Принц, наконец, сдвинулся с места, и Оливии удалось разглядеть лицо Гарри. Он выглядел так, будто его сейчас стошнит.
- Должно быть, здесь, в Лондоне у вас много дел, - произнес Гарри, как только Алексей сел.
- Я ни с кем здесь не сужусь, - ответил принц, смущенный и раздосадованный сменой темы.
Оливия бросилась переводить.
- Я думаю, сэр Гарри имеет в виду, что у вас, должно быть, множество обязанностей, и многие люди мечтают встретиться с вами.
- Да, - согласился Алексей.
- Вы, должно быть, очень заняты целые дни, - добавил Гарри голосом, в котором едва ли проскальзывало уважение, или восхищение.
Оливия нахмурилась. У нее возникло странное чувство, что она точно знает, к чему клонит Гарри, и что добром это не кончится.
- У вас чрезвычайно интересная жизнь, - быстро вмешалась она, пытаясь изменить ход разговора.
Но Гарри не так то легко было сбить с намеченного курса.
- Вот, например, сегодня, - задумчиво продолжил он, - у вас, должно быть, неимоверно плотное расписание. Какая честь для леди Оливии, что вы смогли выкроить время на визит к ней.
- Для леди Оливии у меня всегда найдется время.
- Как щедро вы делитесь своим обществом, - произнес Гарри. - От кого мы отрываем вас сегодня?
- Вы ни от кого меня не отрываете.
Гарри понимающе улыбнулся, просто чтобы показать, что оскорбление хоть и было замечено, но не задело.
- Где еще вы могли бы сейчас находиться, ваше высочество? В обществе посла? На приеме у короля?
- Я могу бывать везде, где захочу.
- Таковы привилегии принцев, - констатировал Гарри.
Оливия нервно прикусила губу. Владимир начал медленно продвигаться вперед, если будет драка, Гарри не выйти из нее победителем.
- Ваше присутствие большая честь для меня, - сказала она. Это было единственная фраза, которую она в спешке смогла придумать.
- О, спасибо, - ответил Гарри.
"Хватит", - беззвучно приказала Оливия.
"Почему?" - так же беззвучно ответил Гарри.
- Мне кажется, вы говорите без моего участия, - сердито произнес Алексей.
Владимир придвинулся еще ближе.
- Ну что вы, - успокоила его Оливия. - Я просто пыталась напомнить сэру Гарри, что его кузен… э-э… ждет… э-э… встречи с ним.
Алексей явно сомневался.
- И вы успели произнести все это?
Оливия почувствовала, что краснеет.
- Больше половины, - промямлила она.
- Мне действительно пора идти, - внезапно сказал Гарри и встал.
Оливия тоже начала подниматься.
- Пожалуйста, позвольте мне проводить вас до двери, - произнесла она, стараясь скрыть, что цедит слова сквозь сжатые зубы.
- О, прошу вас, не утруждайтесь, - ответил он. - Я и помыслить не могу о том, чтобы попросить столь прекрасную леди встать.
Оливия побелела. Понял ли Алексей, что Гарри насмехается над ним? Она взглянула на принца, пытаясь сделать это как-нибудь незаметно. Он, похоже, вовсе не обиделся и даже выглядел довольным. То есть настолько, насколько можно выглядеть сразу довольным, надутым и холодным. Возможно, "удовлетворенным" звучит точнее.
Гарри вышел, лишив Оливию возможности высказать ему все, что она думает о его ребяческом поведении. Она сжала диванную подушку под собой. Он так легко не отделается. Он еще не знает, что значит не дать вовремя выхода женскому гневу. Что бы она ему ни выложила ему сегодня вечером, это будет гораздо менее приятно, чем то, что она сказала бы днем.
Однако ей все еще нужно заниматься принцем. Он сидел напротив нее и выглядел удовлетворенным и самодовольным одновременно. Он был доволен, что Гарри ушел, и, пожалуй, еще больше доволен, что она осталась с ним наедине.
