На мгновение Эмма решила, что голос ей почудился. Вокруг не было никого, кроме двух равнодушно глядящих на нее овец. Потом она подняла глаза и увидела Дэвида Мартона. Взобравшись на дерево, растущее за каменной оградой, он наблюдал, как она бежит по холму и вообще ведет себя как девчонка-сорванец.
Дэвид Мартон определенно обладал талантом заставать Эмму врасплох.
Эмма оперлась на стену, и ей вдруг захотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Чувство безграничной свободы, которое она испытывала мгновение назад, исчезло как дым. Оно сменилось ощущением леденящего стыда, которое нередко посещало Эмму в период ее жизни с Генри.
Но тут Эмма вдруг осознала удивительную вещь – Дэвид Мартон сидел на дереве.
Озадаченная его поведением, она смотрела, как он спускается вниз, перелезая с ветки на ветку, и спрыгивает на землю. Его стройное тело двигалось с плавной грацией, совсем как русские акробаты, выступление которых Эмма недавно видела. Они восхитили ее своими изящными движениями, и сэр Дэвид вполне мог бы составить им конкуренцию. Он пробирался между ветвями, а Эмма представляла, что он спешит на помощь прекрасной принцессе, томящейся в высокой башне.
Ты читаешь слишком много романов, с укором сказала себе Эмма. Воображаешь невесть что: сэр Дэвид – спаситель прекрасных дам, победитель драконов…
О боже, на нем не было куртки. Эмма уставилась на сэра Дэвида, надеясь, что в своем старом платье не выглядит как деревенская молочница. Дэвид потянулся за голубой курткой, висевшей на одной из нижних веток. В солнечном свете его рубашка казалась ослепительно-белой, ветерок прижимал тонкую ткань к телу, обрисовывая крепкие мускулы спины и широкие плечи.
Очевидно, сэр Дэвид не весь день корпел над финансовыми документами в библиотеке и не играл в карты, подобно Генри и его друзьям. Когда сэр Дэвид поймал падающую Эмму в объятия, она ощутила силу его мускулов. У него были широкие плечи, крепкие руки, узкие бедра и длинные ноги, облаченные в бриджи из оленьей кожи.
Смутившись, Эмма резко отвернулась.
– Наслаждаетесь хорошей погодой, миссис Каррингтон? – спросил сэр Дэвид.
Она услышала шорох ткани – это Дэвид натягивал куртку – и только после этого осмелилась обернуться. Куртка скрывала его торс, но на Дэвиде не было шейного платка и ворот рубашки открывал загорелую кожу. Ветер взметнул его блестящие темные волосы и прядь упала на лоб.
В простой одежде, с взъерошенными волосами Дэвид выглядел непривычно, казался другим человеком. Таким же привлекательным, как всегда, только моложе и свободнее. Здесь, под небом, на своей земле ему явно было комфортнее, чем в бальном зале.
Может быть, она слишком поспешно составила мнение о сэре Дэвиде? Может быть, он был не только серьезным и респектабельным владельцем поместья?
Дэвид вынул из кармана куртки очки и привычно скрыл за ними красивые серые глаза. Слегка нахмурившись, он посмотрел на Эмму, и она почувствовала, как тает вспыхнувшая в ней надежда.
– Да, – ответила она, спохватившись. – Решила прогуляться. Я даже не заметила, что оказалась так близко к вашему поместью.
– Следует ли мне арестовать вас за нарушение границы, миссис Каррингтон?
На мгновение Эмма утратила дар речи, Дэвид говорил совершенно серьезно. Но через мгновение его лицо осветила улыбка и удивление Эммы возросло. Неужели он пошутил?
– Только если я перелезу через стену, – ответила она, – а я постараюсь этого не делать.
Дэвид рассмеялся, и его смех звучал так, будто им нечасто пользовались и он слегка заржавел.
– Справедливо. Тогда я, пожалуй, останусь здесь, и мы сможем разговаривать на безопасном расстоянии.
Да, в самом деле лучше, если их будет разделять некоторое расстояние. Особенно после того, как Эмма видела его без куртки.
– Вы лазите по деревьям? – поинтересовалась она, не в силах больше сдерживать свое любопытство. – Никогда бы не подумала, что вы на такое способны, сэр Дэвид.
