцог поклонился, и она ответила реверансом. Когда он удалился, она подошла к Ричарду, наблюдавшему за ними с некоторым удивлением.
- Герцог Кларенс был на спектакле, - сказала она. - Он пришел за кулисы, чтобы похвалить меня.
- Прекрасно, - сказал Ричард.
Они вместе вышли на улицу к ожидавшей их карете. Дороти не переставала думать со злостью, что в течение всего разговора разыгрывала перед герцогом добродетельную матрону, а Ричард мог так легко сделать, чтобы она не играла, а действительно была ею.
Можно ли было назвать ее неразборчивой женщиной? Нет, конечно же, нет! Хотя она и имела троих внебрачных детей... Одного ребенка ей навязал Дэйли, двое других - плод ее союза с Ричардом, который клялся, что женится на ней. Она испытывала злость к этому человеку, которому готова была стать верной женой, которого любила всем сердцем и который благодаря ей жил в прекрасных, если не роскошных условиях. И несмотря ни на что, он не может сделать для нее только одного, о чем, он знает это прекрасно, она просит уже давно. Он был труслив и эгоистичен, по непонятной причине знакомство с герцогом Кларенсом сделало это более очевидным для нее.
По крайней мере, решила она, она не станет вести больше никаких разговоров с этим молодым человеком.
Однако в этом Дороти ошиблась, ибо на следующий вечер герцог снова был в балконной ложе, и не оставалось никаких сомнений в том, что единственная цель его визита - видеть миссис Джордан.