И с Владимиром. Кто же может забыть о Владимире!
- Интересно, где моя мать? - спросила Оливия.
И правда, она не понимала, почему ее мама до сих пор не появилась. Дверь в гостиную все время оставалась широко раскрытой, то есть ее присутствие в качестве компаньонки не требовалось, но Оливия думала, что мама обязательно захочет лично поприветствовать принца.
- А ей необходимо быть здесь?
- Ну, в общем, нет, - Оливия бросила взгляд на открытую дверь. - Ведь Хантли стоит тут же, в холле…
- Я рад, что мы одни.
Оливия сглотнула, не зная, что на это ответить.
Он слегка улыбнулся, но взгляд его стал тяжелым.
- Вы боитесь оставаться со мной наедине?
До этого момента не боялась.
- Ну конечно, нет, - ответила она. - Я знаю, что вы джентльмен. И к тому же, мы не одни.
Он несколько раз моргнул и неожиданно расхохотался.
- Вы ведь не имеете в виду Владимира?
Глаза Оливии беспокойно забегали от принца к его слуге, потом снова к принцу и обратно к слуге.
- Ну… да, - беспокойно призналась она. - Он ведь… здесь. И…
Алексей отмахнулся от ее слов.
- Владимир невидим.
Ей стало еще неуютнее.
- Я вас не понимаю.
- Его здесь как будто нет, - он улыбнулся, но эта улыбка не успокаивала. - Если я этого хочу.
Оливия приоткрыла рот, но совершенно не знала, что сказать.
- Вот, например, - продолжил принц Алексей, - если я вас поцелую…
Оливия задохнулась.
- Все будет совершенно так, словно мы одни. Он никому ничего не скажет, и вы не будете чувствовать себя в его присутствии… как это сказать… неуютно.
- Думаю, вам стоит уйти, ваше высочество.
- Сперва мне стоит вас поцеловать.
Оливия вскочила, ударившись ногами о столик.
- В этом нет необходимости.
- Нет, - сказал он, в свою очередь поднимаясь. - Думаю, в этом есть необходимость. Просто чтобы показать вам.
- Что показать? - спросила она, не в силах поверить, что задает этот вопрос.
Он жестом указал на Владимира.
- Что все будет так, словно его здесь нет. Я должен находиться под защитой в любое время дня и ночи. Владимир постоянно со мной. Даже когда… Мне не стоит говорить этого в присутствии леди.
Он сказал уже довольно много такого, чего не стоит говорить в присутствии леди. Оливия проскользнула вдоль дивана, пытаясь прошмыгнуть к дверям гостиной, но он преградил ей путь.
- Я поцелую вашу руку, - заявил он.
- Чч… что?
- Чтобы доказать вам, что я джентльмен. Вы думаете, что я сделаю что-нибудь еще, но я просто поцелую вашу руку.
У нее будто срослось горло. Рот ее был открыт, но она, похоже, не могла дышать. Он совершенно выбил ее из колеи.
Он взял руку Оливии, а она была слишком ошеломлена, чтобы вырвать ее. Он поднес руку к губам и поцеловал, продолжая ласкать ее пальцами, пока не отпустил.
- В следующий раз, - пообещал он, - я поцелую ваши губы.
О, Господи, Боже!
- Владимир! - Алексей выдал короткую речь на русском, и его слуга тут же оказался рядом с ним. Оливия к своему ужасу поняла, что совершенно забыла о его присутствии, правда, она была уверена, что произошло это только потому, что она была удивлена шокирующими словами принца.
- Мы увидимся сегодня вечером, - пообещал принц.
- Вечером? - повторила она.
- Вы ведь поедете в оперу, да? "Волшебная флейта". Премьера сезона.
- Я… я… - Она едет в оперу? Никак не сообразить. Иностранный принц попытался соблазнить ее в ее же собственной гостиной. Ну, или как минимум, сделал что-то вроде такой попытки. В присутствии своего мордоворота-телохранителя.
Конечно, ей простительна некоторая скованность мыслей.
