А потом ему захотелось прижать Эмму к себе и целовать ее, пока она не запросит пощады, пока не будет шептать лишь его имя.
Свирепость его первобытных инстинктов ужасала Дэвида. Он не узнавал себя. Куда исчез человек, которого он с таким упорством воспитывал в себе? Ответственный, серьезный, не подверженный неконтролируемым вспышкам гнева. Он успешно держал свои эмоции под контролем.
А потом появилась Эмма. Она принесла в его жизнь безрассудство, с которым он так долго боролся. Даже Мод, которая когда-то была так желанна ему, не вызывала в нем такой бури чувств. Скандальное бегство жены заставило Дэвида еще строже контролировать свою жизнь, чтобы защитить дочь и семейную честь.
Но Эмма… она вызывала в нем давно забытые эмоции. При каждом взгляде на нее, ее улыбку, зеленые глаза, сияющие, как теплый летний день, Дэвиду хотелось быть ближе к ней. Стать частью ее жизни, увидеть мир таким, каким видит его она.
Ее муж обидел ее, так же как Мод разочаровала его. Но Эмму это не сломило. Как ей удалось сохранить в себе радость жизни? Дэвид хотел бы этого для себя, он хотел ее как никого и никогда – безудержно и страстно.
Он должен побороть в себе эту страсть, как поборол все прочие чувства. Страсти не место в его жизни, она пагубна. Ему нужен порядок, а Эмма – олицетворение хаоса.
Но отчего же тогда он все время вспоминает, как держал ее в объятиях? Вкус ее губ, аромат духов, ее дыхание? Танцуя с ней, целуя ее, Дэвид не желал останавливаться, не хотел отпускать ее.
А потом появился этот мужчина, Филип Каррингтон. Увидев Эмму в его объятиях, услышав их смех, Дэвид ощутил гнев, такой же сильный, как его желание. Впрочем, он должен быть благодарен мистеру Каррингтону за его своевременное появление. Случившееся лишний раз напомнило Дэвиду, кто он и какой должна быть его жизнь. И о том, кто такая Эмма.
Вполне очевидно, что Эмма и Филип Каррингтон когда-то были близки. То, как он касался ее, взгляды, которыми они обменивались, – все это говорило о тесной дружбе. Кто знает, как жила Эмма с разочаровавшим ее мужем? Возможно, Филип Каррингтон стал для нее утешением.
Новая волна гнева всколыхнулась в нем при мысли об этом "утешении", но умом Дэвид понимал, что не вправе винить Эмму. Генри Каррингтон обманул ее ожидания, в чужих странах она оставалась одна, далеко от семьи. Она совершила ошибку, обманулась в Генри, но ведь и сам Дэвид обманулся в Мод. Эта ошибка едва не погубила его и Беатрис.
У него больше нет права на такие ошибки, и не важно, что Эмма красива, что ее поцелуи сводят его с ума. Он должен быть очень осторожен.
Натянув поводья, Дэвид повернул коня к дому. Зевс фыркнул и помотал головой, недовольный укрощением.
– Поверь мне, старина, я тебя прекрасно понимаю, – печально улыбнулся Дэвид.
Когда долго сдерживаемые чувства выплескиваются наружу, их трудно укротить. Но это должно быть сделано. Видимо, такая буря эмоций вызвана тем, что у него давно не было близких отношений с женщиной.
Да, в этом вся причина. У него есть естественные желания, которые он вынужден был подавлять.
Впереди показались ворота Роуз-Хилл. Рядом с ними Дэвид увидел еще кое-что не слишком приятное. Его сестра сидела в открытом экипаже, ожидая, пока лакей откроет ворота. Рядом с ней Дэвид увидел мисс Хардинг.
– Черт побери, – выругался он.
Сейчас ему меньше всего хотелось видеть сестру и ее подругу и играть роль гостеприимного хозяина.
Однако годы самоконтроля не прошли даром. Он пустил лошадь шагом и почувствовал, как на смену противоречивым эмоциям приходит ледяное спокойствие.
– Луиза, – сказал он, останавливая лошадь рядом с экипажем сестры, – я не знал, что ты собиралась заехать сегодня. Рад вас видеть, мисс Хардинг.
