Ей было нестерпимо стыдно при мысли, что Джейн может узнать эту историю, узнать, какую жизнь Эмма вела в Европе, какие люди ее окружали. Она никогда не рассказывала сестре о случае с мистером Милном, школьным учителем танцев, и была полна решимости скрывать печальные подробности своей жизни с Генри. Достаточно было того, что Джейн уже знала.
А теперь Филип – подумать только! – пытается шантажировать ее? Эмме захотелось дать ему пощечину. Пинать его. Кричать на него. Но эмоции тут не помогут. Кроме того, разве не ее импульсивность ввергла ее в бездну? Она должна сохранять спокойствие и найти выход из сложившегося положения.
Эмма медленно сложила листок.
– Я найду деньги. Джейн не должна об этом знать.
Филип коротко кивнул:
– Мне жаль, что пришлось показать тебе это, Эмма. Я искренне надеялся…
Эмма протянула ему вексель, стараясь не коснуться его руки.
– А теперь уходи, Филип. Пожалуйста. Я сообщу тебе, когда решу, что делать.
– Хорошо. Но не тяни с этим. Мне не хотелось бы сидеть в этой деревенской гостинице дольше, чем необходимо.
Он повернулся и зашагал к деревне.
Эмма смотрела Филипу вслед, пока он не исчез из вида, потом пошла в свой коттедж. Войдя в дом, она заперла за собой дверь, сорвала капор, бросила его и книги на пол и спрятала лицо в ладони. Почему ей всегда так не везет?
Мюррей неслышно подошел к Эмме, ткнулся в нее холодным носом и жалобно тявкнул.
Эмма обхватила пса за шею и крепко прижала к себе.
– Если бы ты только знал, Мюррей, какая я дура, – прошептала она. Он лизнул ее в щеку, и она улыбнулась. – Но мы не можем сидеть тут вечно. Надо решить, что делать.
Мюррей гавкнул, словно соглашаясь. Эмма подобрала книги, старые дневники, которые дал ей мистер Сэнсом. Стирая пыль с выцветших кожаных переплетов, она вдруг вспомнила старую легенду, о которой читала в книжной лавке и которая так нравилась ее отцу.
Сокровища Бартона.
Из дневника Арабеллы Банкрофт
Сокровища существуют! Пишу эти слова второпях, нужно бежать. Мой Уильям подозревает, что сокровища могут быть спрятаны в развалинах старого средневекового замка Роуз-Хилл. Мы отправляемся на поиски.
Пожалуйста, Господи, пусть они будут там. Это станет нашим спасением – мы уладим все денежные вопросы и сможем всегда быть вместе.
Глава 14
– Папа! Папа, куда ты едешь?
Дэвид обернулся и увидел Беатрис, стоящую на каменных ступенях крыльца. Ее плечи окутывала старая парчовая портьера. Видно, она снова изображала королеву Елизавету. С того дня в книжной лавке Беатрис только и делала, что играла в эту игру.
– У меня дела в деревне, – ответил Дэвид. – А где няня?
– Спит, конечно. Я читала у окна и увидела тебя.
Дэвид решил, что обязательно поговорит с няней. Очевидно было, что она уже не могла уследить за девочкой.
Да и ему это было нелегко. Стоило ему отвернуться, и его дочь начинала шалить. Дэвид подозревал, что виной всему – влияние Эммы.
Беатрис в развевающемся парчовом плаще сбежала по ступеням.
– Ты же не к мисс Хардинг едешь, правда?
– Мне нужно повидать юриста, – сказал Дэвид и мысленно сделал себе еще одну заметку – поговорить с Луизой. Она не должна обсуждать в присутствии Беатрис свои попытки женить его. – А почему ты решила, что я еду к мисс Хардинг?
– Помнишь, тетя Луиза привезла ее сюда? Она велела мне быть вежливой с мисс Хардинг. Она очень нравится тете Луизе. А мне ни капельки.
Дэвид понимал, что ему не следует поощрять такие разговоры, но он едва сдерживал смех. Он так беспокоился о дочери после смерти Мод, когда Беатрис стала печальной и замкнутой. Теперь ее живость вернулась к ней.
