– Да, похоже. Я слышала легенду о сокровищах Бартона, еще когда мне было столько же лет, сколько сейчас вам.
– Но это правда?
– Точно не знаю. Мой отец верил в эту легенду, но это не помогло ему отыскать сокровища.
И в конце концов это свело его с ума. Эмма всегда помнила об этом.
– Но у него ведь не было дневника Арабеллы?
– Давным-давно отец отдал его мистеру Сэнсому.
– Но, может быть, в дневнике есть что-то, чего ваш отец не заметил, – задумчиво сказала Беатрис.
Эмма встревожилась, увидев в глазах Беатрисы ту же жажду приключений и романтики, какая сверкала в глазах отца Эммы. Да и в ее собственных.
– Это просто одна из местных легенд. Биография королевы Елизаветы куда интереснее.
Беатрис неохотно вернулась к книге. Звякнул колокольчик у двери, и Эмма подняла глаза, думая, что пришел очередной покупатель. Однако это был Филип. Теперь ей было не уйти от разговора с ним.
– Кто бы мог подумать, что красивейших дам этой деревни можно встретить в книжной лавке? – весело сказал он. – А я столько времени убил на поиски.
– Добрый день, Филип, – сказала Эмма. – Как видишь, я работаю.
– Работаешь так много, что даже некогда встретиться с кузеном, да? – сказал Филип. Казалось, он совсем не расстроен тем, что Эмма его избегает. Улыбнувшись, он облокотился на прилавок. – А кто эта прелестная девица?
– Это мисс Беатрис Мартон, – ответила Эмма. Она отчего-то чувствовала себя неуютно, но не могла понять причину своего беспокойства. – Мисс Мартон, это мистер Каррингтон, кузен моего мужа.
Беатрис с сомнением посмотрела на Филипа.
– Здравствуйте, мистер Каррингтон, – проговорила она и медленно протянула ему руку.
Филип галантно склонился над ней.
– Рад знакомству, мисс Мартон. Вы, должно быть, дочь сэра Дэвида Мартона, которого я видел несколько дней назад.
– Да.
– Откровенно говоря, я удивлен, что у него такая очаровательная дочь, – сказал Филип. – Надеюсь, он понимает, как ему повезло, и тщательно охраняет свое сокровище.
К удивлению Эммы, Беатрис рассмеялась.
– Вы говорите совсем как персонаж книги.
– Книги, которую вы сейчас читаете? – Филип взглянул на книгу, лежащую на прилавке. – Жизнь королевы Бесс? Не слишком ли сложная книга для такой маленькой девочки?
– Мне нравится, – ответила Беатрис. – Вы прекрасно смотрелись бы при ее дворе, мистер Каррингтон. Там все любили делать комплименты.
– Вы хорошо знаете Елизаветинскую эпоху, мисс Мартон, – сказала Эмма – Мой вам совет: никогда не верьте льстецам, в какое бы время они ни жили.
Филип прижал руки к сердцу и застонал, как человек, получивший смертельную рану. Эмма и Беатрис рассмеялись.
– Клянусь, что говорю чистую правду! Однако миссис Каррингтон права, мисс Мартон. Вы должны прочесть все, что сможете, чтобы лучше узнать этот мир и людей, живущих в нем. Расскажите мне о королеве Елизавете.
Беатрис показала Филипу некоторые иллюстрации в книге, объясняя, что на них изображено. Эмма поразилась тому, как много информации почерпнула из книги эта маленькая девочка.
– А это большой банкет для иностранного посла, – сказала Беатрис. – Как бы мне хотелось увидеть их танцы. Они были похожи на те, что танцуют у нас на балах, миссис Каррингтон?
Не успела Эмма ответить, как Филип протянул Беатрис руку:
– Если вы окажете мне честь, мисс Мартон, я покажу вам испанский гавот. Моя мать научила меня этому танцу, желая, чтобы я выступил на маскараде. Мне тогда было столько же лет, сколько сейчас вам.
Эмма нахмурилась:
– Я не уверена, что…
– О, пожалуйста, миссис Каррингтон! – взмолилась Беатрис. – Мне так хочется попробовать.
– Я бы тоже с удовольствием посмотрел на гавот, – вставил мистер Лорн, облокотившись на стопку книг.