– Мы с мисс Хардинг навещали мистера Кроуфорда, и я подумала, почему бы не заехать к тебе, раз уж мы все равно были рядом, – хихикнула Луиза. – А что ты делал, Дэвид? Ты выглядишь как-то странно… совсем на себя не похож.
Дэвид подумал, что чувствует себя куда более странно, но решил не сообщать об этом сестре.
– Катался верхом. Бедный Зевс в последнее время как-то беспокойно себя ведет. Если бы я знал, что вы приедете…
– О, сэр Дэвид, прошу вас, не сердитесь на вашу сестру! – воскликнула мисс Хардинг. – Это моя вина. Я так много слышала о красоте Роуз-Хилл и попросила Луизу заехать сюда ненадолго, чтобы взглянуть на поместье. Простите нас за вторжение.
Дэвид склонил голову, мисс Хардинг одарила его кокетливой улыбкой. С розовыми щечками, светлыми локонами, выбивающимися из-под модного, украшенного лентами капора, и в голубом рединготе она являла собой идеальный образ юной леди. Племянница адмирала, подруга его сестры – вот респектабельная молодая женщина, о которой ему следовало бы думать.
Именно такая женщина могла бы стать достойной хозяйкой Роуз-Хилл, заботиться о Беатрис и родить Дэвиду детей. А главное, она никогда не возбудит в нем опасных страстей. Да, пожалуй, это как раз то, что ему нужно.
Но когда мисс Хардинг подарила ему милую застенчивую улыбку, Дэвид увидел перед собой Эмму с ее сверкающими зелеными глазами и нежными губами.
– Не стоит извиняться, – осторожно сказал Дэвид. – Я всегда рад видеть в Роуз-Хилл свою сестру и ее друзей. Прошу вас.
– Я знала, что ты будешь рад видеть нас, Дэвид, – сказала Луиза. – Роуз-Хилл так нуждается в женском присутствии, не так ли?
Дэвид провел коляску сестры по усыпанной гравием дорожке к дому. Двери распахнулись, и на пороге появился Хьюз, старый дворецкий, служивший в Роуз-Хилл еще при родителях Дэвида. Дэвид вручил Зевса конюху и помог Луизе выйти из коляски. Затем он повернулся к мисс Хардинг. Она грациозно оперлась на руку Дэвида и метнула в него застенчивый взгляд.
– Благодарю вас, сэр Дэвид, – сказала она. – Вы всегда так галантны.
– Вы очень добры, мисс Хардинг, – вежливо ответил Дэвид. – Надеюсь, после всего, что вы слышали, Роуз-Хилл не разочарует вас.
Все еще опираясь на его руку, мисс Хардинг оглядела фасад дома из бледно-серого камня, каменную лестницу, ведущую к двери и изящные колонны из розового мрамора. Окна дома ярко сверкали в солнечных лучах.
– Конечно нет, – сказала она. – Это самый красивый дом из всех, что мне приходилось видеть.
– Вы не думаете, что в нем следовало бы что-то изменить?
Улыбка мисс Хардинг стала озорной.
– В данный момент нет. Но я должна осмотреть дом внутри, тогда смогу дать вам ответ. Женщины больше разбираются в интерьере – портьеры, подушки и все такое.
– Да, конечно, – пробормотал Дэвид, вспомнив, как Мод, не успев приехать, наводнила лондонский дом рулонами тканей, обоями и подушками. Все было по самой последней моде.
Потом он подумал об уютной гостиной Эммы с книгами, семейными портретами и собачьим ковриком.
– Эй вы, двое, поспешите! – весело крикнула Луиза, оторвав Дэвида от его мыслей, от вспыхнувшего в нем желания очутиться сейчас в маленьком коттедже Эммы, рядом с ней. – Перестаньте шептаться. Я очень хочу чаю.
– Конечно, Луиза.
Дэвид провел мисс Хардинг по ступеням крыльца в холл с мраморным полом в черно-белую клетку и рядами классических статуй, привезенных еще дедом Дэвида из его поездки по Европе. С тех пор в холле ничего не изменилось.
– Да, я понимаю, что вы имеете в виду, – прошептала мисс Хардинг. – Не хватает цвета.
Не успел Дэвид ответить, в холле появилась экономка – миссис Дженнингс. Как и Хьюз, она давно работала в этом доме.