Дэвиду казалось, что за это он должен благодарить – или винить – Эмму. Эмму с ее пылким воображением и жизнерадостностью. С того дня в книжной лавке Беатрис говорила только о ней.
Однако Дэвид был совсем не уверен в том, что это хорошо. Эмма будила в нем чувства, которые он так старательно подавлял в себе.
– Это нехорошо, Беатрис, – пожурил он дочь. – Мисс Хардинг была очень мила с тобой.
– Я не уверена, что она в самом деле милая. Я думаю, она говорит то, что от нее ожидают, а не то, что она думает на самом деле.
– Боюсь, иногда именно это и называется вежливостью. Но почему ты так думаешь?
– У нее глаза бегают, когда она со мной разговаривает, – ответила Беатрис.
– Мисс Хардинг очень воспитанная молодая леди. Она пробудет в деревне еще некоторое время.
– Я не против, если она будет в деревне. Я только не хочу с ней разговаривать. Она не знает ничего интересного. Я даже сомневаюсь, что она знает, кто такая королева Елизавета.
Дэвид с трудом сдержал улыбку.
– Что ж, сегодня тебе не придется встречаться с мисс Хардинг. Ступай читай свою книгу о королеве Елизавете и постарайся не шалить, пока меня не будет.
– Хорошо. – Беатрис повозила носком туфельки по гравию. – Папа, а когда мне можно будет пойти в книжную лавку на урок? Я должна сказать миссис Каррингтон, что мне нужны новые книги.
Миссис Каррингтон… Дэвид и сам хотел бы ее увидеть. Очень хотел бы. Это нехороший признак. С каждым днем Эмма занимает в их жизни все больше места.
– Думаю, миссис Каррингтон очень занята. Но посмотрим. Поговорим об этом, когда я вернусь.
Он наклонился, чтобы Беатрис смогла поцеловать его в щеку, и вскочил в седло. На повороте он оглянулся и помахал рукой. Беатрис с крыльца помахала в ответ. Со своими золотисто-рыжими локонами и в парчовой накидке она выглядела как юная королева. Дэвид вдруг с болью осознал, что его дочь из маленькой девочки превращается в юную леди и совсем скоро ему придется задуматься о ее будущем. И о своем тоже.
Выехав за ворота Роуз-Хилл, он направил лошадь к деревне, но потом вдруг передумал. Натянув поводья, он повернул Зевса и поскакал к Бартон-Парку.
Ему и Эмме Каррингтон пора перестать ходить вокруг да около, нужно признать, что он чувствует к ней влечение и что этому следует положить конец.
Пора, наконец, быть честным с самим собой и с ней. Пора найти способ положить этому конец раз и навсегда. Прежде чем это зайдет слишком далеко.
Старый замок Роуз-Хилл. Конечно, сокровища должны быть там.
Эмма оторвалась от дневника, лежащего перед нею на столе, и взглянула в окно. Лучи заходящего солнца окрасили небо в бледный жемчужно-розовый цвет. Она дала Мэри выходной и села читать дневник Арабеллы. Это было несколько часов назад. День клонился к вечеру, а чай, который Эмма себе приготовила, уже давно остыл.
Зато теперь она, кажется, получила ответ на интересующий ее вопрос, если только Арабелла не нашла сокровища позже, после смерти человека, которого она любила. Дневник обрывался внезапно, и Эмма не знала, что случилось потом с Арабеллой Банкрофт. Вряд ли она уехала куда-то, ведь ее дневник остался здесь, в деревне. Да и последняя запись недвусмысленно указывала на замок Роуз-Хилл.
Эмма встала и потянулась, чувствуя боль в спине после долгого сидения над рукописью. Глаза тоже болели – ведь ей пришлось расшифровывать фразы, написанные уже выцветшими чернилами. К тому же Эмма проголодалась. И все же она чувствовала необычайный прилив энергии. Странно, ведь если рассуждать здраво, охота за сокровищами Бартона – пустое дело. Эта легенда существует уже несколько столетий, и никто ничего до сих пор не нашел.
Однако… если бы ей удалось это сделать, она бы вернула долг Филипу, и никто не узнал бы о постыдных деталях ее жизни с Генри. Она привела бы книжную лавку в порядок. А Филип понял бы наконец, что она никогда не будет с ним.