– Ну хорошо, – улыбнулась Эмма. – В конце концов, у нас уроки. Думаю, танцы тоже можно включить в список.
Филип помог Беатрис сойти со стула и вывел ее в центр комнаты. Он низко поклонился, она, хихикнув, присела в реверансе.
– Сначала делаем вот такой шаг, – сказал Филип. – Потом налево. Прыжок. Еще один. Хлопаем в ладоши и кружимся.
Вскоре они уже кружились и подпрыгивали между стопками книг. Филип напевал мелодию, страшно при этом фальшивя, а Эмма и мистер Лорн в такт хлопали в ладоши.
– Посмотрите, миссис Каррингтон! – весело закричала Беатрис. – Я танцую!
Эмма засмеялась, увидев искреннее удовольствие на лице девочки.
– Да. И прекрасно танцуете. Филип, у тебя бездна скрытых талантов!
– Если судьба не будет ко мне благосклонна, я всегда смогу устроиться учителем танцев, – ответил он.
– Могу я пригласить вас на танец, миссис Каррингтон? – спросил мистер Лорн и отвесил неловкий поклон.
– Сочту за честь, – ответила Эмма и вскоре уже все четверо, крича и смеясь, кружились по комнате.
– Это самый лучший урок! – воскликнула Беатрис.
В этот момент дверь в магазин распахнулась и на пороге появился Дэвид. Мгновение он молча смотрел на бурное веселье. Его серьезный и сумрачный взгляд перебегал с одного участника импровизированного бала на другого.
Эмма резко остановилась, и Беатрис налетела на нее. Филип поднял ее в воздух и в этот момент тоже заметил Дэвида.
– Папа! – воскликнула Беатрис. – Я учусь танцевать елизаветинские танцы.
– Я вижу, – тихо сказал Дэвид. – Это не совсем то, что я имел в виду, говоря об уроках…
– Сэр Дэвид… – начала было Эмма, но умолкла, пораженная его холодностью. Дэвид был последним человеком, перед которым ей хотелось выглядеть глупо, и все же это случилось. – Мы читали книгу о королеве Елизавете, а потом пришел мистер Каррингтон и…
– Понимаю, – по-прежнему тихо ответил Дэвид. Подойдя к Беатрис, он поправил развязавшийся бант на волосах. – Боюсь, уже поздно. Нам пора домой, Беатрис.
– Но, папа…
– Немедленно. Няня уже приготовила чай.
На лице Беатрис появилась недовольная гримаска, которую Эмма прежде никогда не видела. Схватив шляпку и накидку, Эмма помогла девочке одеться. Она нервничала и чувствовала себя неуютно, и это ей совсем не нравилось.
– Возьмите книги с собой, мисс Беатрис, в следующий раз расскажете о прочитанном, – сказала Эмма.
– О, конечно, миссис Каррингтон. Обещаю, я прочту все книжки! – ответила Беатрис. – Когда будет следующий урок? Скоро?
– Думаю, миссис Каррингтон очень занята, Беатрис, – сказал Дэвид. Взяв дочь за руку, он повел ее к двери. – Мы не можем отнимать все ее время.
– Но!.. – воскликнула Беатрис.
– Попрощайся, Беатрис, – твердо сказал Дэвид.
Беатрис покорно сделала книксен.
– До свидания, миссис Каррингтон, и спасибо вам большое.
Потом, к немалому удивлению Эммы, девочка подбежала к ней и обняла за талию. Эмма тоже хотела обнять Беатрис, но та поспешила вернуться к отцу.
– До свидания, миссис Каррингтон. Мистер Каррингтон. Мистер Лорн, – вежливо сказал Дэвид.
Он вывел дочь из лавки, и дверь захлопнулась за ними. В лавке воцарилась тишина.
– Этот парень не первый весельчак в деревне, да? – сказал наконец Филип.
Эмма почувствовала сильное желание броситься на защиту Дэвида. В конце концов, разве не она виновата в том, что позволила ситуации выйти из-под контроля? И все же… она тоже сердилась на Дэвида. Они же не делали ничего плохого. Эмма выбежала из лавки как раз в тот момент, когда Дэвид усаживал Беатрис в коляску.