– Луиза, мисс Хардинг… миссис Дженнингс проводит вас в гостиную и пошлет за чаем, – сказал Дэвид, – а я, с вашего позволения, на несколько минут отлучусь.
– Дэвид, дорогой, к чему все эти формальности? – засмеялась Луиза. – Роуз-Хилл – это и мой дом. Я могу играть роль хозяйки… до тех пор, конечно, пока здесь не водворится новая леди Мартон.
Мисс Хардинг мило порозовела и одарила Дэвида мимолетной улыбкой, затем последовала за его сестрой в гостиную.
Покачивая головой, Дэвид поднялся по лестнице. Когда дело доходило до сватовства, он держался настороже. После смерти Мод чуть ли не все его знакомые решили позаботиться о его будущем, и перед Дэвидом прошла череда юных дочерей, сестер и кузин. Он понимал, что людьми движут добрые намерения, да и сам собирался в один прекрасный день жениться. Однако он не был готов к такому напору, к тому же следовало подумать о дочери, поэтому Дэвид вернулся в тихую гавань Роуз-Хилл. Один.
Он как-то не рассчитывал, что сестра проявит такое упорство в вопросе устройства его брака. Дружба с Мод ничему ее не научила. А теперь ее целью стала мисс Хардинг.
Дэвид остановился на лестничной площадке и посмотрел на дверь, ведущую в гостиную. До него донесся мелодичный женский смех, которого Роуз-Хилл не слышал уже очень давно. Нужно отдать должное мисс Хардинг. Она, кажется, воплощает в себе все те качества, которые должны быть присущи его жене, – молодая, воспитанная и хорошо образованная, покладистая. То, что она в состоянии водить дружбу с Луизой, говорит в ее пользу. Значит, она сможет войти в его семью.
Но сомнение, словно червь, точило Дэвида, смесь плохих воспоминаний и сильного нежелания что-то менять в своей жизни. Он не может себе позволить еще один скандальный брак.
И все же он никак не мог перестать думать об Эмме. Эмма в его объятиях, губы Эммы, сливающиеся в поцелуе с его губами. Эта женщина сводила его с ума.
Дэвид стукнул кулаком по резным перилам и про себя выругался, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Эмма уж точно не подходила на роль его жены. Она была слишком импульсивна. А он не подходил ей, если она искала брак полный приключений, как в случае с первым мужем. Они совсем не подходили друг другу.
Если бы только разум мог убедить тело.
Дэвид услышал шорох, тихий вздох, поднял глаза и пролетом выше увидел Беатрис. Она сидела между двумя золочеными столбиками перил, свесив ноги и сжимая в руках любимую куклу. Он смотрела на отца большими печальными глазами.
– Это тетя Луиза, папа? – спросила она.
– Да. А где твоя няня? Ты должна быть в детской.
Дэвид поднялся по лестнице и подхватил дочь на руки.
– Она заснула у камина. Я читала, а потом услышала голоса и решила узнать, кто пришел. – Беатрис посмотрела вниз, в холл. – Я надеялась, что это миссис Каррингтон.
Беатрис хотела увидеть Эмму Каррингтон? Дэвид внимательно посмотрел на Беатрис и заметил в ее глазах огонек живого интереса, которого не видел уже давно. Он думал, что лучше прервать общение Эммы и Беатрис, пока он не научится контролировать свои эмоции в ее присутствии, но если Эмма сможет заинтересовать Беатрис…
Парадоксальная ситуация.
– Это твоя тетя Луиза и ее подруга мисс Хардинг, – сказал Дэвид, неся дочь в детскую.
Беатрис наморщила маленький носик.
– Мисс Хардинг? Почему она здесь? От нее не услышишь ничего интересного. По крайней мере, я не слышала, когда встречала ее в доме тети Луизы.
– Она здесь, потому что дружит с твоей тетей и ты должна быть вежлива с ней.
Беатрис с сомнением посмотрела на отца:
– Конечно, я буду вежливой. Если мне придется встретиться с ней.
Дэвид подавил улыбку. Он должен научить Беатрис правилам приличия.
– Ты должна, они же гости в нашем доме. Ты сказала, что видела мисс Хардинг у тети Луизы.
– Я должна вести себя хорошо, потому что однажды ты женишься на ней?