Он печально покачал головой:
– Должен признаться, я редко это делаю. Во всяком случае, с тех пор, как вышел из возраста Беа.
– Мне как-то трудно представить вас маленьким, – задумчиво сказала Эмма.
Ей казалось, что сэр Дэвид явился в этот мир, как богиня Афина, взрослый и готовый приступить к своим обязанностям.
– Все мы когда-то были детьми, миссис Каррингтон. Я перестал лазить по деревьям после того, как меня еще мальчиком застал за этим занятием мой строгий наставник.
– Что же заставило вас влезть на дерево сегодня?
– Все это… – Он показал на широкую полосу луга, протянувшуюся от небольшой рощицы до маленького домика в отдалении. – Когда-то здесь был прекрасный фруктовый сад. Потом мой дед вырубил его, чтобы панорама была более живописной. Уцелело всего несколько яблонь, и до сих пор каждый год они дают хороший урожай. Мой садовник предложил мне взглянуть на них, но я мало понимаю в таких вещах. Впрочем, мне хотелось бы возродить сад.
Эмма взглянула на дерево.
– Я и отсюда вижу первые признаки болезни. Вам следует прочесть книгу Джеймса Ли, там вы найдете много полезных советов.
– Ах да, я и забыл, что вы интересуетесь ботаникой.
– Я уже давно не занимаюсь ею, но книгу мистера Ли помню хорошо. Я даже хотела воспользоваться его советами, чтобы усовершенствовать сад здесь, в Бартоне. – Эмма взглянула на дом, такой мирный в лучах солнца. – Но потом я уехала, и мои интересы… изменились.
– Ваша сестра говорила, что вы жили в Европе, – спокойно сказал Дэвид.
– Да. – Эмма медленно двинулась вдоль стены, и сэр Дэвид последовал за ней со своей стороны ограды.
– Должно быть, теперь Бартон-Парк кажется вам скучным.
– Он вовсе не скучный, – возразила Эмма. – Я снова рядом с сестрой, дома. Я скучала по Бартону.
– А вы не скучаете по развлечениям – балам и приемам? По встречам с новыми людьми, новым местам? Боюсь, наша деревня мало похожа на Париж или Рим.
Эмма рассмеялась, вспомнив многолюдные, дурно пахнущие улицы Парижа, толпы людей, бурлящий поток которых стремительно тек между высокими, тесно стоящими домами и сияющими витринами магазинов.
– Нет, она совсем не похожа на Париж. Должна признаться, мне не хватает здесь одного – возможности наблюдать за людьми, но жизнь в деревне имеет свои приятные стороны.
– Вам нравится наблюдать за людьми? – с сомнением спросил Дэвид, будто это занятие было не вполне… правильным.
– Конечно. А кому не нравится? Люди совершают бесконечно интересные и порой странные поступки. Пожалуй, это единственное, по чему я буду скучать здесь, в Бартоне. Впрочем у меня остается возможность изучать персонажей книг.
– В таком случае вам следует посетить бал на следующей неделе. Общество здесь, может быть, не столь изысканное, как в Париже, но оно в состоянии обеспечить вас пищей для размышлений.
Эмма шла, на несколько шагов опережая сэра Дэвида, но, услышав его слова, резко остановилась, обернулась и посмотрела на него. Неужели он в самом деле сказал, что она должна пойти на деревенский бал?
– В последний раз я была на таком балу давным-давно.
Вернее сказать, последний раз она была на том самом балу, где сэр Дэвид танцевал с Мод Коул. Это была прекрасная пара во всех отношениях.
Эмма вдруг почувствовала себя последней эгоисткой, она же всегда думала о сэре Дэвиде как о человеке холодном и замкнутом. А ведь он потерял жену, мать своей прелестной дочери. Она и сама потеряла мужа, и пусть Генри оказался не таким, каким Эмма его себе представляла, она все же оплакивала его. Оплакивала того Генри, каким он мог бы быть. Должно быть, сэру Дэвиду приходилось еще тяжелее.
Эмма не знала, что ему сказать, и на этот раз воздержалась от соболезнований, в которых Дэвид явно не нуждался, во всяком случае не от нее. Вместо этого Эмма улыбнулась.