– Сэр Дэвид! – крикнула Эмма.
Он обернулся. Его красивое лицо не выражало ничего, кроме вежливости.
– Да, миссис Каррингтон?
– Я… я надеюсь, вы не сердитесь за… сегодняшний урок? – сказала она, переводя дыхание и страстно желая, чтобы Дэвид не смотрел на нее, как на врага. – Этого больше не повторится. Мистер Каррингтон появился неожиданно и…
– Миссис Каррингтон, прошу вас, не беспокойтесь, – вежливо и равнодушно ответил Дэвид. – Я не вправе вмешиваться в ваши семейные дела. Я забочусь только о своей дочери.
Значит, по его мнению, общество Эммы не подходит для Беатрис?
– Разумеется, я только…
– Дэвид, дорогой! Что ты здесь делаешь?
Из мануфактурной лавки на другой стороне улицы вышли миссис Смит и ее подруга миссис Хардинг. Дэвид повернулся к ним.
Не желая, чтобы сестра Дэвида и мисс Хардинг заметили ее волнение и растерянность, Эмма вернулась в лавку и захлопнула за собой дверь. Не хватало еще, чтобы о ней опять поползли слухи. Подойдя к окну, чтобы опустить жалюзи, Эмма увидела, как Дэвид берет мисс Хардинг под руку, а она кокетливо улыбается ему.
Отвернувшись, Эмма подошла к прилавку и принялась машинально перебирать книги. Мистер Лорн исчез за книжными шкафами.
У Филипа на лице появилось выражение искреннего удивления.
– Если в этой деревне всегда так весело, Эмма, я поражаюсь, что ты все еще здесь, – сказал он. – Особенно после Италии и Германии. Ничто не может сравниться с тамошней жизнью, ведь правда?
Эмма вспомнила все эти курортные городки, казино, танцевальные залы и подвыпивших мужчин.
– Нет. Именно поэтому я вернулась сюда. И именно поэтому я стараюсь начать здесь новую жизнь, жить так, как живут эти люди.
Пока что у нее это плохо получалось.
– С такими сухарями, как сэр Дэвид Мартон? Ты меня поражаешь. Он даже сейчас выглядит как сухарь, а ведь разговаривает с такой прелестной девушкой, как мисс Хардинг.
Охваченная внезапным приступом гнева, Эмма швырнула книгу на прилавок. Когда-то она и сама считала Дэвида "сухарем", но тогда она была юной и глупой. Это было до того, как жизнь с Генри показала ей, что такое "веселье". Теперь Эмма понимала, какой дурочкой она была.
Но теперь для сожалений уже слишком поздно.
– Сэр Дэвид очень уважаемый и приятный джентльмен, – сказала она. – Зачем ты приехал, Филип? Я знаю, это место кажется тебе унылым болотом.
Филип с улыбкой посмотрел на нее:
– Разумеется, я приехал, чтобы встретиться с тобой, Эмма. Мы так внезапно расстались после смерти Генри.
– Какой у меня был выбор? Пришлось вернуться домой.
– Но у тебя был выбор. Я предлагал тебе свою помощь, Эмма. И совершенно искренне.
Эмма закрыла глаза, стараясь справиться с болью, которую причиняли ей воспоминания о прошлой жизни. Она чувствовала себя такой одинокой, такой потерянной. Ей так хотелось иметь дом – место, в котором царит покой и радость.
В те драгоценные мгновения, когда Дэвид целовал ее, Эмме казалось, что она обрела желаемое.
– Ты был очень добр ко мне, Филип, – сказала она.
Его лицо помрачнело.
– Я хотел быть для тебя больше, чем просто другом, Эмма, но ты не позволила мне.
Она в замешательстве посмотрела на книжные шкафы, за которыми скрылся мистер Лорн.
– Позволь мне проводить тебя домой, – сказал Филип. – Нам о многом надо поговорить.
Эмма не хотела идти с ним домой. Не хотела, чтобы ей напоминали о прошлом, не желала оставаться наедине с этим мужчиной, когда все ее мысли были о Дэвиде. О Дэвиде, который, наверное, не захочет больше видеть ее. Однако Эмма понимала, что ей придется выслушать Филипа, ведь он ее единственный друг.