Дэвид резко остановился, озадаченный вопросом дочери:
– Почему ты решила, что я женюсь на мисс Хардинг?
Беатрис удивленно посмотрела на отца:
– Узнала от тети Луизы, конечно. Вчера, когда ходила к ней играть со своими кузенами. Она разговаривала с невестой мистера Кроуфорда и сказала, что надеется, что мистеру Кроуфорду придется совершить еще одну церемонию – для тебя.
– Со стороны твоей тети неразумно было говорить об этом, – сказал Дэвид, приходя в ужас от мысли, что вся деревня уже женила его на мисс Хардинг. Пожалуй, стоит поговорить с сестрой. – Я не могу сказать, что случится в будущем, но мы с мисс Хардинг не помолвлены. Если бы это произошло, ты узнала бы первой.
– Правда?
– Правда. Мы – одна семья, ты и я, и должны делиться друг с другом своими мыслями.
Дэвид крепко прижал к себе дочь, чувствуя невыразимую нежность. Это его ребенок, и он будет защищать ее. И первое, что ему следует сделать, – очень осторожно касаться темы его возможной женитьбы.
– Так мисс Хардинг не будет моей мачехой?
– Пока у тебя не будет никакой мачехи. Нам ведь и так хорошо, правда?
Беатрис кивнула, и на ее губах даже появилась слабая улыбка.
– Сейчас да. Но я должна сказать тебе, папа, что сейчас от тебя пахнет лошадью. Тебе не стоит пока выходить к гостям.
Дэвид рассмеялся. Казалось, ему удалось развеять страхи Беатрис, но он хорошо знал свою дочь и понимал, что она прекрасно научилась прятать свои истинные чувства. Впрочем, она права. Вино и быстрый галоп не способствуют появлению приятного аромата.
– Что мы говорили о манерах, Беа?
– Но ты же только что сказал, что мы должны делиться друг с другом своими мыслями.
– Я только что вернулся с прогулки верхом и как раз шел в свою комнату, чтобы привести себя в порядок.
Дэвид открыл дверь в детскую. Няня действительно посапывала у камина. Куклы Беатрис чинно расселись вокруг маленького столика в ожидании чая. По всей комнате были разбросаны открытые книги, и Дэвид вспомнил, что Беатрис нужны уроки.
А еще он вспомнил, как засияло ее лицо при упоминании Эммы.
Да, определенно настало время серьезно заняться образованием Беатрис. Для своего возраста она очень умна, и няня уже не может ответить на все интересующие девочку вопросы.
Осознание того, что его любимая дочь взрослеет, становится более независимой, отчего-то причинило Дэвиду боль.
Он усадил Беатрис в ее маленькое креслице и сложил несколько валявшихся на полу книг в стопку.
– У меня есть новость, которая, надеюсь, тебе понравится, – сказал он.
Беатрис нахмурилась:
– Какая новость, папа?
– Я собираюсь подыскать тебе гувернантку, даму, которая научит тебя всему, что ты захочешь знать. А пока, чтобы подготовить тебя к ее появлению, ты можешь брать уроки у миссис Каррингтон в книжной лавке.
– Я могу заниматься с миссис Каррингтон? Правда?
Лицо Беатрис осветилось счастливой улыбкой. И все благодаря Эмме, которая одним своим присутствием делала этот мир светлее и радостнее. Эмма… с ее сомнительным прошлым и непредсказуемым нравом.
– О, спасибо, папочка! – воскликнула Беатрис. Спрыгнув с кресла, она подбежала к отцу и обняла его за талию. – Вот увидишь, я буду прилежно учиться. Ты самый лучший папа в мире!
– Просто пообещай, что будешь стараться, – пробормотал Дэвид, прижимая к себе Беатрис.
Он искренне надеялся, что не совершает сейчас страшную ошибку.
Прихлебывая чай, Мелани изучала гостиную и слушала болтовню миссис Смит. Обстановка тут, конечно, довольно старомодная, в основном темные цвета, однако лепнина на потолке очень ничего, да и сама комната достаточно просторная. Здесь можно устраивать большие приемы.