По крайней мере, история, рассказанная Арабеллой, встряхнула Эмму, дала ей пищу для размышлений, отвлекла от мыслей о Дэвиде Мартоне.
Эмма вздохнула. Она не видела Дэвида с того самого дня, как он забрал Беатрис из книжной лавки. Он, конечно, больше не позволит дочери видеться с ней, после того, что Эмма натворила, после ее "урока". Какой пример она может показать маленькой девочке!
Возможно, Дэвид уже обручен с прелестной мисс Хардинг, как сказала леди Уилингтон.
Эмма опустилась на колени перед камином и раздула огонь. Мюррей поднялся со своего коврика, наблюдая за хозяйкой, и тявкнул, словно напоминая о времени.
– Знаю, ты еще не пил свой чай, бедный старый Мюррей, – сказала Эмма, потрепав пса по голове. – Может, прогуляемся завтра? Взглянем на развалины замка в поместье Роуз-Хилл.
Главное, чтобы Дэвид не застал их там. Эмме совсем не хотелось выглядеть перед ним глупой охотницей за сокровищами. Да и стыдно будет, если ее поймают на нарушении границ частной собственности.
Эмма чесала собаку за ушами, размышляя о сокровищах. Если они действительно спрятаны в старом замке, неудивительно, что отец их не нашел. Между родителями Эммы и Дэвида никогда не было особой дружбы, хотя их поместья граничили друг с другом. Мартоны были слишком добропорядочны и консервативны для эксцентричных Банкрофтов. Мартоны не пустили бы отца в свое поместье, поэтому в своих поисках он ограничился Бартон-Парком.
Мюррей заскулил, и Эмма с улыбкой посмотрела на него.
– Знаю. Я так же безнадежна, как и мой отец. Но я должна что-то сделать, чтобы избавиться от Филипа.
Иначе она потеряет все, что с таким трудом начала восстанавливать.
В дверь постучали. Мюррей залаял, Эмма испуганно вскочила.
– Только бы это был не Филип, – прошептала она, чувствуя, как в ней нарастает паника.
Он сказал, что даст ей время. Он не мог прийти так скоро.
В дверь снова постучали. Эмма поняла, что ей не спрятаться, да она и не хотела этого. Как бы это помогло ей решить возникшую проблему? Она поспешно пригладила волосы и простое муслиновое платье и вышла из гостиной. Мюррей следовал за ней по пятам.
Эмма распахнула дверь и онемела от изумления. Перед ней стоял не Филип. Это был Дэвид.
В лучах заходящего солнца он выглядел еще привлекательнее, чем прежде. При виде его сердце Эммы затрепетало, совсем как в глупых романтических стишках.
– Прошу прощения за внезапный визит, миссис Каррингтон, – сказал он.
– Ничего страшного, – пробормотала Эмма, все еще не придя в себя от удивления. – Пожалуйста, входите. Я как раз собиралась пить чай.
– Благодарю, я не отниму у вас много времени, – ответил Дэвид, потрепав Мюррея, радостно вилявшего хвостом.
– Я рада обществу, – сказала Эмма и почти не погрешила против истины.
Она была счастлива видеть Дэвида. В ней против воли вспыхнула надежда.
Мюррей заметил в саду белку и погнался за ней. Эмма впустила Дэвида и закрыла дверь. Она не могла поверить, что Дэвид здесь, в ее доме. Словно ее мечты стали реальностью.
– Прошу вас, садитесь, – сказала она, поспешно подвинув кресла. – У Мэри выходной, но я научилась подогревать чайник.
Дэвид медленно опустился в кресло, в котором сидел в прошлый свой визит к Эмме. Глядя на него, Эмма невольно вспомнила шампанское. Танец. Поцелуй. Господи боже, поцелуй! Она отвернулась к огню и потянулась за чайником.
– Не беспокойтесь, Эмма, – сказал Дэвид.
Что ж, по крайней мере, он называет ее Эммой. Это определенно хороший знак.
Может быть, сейчас самое время спросить его о сокровищах и замке. Но лучше, наверное, сдержать свои порывы и проявить вежливость.
– Я читала, – сказала она, – и как раз подумала о мисс Мартон.
– У нее все хорошо. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить.