Она взяла шляпку, дневник и попрощалась с мистером Лорном. Когда они вышли из лавки, экипажа Дэвида уже не было, миссис Смит и мисс Хардинг тоже нигде не было видно. Леди Уилингтон, проходящая мимо, остановилась поздороваться с Эммой и запечатлела на ее щеке поцелуй.
– Миссис Каррингтон, дорогая, как приятно вас снова видеть! – воскликнула леди Уилингтон. – Извините, спешу. У меня встреча в церкви с миссис Смит, мисс Хардинг и моей будущей невесткой. Думаю, в скором будущем мы услышим свадебные новости.
Эмма рассеянно размышляла о том, что случилось сегодня, но ей не хотелось быть невежливой с леди Уилингтон.
– Неужели?
– О да! – усмехнулась леди Уилингтон. – Миссис Смит совершенно уверена, что ее брат вот-вот сделает предложение мисс Хардинг. Для нашего маленького общества это целое событие, вы не находите? Новая леди Мартон в Роуз-Хилл…
Дэвид собирается обручиться? С мисс Хардинг? Эмма могла только надеяться, что потрясение, которое она испытала, не отразилось на ее лице.
– Да, в самом деле, – вынуждена была согласиться она.
– Впрочем, не следует особенно полагаться на информацию, поступающую от миссис Смит, – сообщила леди Уилингтон. – Я лишь надеюсь, что мой сын, как викарий этого прихода, не останется без работы. Приходите на чай, дорогая, и мы с вами обо всем поговорим!
Словно в тумане, Эмма повернула на дорогу, ведущую в Бартон. Филип молча шел рядом. Вскоре деревня осталась позади.
– Так, значит, твой уважаемый сэр Дэвид женится на очаровательной мисс Хардинг, – сказал Филип. – Любопытно.
Эмма посмотрела на него и заметила в его глазах что-то похожее на гнев. Филип тут же улыбнулся.
– Ты знаком с мисс Хардинг, Филип?
– Встретил ее по приезде сюда. Она и сэр Дэвид – совершенно разные люди. Впрочем, все мы должны делать то, что должны.
– Поэтому ты здесь?
– Я приехал, только чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.
– Можно было не тратить время на столь долгое путешествие, ты мог бы написать. Я же знаю, как тебе нравилась жизнь в Европе.
Филип долго молчал. Тишину нарушал лишь хруст гравия под их ногами и щебетание птиц в живой изгороди.
– Я хотел увидеть тебя, Эмма, – сказал он мрачно. – А еще я хотел показать тебе кое-что. Поверь, мне не доставит это удовольствия.
– Не доставит удовольствия? – озадаченно спросила Эмма. – О чем ты говоришь?
Филип достал из кармана сложенный листок бумаги. Они остановились у ворот Бартона и Филип протянул Эмме листок.
Пробежав его глазами, она увидела, что это вексель, подписанный Генри и выданный почти год назад, незадолго до его смерти. Оказалось, Генри проиграл в карты герру Готтфриду, которого Эмма хорошо помнила. А герр Готтфрид переписал вексель на Филипа.
Сумма, указанная в документе, была огромна.
Эмма не знала, что делать.
– Генри умер, не успев отдать тебе деньги? Но он уверял меня, что расплатился со всеми своими долгами…
До того, как собирался сбежать со своей любовницей. До того, как погиб на дуэли.
Филип стукнул кулаком по каменной ограде.
– Я не хотел обременять тебя этим, Эмма. Тогда я надеялся, что мы станем… ближе друг другу.
– Филип…
– Нет, не говори ничего. Теперь я вижу, что мои мечты были напрасны. Тебе нужна другая жизнь, не та, которую мы могли бы вести вместе. Я хотел забыть об этом векселе, но…
– Но что, Филип? Мне кажется, мы должны быть откровенны друг с другом.
Филип кивнул. Его лицо все еще было мрачно.
– Да. Правда состоит в том, Эмма, что для выкупа этого векселя я потратил большую часть наследства, доставшегося мне от матери. Герр Готтфрид – человек решительный и без колебаний предъявил бы этот вексель к оплате, тогда у Генри начались бы проблемы. Генри клялся и божился, что вернет мне деньги, но он умер раньше, чем успел это сделать. Так что теперь я оказался в довольно сложной ситуации…
– Ты приехал просить меня оплатить долг Генри? – поинтересовалась Эмма.