- До скорого, леди Оливия, - принц вышел из комнаты, Владимир за ним. А Оливия могла думать только об одном: "Я должна рассказать об этом сэру Гарри".
Вот только она на него сердится.
Разве не так?
Глава 14
Гарри пребывал в отвратительном настроении. День начинался просто замечательно и обещал множество радостей до того самого момента, как он вошел в гостиную Ридланд-хауса и наткнулся там на принца Алексея Гомаровского, возможного потомка самого знаменитого холостого русского поэта.
А если не самого, то достаточно знаменитого.
Потом ему пришлось наблюдать, как Оливия строит этому грубияну глазки.
Потом ему пришлось сидеть там и делать вид, что он ничегошеньки не понимает, когда этот сукин сын заявил, что хочет ее изнасиловать. А после выдал свои чертовы слова за ерунду о небесах и туманах.
Потом - пока он сидел дома, пытаясь понять, что же ему делать со второй русской фразой принца, а именно с приказом очаровашке-Владимиру собрать досье на самого Гарри - прибыл письменный приказ Военного Министерства присутствовать нынешним вечером на премьере "Волшебной Флейты", что было бы просто чудесно, если бы он мог смотреть там на сцену, а не на своего нового анти-кумира, вышеупомянутого Алексея из России.
Потом этот чертов принц покинул оперу посреди представления. Уехал как раз, когда началась ария Королевы Ночи. Это же "Ужасной мести жаждет мое сердце!", черт побери! Кто уходит в начале "ужасной мести жаждет мое сердце!"?!
Сердце Гарри тоже немедленно возжаждало ужасной мести.
Он последовал за принцем (а также вездесущим и все более угрожающим Владимиром) до дверей заведения мадам Лару, где принц Алексей, по всей видимости, вкусил ласк одной-двух-трех леди.
Тут уж Гарри решил, что имеет полное право отправиться домой.
Но добрался он туда не раньше, чем до нитки промок под коротким, но необычайно сильным ливнем.
Вот почему, придя домой и сбросив мокрый плащ и перчатки, он мечтал только о горячей ванне. Он так и представлял себе, как от ее поверхности поднимается пар, как горячая вода станет покалывать кожу, и это будет почти болезненно, пока тело его не привыкнет к температуре.
Это будет просто рай. Он жаждал рая в обжигающей ванне.
Но, конечно же, рая ему было не видать, во всяком случае, не этим вечером. Он еще держал в руке обвисший, как мокрая тряпка, плащ, а дворецкий уже вышел в холл и сообщил ему, что специальный посыльный недавно доставил важное письмо, и оно ждет его в кабинете.
И Гарри направился к себе в кабинет, хлюпая и булькая ногами в промокших ботинках, и там понял, что послание не содержало абсолютно ничего важного и срочного, только несколько дополнительных штрихов к биографии принца. Гарри застонал и задрожал, мечтая, чтобы в камине пылал огонь, куда можно было бы бросить оскорбительную бумажку. А потом самому постоять и погреться. Он страшно промок, жутко замерз, и его дико раздражало все вокруг.
А потом он посмотрел вверх.
Оливия. В окне. Пялится на него.
А ведь это она во всем виновата. Или почти во всем.
Он подошел к окну и рывком распахнул его. Она сделала то же самое.
- Я вас ждала, - заявила она, не успел он и рта раскрыть. - Где вы бы… что с вами случилось?
В соревновании дурацких вопросов эти заняли бы второе место, решил он. Но губы его заледенели и посинели от холода, он просто не смог произнести все, что хотел.
- Шел дождь, - отрезал он вместо этого.
- И вы решили совершить под ним дальнюю прогулку?
Он начал прикидывать, удастся ли ему каким-нибудь сверхчеловеческим усилием задушить ее, не сходя с места.
- Мне необходимо с вами поговорить, - продолжила она.
Он понял, что уже не чувствует пальцев ног от холода.
- Это необходимо сделать прямо сейчас?