– Я хочу извиниться за то, что вы увидели в книжной лавке, – быстро сказала Эмма. – Филип очень удивил нас своим визитом, а когда он увидел, что мисс Беатрис читает о королеве Елизавете… я боюсь, он был несколько… несдержан.
– Как его кузен, ваш муж?
Да, совсем как Генри. Эмма покраснела при мысли, что Дэвид так хорошо осведомлен о ее прежней семье.
– Что-то вроде этого. Но прошу вас поверить мне, сэр Дэвид, я никогда и ни при каких обстоятельствах не подвергла бы мисс Беатрис опасности. Она очаровательная, умная девочка, и я к ней очень привязалась.
Эмма взглянула на Дэвида и заметила, что четкие, строгие черты его лица немного смягчились.
– Да, Беатрис хорошая девочка, и я знаю, как ей нравится проводить время с вами. Теперь она мне все время рассказывает о Елизаветинской эпохе. Но у нее нет матери, и мне приходится проявлять двойную заботу о ней.
– Разумеется.
Дэвид откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику.
– Я уверен, вы уже слышали о том, как я потерял жену.
Скандальный побег Мод Мартон.
– Да, и мне очень жаль.
– Беа, конечно, не знает правду, но я никогда не позволю снова причинить ей подобную боль. Не позволю, чтобы ее коснулся хоть один скандал.
– Понимаю, – медленно сказала Эмма. Ей захотелось обнять себя за плечи, чтобы сдержать охватившую ее дрожь. – Вы хотите сказать, что я могу вовлечь вашу дочь в скандал, если она будет проводить время со мной?
Дэвид нахмурился. Эмма отвернулась к пылавшему в камине огню, боясь взглянуть на Дэвида.
– Вы очень нравитесь Беатрис, – осторожно проговорил Дэвид. – Фактически со дня смерти ее матери вы первая, кому удалось вызвать на ее лице улыбку и вернуть ей интерес к жизни. Я бы хотел, чтобы вы и дальше давали ей уроки, если вы согласны. Однако нам следует быть… осторожными.
Эмма обернулась.
– Потому что ваша невеста может не так понять?
Дэвид удивленно посмотрел на нее:
– Моя невеста?
– Мисс Хардинг, – ответила Эмма, чувствуя боль при мысли, что слухи могут оказаться правдой.
– Мисс Хардинг? Но я не помолвлен с мисс Хардинг и ни с кем-либо еще. Почему вы так решили?
– Ну, я… – Эмма смущенно умолкла.
– Уверяю вас, я не помолвлен с мисс Хардинг. Моя единственная забота, Эмма – моя дочь. Надеюсь, вы поймете меня правильно.
– Я не… конечно, я понимаю. Я… – Эмма была в растерянности. В присутствии Дэвида она всегда терялась. – Но вы должны на ком-нибудь жениться. Все так говорят.
Дэвид вскочил, на его лице отразился гнев.
– А вы? Вы выйдете снова замуж? Только потому, что все говорят, будто это необходимо?
– Одного брака мне оказалось вполне достаточно, – горько усмехнулась Эмма.
– Мне тоже. Вы не должны полагаться на слухи, Эмма. Кому, как не нам с вами, знать, насколько ошибочными они бывают.
Эмма покачала головой и спрятала лицо в ладони. Ей вдруг захотелось, чтобы все оказалось сном, чтобы она могла начать жизнь сначала.
– Вся моя жизнь, сколько себя помню, была окружена слухами. От них нигде не укрыться. Я думала, если вернусь домой, слухи улягутся, и я смогу все начать сначала. Но все оказалось гораздо хуже. В Европе, по крайней мере, меня никто не знал, а здесь, рядом с людьми, которые мне небезразличны…
Эмма отвернулась, не в силах более смотреть Дэвиду в лицо. Она едва не выдала себя. Атмосфера в ее маленькой гостиной сгустилась, как перед грозой.
– Люди, которые вам небезразличны? – мягко переспросил Дэвид.
В напряженной тишине комнаты он приблизился к Эмме, она ощутила исходящее от него тепло. Откуда он знает? Наверное, догадался по ее поведению, что она к нему неравнодушна. Все то, что отталкивало в нем Эмму, когда она была молоденькой девушкой, – спокойное достоинство, стремление опекать окружающих, тонкий юмор, – теперь, напротив, привлекало ее.