Мелани вспомнила апартаменты в Бате, где ей с матерью пришлось жить долгое время, – крошечные комнатушки, в которых зимой царил страшный холод, потому что они не могли себе позволить отопление. В Роуз-Хилл все по-другому! Это другой мир. Как было бы приятно привезти сюда мать и представить ей поместье как их новый дом. Если бы она только могла позволить себе позаботиться о матери, а не быть для нее постоянным разочарованием…
Мелани закрыла глаза и представила выражение лица матери, когда они подкатывают в роскошной коляске к портику Роуз-Хилл. Удивление, радость… облегчение от того, что им больше не придется нуждаться. Как это было бы прекрасно! Иметь свой дом, безопасный и красивый. Быть леди Мартон из Роуз-Хилл.
И все, что ей нужно для этого сделать, – выйти замуж за сэра Дэвида Мартона.
Мелани словно окатили ледяной водой. Она открыла глаза. Надо полагать, брак – небольшая цена за такую добычу? Мелани была готова выйти замуж за капитана Уитни. Сэру Дэвиду тоже нельзя отказать в привлекательности. Его даже можно назвать красивым, да и доходами нельзя пренебрегать.
Но… почему она ничего не чувствует, глядя на Дэвида, танцуя с ним? Когда капитан Уитни приглашал ее на танец в бальном зале в Бате, у Мелани кружилась голова, по венам словно бежало шампанское. Она готова была рискнуть всем ради того, чтобы снова испытать это волшебное чувство. Когда все кончилось, Мелани погрузилась в пучину отчаяния.
На мгновение былые чувства всколыхнулись в ней, когда этот красавец, Филип Каррингтон, усадил ее на свою лошадь. Он был таким смелым, словно сэр Галахад, спешащий на помощь прекрасной даме! Это было похоже на сон, на мечту.
Беда в том, что сейчас Мелани не могла себе позволить мечтать. Именно мечты привели ее сюда, в эту богом забытую унылую деревушку. Мечты виноваты в том, что они так бедны, ведь мать влюбилась в бедного викария, который вскоре скончался. Нет, Мелани не собиралась больше тратить время на мечты о романтической любви. Ей нужен этот дом. Может быть, в один прекрасный день, когда ее судьба будет устроена, она найдет себе кого-нибудь…
Но сейчас ей нужно придумать, как заполучить все это.
Дверь в гостиную открылась, и миссис Смит умолкла. В комнату вошел сэр Дэвид. Он переоделся в чистый костюм, его немного влажные темные волосы были уложены в аккуратную прическу.
Мелани оценивающе посмотрела на него. Да, он несомненно был привлекателен. А когда они поженятся, она придумает, как смягчить его серьезность, сделает из него более импульсивного и веселого человека. Как…
Как Филип Каррингтон.
Нет, твердо сказала себе Мелани. Она больше не будет думать о мистере Каррингтоне, каким бы красивым и веселым он ни был. Эти мысли к добру не приведут.
– Сэр Дэвид, – весело сказала она, – у вас прекрасный дом, я просто очарована им.
Тут Мелани заметила маленькую девочку, держащую Дэвида за руку, и замерла. Она, конечно, уже встречала мисс Беатрис Мартон прежде, в доме миссис Смит. Мисс Мартон была прелестным ребенком, только очень тихим. Мелани даже показалось, что она похожа на призрак.
Она как-то выпустила из виду, что вместе с сэром Дэвидом и его прекрасным домом получит и эту маленькую странную девочку, которая пристально смотрела сейчас на Мелани.
– Поздоровайся с тетей и мисс Хардинг, Беатрис, – сказал сэр Дэвид.
Мелани заставила себя улыбнуться, встала и приблизилась к девочке.
– Какая у вас прелестная дочь, сэр Дэвид! – воскликнула она. – Вы, должно быть, очень гордитесь ею.
Если это станет ее жизнью – а Мелани намерена была сделать все, чтобы это случилось, – нужно начинать сейчас.
Из дневника Арабеллы Банкрофт
Не знаю даже, как и написать, но, по-моему, сэр Уильям совсем не такой, каким кажется. Король приглашает его ко двору только из-за привлекательной наружности и обаяния, в котором ему не откажешь, но его семья давно сидит без гроша. Он приехал сюда в поисках богатой невесты…
Пожалуй, ему лучше было бы вернуться к грабежам на большой дороге, которыми он промышлял во время войны. Бедный Уильям! Какая печальная у него, должно быть, жизнь.
А я вовсе не богатая невеста.