Она отпрянула с неимоверно оскорбленным видом.
Это не слишком улучшило его настроение. Но, видимо, поведение джентльмена было вбито в него еще во младенчестве, поскольку он не стал молча захлопывать окно, а попытался объясниться.
- Я замерз, я промок до костей. И у меня отвратительное настроение.
- Ну, так у меня тоже!
- Ну, и что же вас так взметушило?
- Взметушило? - саркастически переспросила она.
Он взметнул вперед руку. Если она собирается спорить с ним по поводу выбора слов, разговор окончен.
Похоже, она решила биться на другом поле, поскольку уперла руки в боки и заявила:
- Ну что ж, отлично, раз уж вы спросили, то "взметушили" меня именно вы.
Какая прелесть. Он секунду помедлил, потом, истекая дождевой водой и сарказмом в равных долях, произнес:
- И…?
- И ваше поведение сегодня днем. О чем вы думали?
- О чем я…
Она прямо-таки высунулась из окна и погрозила ему пальцем.
- Вы нарочно провоцировали принца Алексея. Вы хоть представляете, в какое сложное положение это поставило меня?
Секунду он внимательно смотрел на нее, а потом просто ответил:
- Он идиот.
- Он не идиот, - с чувством возразила она.
- Он идиот, - повторил Гарри. - Он недостоин лизать вам туфли. Когда-нибудь вы скажете мне спасибо.
- Я не собираюсь позволять ему лизать меня где бы то ни было! - ответила она, а потом густо покраснела, поняв, что же только что произнесла.
Гарри стало заметно теплее.
- Я не собираюсь позволять ему ухаживать за мной, - сказала она приглушенным и все же странно звонким голосом, так что каждый слог долетал до него совершенно отчетливо. - Но это не значит, что я позволю дурно с ним обращаться в моем собственном доме.
- Ладно. Я извиняюсь. Вы удовлетворены?
От изумления она лишилась дара речи, но он недолго праздновал победу. Всего-навсего через пять секунд беззвучного открывания и закрывания рта, она сказала:
- Не думаю, что это искренне.
- О Господи! - воскликнул он.
Он просто поверить не мог, что она ведет себя так, будто он сделал что-то нехорошее. Он всего лишь следовал чертовым приказам этого чертова военного министерства, и, даже принимая во внимание тот факт, что она и понятия не имеет о каких-то там приказах, какого черта она провела полдня, воркуя с мужчиной, который ее глубоко оскорбил?
Правда, этого она тоже не знает.
И все же, кто угодно, обладающий крупицей здравого смысла, мог сказать ей, что принц Алексей - маленькая склизкая жаба. Ну ладно, неимоверно красивая, и не такая уж маленькая, но, все-таки, жаба.
- Почему вы так расстроены? - спросила она.
Ей чертовски повезло, что они не стояли лицом к лицу, поскольку он бы сделал… что-нибудь сделал бы.
- Почему я расстроен?! - рявкнул он. - Почему я так расстроен?! Да потому что я…
И тут он понял, что не может рассказать ей, ни что вынужден был покинуть оперу посреди представления, ни что ему пришлось ехать за принцем в бордель, ни что…
Нет, всего этого он рассказать не мог.
- Я промок до нитки, я продрог до костей и вынужден спорить с вами вместо того, чтобы лежать в горячей ванне.
Последнюю часть фразы он фактически проревел, что было, наверное, не слишком мудро, принимая во внимание, что они, в общем-то, находились на улице.
Она замолчала - наконец-то. А потом тихо произнесла:
- Очень хорошо.
Очень хорошо? И все? Она отделалась каким-то "хорошо"?
А потом он остался стоять там, как идиот. Она подарила ему прекрасную возможность попрощаться, закрыть окно и отправиться наверх в ванну, но он остался стоять.
И смотреть на нее.
Смотреть, как она обнимает себя руками, как будто мерзнет. Смотреть на ее губы, которых он даже не мог как следует разглядеть в сумерках и все же точно знал все их движения, видел, как она сжала их, пытаясь скрыть свои эмоции.