Она желала его, и те чувства, что он в ней вызывал, сводили ее с ума. В его присутствии Эмме всегда страстно хотелось стать лучше, достойной его, но она не знала, как это сделать.
– Я никогда не хотела причинить вред Беатрис, – сказала Эмма. – Я знаю, вы думаете, что я – неподходящая для нее компания. Вы дали мне шанс, а я все испортила…
– Вы понятия не имеете, о чем я думаю, Эмма, – вдруг взорвался Дэвид и схватил ее за плечи, повернув к себе лицом. Эмма с изумлением смотрела на его потемневшее лицо и сверкающие глаза. – Вы понятия не имеете, что я чувствую.
– Потому что вы не даете мне возможности понять, увидеть! – закричала она и всхлипнула. – Вы никого к себе не подпускаете.
– Я не могу позволить себе открыться, Эмма, – сказал Дэвид. Она чувствовала, как напряжено его тело. – Я не могу позволить себе утратить контроль над собой, слишком многое от меня зависит. Но у меня есть чувства, Эмма. Клянусь богом, чувства просто обуревают меня, особенно когда вы рядом. Я никогда не встречал женщину, похожую на вас. Я слишком много и слишком часто о вас думаю. Я не могу быть как…
По щекам Эммы катились слезы, она не могла больше их сдерживать. Эмоции захлестывали ее.
Близость к Эмме словно прорвала невидимую плотину, слова лились из Дэвида нескончаемым потоком. Эмма молчала и слушала, надеясь лучше узнать его.
– Как кто? – всхлипнула она.
Вместо ответа, Дэвид крепко прижал ее к себе.
Глава 15
Он осушил ее слезы поцелуями, прижался губами к ее губам.
Как Эмма тосковала по его поцелуям! Как мечтала о них бессонными ночами. Сейчас ей казалось, что на целом свете для нее нет человека ближе Дэвида, и ее гнев сменился страстным желанием.
Дэвид чувствовал то же самое. Его язык проник к ней в рот, лаская, дразня. Эмме казалось, что она в жерле вулкана и пламя пожирает ее. Ей хотелось только одного – чтобы эти сладостные мучения длились вечно.
Ее рука скользнула по крепкой груди Дэвида. Вцепившись в шелковый жилет, Эмма притянула Дэвида к себе. Сквозь тонкое муслиновое платье она чувствовала жар его тела. Она расстегнула жилет, и ее пальцы проникли под рубашку Дэвида, прикоснулись к его обнаженной коже.
Дэвид чуть слышно застонал и еще крепче прижался к ее рту губами. Эмма встала на цыпочки, отвечая на жадный поцелуй. Она хотела запомнить это мгновение навсегда, каждое касание его губ, каждое прикосновение рук, каждую минуту наслаждения.
Пути назад уже не было, только не для нее. И не для него. Дэвид сомкнул руки на талии Эммы, его теплые губы коснулись ее шеи. Эмма запрокинула голову, и он прижался губами к тонкому муслину, прикрывавшему грудь.
Эмма вдруг вспомнила, как кто-то говорил ей, будто Дэвид не всегда был таким серьезным и сдержанным и в юности вел не такую размеренную жизнь. Теперь он забыл о своей сдержанности, и Эмма была только рада этому.
– Дэвид, пожалуйста, – прошептала она, запуская пальцы в его густые шелковистые волосы.
– О, Эмма, – простонал он и обнажил ее плечо, приспустив рукав платья. – Позволь меня увидеть тебя, прошу.
– Да, – выдохнула она, охваченная жгучим желанием и чувствуя себя совершенно счастливой.
Они опустились на софу, и Дэвид потянул вниз лиф платья, обнажив отороченную кружевами сорочку. Склонив темноволосую голову, он через тонкую ткань прижался губами к ее напряженному соску. Одной рукой он поднял подол ее платья и сорочки до самой талии. На Эмме не было чулок, и даже от самого легкого прикосновения его пальцев ее обнаженные бедра словно пылали. Дэвид прижался к ней, и она застонала, почувствовав, как напряжена его мужская плоть.
Эмма закрыла глаза и погрузилась в искрящуюся тьму желания.
– Эмма, – прошептал Дэвид.