– Я помню, какими веселыми были эти балы. Однако я не уверена, что мне следует туда идти.
Несколько мгновений Дэвид пристально смотрел на нее, словно неожиданная улыбка Эммы озадачила его. В будущем, подумала она, мне следует быть внимательнее к людям, чтобы не составлять поспешных суждений.
– Потому что вы еще в трауре? – спросил он.
– На самом деле мне уже следует носить полутраур, – ответила Эмма.
Просто у нее не было денег, чтобы взамен черного платья купить серое или лиловое. По крайней мере, сейчас, пока она еще не получила своей доли материнского наследства. Да и потом большая его часть уйдет на покупку книжной лавки мистера Лорна и пополнение книжных запасов. Однако сэру Дэвиду совсем не обязательно об этом знать.
– Мое появление на балу вряд ли вызовет интерес, если только я не выпью слишком много вина и не начну танцевать на столе.
Дэвид снова засмеялся. Уже второй раз за день.
– И часто вы это проделываете?
– Только когда есть настроение, – беззаботно отозвалась Эмма. – Впрочем, здесь, дома, я должна быть образцом приличия. Не уверена, что меня тут рады будут видеть. После того как…
После скандала, вызванного ее побегом. Кажется, Эмме уже никогда не отмыться от позора, павшего на ее голову. Почувствовав, как горят ее щеки, Эмма отвернулась и присела на низкую ограду. Несколько мгновений она старательно расправляла юбку, боясь поднять глаза.
– У вас больше друзей, чем вы думаете, миссис Каррингтон, – мягко сказал Дэвид. – Они будут рады видеть вас снова, станете вы танцевать на столе или нет. А если вы собираетесь управлять книжным магазином…
Эмма удивленно посмотрела на него:
– Откуда вы знаете?
– Вчера я был в деревне, и мистер Лорн рассказал мне.
– Вы не думаете, что это… неприлично… женщине управлять магазином?
Дэвид сел рядом с ней на ограду и некоторое время молчал. У Эммы создалось впечатление, что он взвешивает свои мысли. Казалось, он всегда так поступал. Как Эмме хотелось научиться тому же.
– Это несколько необычно, – наконец сказал Дэвид. – Однако вы ведь не лавкой мясника собираетесь управлять. Многие молодые вдовы находят занятие, чтобы наполнить смыслом каждый прожитый день. Благотворительность, вышивание… почему бы не книги?
Эмма изумленно посмотрела на Дэвида. Она никогда бы не подумала, что Дэвид Мартон – человек таких широких взглядов. Может быть, брак так изменил его. Или она сама изменилась за прошедшие годы. Разве она не обещала себе, что не станет судить о людях поспешно?
– Или фруктовый сад?
Дэвид взглянул на нее, удивленно подняв брови:
– Фруктовый сад?
– Молодые вдовцы тоже нуждаются в каком-нибудь занятии, – сказала Эмма. – Говорят, вы самый трудолюбивый землевладелец в округе.
– Я серьезно отношусь к своим обязанностям в отношении Роуз-Хилл, – медленно проговорил Дэвид.
– Сестра говорила, вы долго жили в Лондоне, когда леди Мартон была жива. Наверное, теперь у вас в жизни… многое изменилось.
– Как и у вас, миссис Каррингтон.
– Да, как и у меня…
Эмма всегда думала, что они с Дэвидом Мартоном очень разные люди и вряд ли смогут найти общую тему для разговора, пусть даже она и считает его привлекательным мужчиной. Но сейчас их судьбы в чем-то схожи, оба вдруг словно оказались в новом, неизведанном краю. Впрочем, его компас, кажется, был более надежным. У него была цель – забота о благополучии Роуз-Хилл, его убежище. А Эмма все еще плыла по воле волн.
– Моя жена предпочитала жить в городе, – сказал он. – К счастью, Лондон совсем рядом, так что я мог вести дела Роуз-Хилл, не разлучаясь с семьей. Когда жена умерла, я решил, что Беа должна узнать свой родной дом.
– Мисс Мартон очень милая, – заметила Эмма, – и, кажется, умная, если судить по выбранным ею книгам.
Улыбка осветила лицо Дэвида, как в тот раз, когда он спрыгнул с дерева. От улыбки его лицо выглядело моложе. Светлее. Серые глаза сияли, когда он думал о дочери.