- Где вы были? - спросила она.
Он не мог отвести глаз.
- Сегодня, - объяснила она. - Где вы умудрились так промокнуть?
Он посмотрел вниз на свою одежду, будто только сейчас осознав, что с него течет.
Как так получилось?
- Я был в опере, - ответил он.
- Правда? - Она крепче обняла себя руками. Он не был уверен, но ему показалось, что она пододвинулась ближе к окну. - Я тоже должна была поехать, - сказала она. - Мне очень хотелось.
Он тоже придвинулся к окну.
- Так почему же вы не поехали?
Она колебалась, ее глаза секунду избегали его, но, наконец, она произнесла:
- Ну, если вам это так интересно, я знала, что туда приедет принц, и не хотела его видеть.
А вот это уже занятно. Он придвинулся к окну еще ближе и…
И в его дверь постучали.
- Не двигайтесь, - приказал он ей.
Захлопнул окно, подошел к двери и открыл.
- Ваша ванна готова, сэр, - объявил дворецкий.
- Спасибо. Вы не могли бы, э-э… попросить их не давать воде остыть? Я приду через несколько минут.
- Я прикажу лакеям держать воду на плите. Вам нужно одеяло, сэр?
Гарри опустил взгляд на свои руки. Забавно, он почти не ощущал их.
- Э-э… да. Это было бы чудесно. Спасибо.
- Я немедленно принесу.
Пока дворецкий отправился на поиски одеяла, Гарри помчался к окну и распахнул створки. Оливия сидела к нему спиной, на подоконнике, слегка опираясь на раму. Она тоже принесла одеяло, заметил он. Нечто мягкое, бледно голубое и…
Он помотал головой. Какая разница, что у нее за одеяло?
- Еще минутку, - позвал он. - Не уходите.
Оливия, услышав его, посмотрела вниз, как раз вовремя, чтобы увидеть, как окно снова закрывается. Она подождала еще с полминуты, он вернулся, и оконная рама заскрипела, снова поднимаясь.
- О, у вас тоже одеяло, - произнесла она, будто это было важно.
- Ну, я же замерз, - он тоже ответил так, будто это было нечто значительное.
Они долго молчали, а потом он спросил:
- Почему вы не хотели видеть принца?
Оливия покачала головой. Не потому, что это была неправда, а потому что не думала, что сможет рассказать ему об этом. Что было странно, поскольку еще днем ее первой мыслью было рассказать ему о принце Алексее и его странном поведении. Но теперь, окном к окну, когда он смотрел на нее снизу вверх своими темными бездонными глазами, она просто не знала, что сказать.
И как.
- Это неважно, - наконец произнесла она.
Он заговорил не сразу. А когда начал, голос у него был низкий, и в нем была некая нотка, от которой у нее перехватило дыхание.
- Если он заставил вас чувствовать себя неуютно, то для меня это очень важно.
- Он… он… - Она говорила и качала головой, но, наконец, ей удалось остановиться и договорить: - Он просто сказал что-то о том, что поцелует меня. Ничего серьезного, право же.
До этого она избегала смотреть на Гарри, но тут посмотрела. Он не двигался.
- Не первый раз в моей жизни джентльмен заговаривает о поцелуе, - добавила она. Она решила не упоминать о Владимире. Ее тошнило от одной только мысли об этом.
- Гарри? - позвала она.
- Я не хочу, чтобы вы с ним встречались, - сказал он тихо.
Сперва она хотела возразить, что он не может ей указывать. И она даже открыла рот, и уже готова была это произнести. И тут она вспомнила, что он как-то ей сказал. Он тогда дразнил ее, а, может быть, и нет. Может, она только думает, что он ее дразнил, когда сказал, что она не всегда думает прежде, чем говорить.
Сейчас она сначала подумает.
Она сама тоже не горела желанием еще раз увидеть принца. Так зачем с ним спорить, раз они оба хотят одного и того же?