Да, видимо, ей не скоро удастся забыть о прошлом.
– Я приехал, чтобы узнать, как ты относишься ко мне, Эмма. Испытываешь ли ты ко мне какие-нибудь чувства, – ответил Филип. – Теперь я вижу, что нет. Если я не могу рассчитывать на это, я должен получить что-то взамен. Мне нужны деньги.
Эмма уставилась на мятый листок. Сумма была действительно крупной, больше, чем у нее было, даже с учетом ее доли от наследства матери. А ведь она собиралась потратить ее на покупку книжной лавки… Подумать только, она так старалась выплатить все долги Генри после его смерти, что осталась ни с чем. У нее даже не было денег на возвращение в Бартон, пришлось просить у сестры. Филип никогда не говорил ей об этом векселе, но у Эммы не было причин сомневаться в его подлинности. Филип помог Генри, выручил его из беды. Но зачем он привез вексель ей?
Эмма посмотрела на Филипа и увидела перед собой незнакомца. Он безучастно смотрел на нее, и лицо его было словно высечено из гранита. От веселого, жизнерадостного кузена Генри не осталось и следа.
– Мне очень жаль, – медленно проговорила Эмма. – Генри был легкомысленным человеком. Тебе надо было раньше рассказать мне.
– Наверное. Но, как я сказал, у меня были определенные надежды.
А теперь, когда он понял, что Эмма никогда его не полюбит, решил взвалить на нее это бремя? Эмма и представить не могла, что отношения между ними могут так стремительно перемениться. Она не знала, что ей делать.
– Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь, Филип, – сказала она. – Ты же видишь, как я тут живу. Практически завишу от сестры.
– Но она, конечно, в состоянии помочь тебе оплатить долг чести твоего супруга? В конце концов, она замужем за графом.
Да, Джейн и Хейден, наверное, могли бы помочь. Но Эмма содрогалась при одной мысли о том, что ей придется рассказать им обо всем. Да и как она могла просить их о помощи после того, как заявила, что отныне будет сама заботиться о себе? У них и так хватает хлопот с близнецами и новорожденной малышкой. Малышка Эмма. Остается надеяться, что она не будет похожа на свою непутевую тетку.
Эмма должна была сама найти выход. Не может же Филип забыть об их былой дружбе?
– Я не могу просить Джейн, – сказала Эмма.
– Правда? Я думал, семья для того и существует, чтобы было к кому обратиться за помощью. Генри всегда так говорил. Вот почему я старался помочь ему, поддержать его, даже в ущерб себе.
Эмма кивнула. Она хорошо это помнила. Ночи, когда Филип приводил Генри домой, совершенно пьяного и без денег. День, когда Филип пытался отговорить Генри от дуэли. Впрочем, Эмма так же хорошо помнила, что именно Филип по большей части и вовлекал Генри в неприятности. Ему куда лучше, чем Генри, удавалось эти неприятности находить.
– Джейн и так мне очень помогла, – ответила Эмма.
– Тогда, может быть, стоит рассказать ей и ее мужу о герре Готтфриде и его друзьях, – твердо сказал Филип, – и об обстоятельствах, при которых был выписан этот вексель. Ты, конечно, помнишь, Эмма?
Эмма покачала головой, страшась вспомнить ту ночь. Это было в Бадене. Она решила пойти в казино вместе с Генри, надеясь, что ее присутствие удержит его от безрассудств. Стоит ли говорить, что ее надежды не оправдались. Герр Готтфрид и его распутные друзья делали ей ужасные предложения на немецком, которые Эмма едва понимала… до тех пор, пока один из них не схватил ее за руку и не усадил к себе на колени.
А Генри… он лишь смеялся, изрядно накачавшись виски, и спрашивал у немцев, сумеют ли они позаботиться о его жене. Эмма влепила своему обидчику пощечину и убежала, вслед ей летел грубый хохот.
Филип проводил ее домой. В ту ночь в Эмме умерли всякие чувства к Генри.