– Иногда мне кажется, что она слишком умная. И да, она очень красивая, хотя, возможно, я сейчас говорю как ее отец. Боюсь, все это навлечет на нее неприятности.
– Вовсе нет, ведь о ней заботится любящий отец, – возразила Эмма.
Без сомнения, мужчина, который с таким трепетом относится к дочери, не может быть плохим человеком. Эмма вспомнила своего отца. Он всегда был увлечен своими проектами и идеями, но, когда уделял внимание ей, им было весело вместе.
– После смерти матери ей пришлось нелегко. Я надеялся, что возвращение в Роуз-Хилл поможет ей, но Беа все еще страдает. Здесь не так много детей ее возраста, а сыновья моей сестры… в общем, у Беа с ними мало общего.
Эмма подумала о мальчиках миссис Смит, дерущихся на деревенской улице.
– Полагаю, вы правы.
– Иногда я думаю, не отправить ли ее в школу? Вдруг это как раз то, что ей нужно?
– О нет! – воскликнула Эмма. – Только не в школу, прошу вас, сэр Дэвид!
Дэвид удивленно посмотрел на нее:
– Вы не считаете, что это хорошая идея?
– Я… я, конечно, не хочу вмешиваться в ваши семейные дела, но, когда моя сестра вышла замуж, я некоторое время ходила в школу, и сейчас мне не хотелось бы об этом вспоминать. Такие девочки, как мисс Мартон, любящие читать и мечтать…
– Могут легко затеряться там, – закончив ее мысль, пробормотал Дэвид. – Благодарю вас, миссис Каррингтон. Вы сейчас утвердили меня в мысли, что мне, пожалуй, стоит быть эгоистом и держать ее при себе. Иногда отцу трудно понять, что нужно ребенку. Мать понимает это лучше. Мои родители рано умерли, и мне пришлось взять на себя заботу о сестре. Боюсь, с годами моя забота приобрела несколько чрезмерный характер.
Эмма кивнула. Мало кто из мужчин способен был проявить такое понимание. Это удивило ее.
– Мисс Мартон может приходить ко мне в книжный магазин в любое удобное время и читать все, что ей захочется, раз уж вас не шокирует мое желание купить лавку, – сказала Эмма, поддразнивая сэра Дэвида. Ей хотелось еще раз увидеть улыбку на его лице, стать хоть чуточку ближе к нему.
Дэвид промолчал. Когда он отвел взгляд, Эмма заметила тень, мелькнувшую в его глазах. Он был слишком хорошо воспитан, слишком сдержан, чтобы ответить ей, но Эмма ощутила знакомое леденящее душу чувство – Дэвид явно осуждал ее. Совершенно очевидно, что такой мужчина, как он, не захочет, чтобы его маленькая впечатлительная дочь проводила время в обществе такой женщины, как она. Тень прошлого все еще омрачала жизнь Эммы.
Она вскочила с ограды, не желая больше сидеть так близко к Дэвиду. Она вела себя глупо: хотела понравиться ему, лучше узнать его, хотя прекрасно понимала, что ему это не нужно. В ней вдруг вспыхнуло безумие, долго сдерживаемая необузданность неукротимо рвалась на волю. Эмма вспрыгнула на низкую ограду и, танцуя, прошлась по ней. Весенний ветерок разметал ее волосы.
– Осторожнее, миссис Каррингтон! – воскликнул сэр Дэвид.
Он спрыгнул с ограды и протянул к Эмме руки, словно желая поддержать ее.
Этот жест почему-то опечалил ее. Она отвернулась.
– Какой прекрасный день, сэр Дэвид! Вы непременно должны потанцевать со мной.
– Боюсь, каменная стена не слишком подходит для этого занятия, – ответил он, не опуская рук.
– Что ж, это и к лучшему, значит, никто не увидит нас.
Эмма распростерла руки и, легко ступая, пошла по неровному камню. Дэвид держался рядом и, когда она еще раз повернулась, издал странный звук, похожий одновременно на смех и на неодобрительное ворчанье.
Эмма посмотрела на него, на его глаза, скрытые за стеклами очков, на растрепанные ветром волосы, и ей захотелось прикоснуться к нему – запустить пальцы в его волосы, ощутить тепло его кожи. Эмма резко отвернулась.
– Не беспокойтесь, сэр Дэвид. Я в состоянии о себе позаботиться. Я уже давно выросла.
– Иногда полезно позволять другим заботиться о вас, миссис Каррингтон.
Удивленная торжественностью его тона, Эмма остановилась и снова взглянула на него. Она вспомнила слова Джейн о том, как Дэвид взвалил на свои плечи заботу о Роуз-Хилл, о своих арендаторах и слугах, о своей любящей повеселиться сестре, о дочери и жене.
– О, сэр Дэвид, боюсь, не вам об этом говорить.
Дэвид посмотрел на Эмму, и его привлекательное лицо словно окаменело, теперь он казался еще более далеким, чем раньше.
– Прошу вас, спускайтесь, миссис Каррингтон.
Чувствуя себя неловко, Эмма склонилась к его протянутой руке, но тут мысок ее ботинка угодил в трещину в камне, она потеряла равновесие и полетела на землю.
К счастью, руки Дэвида сомкнулись на ее талии и снова удержали Эмму от падения. Падения, в котором виновата была только она одна.
Она прижалась к Дэвиду, едва дыша, и зажмурилась.
– С-спасибо. Еще раз.
– Значит, вы в состоянии позаботиться о себе? – спросил он, и в его голосе прозвучало скрытое веселье.
Эмма распахнула глаза и посмотрела ему в лицо. Это привлекательное лицо всегда действовало на нее завораживающе, манило ее, но она прекрасно знала, что перед ней лишь маска, скрывающая истинную сущность этого человека.
– Возможно… не всегда. Иногда у нас просто нет выбора.
– Да, – тихо сказал он, – иногда у нас нет выбора.
– Если вам когда-нибудь понадобится помощь, кто-нибудь, кто подхватил бы вас…
Сэр Дэвид рассмеялся и вдруг закружился, держа Эмму за талию. Взвизгнув, она вцепилась в его плечи, и мир завертелся вокруг нее.
– И что? Вы собираетесь караулить у лестницы или забора в ожидании, что я упаду?! – крикнул он. – Боюсь, тогда мы упадем вместе!
– Я сильнее, чем вам кажется! – смеясь, крикнула Эмма в ответ.
– Охотно верю.
Дэвид вдруг остановился, но у Эммы все еще кружилось перед глазами. Она прерывисто дышала, стараясь сдержать смех. Дэвид молча смотрел на нее.
Она подняла глаза и замерла, зачарованно глядя ему в лицо. Его серые глаза сияли, и Эмма знала, что ничто сейчас не в силах заставить ее отвести взгляд от его лица, даже если весь мир вокруг них рухнет. Дэвид склонился к ней, его губы раскрылись, и Эмма поняла, что сейчас он поцелует ее. Она отчаянно хотела этого. Его губы коснулись ее губ…
– Папа!
Услышав этот внезапный крик, Дэвид стремительно отпрянул от Эммы. На его лице мелькнул непритворный ужас, но уже через мгновение оно превратилось в привычную маску. Он осторожно опустил Эмму на землю.
Она отступила назад и прижала ладони к горящим щекам. Она была так изумлена, взволнована, опечалена и смущена, что не знала, как ей теперь быть. Что она должна теперь делать, чувствовать? Она знала только, что должна взять себя в руки до того, как дочь Дэвида ее увидит.
– Чем ты сегодня занята, Беа, дорогая? – услышала она голос Дэвида.
Он говорил легко, непринужденно, в голосе не чувствовалось никакого волнения.
– Я вышла погулять, – ответила Беа.
Эмма услышала шорох шагов по траве, шелест муслина и шелка.
– Это миссис Каррингтон?
– Да, это она, – сказал Дэвид, – я встретил миссис Каррингтон, когда она гуляла.
Эмма растянула губы в улыбке. Это, пожалуй, единственное, чему она научилась, живя с Генри, – прятать свои истинные чувства за фальшивой улыбкой. Она обернулась и увидела мисс Беатрис у стены. Рядом с ней стояла пожилая женщина в накрахмаленном сером платье. Ее бегающие глазки подмечали все. Можно не сомневаться, что вечером в комнате для слуг она расскажет об этой встрече.